Весна в белом берете

– Эй, ты вообще живой, а? На улице было довольно прохладно. Странно, все говорили, что весна – тёплое время года... И падать было больно. Или приятно... Сложно ангелу разобраться в земных чувствах. Вообще, он только что попал под машину. Но по его виду этого явно не скажешь. Даниэль лежал на асфальте с какой-то детской улыбкой на лице и смеялся. – Цел, слава Богу! – сказал он, поднимаясь и игнорируя свою грязную одежду и любимый берет. – Вы чё, издеваетесь что-ли? – женщина была явно возмущена, что Даниэль и Григорий попали именно под её машину. – Простите, пожалуйста, нас. Бог нам судья! – говорил Старший Ангел, держа за плечи Младшего. До жути злая женщина выругалась себе под нос, с недовольным лицом захлопнула дверь машины и поспешила уехать. Кажется, она недовольна тем, что пострадавшие не пострадали. – Не надо было тебя слушать, полетели бы как нормальные ангелы, да и дело с концом! А ты ж нет, велосипеды, велосипеды... – Прости, Григорий! Я на земле первый раз, ты же знаешь, – Даниэль раскаивался, говорил жалобно, а последнее предложение даже шепотом. Будто ребенок, провинившийся перед мамой. Хотя фактически так и есть, Григорий ему, как отец. – Бог простит, а нам надо Галю спасать. И на этот раз полетим! Не успели. Прилетели в аккурат, когда приехала скорая. Теперь апокалипсис будет останавливать гораздо сложнее. Всю дорогу до гостиницы Даниэль думал о смерти Гали. Ведь, по сути, виноват только он, и никто больше. Если бы он сразу слушал старших, то Галя была бы жива, а значит Демьян бы не убивался горем из-за погибшей невесты, а значит Сатана не смог бы на него давить, а значит не было бы конца света. Хотя Сатана бы нашел другой способ давления и манипуляций. Но все равно! Даниэль виноват. Как он сам думал, конечно. И теперь понятно, почему ему не доверяли человека под защиту. Сам он думал, это потому, что он всего лет десять ангел. Мало еще. В принципе, так и было, но старшие объяснили это в более агрессивной форме. – Зеленый он еще! Кого ему доверят? Хомяка? – смех разливался по всему саду, а Даниэль стоял за одной из множества колонн. Он знал, почему над ним издеваются. Он не такой ангел, как все. Ведь раньше Даниэль был человеком, а Бог лично сделал из него ангела после смерти. Да только за какие такие земные заслуги? Одному Богу известно, и только Бог в него верил. Даниэль надеялся, что верит. – Хватит тебе, Павел. Его бы научить всему, на землю отправить хоть разок... и будет вам настоящий хранитель, — Григорий единственный не залился злорадным хохотом. Старшие Ангелы говорили правду. Он не смог уберечь человека от машины! Да что там, он даже себя уберечь не смог! – Пришли. От раздумий его оторвал Григорий и вежливо открыл перед младшим дверь. – Ваш люкс, – молодой портье любезно провел их до номера. – Очень красиво! – Даниэль с детским восторгом разглядывал комнату. Две кровати с тумбочками, диван, стол, зеркало, желтый свет с такими же обоями и дверь в ванную. Ничего необычного, да и он ничего такого и не ждал. Все равно было как-то по родному. По-домашнему. Он не помнит свою жизнь. Ни родителей, ни дома, ничего. Но эта атмосфера казалась очень знакомой, нормальной. У людей же всегда все так нормально? – А раньше здесь по-другому было, мне больше нравилось, – Григорий, как дед, бурчал себе под нос. – Ой, ну вы вспомнили. Это когда было, в 70-ых что-ли? – 1961 год, 12 апреля, – отчеканил старший. Пока они говорили, Даниэль пошел к той кровати, что ближе к окну, и сел. Скрип пружины выдавал то, что стоит она тут кучу лет, но это было неважно. Негативные мысли отошли на второй план, сейчас лишь восторг от мира людей. Все казалось неизученным и загадочным. Портье ушел, а Григорий присел на вторую кровать, все еще недовольный интерьером. Они оба упали на кровати и устремили глаза в потолок. Каждый думал о своём. Помолчав минутку другую, Даниэль спросил: – Григорий... а ты Сатану давно знаешь? – Работали в одном отделе, пересекались пару раз. – Может, сможем переговоры устроить? – Даже не думай! Нельзя нам! И он, прости Господи, сволочь редкостная. – А тебе не обидно? Вы с ним вместе начинали. О нем все знают, все говорят, а ты до сих пор, вот, со мной в хранителях! – Даниэль подскочил с кровати, а Григорий повторил за ним. – Гордыня – грех, Даниэль! И вообще, возносится пора, раздевайся. – Возноситься уж точно не пора! И трусость разве не грех? Думаешь, нас просто так сюда прислали? Это проверка, мы должны сами все решить! И тогда... нас повысят. Григорий хотел что-то сказать, открыл рот, но спустя пару секунд передумал и сказал явно не то, что хотел изначально. – Я так давно меч хочу... Может и правда переговоры? – Конечно, конечно! Я уверен, Он, – Даниэль поднял глаза вверх, – Ничего просто так не делает. Один денечек, и все! Пожалуйста! – Хорошо! Одна встреча, Даниэль, одна! И говорить буду я! – Да как скажешь, спасибо-спасибо! Даниэль искренне радовался и верил, что переговорами можно что-то изменить. Ну... хотя бы попытаться. Не сдаваться же сразу. – Дай выпить чего-нибудь. Вон, из холодильника. Младший подошел ближе и открыл малюсенький желтеющий холодильник. Пустой, за исключением двух бутылок колы. – Григорий, а может... – Ты берега-то видь! Я понимаю, первый день на земле и все такое, но не настолько же! От соблазнов надо сдерживаться, ты помнишь? – Помню, – конечно надо. Даниэль прекрасно это помнил и знал, просто... Просто в Раю запрещено все. Разрешено только читать Библию, жить по ее правилам и выполнять приказы Бога. Никакой самодеятельности. А ангелу очень хотелось иногда сделать всё по своему, хоть как-то самовыразиться. Но нельзя. Помолись, и все соблазны из головы уйдут. Чему-то подобному учили и там, и в монастырях. Да только плохо работало... – Твой интерес тебя однажды погубит, – с насмешкой сказал Григорий, возвращаясь из ванной. – Райское наслаждение! Вот это напиток, я понимаю. В руках он держал бутылку с голубой жидкостью, явно не предназначенную для употребления внутрь. Но они употребляли: "За спасение мира!". *** Сирены полицейских и медицинских машин едва заглушали вздохи бабушек и плачущих взрослых. – Ох, батюшки, молодой-то какой! Жить и жить бы! – сказала одна из старушек, а потом перекрестилась. Они все говорили и делали одно и тоже. Говорили: "Жалко, такой молодой!", а потом крестились. Кто-то молился, кто-то делал свою работу, кто-то винил себя. – Нет, это я, все я... Мы ведь даже поговорить не успели... – убитая горем женщина всхлипывала и только успевала вытирать слезы. – Таня... – муж женщины успокаивал ее битый час. Его бы кто успокоил... Они стояли на дороге, наблюдая, как тело их сына скрывается за черным пакетом. Самый ужасный день не только в их жизни, но и в жизни еще нескольких существ. Таня издала истошный, слезный крик и пыталась спрятаться в объятиях супруга, когда тело погрузили в машину и повезли в морг. Мужчина обнял жену и сам начал реветь. Их единственный ребенок умер пару часов назад и... так нелепо. Точнее, сын-то ни в чем не виноват, виноваты другие. Супруги клялись друг другу посадить того, кто вусмерть пьяный сел за руль. Но толк? Он посредник. А дальше темнота. Наверное, такая же темнота настала в жизни после этого события у бедных родителей и тех нескольких существ. Даниэль проснулся, обливаясь ледяным потом, нервно дышал. Что это был за сон? Раньше ему ничего не снилось. Может, это так земля действует? А может, кому-то нужна помощь? А это вообще было, будет или сейчас происходит? А это вообще реальность, а не выдумка? А почему ангел-хранитель того парня не спас его? "Такой же непутевый, как я". Столько вопросов, и ни одного ответа.