Карамель, наручники и желтая пресса

-На банкетных столах будут бледно-фиолетовые орхидеи или попробуем более насыщенные эустомы? Кагалли на секунду оторвалась от бумаг и бросила быстрый взгляд на цветы, что Лакс мучила в своих руках. - Орхидеи. Это классика. - Но орхидеи сейчас везде, даже в салатах. К тому же, ты не боишься, что они не будут сочетаться с бутоньеркой жениха? Бутоньерки Кагалли не боялась, а вот ворчания консерваторов по поводу очередного сырого законопроекта – да. - Прости, тебе лучше с организатором поговорить. Она, наверняка, помнит все сочетания. К тому же – она профессионал. Лакс отложила цветы и укоризненно посмотрела на Кагалли. Этот ее взгляд был особенным: он заставлял маньяков-убийц, политических оппонентов и лучшую подругу чувствовать себя нашкодившими пятилетками. Кагалли когда-то тоже хотела научится этому волшебному приему, но увидев в зеркале свои выпученные глаза, решила отказаться от этой идеи. - Это же твоя свадьба, - покачала головой подруга. - Ты должна уделять внимания деталям. - Я помню, как зовут жениха. И даже его родителей. Кагалли считала, что с ее стороны все необходимые усилия приложены. - Если ты не любишь его, вам не стоит жениться. Опять двадцать пять. Кагалли отложила бумаги и потерла глаза. Иногда она не могла понять, для чего приехала Лакс – помочь с организацией или успешно промывать бедной-несчастной Кагалли мозги? А Кагалли-то надеялась, что ее брата-близнеца хватит, чтобы отвлечь Лакс от ее скромной персоны на всю жизнь. - Мне тридцать, моя партия упорно теряет голоса в совете, что не позволяет нам продвигать социальные программы, а маленькие девочки на Орбе теперь не хотят замуж, а хотят воевать и учиться. И, по мнению моих однопартийцев, во всем виновата несчастная и одинокая я. Поэтому мы нашли самое простое решение – сделать меня не одинокой. Ты же знаешь, как все это бывает: пока люди умиляются, рейтинги ползут вверх. Глядишь, на общей волне радости протолкнем повышении пенсионных выплат. Это просто замужество, нечего так огорчаться. Но Лакс смотрела на подругу так, словно та Гундама назвала смартфоном, и собиралась использовать в качестве органайзера. - Но люди жениться могут только по любви! Иногда Кагалли удивлялась, как Лакс умудрилась дожить до тридцати и сохранить кристально-невинный взгляд на мир. Кира, впрочем, от нее не отставал. Наверное, предложи Лакс их план, тот, что они провернули в семнадцать, сейчас, Кагалли сама бы упекла ее в психушку. А вот Лакс продолжала жить, ничуть не изменив своим принципа, вела активную политическую и общественную жизнь, была счастлива в браке, родила троих детишек и все так же верила в розовых пони, скачущих по радуге. Кагалли решила действовать по безотказной политической системе: притвориться, что проблемы не существует, и тогда окружающие по инерции поверят, что проблемы и вправду не существует. К сожалению, для Лакс эти тонкие политические ходы были как танковый батальон, отплясывающий лебединое озеро. - А что с Асураном? Интересно, ей кто-нибудь говорил, что контрольный в голову делают из пистолета, а не из лоэнгрина? - Жена и ребенок с Асураном. И давай не будем по сотому кругу повторять все, что мы обе и так знаем. Когда Асуран женился, Кагалли, как и полагается доброму другу и главе государства, поздравила его и подарила дорогущий свадебный круиз как можно подальше от Орба. В ночь после церемонии она позорно рыдала на коленях Лакс, а Кира занимался детьми, делая вид, что ничего не происходит. С тех пор прошло пять лет, и Кагалли искренне верила, что она достаточно повзрослела, чтобы не поддаваться на провокации подруги и золовки. - Смотрю на тебя и думается мне, что ты так совсем и не повзрослела. Кагалли укоризненно взглянуло на Лакс. Если окажется, что та еще и мысли читает, то в ней самой не останется веры в самую крохотную справедливость. - Сказала мне женщина, в тридцать лет одевающая с ног до головы в розовое. - У меня фиолетовые туфли и белое белье. - Ой! – у двери что-то упало. Они обе повернулись на звук и увидели в дверях раскрасневшегося благоверного Кагалли, озадаченно смотрящего на рассыпавшиеся книги. - Джеймс, какая приятная встреча. Мы с вами так давно не виделись, - поприветствовала его Лакс. Джейми покраснел еще больше и резко кивнул в ответ. Кагалли задала себе вопрос, специально ли Лакс его дразнит. Джейми любил Лакс беззаветно, как сама Кагали в пять любила медвежонка ТурбоПуха. У него даже ее постер висел на стене, с автографом. В этой любви не было ничего порочного, как не могла быть порочна любовь детей к Рождеству. - Я..я не знал, что вы здесь, госпожа Ямато. - Я уже ухожу. Не будут мешать счастливым влюбленным. Встретимся на ужине. Лакс откланялась и, грациозно перешагнув стопку книг, вышла. Для Кагалли ее грациозность оставалась предметом страшной завести. Лакс родила трех и все еще станом напоминала березку. Кагалли же приходилось каждый день по часу проводить в спортзале, чтобы поддерживать форму. Иногда дружить с координаторами было невыносимо тоскливо. - Счастливым влюбленным? – озадаченно переспросил Джейми, собирая книги. - Она линчевала меня, а ты просто попал под раздачу. Не обращай внимания. Что-то случилось? - Твой пиар-менеджер сказал, что нам следует больше времени проводить вместе, поэтому я взял несколько книг для своих исследований и решил посидеть здесь. Я не помешаю? - Нет, я сама работаю с законопроектом. Кагалли согласилась на брак с Джейми, потому что они хорошо понимали друг друга. Для человека, выросшего в семье политиков, Джеймс был неправильно честным и социально-непорочным. Оставалось неясным, как он уговорил родителей не втягивать его в политику, но факт оставался фактом – Джеймс Уильям Фицконтиф Второй был физиком-ядерщиком. С Кагалли они познакомились на курсах этикета для знатных особ, куда ее сослало правительство, а его - отец. Когда их попросили рассказать о самом впечатлившем их знакомстве, Каггали припомнила пистолет, нож, Гундам, слабый костерок и покрывало, а он – экспериментальный реактор, выходящую из под контроля радиацию, и диссертацию по физике. У преподавателя они немедленно попали в опалу, а вот друг с другом сошлись. Джейми был искренен, как двухлетний ребенок, и это не могло не подкупать Кагалли, которую окружали одни политики. Джейми был влюблен в физику, она - в женатого координатора, и оба по понятным причинам не могли заключить брак с предметом своих вожделений. Они сблизились, а уж отец Джейми не упустил случая предложить брак. Кагалли согласилась. С Джейми удобно молчать, Джейми она не пыталась застрелить при первой встрече, Джейми не пытался убить ее брата, и с Джейми они никогда не полюбят друг друга. Трудно было найти кандидатуру для политического брака лучше, чем он. Сегодня вечером они объявят об официальной помолвке, и постепенно ее жизнь наладиться.