*****
Действительно, Энакин мечтать не мог, чтобы все присутствующие члены Совета смеялись прямо ему в лицо, чем скрывали это за дрожащими руками и полными слез глазами. Он знал, что выглядел ужасно — птица не согласилась с его проверенной методикой, и у него новая кровоточащая царапина на лице плюс множество других ран вдоль рук, свидетельствующих о встрече, – но это вряд ли причина выглядеть как тука, стащившая сливки. Упомянутая птица бросила на него смертоносный взгляд, пока он держал ее застывшей в воздухе, и он ждал момента, когда кто-нибудь скажет, что это неправильное использование Силы, чтобы он мог позволить им тоже испытать птичью ярость. Пока он ждал, пока Совет вернет свое коллективное самообладание, внимание Энакина переключилось на голограмму Оби-Вана. Изображение его Учителя наклонило голову, так что Энакин не смог полностью разглядеть выражение его лица, но даже если он был на грани смеха, как и остальные члены Совета, Энакин не нашел в себе силы злиться из-за этого. Бремя, которое он нес как верховный генерал Флота Разомкнутого Кольца в дополнение к его руководству 212-м и переговорным миссиями, тяготило его больше, чем Энакин понимал. В эти дни Оби-Ван начал вести себя с прежней плавной грацией, а не с военной точностью, как он привык, когда Энакин все еще был его падаваном. Если Энакин смог помочь избавиться от его забот, хотя бы на мгновение, этого было достаточно. Его внимание вернулось к Совету в целом, когда гранд-мастер Йода начал постукивать своей тростью из гимера по полу, и все члены Совета выжидающе выпрямились. Кончики его ушей подергивались, и Энакин чувствовал, как от гранд-мастера исходило приглушенное веселье. – Забавным ты не находишь это, рыцарь Скайуокер. – При всем моем уважении, гранд-мастер, не знаю, что я должен находить смешного в птице, которая изо всех сил старается свести меня в могилу раньше времени. – Не следует слишком сильно раздражать свою птицу. Она служит более великой цели. – Этот адский зверь пытался откусить пальцы трем людям, – возразил Энакин. – Я уже написал отчеты о пострадавших! – Достижение само по себе, – торжественно добавил Оби-Ван, Энакин лишь вздохнул. – Не сейчас, Оби-Ван. Мне нужен реальный совет о том, что делать с этой штукой. – Он подчеркнул это, тыча птицу в бок, затем вынужден быстро отскочить, когда она повернула голову, чтобы цапнуть его. – Смотри! Это угроза. – Нахожу я это интересным, – начал рассуждать Йода, задумчиво постукивая своей палкой по спинке стула. – Знаешь, что это за птица ты или нет? – Энакин покачал головой, и Йода мягко наклонил голову в сторону, когда чувство возбуждения-предвкушения в Силе вокруг него усилилось. Семя беспокойства проросло в сознании Энакина, и у него появилась мысль, что ему не понравится, к чему это приведет. – Легенда существовала много-много веков назад, и описывать дар Силы своим детям она не стала. В старых сказках это называлось гусем, который приведёт тебя к твоей второй половине. Для меня было бы честью заслужить гуся, рыцарь Скайуокер. Относитесь к этому как подобающе. Энакину потребовалось несколько секунд, чтобы полностью понять, что говорил Йода, и к тому времени, когда до него дошло, единственный подходящая реакция – это спрятать лицо в ладонях. – Пожалуйста, скажите мне, что это кошмар, от которого я проснусь. Я серьезно, гранд-мастер! – он продолжил, когда услышал хриплый смешок Йоды. – Гусь, предположительно, доставит меня к... к моей второй половине? – Другая половина в Силе, – подтвердил Йода. – Отклик, не имеющий себе равных, утверждают многие ученые. – И как именно, – он хмуро посмотрел на птицу, – гусь должен это сделать? – В архивах найдешь ответы, – ответил гранд-мастер. – Отведу тебя туда, мастер Ну подскажет, где искать. – А пока, что мне делать со зверем? – Оставить его у себя, ты должен. Покои он разделит с тобой. Члены Совета не сдержали смех во второй раз, когда увидели выражение лица Энакина.*****
Возможности гуся, одаренного Силой, в общей сложности оказались малы. Гусь смертен, но его продолжительность жизни будет соответствовать его собственной, пока он в безопасности, хотя Энакин еще не совсем уверен, насколько он понимает это. Кроме того, если его «вторая половина» находится на этой же планете, он предназначен им, независимо от того, захочет он следовать за ней или нет. В противном случае, это будет ужасом для любого, кто попытается подобраться к нему слишком близко, включая Энакина. Вероятно, на этой неделе он получил больше травм, чем когда-либо во время сражения на войне, потому что, по крайней мере, вы знаете, что может запустить дроида. Гусь, по сравнению с этим, является настоящим джокером. Асока приняла исполнительное решение съехать из их квартиры, пока Энакин «не разберется со всем этим проклятьем», и теперь, она веселится с вернувшейся Баррисс, чтобы уделить ему хотя бы несколько минут сочувствия. Единственное утешение, которое есть у Энакина в этом холодном, жестоком мире, – это случайные голографические звонки, которые Оби-Вану удается вписать в свой график. В форме – это слишком мягко сказано, размышлял Энакин, пока Оби-Ван массировал свои напряженные плечи и вздыхал. – Ты не поверишь, какой у меня был день, дорогой, – начал Оби-Ван, снимая свой плащ и убирая его куда-то в комнату, которую Энакин не мог увидеть. – Я уверен, что Сектор Абрион максимально затрудняет переговоры. Их сенаторы уже семь раз заставляли нас переписывать пункты договора из-за проблем с формулировками, и у меня возникает желание выбросить все в мусорное ведро и сказать им, чтобы они перезвонили нам, когда они напишут свой собственный договор. – Он фыркнул, затем делал вращения головы по кругу и добавил. – Конечно, я не могу. Но мечтать не вредно. Энакин хмыкнул, хотя он едва ли понял половину из того, что сказал Оби-Ван. – Учитель, вы уверены, что достаточно спите? Ты выглядишь так, как будто... – как будто ему снились кошмары. Энакин знаком с ними, и знает признаки. Мешки под глазами, вялость, боли в теле — некоторые из них могут быть просто следствием того, что Оби-Ван слишком сильно напрягается, как он обычно делает, но сегодня его, похоже, что-то преследовало. Что-то, о чем Энакин мог только догадываться. Оби-Ван подождал, когда тот закончит и осознает, после смущенно пожал плечами. – Извини, я только хотел спросить, заботишься ли ты о себе так, как тебе следует. – Я делаю все, что в моих силах, Энакин, – ответил Оби-Ван печальным тоном. – Цикл переговоров может быть беспощадным, и как бы мы ни старались, некоторые ночи тянутся долго, а некоторые утра начинаются рано. – И ты обещаешь, что больше ничего не случится? – Оби-Ван только открыл рот, готовясь соврать, пока Энакин не добавил. – Я узнаю, если ты пытаешься увернуться. – Оби-Ван замолчал и раздраженно откинулся на спинку стула. – На самом деле, Энакин, в этом нет ничего особенного. – Учитель, вы последний человек, который должен когда-либо говорить, что что-то «не имеет большого значения». Как будто ты не знаешь, к каким ситуациям это должно применяться. – Осторожно, мистер, это-Аварийная-Посадка-А-Не-Крушение, – проворчал Оби-Ван, но в лучшем случае это прозвучало нерешительно. Энакин явно побеждал. Он сделал последний шаг, чтобы заставить его расколоться. – Ты можешь рассказать об этом, если хочешь, мастер. Тебе не нужно закрываться от меня. – И он знал, что Оби-Ван сдался, когда он выдохнул в той медленной, контролируемой манере, к которой он предрасполагал, когда готовился к чему-то. – Это просто кошмары, – прошептал Оби-Ван, едва слышно по голозвонку. – Правда, Энакин, я могу с ними справиться. – Кошмары – это то, из-за чего мы попали в эту переделку, – сухо сказал Энакин. – Лучше поговорить о них сейчас, а не позволять им грызть тебя в течение нескольких месяцев, пока ты не сойдешь с ума. – Возможно, ты прав, Энакин, но это не совсем тот же сценарий. Кошмары - это просто воспоминания, от которых я не могу избавиться. Я уверяю, что никто не насаждает их моему сознанию, чтобы склонить меня к Темной стороне. Энакин скривился, его лицо исказилось. – Это перебор, учитель. – Слишком быстро? – отшутился Оби-Ван, хотя легкомыслие скрывалось за его внешностью. Они погрузились в молчание, каждый погружен в свои мысли. Энакин листал свой адский альбом с записями событий Войн клонов, чтобы выяснить, на что мог ссылаться Оби-Ван, но это было нелегко. Генерал Кеноби – это имя, которое вызывало гнев у немалого числа разумных существ, как внутри Конфедерации, так и экстремистов. Но даже несмотря на то, что список длинный, есть всего немного разумных существ, которые постоянно доставляли неприятности Оби-Вану на протяжении многих лет. Его лицо стало непроницаемым, и рассеянное шевеление его рук застыло в рукавах. – Ты имеешь в виду Мола? Молчание Оби-Вана говорило о многом. «Оби-Ван, ты не можешь быть чертовски серьезным» – Вряд ли это твоя забота. – Вот ты опять изображаешь из себя мученика. – Мол и вполовину не так силен, как Сидиус, Энакин, не о чем беспокоиться! – Не о чем беспокоиться? – Энакин злился. – Черт возьми, не о чем беспокоиться, когда в этом замешан Мол. Я думаю, это очень тревожно, что кто-то обманул смерть ради шанса убить тебя! Тебя так мало волнует собственная безопасность? С этими словами, повисшими в воздухе между ними, они смотрели друг на друга сверху вниз, ни один из них не желал выходить из тупика с помощью очередного колючего обвинения. Он видел, как заметно сжалась челюсть Оби-Вана, как сузились его глаза, но ответа не последовало. Энакин почти поверил, что они закончат разговор на этой горькой ноте, когда внезапно раздался быстрый стук в дверь. Он вздрогнул и резко повернулся в сторону шума, а затем со вспышкой раздражения вспомнил о существовании летающего демона в его комнате. Но для него будет только хуже, если он не откроет дверь, поэтому он просто нажимает на кнопку, чтобы впустить гуся. Он нахмурился, наблюдая, как она ковыляет внутрь, воплощение ангельской элегантности, несмотря на то, сколько головной боли это доставляет ему ежедневно. – Чего ты хочешь сейчас? Если ты еще раз порвешь мое одеяло, клянусь, я придушу тебя, силой или нет. Гусь зашипел на него и запрыгнул к нему на кровать, совершенно не обращая внимания на его угрозу. Энакин отвел взгляд, прежде чем он смог увидеть что-либо, что в противном случае убедило бы его поддаться желанию поджарить зверя на огне. Йода был бы недоволен им, если бы он это сделал. Но теперь, когда напряжение спало, Энакин, кажется, не находил слов. Он не заинтересован в сражении — он только хочет, чтобы Оби-Ван понял, что ему не обязательно оставаться наедине с призраками прошлого. Каким бы уравновешенным ни пытался быть его Учитель, он упрям, когда решает пожертвовать собственным рассудком ради всех остальных. – Хорошо, Энакин, – соизволил начать Оби-Ван, и что бы он ни продолжил, его заглушал взбесившийся гусь. В один момент Энакин находился перед голопроектором; в следующий он, неуклюже спотыкаясь, идет вперед, когда пятнадцатикилограммовый гусь ударяет его прямо по голове. Голопроектор с грохотом падает с комода, когда Энакин отчаянно пытается взять себя в руки, а картинка с голосом Оби-Вана вспыхнула и погасла, когда сигнал снова стабилизировался. – Энакин? Что происходит? – Энакин заворчал и потянулся правой рукой назад, чтобы схватить гуся за шею. – Гусь, которого досточтимый Совет возложил на меня, решил подлить масла в огонь, – ответил он, отбиваясь от крыльев гуся, пытающегося освободиться. – Прекрати, ты и так причинил достаточно вреда. Что, во имя преисподней Ситхов, тебя вообще вывело из себя? – Гусь укоризненно загоготал и начал вырываться сильнее. Краем глаза Энакин увидел, как расплывчатый голубой контур головы Оби-Вана медленно кивнул. – Возможно, мне следует оставить тебя наедине с ним? Только, похоже, это я отвлекаю тебя от более насущных опасностей. – Нет, кажется, сейчас он успокаивается. Смотри, он даже не пытается меня укусить. – Потеряв всякий интерес к тому, чтобы испортить день Энакину, гусь переключил свое внимание на голограмму Оби-Вана и спокойно наблюдал за ней. Его взъерошенные перья были прижаты, и Энакин рискнул, что гусь будет дальше спокойно себя вести, если отпустит его шею, чтобы поднять голопроектор. Возвращая его на комод, он заметил, как гусь повторяет его движения. – Ха. Думаю, это вы ему понравились, мастер. Сила знает, как тебе удается просто существовать и быть на ее хорошей стороне. Оби-Ван закатил глаза. – Я уверен, что это было простое любопытство. Я даже не встречался с этим существом, как моя голограмма могла бы повлиять на него? – Ничего из того, что он делает, не имеет смысла, и я не ожидаю, что это произойдет сейчас. – Он вздохнул и размял шею, ослабляя накопившееся напряжение. – Как бы то ни было, это, вероятно, просто доставляет мне неприятности без всякой причины. Увидимся, когда ты вернешься, Оби-Ван. – Тогда увидимся, Энакин. Оби-Ван отключился, а Энакин остался один в комнате с гусем на руках, с тоской глядя на голопроектор, задался вопросом, когда последствия от войны полностью исчезнут из их умов. Может ли он когда-нибудь надеяться чувствовать себя непринужденно в своей комнате, когда знает, какой жестокой может быть Вселенная? Перестанет ли он когда-нибудь беспокоиться о безопасности людей, которых он любит? Стыд накатил так же внезапно, как отлив перед штормом, когда он вспомнил, как близок был к тому, чтобы позволить этому случиться. Внушения Сидиуса проникли в его голову, пропитывая каждую мысль, пока паранойя почти не взяла над ним верх. Если бы не хладнокровный совет Падме обратиться за помощью к старшим, он, возможно, пал бы. Зачем Силе делать ему подарок после всего этого? Он не сделал ничего, чтобы заслужить это. Он почти ничего не сделал, чтобы уважать учения Ордена, который был его домом в течение последнего десятилетия. Он почти отказался от всего этого ради иллюзии. Иногда, когда он предавался жалости к себе, он выпускал гуся из рук, а когда вспоминал о его существовании, опускал глаза и видел, что он спокойно устроился у его ног. Его голова покоилась в промежутке между аккуратно сложенными крыльями, и по ровному дыханию Энакин предположил, что он уже некоторое время спит. Он наблюдал за ним в течение нескольких ударов сердца, затем отодвинулся от него со всей возможной осторожностью. Чем дольше зверь спит, тем больше покоя он обретет. Тем не менее, маленький уголок его сердца неизмеримо согревался этим действием. Если гусь чувствовал себя в полной безопасности, чтобы заснуть рядом с ним, возможно, он не так уж далеко ушел.*****
Когда гусь начал двигаться, Энакин практически упустил это из виду. Это не особенно выдающийся день. Они с Асокой решали проблему с программным обеспечением в одном из своих домашних дроидов – мышки, пытаясь разобраться, почему он достает гуся до полусмерти – не гуся, а дроида. На самом деле, Энакин согласился с предложением Асоки разобраться в проблеме только после того, как стало очевидно, что гусь прибегнет к более агрессивному возмездию, если дроид не будет исправлен. И за эти годы он очень привязался к этой конкретной мыши. Это была одна из немногих вещей, от которых Оби-Ван не отказался в своей жизни до того, как в нее вошел Энакин. Хотя Оби-Ван отрицал Хёд, это было не по сентиментальным причинам, ему удалось определить, что выносливый маленький дроид был одним из немногих, кого Куай-Гон держал в их каюте. Это обеспечило его Учителю некоторый комфорт при резком смене статуса падавана на рыцаря, и когда это было подарено Энакину, чтобы он хранил его в своих покоях с Асокой, он пообещал, что с ним не случится ничего плохого. Итак, несмотря на то, что дроид устарел на несколько десятилетий, он остался, и мастер и падаван тратят на его починку гораздо больше времени, чем это может быть оправдано в противном случае. Асока никогда не жаловалась, если только это была не особенно раздражающая проблема. – Учитель, я действительно думаю, что нам, возможно, придется отказаться от него, – вздохнула она, уронив голову на руки. Поражение расправило ее плечи, когда она посмотрела на экран кода на датападе. – Я понятия не имею, в чем причина. Я просмотрела все пункты, функционал, проверила класс работы и даже трижды проверила все логические типы данных. Ничего такого, что заставило бы дроида заглючить, что целая гусыня должна быть одной из его целей. – Должно же что-то быть. – Энакин нахмурился и постучал микросканером по краю стола. –Возможно, это не проблема с пунктом об идентификаторе. Ты проверила двигательный компонент? – Ты проверил датчики? – Асока повернулась к нему, приподняв бровь. – Возможно, это вообще не ошибка кода. Я ни разу не видела, чтобы ты осмелился. – Я просматриваю перечень! – защищаясь, ответил Энакин. – Сначала я должен проверить проводные соединения, убедиться, что основные функции все еще работают. Проблемы с сенсорами - это не самая насущная проблема, которая может возникнуть у дроида. – Нам нужен перерыв, – решила его падаван, вскакивая со своего места. –Пойдем возьмем что-нибудь поесть в столовой. – Не у Декса? Кто ты такая и что ты сделала с моим падаваном? – Я жду, когда мастер Кеноби вернется. Ты же знаешь, что с ним будет, если мы пойдем без него, – ответила Асока, драматично закатывая глаза. Они оба улыбнулись мысленному образу, который разделяет через связь потрясенного выражения лица Оби-Вана. На Корусанте нет ни одного человека, который был бы у Декса чаще, чем он; даже до того, как война сделала их знаменитыми, все, кто ходил к Дексу более одного раза, знали Оби-Вана в лицо, если не по имени. – Хорошо, это столовая. Но только западная, восточная –.. – Там самая плохая рыба, я знаю, Скайрокер. Ты упоминаешь об этом каждый раз, когда нам приходится обедать в Храме. Энакин закрыл крышку дроида-мыши и положил свои инструменты в коробку, на случай, если у гуся появятся какие-нибудь идеи, пока их не будет. Он присоединился к Асоке у открытой двери и уже собирался ввести код, чтобы закрыть ее, когда краем глаза увидел голову гуся. Доля секунды, на которую он замер в замешательстве, – это все, что нужно демону, чтобы вырваться из комнаты и пронестись по коридору в странной манере: наполовину бежал, наполовину летел. Любой джедай на его пути будет либо укушен, либо расплющен о стену, когда предпримет попытку вырваться из-под его крыльев. Энакин некоторое время наблюдал за происходящим, совершенно сбитый с толку внезапным поворотом в поведении гуся, прежде чем начать что-то делать. – Давай же! Он куда-то направляется, и ему все равно, кого он уничтожит, добираясь туда. – Эй, это твой гусь! Почему меня заставляешь помогать? – Конечно, это риторический вопрос, потому что ответ таков: Энакин сам причинил бы больше вреда, пытаясь поймать гуся, чем если бы Асока была с ним. Без Оби-Вана, который смог бы найти выход из возникшей неразберихи, обязанность по смягчению сопутствующего ущерба легла на Асоку. Было бы оскорбительно, если бы у них не было веских доказательств в виде текущего подсчета того, сколько миллионов кредитов разрушений Энакин причинил Республике и Ордену. К тому времени, когда они загнали его на третий этаж главной площади, стало очевидно, что гусь направляется к ангарному отсеку. Чего он там хотел, оставалось загадкой, которая пока не была разгадана. По Храму распространился слух, что гусь на свободе, и все старались держаться от него подальше. С пустыми залами и площадями было легче не отстать, но и гусь все равно был впереди. Победа не была одержана, но и потерь тоже не было, поэтому Энакин мысленно назвал ничьей. Гусь – 2, Энакин – 1. Он не в восторге от этого результата. – Асока, лезь по мостикам, – рявкнул Энакин. – Я буду на первом. Если он взлетит до потолка, я полагаюсь на тебя. – Поняла, учитель. – Асока слезла, оставаясь на третьем этаже, в то время как Энакин перепрыгнул через перила, чтобы добраться до первого этажа. Он снова перешел на бег, сбиваясь с ритма. Гусь скрылся из виду, а он резко остановился у входа в ангар, пытаясь найти его белую тушку. Он заметил, что птица направляется прямо к недавно пришвартованному кораблю, и начал действовать. Для гуся было бы невероятно невежливо не приветствовать любого возвращающегося джедая, который не был предупрежден о его присутствии,а это также привело бы к лекции Совета о том, как держать своего гуся на поводке, несмотря на то, что Энакин не контролировал, что он будет делать в любой момент. Он предпочел бы избежать обоих исходов и был бы этому благодарен. Он добрался до гуся как раз в тот момент, когда трап начал опускаться, и прежде чем птица успела подбежать к своей жертве, Энакин повалил ее на землю. Они недолго боролись, пока Энакин пытался увернуться от его клюва и ухватиться за его гладкое, покрытое перьями тело, но в конце концов он решил использовать силу, чтобы прижать гуся к земле. Он согнулся, положив руки на колени, пытаясь отдышаться, но даже не глядя, он почувствовал знакомое присутсвие в Силе. Оби-Ван спустился на трап и остановился, чтобы оценить открывшееся перед ним зрелище. – Энакин, я должен спросить, что здесь происходит? Почему ты удерживаешь бедную птицу Силой? – В свою защиту скажу, что я думал, что гусь собирается напасть на бедную, ничего не подозревающую душу, которая сойдет с этого корабля. – Энакин выпрямился во весь рост и криво улыбнулся. – Если бы я знал, что это будешь ты, мастер, я бы просто позволил ему повеселиться. – Как забавно, – протянул Оби-Ван, спускаясь по трапу, чтобы присесть рядом с телом гуся. –Кажется немного жестоким держать его в таком состоянии. Неужели ты не отпустишь его? – Он может попытаться напасть на тебя. – Я уверен, что смогу справиться с птицей, дорогой. Он далеко не так опасен, как Гривус с четырьмя световыми мечами. Энакин подвил смешок и рассеянно махнул рукой, чтобы отпустить гуся. – Хорошо, Оби-Ван, это твоя смерть. На мгновение гусь замер, как будто ожидая увидеть, не является ли доброта Энакина ловушкой. Но довольно скоро он нетерпеливо поднялся на ноги. Он тщательно взъерошил свои перья, стряхивая остатки унижения, и, не удостоив взглядом Энакина, начал пристально вглядываться в Оби-Вана. Его хозяин добродушно улыбнулся и наклонил голову в унисон с гусем. – Ну разве ты не прекрасен, – ворковал он. – Я не могу сказать, что когда-либо раньше видел птицу с таким оперением, как у тебя. Можно мне? – Оби-Ван протянул руку, чтобы погладить тыльной стороной пальцев по спине гуся, каждое движение четко показывалось, чтобы он мог видеть. По правде говоря, Энакин готовился к худшему. Он не верил, что даже Оби-Ван Кеноби, местный заклинатель зверей и любимый почти всеми существами, которых он когда-либо встречал, может поставить этого демона на колени. За исключением того, что ожидаемый отказ никогда не происходит. Не обращая внимания на то, что рот Энакина открылся от удивления, Оби-Ван гладил гуся по крыльям и позволил ему уткнуться носом в сгиб его руки. Тихий смех его учителя заставил Энакина снова закрыть рот, чтобы сдержать сдавленный стон. Радость Оби-Вана заразительна, она мягкими волнами распространялась через Силу, и ее чистоты достаточно, чтобы заставить взрослого человека плакать. Особенно этого молодого человека. – Это такое милое создание, – направил его Оби-Ван, вырывая Энакина из его мыслей. – Как оно могло причинить вам столько неприятностей? – Это хорошее поведение для тебя, Оби-Ван. Она уже сорвалась бы на ком-нибудь другом. Посмотри на это. – Энакин медленно продвигается вперед, и голова гуся повернулось в сторону, наблюдая за ним. Тихое шипение нарастало в его горле, становясь громче, чем ближе он подходил, и Энакин продолжал двигаться, пока оказался на расстоянии вытянутой руки. – Видишь? Ненавидит всех нас. Оби-Ван напевал, все еще поглаживая спинку гуся. – Я действительно вижу. Ты знаешь почему? Отрицание вертелось на кончике его языка. Он готов был сказать: «Нет, он понятия не имеет почему, его бессмысленная ненависть вообще не имеет под собой оснований». Но ложь словно прокисла у него во рту, сворачиваясь сама по себе и отказываясь сдвинуться с места. Энакин знал почему. Нерешительность стала очевидной. Оби-Ван выжидающе наблюдал за ним, приподняв бровь, и чем дольше Энакин оттягивал это, тем больше вероятность, что другие увидят его смущающее откровение. Лучше поскорее с этим покончить. Его загорелая кожа всегда чудесно скрывала румянец, но он все еще мог чувствовать жар на своих щеках, и Оби-Ван всегда знал его лучше всех. Действительно, он нахмурил брови, на полпути к тому, чтобы спросить, что у Энакина на уме, но он поспешил опередить его в вопросе. – Учитель, я должен вам кое-что сказать. – Лицо Оби-Вана разгладилось, оно такое же спокойное, как нубийские озера, на которые Энакин хочет взять его с собой в гости когда-нибудь в ближайшее время. Он выпрямился, фактически уделяя Энакину все свое внимание, ожидая, когда тот продолжит. – Послушай, причина, по которой ты так нравишься гусю, в том, что... – Магистр Кеноби! – прокричала Асока, спускаясь с подвесных тросов, чтобы легко приземлиться на верхнюю часть корабля. – Вы вернулись! Вы ничего не сказали об этом в своем сообщении. – Это было удачное обстоятельство, что мы наконец смогли договориться о проекте договора, не более того. Я думал, это будет приятный сюрприз, но вместо этого вы двое удивили меня. – И вы тоже встретились с проклятием существования Энакина, великий. – Подожди, притормози! – Энакин поднял обе руки в знак подчеркивания и посмотрел на них с выражением предательства на его лице. – Что вы подразумеваете под сообщениями? Оби-Ван, ты никогда не отправляешь мне никаких сообщений. – Ты получаешь голозвонки, а Асока получает сообщения. Таким образом, это справедливо по отношению к вам обоим. – Но мы созваниваемся всего несколько раз! Шпилька, вероятно, постоянно получает от тебя сообщения. – Это бывает только раз в пару дней, учитель, – вмешалась Асока. – Ты действительно слишком резко реагируешь. Я даю слово, что мастер Кеноби любит меня не больше, чем тебя, – добавила она, закатывая глаза. – Хотя ты мне действительно очень нравишься, внучатый падаван. – Спасибо, дедушка-учитель. – Это дико несправедливо, и я требую эмоциональной компенсации. – Энакин скрестил руки на груди и театрально фыркнул. Оби-Ван просто прикусил нижнюю губу, чтобы подавить смех, пытающийся вырваться наружу, и связь, которую они так и не разорвали, прорывалась золотым солнечным светом. Это согревало Энакина изнутри, и хмурое выражение исчезло с его лица, сменяясь зачатками улыбки. – Это тоже было нечестно, Оби-Ван. – Моя ошибка, милый. – Но никакие облака не скрыли бы солнечный свет. – Приношу свои извинения вам, но Совет ожидает, что я представлю свой отчет по прибытии. Я и так достаточно долго откладывал. – О, посмотрите, какой вы ответственный, мастер Кеноби. – Один из нас должен быть, Асока, и я, конечно, не ожидаю этого ни от кого из вас, – передразнил он, раскрывая руки, чтобы принять ее объятия, прежде чем повернуться к гусю и торжественно сказать: "И я уверен, что увидимся позже, мой пернатый друг. Будь добр к Энакину и Асоке сейчас. – Ну, теперь он должен меня выслушать. – Энакин сделал шаг вперед, чтобы Оби-Ван тоже обнял его, прижимаясь к нему как можно теснее. Большой Абрион держался за Оби-Вана, отчетливые ароматы золотисто-теплых сушеных зерен и пьяняще-сладких цветов Туури все еще присутствовали, когда Энакин глубоко вдохнул. – Добро пожаловать домой, Оби-Ван. – Хорошо вернуться, Энакин, – пробормотал он в воротник туники Энакина. Если бы это зависело от него, они бы стояли так вечно, обнимая друг друга как телом, так и Силой. Но долг звал, и Оби-Ван должен был ответить. Так было всегда.*****
– Чудо видеть вас здесь, рыцарь Скайуокер, – голос Йоды эхом разнесся по Комнате Мира, его скрипучий тон расходился по круглым колоннам и ступенями алтаря. – Поверьте, вы не знали о его существовании, не так ли? – Оби-Ван привел меня сюда после битвы на Джеонозисе, – объяснил Энакин, его глаза все еще были устремлены вперед. Вся комната была построена в виде концентрических объектов, с вырезанными кругами на стенах и полу. Мраморные сине-белые колонны расположены по окружности, украшенные у основания растениями со всей галактики. Но центральное место в комнате занимало возвышение, на котором стоял алтарь. Еще один мраморный антиквариат времен джедаев, в нем под потолком находилась плавающая твердая сфера. Размером с голову, Она парила на середине между потолком и полом, вращаясь на месте и демонстрируя радужный блеск, покрывающий ее поверхность. Популярные легенды в Храме говорят, что это чистая жемчужина крайта, хотя жемчужины крайта не имеют врожденной связи с Силой и были намного меньше сферы. Оби-Ван придерживался мнения, что это был кайбер-кристалл, самый большой цельный образец в истории. Энакин склонен согласиться с ним. Сфера была наполнена энергией, каналом для Силы, которая так густо проходила через сам Храм, и мысленным взором он мог видеть, как поток Силы проходил через нее и вокруг нее, всегда со сферой в центре ее орбиты. – Это помогает. Дает Силе еще на чем-то сосредоточиться. – Не зря она называется Комнатой Мира. – Йода проковылял вперед и опустился на землю рядом с Энакином. Гранд-мастер больше ничего не сказал и едва смотрел в его сторону, но Энакин знал, что Оби-Ван, должно быть, у него научился терпению. И теперь, когда Куай-Гон мертв, а Дуку предатель, на самом деле есть только один учитель. Они вместе погрузились в медитативный транс, еще больше открываясь Силе так, как ни один из них не осмелился бы сделать сам по себе. Опасно быть захваченным его приливом, коварно забираться слишком глубоко. Якорь – это больше, чем предложение, это необходимость. Обычно его связи с Оби-Ваном достаточно. На данный момент пришлось обойтись присутствием Йоды. – Я не знаю, что делать теперь, когда Оби-Ван вернулся, – признался он, наклоняя голову, чтобы посмотреть на свою руку с побелевшими костяшками. – Показал тебе мастера Кеноби гусь. И все же ты все еще пребываешь в смятении. – Что ж, простите меня за то, что мне было немного трудно понять всю эту дилемму. Как я должен начать этот разговор? «Эй, Оби-Ван, этот гусь решил, что ты моя родственная душа, моя вторая половинка в Силе, как ты к этому относишься?» – Не так прямолинейно. – Да, я так и предполагал. Я пришел сюда в надежде на некоторую ясность, но я ничего не нашел. – Ты слишком много думаешь об этом, – проворчал мастер Йода, щелкая по тыльной стороной ладони Энакина своими когтистыми пальцами. – Это должно быть просто. Отвергать волю Силы Оби-Ван не стал бы. Энакин напряг челюсть, скрежеща задними зубами. – Я не хочу, чтобы он принимал это из чувства долга, – натянуто говорит он. – Я не хочу, чтобы он потом обижался на меня за это. – Обижаться на тебя он никогда не будет. – Йода поднял свою трость и поднялся. Энакин протянул правую руку, чтобы помочь ему встать, затем последовал его примеру. – И не из чувства долга это было бы. Мастер Кеноби глубоко заботится о вас. Довериться ему, ты должен. – Как вы можете быть так уверены в этом, гранд-мастер? – Я хорошо знаю свою линию. Я вижу огромные сердца во всех вас. – Йода протянул руку и успокаивающе похлопал его по протезу. – Доверять себе, ты должен. С этими последними словами гранд-мастер забрался обратно в свое ховер-кресло и оставил Энакина в дверях Комнаты Мира. Он смотрел, как удалялся Мастер, затем обернулся, чтобы еще раз взглянуть через плечо на сферу. Она все еще вращалась, бесконечно зависая на месте. И если Энакин каким-то образом не предпримет никаких действий, он тоже проведет вечность, застряв в этом единственном пространстве, никогда не двигаясь вперед, не желая двигаться назад.*****
Код на двери в каюту Оби-Вана был тот же с тех пор, как Энакин был падаваном. Ему никогда не переставало казаться странным, что Оби-Ван хотел постоянного напоминания о смерти Куай-Гона, но каждый раз, когда Энакин спрашивал об этом, его учитель только печально качал головой. – Как бы это ни напоминало мне, что его здесь нет, это также напоминает мне о том, как много он сделал для меня. Он никогда не был идеальным мастером, и есть некоторые вещи, которые я никогда не забуду. Но для меня важнее то, что я простил его и двигаюсь вперед. Что ж, продвижению вперед, безусловно, помогает гусь, кусающий его за пятки (в буквальном смысле), чтобы заставить его быстрее войти в дверь. – Я открываю, попридержи свои перья, – проворчал он, набирая пароль и боком проскальзывая в дверь, как только она достаточно приоткрылась. Он едва дождался, когда гусь зайдет за ним, прежде чем закрыть ее. – Кто-то должен знать, что терпение – это добродетель. – Должно быть, он научился этому у тебя, – сказал Оби-Ван, не обращая внимания на вздох Энакина, когда он сделал еще один глоток чая. – Присаживайся, Энакин. Я приготовлю тебе чай. – Сделай мне каф и не утруждай себя, старина. – Он грациозно растянулся на диване, в то время как Оби-Ван поднялся с него, занимая как можно больше места. Диван Оби-Вана всегда был более удобным, чем его собственный, хотя его учитель утверждал, что это невозможно, учитывая, что вся мебель в апартаментах джедаев одинакова. Энакин всегда втайне верил, что отчасти это утешение связано с тем фактом, что его учитель и этот диван были одними из его самых ранних воспоминаний о Храме. Он никогда не говорил так много, и Оби-Ван, вероятно, не знает об этой связи, но он всегда хранит воспоминания о славных днях близко к сердцу. – Ты не будешь пить кофе на ночь, мой падаван. – Гусь проковылял за ним, когда он направился на кухню, чтобы заварить еще одну порцию чая. – Я вижу, ты привел Нику. – Я не могу поверить, всего прошло три дня с тех пор, как ты вернулся, а ты уже дал ему имя. – Каждый друг заслуживает имени. – Оби-Ван поставил на пол неглубокую чашу с водой для гуся и вернул чайник на плиту. – Имбирь, Энакин? – Конечно. – через несколько минут, прежде чем Оби-Ван измельчил имбирь и добавил чай. Добавив молока, он присоединился к Энакину на диване. Гусь устроился между ними, вытянув шею на коленях Оби-Вана. – Итак, Энакин, что привело тебя в мою комнату в это время суток? – Разве мне запрещено навещать тебя, потому что мне так хочется? – Ты, конечно, можешь, но я очень хорошо тебя знаю, дорогой. У тебя есть что-то, чем ты хотел бы поделиться. – Это смущало, как быстро Оби-Ван видел насквозь все положение и увертливость Энакина. Но раз уж все раскрыто, он вполне может пойти ва-банк. Он сел и пододвинулся поближе к Оби-Вану, сворачиваясь калачиком и кладя голову на плечо другого. – Ты помнишь, когда ты вернулся, я хотел тебе кое-что сказать? – Оби-Ван издал тихий звук согласия, Энакин продолжил. – Я подумал, что сейчас самое подходящее время сообщить тебе, что это такое. – Я предполагаю, что это как-то связано с гусыней, которая не перестает преследовать меня. –Веселье ощущалось в его настроении, на что Энакин фыркнул. – Не нужно выпендриваться, мастер, мы все знаем, что ты всегда был наблюдательным. Да, гусь - это часть этого. Вы проводили какие-нибудь исследования? – У меня не было времени, дорогой. Почему? – Я подумал, что будет лучше, если ты услышишь это от меня. – Он сделал глубокий вдох и размеренно выдохнул, готовясь раскрыться. – Ты уже слышал, как Йода сказал, что гусь приведет меня к моей второй половинке. – Твоя вторая половина в Силе, да. – Да, хорошо. Мастер Ну показала мне, где я мог бы узнать больше, и я нашел кое-какую интересную информацию в Архивах. Вероятно, гусь может почувствовать мою родственную душу, где бы она ни находилась, пока она на одной планете со мной. – Понимаю. Значит, твоя родственная душа не на Корусанте? Я предполагал, что она попадет к сенатору Амидале, как только появится. Истеричный смешок вырвался из его рта, и Энакин повернулся, чтобы уткнуться в плечо Оби-Вана. – Падме? Оби-Ван, ты серьезно? – Ты был одержим ею в детстве, а потом снова, когда встретился с ней перед Войнами клонов, – пытался защититься Оби-Ван. – Это разумно. – Я не видел в ней ничего, кроме друга, с тех пор, как... – Он замолчал, его улыбка сначала застыла, а затем полностью исчезла. – Неважно, это не имеет значения. – Все в порядке, Энакин? – Оби-Ван пододвинулся, чтобы обнять Энакина за плечо. – Что бы это ни было, ты можешь сказать мне. – Это просто – я не хочу возвращать плохие воспоминания. Большим пальцем Оби-Ван погладил шею Энакина и вздохнул. – Большая часть нашего времени, проведенного в Войнах клонов, была потеряна в конфликтах, это правда. Но если мы не будем обращаться к ним, страх обсуждать их всегда будет сдерживать нас. С меня довольно страха, имей в виду. Так что, что бы это ни было, милый, не бойся рассказать мне об этом. Веки Энакина наполовину были опущены, захваченные успокаивающим ритмом ласк его шеи. – Это было после Джабиима, – наконец ответил он. Оби-Ван напрягся, затем, сделал заметное усилие, чтобы расслабиться. – Бурное время, да. – Итак, ты можешь понять, почему все закончилось. Значит, не Падме. – Энакин повернул голову и пододвинулся так, чтобы его колени касались ног Оби-Вана. Перед желанием быть ближе и наслаждаться близостью между ними трудно устоять, тем более учитывая, к чему идет этот разговор. – Но я также узнал, что гусь действительно будет любить и уважать только мою вторую половинку. К любому другому он отнесется холодно. – Полагаю, именно поэтому все в Храме смотрели на меня так странно. Я, похоже, исключение из правил. – Энакин нахмурил брови, затем вытянул шею назад, чтобы как следует посмотреть на Оби-Вана. Он, должно быть, шутил; нет ни единого шанса, что он не собрал кусочки воедино. Но его учитель смотрел на него сверху вниз, приподняв бровь, совершенно серьезно, понятия не имея, насколько он далек от истины. Недоверчивое недоверие наполняло Энакина, когда он выдохнул: "Что?" Оби-Ван озадаченно наклонил голову. – Я не уверен, что понимаю эту неразбериху. Гусь, похоже, любит меня, несмотря на то, что не должен. Истерический смех, находящийся в его груди, рвался наружу, но Энакин подавил его, демонстративно прочищая горло. – Я беру назад слова, что я сказал о твоей наблюдательности, Оби-Ван. Ты глупее пробки. – Прости? – Я не думал, что кто-то может быть таким целенаправленно невежей, но ты действительно поражаешь меня прямо сейчас, – продолжил Энакин, одной рукой закрывая половину лица: "Ты слышишь это, Ника?" – Энакин, я не понимаю. – Нет, я уверен, что это не так. Давай, Оби-Ван, мне нужно объяснить тебе это по буквам? Гусь, – он показал на Нику, – бежит к моей второй половинке, как только они оказываются в одном месте, и будет испытывать привязанность только от того же человека. Здесь нет места для неправильного толкования! – Он выпрямился, глядя прямо в глаза Оби-Вану. – Это ты, Оби-Ван. Ты моя родственная душа. Оби-Ван как рыба бесцельно открывал и закрывал рот, пока он пытался собраться с мыслями, один палец был поднят либо для того, чтобы указать на него и Нику, либо для того, чтобы попросить минутку для себя. Он, кажется, наконец-то взял себя в руки, чтобы посмотреть на Энакина в замешательстве, подчеркивая то, что это может быть надеждой или плодом его воображения: "Ты уверен в этом, Энакин?" – Я знаю, что ты с заклинатель всех зверей, но это выходит за рамки этого. Ника прекрасно соответствует тебе, мастер, дело не только в том, что она ни с того ни с сего решила, что вы станете ее любимым человеком. Оби-Ван задумчиво хмыкнул, затем неуверенно протянул руку, чтобы взять руку Энакина. Он позволил это без сопротивления, всегда радуясь, когда Оби-Ван иницииовал любое прикосновение. – И как ты ко всему этому относишься? Ты не против, если гусь решил, кем должна быть твоя вторая половина? Энакин смотрит на их руки, металл против плоти, и позволил намеку на улыбку появиться на его лице. – Я бы никого не хотел бы видеть на этом месте, кроме тебя, Оби-Ван. Ты должен это знать. Я просто счастлив, что Сила согласна со мной. – Оби-Ван засмеялся, и в воздухе вокруг них промелькнул краткий всплеск радости. – Это все настолько заставило тебя так нервничать, дорогой? – Это было пугающе, Оби-Ван! Йоде пришлось мотивировать меня, чтобы я вообще подумал о том, чтобы прийти сюда сегодня вечером. Нет, не смейся надо мной, – нахмурился он, несколько раз тыча Оби-Вана в руку свободной рукой, когда его учитель открыл рот. – Прости, Энакин, но это действительно слишком забавно. Что ты думаешь, Ника? – Гусь поднял голову и тихо прошипел, утыкаясь носом в плечо Оби-Вана и отдыхая там. – Ника вынуждена согласиться с тобой. – Большинство людей соглашаются со мной, Энакин. – Он по-детски показал язык Оби-Вану и обиженно откинулся на остальную часть дивана. – Моя вторая половинка – предательница. Как я когда-нибудь оправлюсь? – Потому что, несмотря на этот разговор, ничего особенно не изменилось. Оби-Ван по-прежнему его лучший друг, его любимый человек, и их связывает такая связь, как ни у кого другого. Два дополнения души – это всего лишь еще одна строчка в списке. – Я уверен, что ты справишься, – беспечно произнес Оби-Ван, деликатно опуская Нику на землю и наклоняясь над Энакином с озорной улыбкой. – Но поцелуй, конечно, не помешает ускорить процесс? – Если это то, что рекомендует великий мастер Кеноби, – передразнил его Энакин, обвивая рукой шею Оби-Вана, чтобы притянуть его вниз, – как я могу сказать «нет»?*****
Где-то в другом месте Храма, завернутая в три одеяла и под звездами, Асока съежилась и заметно свернулась калачиком. Ее плечи были подтянуты к подбородку, когда она поморщилась от приглушенного приступа счастья, вызванного ее тренировочной связью. Рядом с ней была Баррисс, которая уже начала снимать перчатки, протягивая руку, чтобы пощупать свое лицо. – Что случилось, Асока? Ты чем-то заболела? – Не-а, – вздохнула она, плотнее натягивая нижнее одеяло на свое тело. – Это снова просто Энакин. Даже после всех этих лет он на самом деле не понимает, как скрывать свои эмоции, поэтому они просто просачиваются через ментальные щиты, а он этого не замечает. Должно быть, он наконец-то рассказал мастеру Кеноби о гусыне. Баррисс бросила на нее странный взгляд. – Что за гусыня? – Ты скоро узнаешь, – пробормотала Асока. Она пересела поближе и раскрыла объятия, чтобы Баррисс могла забраться к ней. – Можем мы не говорить о маленьком демоне, который завладел коллективными умами Храма? Я бы предпочла поговорить о звездах. – И планетах, – добавила Баррисс, указывая на Мириал в пространственной проекции. – Я говорила тебе, что когда-нибудь возьму тебя с собой. – Помню. А я отвезу тебя на Шили. Не видела ее целую вечность, с тех пор, как мастер Ти позволила мне сопровождать ее, когда я была посвящена. – И ты пригласишь рыцаря Скайуокера и мастера Кеноби? – спросила Баррисс, поднимая брови с притворной серьезностью. Для нее это обычная шутка – напоминать о том, как много Асока общается с джедаями их линии, в отличие от многих других падаванов. Асока просто закатила глаза и щелкнула Баррисс по щеке. – Не беспокойся об этом. Бьюсь об заклад, они будут слишком увлечены друг другом, чтобы даже подумать об этом. – И она никогда бы не сказала этого вслух, но она была рада, что они наконец-то вместе. Самое время было позволить им немного счастья — ее единственная жалоба заключалась в том, что для того потребовалась большая воли Силы.