Nobody Loves You Like Me

      Иногда я смотрю на свою жизнь со стороны и не понимаю, каким образом я стал настолько счастлив. Иногда это просто потому что я жив и спустя столько лет после войны, я благодарю всех тех, кто присматривал за мной там, наверху, в ту роковую ночь в Запретном Лесу.       Но иногда, я смотрю на свою жизнь, и, клянусь Мерлином, я встал на ноги. Но все же, видя это все перед самим собой вот так, я понимаю, что я самый счастливый человек на Земле. Боже, я никогда в этом не сомневался.       Моя жена самый красивый человек, которого я когда-либо встречал — снаружи и изнутри. Каждый об этом знал, ведь она была довольно популярна в своем круге до того, как вышла за меня замуж.       Все знают ее имя. Все знали ее еще тогда, когда она была Дафной Гринграсс — Ледяной Королевой, хладнокровной бизнес-вумен, которая могла заключить сделку в мгновение ока и выглядеть при этом элегантно.       Все знали ее в лицо. Ну а как иначе? О ее персоне всегда пишут в газетах. Это было раньше, а теперь и подавно. Для них мы стали золотой парой. Каждый хочет узнать, чем мы занимаемся. Иногда никого не подпускать к нашему внутреннему миру становится утомительным, и я нахожусь в шаге от того, чтобы не нанять охрану.       Весь мир знает, что Дафна Гринграсс стала Дафной Поттер. Все знают, что она бизнес-вумен. Все знают, почему ее прозвали Ледяной Королевой. Все знают ее, как красивую и сильную девушку, но единственное, что не знает никто, — ее сердце.       Это познание доступно только тем, кто любит ее больше всего. Очень небольшое количество человек видели ее уязвимой, и я в числе этого количества. Я до сих пор чувствую себя благословленным за десять лет вместе и двух общих детей; я чувствую себя благословленным с того момента, когда пригласил ее на кофе, и она сказала «да».       Мир всегда видит ее собранной, прячущейся под чарами красоты и наклеивающей на себя лицемерные улыбки. Но никто не видел, как она разваливается на части, это видел я.       Никого из них не было рядом, когда умерла ее мать, когда, чуть не потеряв контроль над магией, она превратила гостиную в ледяной каток. Когда она кричала и била кулаками по полу, расплакалась и тряслась у меня на руках, кажется, несколько часов. Все думают, что знают Дафну Гринграсс, что было не так. Никто не знает, кем она была на самом деле.       Я знаю. Я знаю каждый дюйм ее тела и мыслей, и я люблю в ней все: каждый недостаток, каждое несовершенство.       Для меня она идеальна.       Я улыбаюсь и наблюдаю за ней издалека. В такие идеальные моменты, как этот, я понимаю, насколько мне повезло. Только я наблюдаю за тем, как она целует кудряшки на макушке нашей маленькой дочки. Она улыбается и мурлычет, как любит ее, а Лили хохочет и улыбается своей маме.       Не думаю, что это зрелище когда-то перестанет растапливать мое сердце. Почему-то такие ласки с Лили кажутся даже слаще, чем, когда Дафна делала тоже самое с Джеймсом. Может быть это потому что Лили — ее копия. У нее такие же кудрявые блондинистые волосики и яркие голубые глазки. Я знаю, что она вырастет такой же красивой, сильной и доброй, как ее мама.       Дафна оглядывается и смотрит на меня. Я улыбаюсь в ответ, но не подхожу к ней, не сейчас. Мой мозг гудит, и иногда лучше позволить этому происходить, чтобы просеять все мысли, которые всегда крутятся вокруг да около.       Мир может любить улыбку Дафны, но он не видит такую ее улыбку. И никто не может обнимать ее ночью, захватывая в объятия еще и Лили, а иногда и Джеймса, когда ему снятся кошмары. Так или иначе, такие моменты всегда кажутся идеальными.       Мир любит Дафну. Все любят писать о ней, фотографировать ее, просить о фотосессиях и эксклюзивных интервью. У нее целая толпа фанатов, которые холят и лелеют ее. Но никто не любит ее так, как люблю ее я.

***

      Министерский бал в честь еще одного мирного года, посвященный памяти погибших в ходе двух магических войн. Кроме того, что это сплошная пропаганда и чушь, я ненавижу подобные мероприятия.       Такие мероприятия не посвящены чьей-то памяти. Они предназначены для того, чтобы собрать важных людей в одном месте, они предназначены для общения. Часто на подобных мероприятиях собирается толпа карьеристов и потенциальных политиков.       Я ненавижу такое.       Однако такие мероприятия любит Дафна. Для толпы в помещения она является источником жизни этого бала.       Я сижу за столом и даже не пытаюсь выдавить улыбку, пока она стоит в центре комнаты и разговаривает с кем-то. В ее руках бокал шампанского, а она рассказывает историю. Ее улыбка застает меня врасплох на расстоянии мили даже сейчас. Когда она наряжается для таких мероприятий, она выглядит сногсшибательно. Что-то в Дафне, одетой в коктейльное платье и с красной помадой на губах, заставляет меня встать перед ней на колени. Честно говоря, только из-за этого я все еще прихожу на такие мероприятия.       Она оборачивается, и ее улыбка становится еще шире. Я улыбаюсь в ответ и не могу перестать думать о том, что для окружающих она, душа бала, а для меня — нечто большее.       Она — смысл моей жизни. Она изменила мою жизнь, перевернула ее с ног на голову и представила все наилучшим образом. Я не могу представить свою жизнь без нее, жизнь до нее была скучной, а жизнь без нее была еще более скучной.       Если быть честным, то я выдохся, а из-за работы в офисе Авроров я устаю намного раньше. А наличие беспокойного ребенка, который думает, что он подросток, и маленькой дочки не особо смягчает обстановку, однако на Дафну эти обстоятельства вообще не повлияли. Пока я выдыхаюсь и сижу тут, зевая, она в самом расцвете сил.       Ее живость, энергия, которую она привносит, входя в комнату, — все это заставляет меня улыбается. Она больше, чем просто жизнь, и ко тому же еще и полна этой жизни. Иногда мысль о том, насколько сильно я ее люблю, сбивает меня с толку, но опять же трудно не любить своего лучшего друга.       Каждый в этой комнате любит ее. Но никто не любит ее так, как люблю ее я.       Между нами есть моменты, о которых никто не знает, но эти секретные моменты заставляют меня улыбаться.       Я был тем, кто наблюдал, как она бежала под дождем после первого свидания в кофейне. Это было в Лондоне в августе, ливень пришел из ниоткуда, а она схватила меня за руку и потащила за собой.       Мы промокли до нитки, пока добежали до укрытия за «Дырявым Котлом». Она посмотрела на меня и рассмеялась, а я не смог совладать с собой. Я поцеловал ее и не мог остановиться, пока не закончился воздух.       Я и представить не мог представить, что «безумная пробежка под дождем» предопределит всю мою оставшуюся жизнь, но я безумно рад, что тогда сделал это.       Я не могу посчитать, сколько раз она поцелуями снимала мою боль и поднимала меня, когда я падал. Когда мы встретились, я был сломлен. Война только закончилась. Я не знал, что делать дальше. Ни одно из моих решений не было моим собственным. Дамблдор спланировал каждый мой шаг, что бы я попал в Запретный Лес. Я был оружием, что было создано, чтобы уничтожить Волан-де-Морта, и когда это свершилось, я стал бесполезен.       У меня не было чувства собственного достоинства. Наконец-то я был свободен, но что делать дольше? Я не знал ответов ни на один из этих вопросов, пока Дафна Гринграсс не ворвалась в мою жизнь, словно ураган. Она разрушила все мои знания и помогла мне построить все заново.       Любя ее, я снова обрел себя.

***

      Мне нравится смотреть на нее. Я всегда так делал и не дума, что когда-нибудь устану от этого.       Я мог бы смотреть на нее вечно. Если бы последним, что я мог увидеть, было ее лицо, я бы умер самым счастливым. Я никогда не говорил эти вещи вслух, но, думаю, она сама знает об этом. Если бы я их озвучивал. То так или иначе она бы назвала меня дрянным.       Когда встает солнце над горным хребтом за нашим домом, я наблюдаю за тем, как меняется оттенок ее глаз. Все говорят, что эти глаза льдисто-голубые, и, я полагаю, так оно и есть, раз это утверждают все.       Ее глаза не холодные и неуловимые, как лед. Они теплые. Они полны доброты и сострадания. Она бизнес-вумен и может, надев свои доспехи, обмануть большинство людей.       Но меня она не может обмануть. Я знаю ее. Я видел ее настоящей. Я видел, как она делала ледяные фигуры без помощи палочки для наших детей. Я наблюдал, как она, идя по коридору в свадебном платье, освещала его своей красотой.       Я танцевал с девушкой, которую каждый хотел забрать себе. — Гарри. — ее голос мягкий и тихий, но все равно резко пробивался сквозь туман. Я смотрел в ее глаза и улыбался. — О чем ты думаешь? — О том, что никто не любит тебя так, как люблю тебя я. — честно ответил я. — Я знаю. Иначе почему я вышла за тебя? — улыбнулась Дафна. Я рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее, как в тот дождливый день много лет назад. — С годовщиной. — прошептала она в мои губы.       Я уверен, неважно, сколько пройдет лет, когда наши дети вырастут, поступят в Хогвартс и будут жить собственной жизнь, я буду любить ее такой.       Я буду любить ее всегда.