С чего-то надо начинать

Первое, что приметил Томми, войдя в здание студии — здесь довольно мило. На ресепшн сидела миловидная девушка, которой и двадцати пяти не дашь, и что-то активно печатала на рабочем ноутбуке, совсем не замечая нового пришедшего клиента. Из динамиков играла ненавязчивая мелодия, похожая на джаз, а само помещение было выполнено в приятных глазу, светлых, пастельных тонах. Мягкие диванчики по углам и картины на стенах дополняли и без того уютную атмосферу спокойствия. Это умиротворяло неспокойное сердечко подростка, бьющееся быстрее обычного с того самого момента, как он вышел из комнаты общежития, хотя, по правде говоря, неспокойно ему было ещё несколькими днями ранее, когда, взвесив все «за» и «против» он, наконец, решился записаться на прокол языка. А если быть точнее — три дня, именно столько Томми прождал в своём тихом ужасе. Нет, он не боялся прокола или болезненных ощущений от него, напротив, с азартом ждал, когда же наконец игла мастера пробьёт его язык насквозь, оставив после себя боль и желанное удовлетворение. Подросток даже не поленился поискать информацию о предписаниях до прокола. В основном писали про лекарства и алкоголь, до чего он и сам мог додуматься, не зря же по биологии пять стоит, столько сил в своё время на неё убил, будь она неладна, поэтому от алкашки пришлось отказаться. Не то чтобы он раньше бухал, как скотина, но с Таббо и Ранбу такой образ жизни был не за горами. У этих двоих что не день, то пятница, даже повод не нужен: утро, день, ночь — неважно, пол общежития уже пытается втиснуться в их комнату и налакаться перед лекциями. Вот и сегодня, пропустив все слова о воздержании, его уламывали на «бутылочку другую». Ну что сказать, пришлось ретироваться из общежития на час раньше запланированного времени, а то ещё минут пять уговоров от мастеров присесть на уши, и он бы точно опрокинул баночку, а то и не одну. Благо успел слинять. Хотя, чего врать, от выпивки он бы не отказался, так, для храбрости она бы ему пригодилась, учитывая, как Томми успел накрутить себя за тот лишний час шатания по городу в поисках «того — не знаю чего». Он, конечно, не параноик или типа того, но за первые минут пятнадцать ему показалось, что он видел кого-то похожего на Вилбура раз так семь. Жуть. Конечно, мало вероятно, что он припрётся к нему без предупреждения, но, сука, как же он испугался, когда на светофоре напротив увидел высокого шатена с гитарой за спиной, так ещё и в свитере, как назло, жёлтом. Будто его сердце и без того не готово выпрыгнуть из груди из-за малейшей глупости, ещё такого подарка судьбы ему не хватало. В остальном же Томми чувствовал себя относительно нормально. Чем ближе приближалось время записи, тем меньше тревоги он испытывал. Когда же на экране блокировки ярко горело время пятнадцать минут пятого, а сам подросток наконец-то стоял напротив салона, его тревога, казалось бы, и вовсе спала на нет. Однако как же быстро всё способно меняться по щелчку пальцев. — Гоги, я пошутил, пошутил! Поставь на место стул, Дрим, блять, впусти меня внутрь! Я пошутил! Дрим, он убьёт меня! — громкий крик раздался за дверью, справа от ресепшн, а следом за ним ещё несколько нечленораздельных визгов и дикий хохот, словно произошло что-то до ужаса смешное. Однако девушка даже внимание не обратила на шум, что больше походил на конское ржание или того хуже, на ор диких чаек, напротив, наконец, подняла голову и заметила Томми. Паффи, а именно так звали пепельную блондинку, если верить бейджику, криво висящему на мятой бледно-салатовой рубашке, окинула его скучающим, беглым, мало заинтересованным взглядом и вернулась к ноутбуку. Томми даже неловко стало от такого, отчего руки сами непроизвольно потянулись к растрёпанным слегка грязным волосам, будто бы это как-то помогло разбавить это неловкое, судя по всему, для него одного, молчание. ─ Мистер Иннит, верно? — наконец заговорила девушка, не отрываясь от экрана. — Да, у меня запись на…— хотел было ответь Томми, но был прерван чуть ли не сразу. — На четыре тридцать, прокол языка. — отчеканила Паффи, перестав печатать, и полностью сосредоточила своё внимание на сконфуженном подростке. — А? В смысле, да, всё верно. Прошу прощения, а что там у вас происходит, это нормально? Мне кажется, кому-то нужна помощь, — как будто услышав его, затихшие голоса вновь дали о себе знать, однако на сей раз уже кто-то новый во всю крыл благим матом некоего Сапнапа, как понял Томми, один из работников салона. Ситуация, мягко говоря, бредовая. Иннит, конечно, раньше не бывал в подобных заведениях по ряду причин, но что-то подсказывало, что так быть не должно и, судя по всему, это был никто иной, как здравый смысл. Он же намекнул Томасу, что лучше ретироваться от сюда сразу же, как чуйка забьёт тревогу, а лучше ещё раньше. — Да ничего такого, обычные рабочие будни, присядьте пока на диванчик, мастер подойдёт в ближайшее время, — со спокойной улыбкой на лице блондинка покинула насиженное место и скрылась за злополучной дверью, оставив и так взволнованного парнишку в одиночестве, чего делать точно не стоило, ибо ему хватило услышать ещё один нечленораздельный крик, и тело само подскочило, желая ретироваться из этого дурдома. В конце концов, это не единственный салон в городе. Будет ещё возможность проколоть язык. — Дрим, ты бы хоть для приличия проверял иногда почту. Там шкет пришёл, — ещё чуть-чуть и сбежит. — Дверь распахнулась, пропустив вперёд Паффи и мужчину за ней, и так же быстро закрылась за ними. — А я тут причём? Подлокотник опять развёл Сапа, и тот пошёл пранковать Гоги. Смею заметить, что на меня ни одной жалобы от клиентов не поступало, в отличии от некоторых, — он звучал скучающе, совсем не заинтересованный этим разговором, как будто находился где-то не здесь. — Готова поспорить, что их было бы не меньше пятидесяти, если бы кое-кто не угрожал половине клиентов, а с второй не флиртовал, — цокнула Пафф, её слова не были похожи на шутку, но пирсер вёл себя спокойно, словно сейчас вовсе не его обвинили в недостойном поведении, хотя Прайма пади, второе вряд ли можно считать провинностью, конечно, если только это не прописано в трудовом договоре. — А тебе есть до этого дело? — казалось, с искренним удивлением спросил мужчина. Девушка ответила сразу, будто слова были выучены наизусть и отточены годами. — Без разницы. Забирай пацана и заткни этих идиотов, а то правда слиняет, готова поспорить, что их и на улице слышно. Серьёзно, делай что хочешь, хоть расходники в глотки позапихивай, лишь бы заткнулись, уже мутит, честное слово. У них что, весеннее обострение? А не поздновато ли? — от такого заявления парень прыснул от смеха, а Томми чуть не прикусил язык, то ли от удивления, то ли от замешательства. Он не помнил, чтобы где-то была такая же странная атмосфера, казалось, что на самом деле это он странный и просто-напросто не понимает даже самых банальных вещей, словно ему ещё предстояло влиться во всё это. Это интриговало и настораживало. — Ну ничего, поймаем, куда он денется? От меня ещё никто не убегал, — весёлым тоном протянул Дрим, лукаво улыбаясь, закинув руки за голову, демонстрируя забитый рукав и акцентируя внимание на проколотых ушах, едва ли прикрытых тёмными прядями волос. Это выглядело не плохо, нет, скорее реально круто и гармонично, хоть и стереотипно, учитывая профессию человека. Однако это не помешало Томми посмеяться, что, в свою очередь, не осталось без внимания старшего. Он окинул подростка беглым взглядом, схожим с тем, которым его оглядела Паффи, но в отличие от девушки, чьё лицо выражало безразличие, Дрим выглядел скорее разочарованно, будто ожидал что угодно и кого угодно, только не растрёпанного подростка на голову ниже его самого, в голубом свитере в белую полосочку, с по-дурацки торчащим из-под него воротником старенькой, посеревшей со временем рубашки. — Этот что-ль? Он с твоей ленты в Пинтерест сбежал или как, Прайм Всевышний, что у него с одеждой?! Выглядит как дешёвый третьесортный тиктокер, — это звучало обидно, не настолько, чтобы начинать полномасштабный цирк, но вполне достаточно, чтобы кинуть что-нибудь едкое в ответ. — Я хотя бы не выгляжу, как жертва пубертата из семидесятых и внебрачный сын кровососа из «Сумерек», — Томми посчитал это достаточно остроумным, Дрим тоже. Мужчина в целом не выглядел оскорблённым или типа того, напротив, просиял так, словно услышал что-то поистине стоящее. Подростку реакция понравилась, хоть и ожидал он диаметрально противоположную. Похоже, они найдут общий язык, либо уже нашли. — Прайма ради, идите уже, флиртуйте где угодно, но не при мне. Блевать тянет от одной твоей счастливой рожи, — уселась на своё законное место Паффи без грамма эмоций, словно кто-то за пару секунд выжал из неё все соки. Дрим на её слова даже не отреагировал, просто пропустил мимо ушей. Томми же хоть и старался никак не реагировать, немного покраснел в районе висков, искренне надеясь, что давно не стриженные должным образом волосы это скроют. — Ах да, и передай Джорджу, что если он захочет убить Сапнапа, пусть делает это в подсобке или у чёрного входа. Там камер нет, и тело есть куда спрятать. — так же отстранённо протянула девушка, пытаясь распутать наушники. Выходило довольно скверно, отчего та то и дело ругалась под нос, стараясь не швырнуть ворох назойливых проводов куда подальше. — Ха-ха, какой ты хороший и заботливый друг, Кэп. Обязательно передам, наверное, — пролепетал Дрим, не сводя глаз с клиента и кивая в сторону двери, как бы приглашая наконец войти внутрь. А ведь и вправду пора бы, сколько он вообще тупит у ресепшен, втыкая то в стену, то в пол, то в каких-то до ужаса бесящих пирсеров? По ощущениям вроде не долго, но чёрт его знает. Он вошёл в любезно открытую Дримом дверь, краем уха услышав слова Паффи: — Ага, спасибо. Ещё пару жалоб на Сапнапа, и его уволят, с Джорджем так же. Удачных им голодных игр. И пусть победит Джиджи, — Томми был готов поспорить, что здоровяк перед ним вновь прыснул в кулак от смеха, хоть и пытался скрыть это за псевдокашлем. Подросток посчитал это довольно забавным и хотел отпустить пару комментариев-подколок, однако сделать это ему не дали. — Эй, Дрим, с каких пор мучить ванильных мальчиков стало твоим хобби? — Томас от неожиданности чуть слюной не подавился, когда к нему в плотную подлетел брюнет почти на десять сантиметров ниже его самого, однако обладающий неплохим сложением тела. Мужчина не выглядел сильно старым или типа того, Томми предположил, что он ровесник пирсера или чуть старше, даже несмотря на его неаккуратную несколькодневную щетину, которая не прибавляла и пары лет, если вообще хоть что-то меняла. В целом он показался подростку забавным, так сказать симпатией он проникся к нему сразу настолько, что даже грубить в ответ не стал, хотя и хотелось. — А мне казалось, что это его работа, а не хобби, — максимально невинно, насколько вообще был способен, пролепетал Томас, ожидая в ответ хохот не слабее того, что он слышал на ресепшен. И таки да, результат оказался даже лучше, чем он ожидал, брюнет в бандане залился хохотом, на что Дрим скривился в гримасе отвращения, Томми это определённо понравилось. Однако помимо Сапнапа, чьё имя он успел услышать раньше пару раз и прочитать на бейджике парня, его слова оценили и остальные находящиеся в комнате, а точнее странный парень в очках с красными линзами. Он показался подростку каким-то отстранённым и чем-то напомнил его соседа напротив. Второй же из двух парней, что сидели поодаль, выглядел более приветливо. Его стол был завален изрисованной бумагой и стаканчиками из-под кофе на вынос, не из Старбакс. Томми прямо почувствовал, как его уровень уважения к незнакомцу вырос и скорее всего переплюнул мистера-уродливая-бандана. В отличие от прочих находящихся в комнате, обладатель тёмно-русых волос не проявил слишком много внимания, просто посмеялся, посчитав подростка забавным, и продолжил заниматься работой. Томсу он понравился. Судя по тому, что он умудрился рассмотреть на его столе, парень рисовал эскизы для салона и, как успел подметить Томми, довольно неплохие. Возможно, реши он набить тату, за эскизом он бы непременно пошёл бы к нему. — Да-да, пошли, кид, время тикает, а ещё расходники нужно подготовить и прочий стафф, — махнул пирсер, скрываясь за очередной дверью. Подросток непременно последовал за ним, не смотря на недовольные возгласы мистера-уродливая-бандана.

***

— Недурно, — присвистнул Томас, проходя в злосчастную комнату, про которую так нелестно отзывался Сапнап, однако так нахваливал Дрим. Глаза сразу приметили хороший интерьер, простенький и минималистичный. Томми такое обычно не нравилось, но тут он был готов признать, выглядит действительно хорошо. Светло-серые стены отлично контрастировали с чёрно-белой мебелью и полностью тёмно-серым полом, а те немногочисленные маленькие выделяющиеся вещички неплохо дополняли интерьер. Но больше всего внимание подростка привлекал стеллаж с различными украшениями для проколов. Куча колечек, гвоздиков и прочих металлических безделушек компактно умещались на полочках и радовали глаз своим разнообразием. Словно мотылёк на свет, Томми подлетел к стеллажику, дабы поближе рассмотреть блестяшки. Однако сделать это ему толком не дали, почти сразу отдёрнули от стеллажа, подтолкнув к креслу для клиентов. — Даже не думай, — Дрим звучал довольно серьёзно, по сравнению с тем, что ему довелось услышать ранее. Похоже, когда дело доходило до работы, пирсер становился по-настоящему ответственным. Круто, конечно, однако это явно не повод отдёргивать его и сжимать плечо до боли. — Больно надо, я только посмотреть хотел, — пробурчал Томми, плюхаясь в кресло, закинув руки за голову и уставившись в потолок, в ожидании начала долгожданной процедуры. — Ага, есть у нас один такой «я просто посмотреть», а потом по полу ползай, собирай всё это. Ты хоть знаешь, как сложно искать эти мелкие серьги, а гвоздики? — ворчал Дрим, натягивая на лицо маску. Говоря об этом, он выглядел так, словно уже начал прокручивать в голове вьетнамские флешбэки. Подростку даже стало немного жаль парня. Ему самому как-то доводилось собирать мелкие железки по всему полу. Спасибо Вилбуру, заботливому, блять, старшему брату. У Томми от воспоминаний аж лицо скривило, словно он откусил лимон на слабо или закинулся теми самыми ультракислыми конфетками. — Уф, надеюсь виновник был заслуженно отпизжен, — немного нервно промычал Томас, наблюдая за отчаянной попыткой Дрима натянуть перчатки. От чего-то нервозность, что была с ним, когда он только пришёл, решила вернуться в аккурат к самому интересному. — К сожалению, или к счастью, нет. За Карла вовремя вступился Сап, а потом и Тумбочка пристроилась. Пока с этими двумя ругался, не заметил, как виновник торжества сбежал под шумок, — продолжал свою борьбу с перчатками мастер и активно ругался под нос, будто подросток это всё не слышал. Да, Томми бы и сам рад обматерить их на чём свет стоит. Это как сидеть в очереди к зубному или на сдачу крови, чем дольше сидишь, тем больше себя накручиваешь. Сразу начинаешь лишний раз думать: «А насколько больно будет»? «А вдруг что-то случится»? «Может оно мне и не надо»? Ну уж нет, он так долго был пай-мальчиком, что достало по горло. Бунт нахуй. Поздно пятиться назад, он уже в салоне, уже в кресле и уже ждёт, когда мастер подготовит всё к проколу. Однако даже эти мысленные торги с самим собой мало помогали, если вообще имели хоть какой-нибудь эффект, кроме как негативный. Посему было принято решение взыскать поддержку у самых близких — друзей-собутыльников. Всё равно Дрим пока мучается с перчатками и прочей ересью. Как раз Иннит успеет написать Табсу, если тот, конечно, ещё не успел нажраться и отрубиться на пару с Ранбубсом. Да, прошёл только час, от силы два, но всё же. В своих друзей он верил безоговорочно, эти двое способны упиться и за минут пятнадцать, да и за пять, Томми, конечно, не проверял, но был в этом уверен, как ни в чём другом. Вдвоём эти двое были способны на великие, хоть и до ужаса тупые, свершения. — Блять, — от неожиданности Томас чуть не выронил телефон, который достал из кармана джинсов. Недовольный тон пирсера слегка его напугал, отчего парень шугнулся, пусть даже ему это не свойственно. Он глянул, что же так взбесило Дрима, однако каково было его удивление, когда единственное, что он увидел — это лопнувшая чёрная перчатка, которую, судя по всему, он еле как смог натянуть. Томми причина показалось чертовски незначительной, но комментировать он ничего не стал, сосредоточившись на экране блокировки. — Я быстро, — так же раздражённо пробубнил Дрим, быстрыми шагами покидая своё творческое пространство. Подростка не особо заботило, куда именно съебался пирсер, главное, чтобы всё прошло гладко, а судя по всему, гладко шло не всё, поэтому поддержка в лице двух, хоть и не совсем трезвых в теории, но хороших друзей была бы кстати. «Хей, Табс, через пару минут мне пробьют язык, » — быстро настрочил Томми, поглядывая на дверь, за которой мгновение назад скрылся мастер. Он надеялся, что Таббо ответит раньше, чем вернётся Дрим и наконец совершит то, ради чего он сюда пришёл. Ответ на удивление пришёл почти сразу, хоть и не так как он ожидал, Табс не стал церемониться и просто позвонил по видеосвязи. Первое, что бросилось в глаза, очевидно, эти двое бухали. Может, Томми строило купить лотерейный билетик на обратном пути или даже заглянуть в казино? — Ебать, Тома, пизда тебе! — Проорал Тоби в трубку от всей души, чуть ли не давясь от смеха. На фоне что-то шебуршало, и кто-то расхаживал по комнате, Томас предположил, что это Ранбу, как минимум потому, что упомянутый тусовался с ними настолько много и часто, что все уже начали считать его третьим жителем комнаты, а как максимум Табс и Ранбуб не упустили бы шанс лишний раз вместе пропустить чего-нибудь алкогольного. — Ай, Ранбу, блять, верни мобилу! — однако долго смеяться над участью друга, Таббо, не позволили, на другой стороне экрана началась какая-то дикая возня, отчего камеру мотало туда-сюда, не давая толком сфокусироваться на чём-либо. Обычно Томми бы с радостью продолжил наблюдать за этим, от души поддерживая перепалку двух друзей, но не сейчас. Сейчас ему больше по душе более-менее спокойный разговор и немного поддержки, а не спор двух идиотов на линии, что не могут решить, кто первый назовёт его лохом, тем более первым лохом его назвал он сам. Многострадальный телефон сделал ещё один реверанс из рук в руки, показав пол комнаты, прежде чем его камеру вновь чем-то закрыли, скорее всего пальцами или ладонью, а из динамика раздался протяжный вскрик Табса: — Сука двухметровая, отпусти меня, только попробуй кинуть, я тебе хребет вырву, травматологи по кусочкам не соберут! — сразу после этого всё затихло. Ровно на пять секунд, а потом раздался хлопок, словно что-то тяжёленькое пластом упало на общажную койку. Дальше были слышны неразборчивые маты вперемешку с проклятьями и пожеланиями сдохнуть в самых страшных муках, вполне в духе их агрессивного низкого собрата по разуму, а также топот, что эхом раздавался в коридоре, как будто кто-то пытался убежать от бешеной шавки или преподавателя математики и физики в одном не самом привлекательном лице, хотя это одно и тоже по сути. Пораскинув слабо работающими, но работающими мозгами, Томми решил, что Ранбуб таки запустил Таббо в полёт, а тот, явно недовольный произошедшим, был бы крайне рад проломить виновнику черепушку, ну или позвоночник, как обещал. Ранбу же, не желающий огрести дружеский чапалах со скоростью света, постарался оперативно ретироваться из зоны повышенной опасности, однако почему-то вместо того, чтобы забежать в свою комнату, свернул по направлению к пожарной лестнице, что в прочем тоже неплохой вариант, просто менее надёжный. Ещё некоторое время экран продолжал демонстрировать что-то тёмное, а из динамика доносилось чутка неровное дыхание любителя потроллить Табса. Подросток уже почти смирился с тем, что нормально он так и не поговорит, однако камера наконец была направлена на лицо собеседника, и Томми мог видеть, как Ранбуб сидит на ступени пожарной лестницы, где сам он обычно курил, даже не думая о том, как легко его там выцепить. От этого Томасу захотелось вдохнуть никотина, как только он выйдет, просто обязан покурить. — Ну и ну, я думал, ты напиздел, правда что-ли язык проколоть собрался? — присвистнул Ранбу в своей излюбленной маске. Он не выглядел ни особо заинтересованным, ни встревоженным, проще говоря, классический покерфейс, с которым он ходил большую часть времени. — Ага, правда, вот мастер мне попался… Нет слов, одни эмоции, — нервно посмеялся Томми, поглядывая на дверь, из-за которой в любой момент мог выйти пирсер. — Уф, помянем. Ну ты это, не волнуйся главное, мы с Таббо выпьем за тебя, — промычал старший, упёршись головой в стену, мельком поглядывая туда, откуда сам недавно прибежал. — Если Табс тебя не прихлопнет, — так же нервно хохотнул подросток, стараясь не выбиваться из своей привычной колеи взаимных подъёбов, пока пытался устроиться в кресле поудобнее. — Не должен, я ему косарь торчу, — как ни в чём не бывало ответил Ранбу, на что Томми неслабо так залагал. — Стоп. Откуда у него вообще деньги? Он же вечно ноет, что на мели, — однако договорить ему не удалось, у Ранбу опять начался какой-то кипишь, и тот попросту игнорировал всё, чтобы Томас не говорил. В добавок ко всему дверь в кабинет скрипнула, оповещая подростка о возвращении старшего. — Ладно, неважно, не убейте комнату в хлам, я скоро приду. Пока, — протараторил Томми и, не дождавшись ответа, прервал звонок и перевёл телефон в беззвучный режим. — Я вернулся, надеюсь, наш ванильный мальчик ещё не передумал насчёт своего острого язычка, — чуть ли не порхая, как бабочка, Дрим подошёл к своему столу. В одной из рук у него покоилась чёрная картонная коробка средних размеров с каким-то принтом и разрезанным полосой скотчем на стыке сверху, а в другой красовалась красная коробочка поменьше, обёрнутая такой же красной, но чуть более яркой ленточкой с несильно пышным бантиком сбоку. Меньшую из коробок он со всей аккуратностью, словно это было чем-то очень хрупким и чертовски важным, убрал в выдвижной ящик стола, другую же он поставил на угол стола. На удивление выражение его лица не демонстрировало и грамма тех эмоций, что были на нём до того, как он покинул комнату. Со стороны это вовсе выглядело так, как будто ушёл один человек, а вернулся совсем другой. Томми даже интересно стало, что такое успело произойти там, за дверью, пока он пытался построить диалог со своими не самыми адекватными соседями. — Нет, и не мечтай, что я уйду отсюда без ещё одной дырки в теле, — пытается скрыть своё напряжение подросток, но лишь больше напрягается, вжимаясь в спинку кресла. А пирсер и не замечает переменны в своём дерзком клиенте, навеселе достаёт новые чёрные перчаточки, но не спешит надевать, просто кладёт на стол и отходит к другому стеллажу, на который Томас не обратил должного внимания, а стоило бы. — Пххах, ладно-ладно, ловлю на слове, — подмигивает ему Дрим, копошась с чем-то на полке. Хотел бы Томми узнать, с чем именно, однако своей крупной тушкой мужчина загораживал весь обзор, не давая рассмотреть даже самую малость. Смирившись с тем, что полностью контролировать ситуацию у него не получится, подросток решает отвлечь себя чем-нибудь другим, чем-нибудь, что не связанно с тем, что старший собирается с ним сделать. Та миленькая коробочка как нельзя кстати. — А это что? — голос предательски неровный. Томми это не нравится, но поделать ничего не может. Поздно. — Это? — показывает Дрим через спину, продолжая что-то искать в кейсе на полке и, кажется, находит. — Перчатки. Кэп опять перепутала заказанные на меня с Сапом и те, что мы заказываем для Джорджа и Бэда, — к столу он возвращается уже с двумя маленькими полупрозрачными пузырьками и металлической иглой. Томми сглотнул, игла не выглядела тонкой от слова совсем, похоже, это будет ещё больнее, чем он представлял. — Я не об этом… Погоди, разве у одноразовых перчаток есть размер? — Томас сам не заметил, как свернул с изначальной темы диалога на какую-то левую. Это правда его мало волновало, в любом случае, главное, чтобы это тупое волнение наконец отступило, и дело с концом. Однако пояснения услышать он хотел. «Разве у них действительно есть размеры? Медицинские перчатки же из латекса, или что эта за хуйня тянущаяся? Хотя, учитывая, как феерично лопнула одна такая на руке Дрима некоторое время назад… В этом есть смысл, » — рассуждает подросток в своей голове с видом великого мыслителя, хоть и тема для дискуссии настолько глупа, что даже младшеклассник посмеялся бы ему в лицо. Пирсер же вздыхает так, будто этот вопрос он слышал по меньшей мере раз так триста. Похоже, ему уже не в падлу пошутить ту заезженную до состояния полудохлой иссохшейся тушки шутейку и даже самолично исполнить отсос водителю дорожно-транспортного средства. — Да, он рассчитывается по окружности ладони, — мужчина показательно проводит по своей ладони пальцем, как бы демонстрируя на практике, словно перед ним не совершеннолетний студент, а дошколёнок. У Томми бы точно эго лопнуло, скажи кто вслух при нём, что такие вещи спрашивать тупо. — У нас с Пандой размер одинаковый плюс-минус, а вот Джиджи и Хэйло нужны поменьше, — продолжает Дрим с большим энтузиазмом, рыская на полках, но теперь уже с блестяшками, то ли ему нравится перебирать украшения в поисках нужного, то ли рассказывать о таких бытовых ситуациях. Даже странно как-то, если честно, но, стоит признать, это довольно мило. Ну так, процентов на семьдесят шесть… с половиной. — И со всеми ты так лясы точишь? — искренне интересуется Томми, подпирая голову рукой, хотя ответа особо и не ждёт, несмотря на то, что ранее его вопросы не игнорировались. Почти. Частично. Дрим хихикает. Вопрос показался ему занятным, и с интонацией, с которой подросток его произнёс, звучал ещё забавнее. — Ну, нет, на самом деле. Может, с постояннышами. Хотя нет, с ними тоже особо не говорю, так что ты особенный в каком-то смысле, — пирсер поворачивает голову в сторону подростка и улыбается. По-доброму так, без намёка на подъёб или шутку. У Томми от такого желудок упал ниже дна Марианской впадины. Дрим определённо не показался ему милым. Ни в коем случае. Ни за что. — Что?! Так, ты мне зубы не заговаривай. Я спросил, что эта за красная коробочка, — постарался сменить тему разговора младший. Вся эта ситуация напрягала. В предвкушении перед проколом, идиотское поведение пирсера и собственная паранойя подростка на счёт всего, над чем он задумался больше тридцати секунд, складывались в один большой шар, готовый сбить Томми, как кеглю в боулинге, куда отец любил таскать его по субботам, ну или как Индиану Джонса. Только вот Томас вообще не Индиана Джонс, и ему вряд ли удастся в самый последний момент спастись и остаться невредимым. Вариант Томми скорее похож на «ну подумаешь, перелом голени на пару с рёбрами и разъёбанной черепушкой, всё не так плохо, в конце концов, я хотя бы не лишился конечностей»! Миниатюра того, как подросток говорит это максимально весёлым и беззаботным голосом, на фоне взрывов и горящих зданий, родилась в его голове спонтанно, но в точности описывая его нынешнее положение духа. Томас был бы рад посмеяться над этим вслух, да так, чтобы кто-нибудь прибежал хуй пойми откуда и начал жаловаться на то, какой он до ужаса шумный и невыносимый. Жаль только, ситуация не располагала. — А не слишком ли ты дерзкий для клиента? — притворное бурчание старшего звучало настолько отстойно, что Станиславский бы уже крутился в гробу, как бельё в стиральной машинке, ну или как шашлык на шампуре. Томми бы не отказался сейчас перекусить, на самом деле, но увы, последний шанс он упустил уже давненько. Раздосадованный этой мыслью, но не сломленный, парниша решает продолжить гнуть линию маленького надоедливого гремлина, коим его нарёк его крёстный. — Не-а, давай, выкладывай, — нарочно растягивая гласные, словно распевая их, отвечает на заданный Дримом вопрос. Тот, явно ожидавший нечто подобное, даже бровью не повёл. — И не подумаю, — спокойно сказал мастер и отвернулся, наконец вернувшись к первоначальному занятию — перебиранию украшения для крикливого клиента, не обращая внимания на все его дальнейшие жалобы и негодования. Томми же такой расклад не устроил. Мало того, что его вопрос был дважды отклонён, так теперь и его самого начали игнорировать. — Пфф, больно надо, — промямлил подросток, но, в отличие от слов пирсера, его звучали куда более искренне. Вилбур бы им гордился, наверное. — Я это уже слышал, дай угадаю, «я просто хотел узнать», — хохотнул мужчина, меняя своё место дислокации, судя по всему, наконец найдя то, что с такой скрупулёзностью искал. Томми шутка понравилась, тем не менее показывать этого он не желал. — Ха-ха, очень смешно, гений, когда мы уже начнём? Я хочу вернуться в общагу до того, как мою комнату разъебут в хлам, — ворчит он со всей искренностью, уже вырисовывая в голове ободранные обои, облёванный пол и чьи-нибудь трусы на люстре, дай бог не недельной носки. Подросток аж поёжился от флешбэков, спасибо, хоть после этого Табс перестал звать странных ноунеймов с параллели. — Ну если ты наконец замолчишь и высунешь язычок, то хоть прямо сейчас, — подразнил он подростка, показательно высунув язык. Со стороны может это и выглядело по-детски и нелепо, однако внутри Томми что-то щёлкнуло. Жаль только, понять, что именно это было, у него не нашлось ни времени, ни возможности, да и особого желания. — На самом деле, я действительно был удивлён, когда увидел тебя. Ты, кстати, самом ничего себе не пробивал ещё? — спрашивает Дрим подростка, но внятного ответа не дожидается, получает лишь какой-то бубнёж, отдалённо напоминающий «нет» и «сука». — Понял, ты только лишнего не думай, я по делу спрашиваю, — Дрим на секунду поворачивается, отвлекаясь от обработки украшения, примечая ожидаемое им непонимание на лице клиента, мысленно усмехаясь, аки чёрт. — А то ты с ходу язык дырявить припёрся, хотя у нас иной раз и на то, чтобы уши проколоть, с божьей помощью соглашаются. Вот и подумал, что раз такой смелый, может, у тебя уже есть миленький секретик, — стоит мужчине только поднять руку к груди, для пущего эффекта, как подросток сдавленно икает, явно смущённый сказанным. — Или может, даже что-то более интересное… Френум, например, Дидо, может, или «Принц Альберт», ну знаешь, классика, — рука Дрима опускается ниже настолько непринуждённо, насколько это возможно, медленно указывая на область паха. Пирсера это забавляет, ему приносит искренне удовольствие наблюдение за тем, как меняется вид подростка. Бедный парнишка смотрит на него так, словно только что застукал пастора воскресной школы с маленьким мальчиком в подсобке. Томми похож на того, кого водили в воскуренную школу, каков шанс того, что это вполне могло с ним произойти, однажды в какой-нибудь непримечательный летний денёк, хотя нет, осенний, да, точно, в непримечательный осенний денёк? Мастер прыскает в кулак со смеху, пытаясь сдержать собственные потуги завизжать, как чайник на плите. Гореть ему в аду синим пламенем, вариться в самом большом котле и мучиться до конца веков за такие мысли. Парнишка только сильнее вжался в кресло, стоило ему посмотреть на гримасу радости на лице пирсера. — Не ссы ты, шучу я, — уже спокойнее старается отвечать Дрим, наблюдая, как сжавшийся, словно игрушка-антистресс, посетитель постепенно начинает расслабляться. — Поболит немного, правда, ну так, терпимо. Первое время шепелявить будешь, некоторые буквы не выговаривать, помучаешься так пару деньков, но зато потом… Будешь как конфетка ходить. Хотя, чего я тут перед тобой распинаюсь, уже небось в Пинтерест фоток на сохранял, прежде чем вообще смелости хватило Кэпу на почту написать? — отправляет воздушный поцелуйчик Дрим, играясь пальцами с немаленькой, но и не крупной полиэтиленовой безделушкой. — Да не то чтобы, — неуверенно бубнит Томас. Он плохо помнил, сохранял ли что-то подобное или нет. Пирсинг языка выбрал только потому, что его сразу и не заметишь, особенно если губы сильно не размыкать. С его похуистичным крёстным самое-то. — Просто подумал, что его легче всего скрыть, — без прикрас произнёс Томми. Дрима такой ответ более чем устроил, тот даже хмыкнул вроде как одобрительно. — Вот как, — мастер несколько задумчиво вертит в руках блестяшку, будто о чём-то размышляя, о чём-то не совсем приятном. — Неплохой выбор, однако на твоём месте я бы выбрал прокол пупка. Незаметно, да и для новичка неплохое начало, — украшение медленно опускается в раствор, заполняющий металлический поддон для дезинфекции. — Хах, говоришь так, словно я ещё раз приду дырявить себя, — в своей привычно язвительной манере отвечает подросток, недовольный поучениями и непрошенными советами, однако изрядно довольный, что может без проблем проявлять свою бунтарскую натуру. Дрим на это лишь кротко хмыкает так, будто не хочет слышать чего-то в ответ или видеть хоть какую-нибудь реакцию от мальца в кресле. Он, кажется, вообще не здесь мыслями, а где-то далеко, смотрит сквозь Томми взглядом тяжелее той самой чугунной сковороды, что мелким карапузом от земли ни на миллиметр поднять не мог. — Кто знает, — отстранённо начинает старший. — Нельзя с полной уверенностью говорить что-либо, мы, люди, как никак, спизданём что по дури, а потом живём с этим. Так что не надумывай там себе глупостей, придёшь, не придёшь, ко мне, не ко мне. Просто запомни на будущее: пупок — неплохое место для ещё одного прокола, — с каким-то тёплым энтузиазмом заканчивает свой непродолжительный монолог пирсер, тело его расслабленно, а на лице расплылась уставшая, но такая до невозможности тёплая и словно сотню лет знакомая улыбка. Томми слушает его сначала без интереса, так, краем уха, однако сам не замечает, когда начинает в открытую пялиться, не отводя взгляда, боясь и слово прослушать. С упоением проглатывает он их, запоминая, как меняется в лице мастер. Как отстранённость сменяется грустью, грусть скукой, скука радостью, а радость тёплым спокойствием. У подростка сердце удар пропускает, а дыхание сбивается, слишком уж подкупает эта его улыбочка. Томми уже от себя противно, но взгляд не отводит, отнюдь, лишь сильнее вглядывается в уже сформировавшиеся черты лица, ямочки, морщинки, шрамы, родинки, форму бровей и носа, цвет глаз в конце концов, с чувственным запалом старается запомнить он до мельчайших подробностей, словно, выйдя из злополучного помещения, не увидит старшего более никогда. Подросток самого себя пугается. Не похоже это на него, от слова совсем. Не в его стиле, не в его манере, как говорится. Когда же доходит, что уже пирсер давненько так молча смотрит на него с немым вопросом в глазах, ещё сильнее неловкость пробивает. Вроде и ответить надо, а из лёгких весь воздух будто ударом выбило, ещё и слова в голове ураганом вскружились, не давая и шанса ответить. — Оу, звучит воодушевляюще, — еле-еле мямлит мальчишка, не зная, правильно ли всё сказал, а хотел ли он вообще это сказать? — Ага, а теперь открывай рот, чтобы я пробил твой язык, — а Дрим словно и не заметил смятения мальчика. Отбросив на второй, а то и третий план философию, тот возвращается к излюбленной работе. — Что? — за ворохом чувств Томми совсем позабыл, где и зачем находится. Может и к лучшему, хоть отвлёкся слегонца, однако пора бы и к делу перейти, а Ранбу с Таббо небось уже пол комнаты разнесли, а то и всю. Нервно хохотнул Томми, оглядев пирсера. Дрим стоял рядом, держа в одной руке флакончик то ли обезболивающего, то ли дезинфицирующего средства, а в другой — большую плотную чёрную салфетку, намекающе протягивая ту вперёд, как бы говоря: «возьми». Подросток сглатывает скопившуюся во рту слюну, принимая протянутую старшим салфетку. Как говорил Табс, мешая палённую водку с дешёвым коньяком — ехало. Томми послушно выпятил язык вперёд, Дрим опять мысленно сравнил парня с золотистым ретривером.

***

— Ну-с, готово, — констатирует Дрим, откладывая иглу в поддон для инструментов и снимая с лица маску. Он почти любовно осматривает проделанную работу, ища недостатки и изъяны, однако его глаза не замечают ничего такого. Довольный результатом, пирсер отпускает челюсть клиента, позволяя тому размять её, и отходит к столу, дабы насладится последующим шоу. Сам же Томас сидел в полу трансе, не понимающий, что это сейчас вообще было. Для подростка всё произошло так резко и быстро, что он даже не понял, когда Дрим прервал его скачущие в беспорядочном цикле мысли и пробил язык иглой. Ему даже больно особо не было, единственное, что его беспокоило — это металлическое украшение, что так активно делилось холодком. Хотя это даже круто, наверное. — Как ощущения? — Из мыслей его вывел голос Дрима, что стоял, уперевшись в стол, явно ожидая какой-то реакции от пацана. — Та фобсе охонь, — в своей привычной манере постарался ответить Томми, но сразу же осёкся, не способный произнести половины букв должным образом. Это немного сконфузило парнишку, тот даже попытался ругнутся, но все маты больше походили на лепет трёхмесячного ребёнка. Томми это не нравилось, а вот Дрим, напротив, стоял, улыбался, словно происходящее приносило ему ворох искреннего детского удовольствия. Хотя почему «словно»? У него всё на лице написано, вон какую лыбу давит, Чеширский кот хренов. Томас сам не заметил, как по привычке свёл брови к переносице и поджал губы. Он делал так с малых лет исключительно когда бы чем-то недоволен, но чем старше становился, тем больше считал это глупой и детской привычкой, от которой стоило бы избавиться. Пирсер же, довольный увиденным, наконец отпрянул от стола, подцепив кончиками пальцев зеркало, и подошёл к подростку, протягивая тому среднего размера предмет. — Ну и чего ты такое ебало скукурузил? Помекаешь денёк-другой и нормально, ты главное хуйни не делай, — смеётся пирсер, наблюдая за Томми, что уже успел довольным ретривером выпятить язык и, смотря на своё отражение, сменить гнев на милость. — Так, а теперь слушай меня, запомнишь, вообще расцелую: штангу не теребонькай, да и в целом лишний раз не тревожь, крутить тоже не смей. Не прирастёт, сталь у нас что надо, не курить, спиртное не пить. С бомжами, наркоманами и ВИЧ-инфицированными не сосаться, — любуется ребячеством парня старший, стараясь параллельно объяснить тому хотя бы базовые правила по первичному уходу за проколом, однако подросток его явно не слушает, слишком уж сильно малолетний ум сконцентрировался на металлической штучке в месте, где по задумке природы её быть не должно ни при каких обстоятельствах. — Усёк? — спрашивает скорее для галочки, в ответ получает энергичный кивок. Может, парниша в прошлой жизни на четвереньках бегал? — Ладно, Прайм с тобой, Паффи вышлет тебе… хотя не, лучше сам, а то опять что-нибудь перепутает, — продолжает Дрим поглядывая на настенные часы, однако прерывает сам себя, меняя изначально заложенную мысль. Он вздыхает, в спешке выуживая из кармана штанов мобильник, и так же спешно в нём что-то печатает, прежде чем показать содержимое экрана мало увлечённому этим подростку. А тот даже внимания особо не обратил, старшего чуть не переклинило от такой наглости, однако ругаться не стал. — Моя рабочая почта. Дал бы и личную, но у меня они как кофе два в одном. Пиши, если что, боль там невыносимая, отёк, что аж языком двигать не можешь, — на этот раз младший проявил куда больше интереса и потянулся за своим гаджетом, дабы сохранить увиденное. — Охей, а хах понять, фто стото не тах? — тараторит он, еле выделяя слова, пока записывал почту в контакты, отчего речь больше походила на бессвязный набор звуков и мычаний, но, похоже, у Дрима навык понимать полный бессвязный бред появился с опытом. — Ну, небольшая боль — это нормально, средняя тоже, но это скорее ситуативно, вообще в идеале сразу писать мастеру, если вдруг что случилось, а то мало ли, с таким шутки шутить — дело не из приятных. Помню как-то одна дура тридцатилетняя припёрлась, а у неё гной натуральный и, — Томми чуть слюной не поперхнулся, когда серьёзный тон пирсера сменился ребячливым и тот начал свой офигительный рассказ, слишком уж мерзко. Тем более он сам только язык пробил, сердце до сих пор колотится, а этот ирод такую дрянь мелит. — Пайм, затхнись, — устало тянет подросток, кивком давая понять, что закончил с почтой. — Хорошо-хорошо, ты сам просто до такого не доводи, я на связи почти двадцать четыре на семь, да и это в мои рабочие обязанности входит. На крайняк к врачу тебя направлю, вдруг чёт серьёзное, — сдержанно посмеивается Дрим над реакцией подростка. — Ладно, пойдём, провожу до выхода, а то Сап прилипнет, глядишь и на татуху разведёт, — тянется к вешалке в углу пирсер, где покоится лишь одна одинокая косуха, в ту же секунду привлекая к себе внимание младшего, который ранее по собственной невнимательности её не заприметил. — Ну-с, пошли, — с улыбкой на лице кивает сторону двери пирсер. — Ага, — спрыгивает с кресла Томми, следуя за Дримом. Покинув комнату, они вошли в студию, где по мимо них двоих никого не было. Их встретила гробовая тишина. — А где все? — задаёт вполне лаконичный вопрос Томас. — На перекур съебались, может, до Карла решили сгонять фастом или до Подлокотника, не знаю, короче. Тебе же лучше, ребята у нас энергичные, ну большая часть. Тебе правда повезло, ты этих двоих не застал, Сап и Тумбочка — тот ещё дуэт, — мастер оглядывает беспорядок на рабочих местах своих коллег, прежде чем произвести и озвучить свои умозаключения. — Ясно, — толку от них, правда, не было, ни Карла, ни «Тумбочки» он не знал ни лично, ни в лицо, отчего слова пирсера особого веса не имели. — И не забудь прийти на повторный приём, колоть ничего больше не будем, осмотр проведём, может, какую-нибудь безделушку тебе подберём. Я, конечно, не любитель изменять классике, но всё же, — рассуждает старший, параллельно жестикулируя. Томми определённо посчитал это забавным. — Я только за, не отказался бы потусить с Мистером-Отвратительная-Бандана, — в шутку отпускает фразу младший, вряд ли ему удастся вписаться в эту по-странному крутую компанию. — Серьёзно, в какой помойке он её отрыл? — То же самое ему говорил, когда он за неё двушку отдавал, а потом, как дебил, бегал радовался, хотя почему «как»? — соглашается с ним Дрим, оглашая информацию, от которой у Томаса чуть челюсть на пол не упала. — Сколько?! — подросток был готов поклясться на крови отца и слезах крёстного, что у него половина вещей дешевле стоят. — Сам в шоке, — всё так же по-доброму смеётся пирсер, открывая уже дверь из студии, пропуская младшего вперёд на выход, но тут же осекается, загораживая проход. — Ох чёрт, льёт, как из ведра. Ты как, добраться сможешь? — интересуется старший, протягивая руку под дождь, оценивая его интенсивность. — Пиздовать относительно недалеко, мне бы только до остановки добежать, — слегка расстроено говорит младший. Мысленно он уже смирился со своей участью промокнуть насквозь. Парниша уже ощущал эту мерзкую сырость в кедах и слышал этот отвратительный хлюпающий звук. Томми от своих же мыслей неосознанно поёжился, что не осталось без внимания старшего. — В таком случае давай уж как-то сам, — Томми даже не понял сначала, что произошло. Как его переместили на улицу, как накинули сверху увесистую косуху, как потрепали по волосам, сказав напоследок: — Вернёшь при следующей встрече, не попади под машину. А парню в ответ сказать нечего, да что уж, он и пошевелиться не может. — Угу, — всё, что смог выдавить из себя парниша, постепенно пятясь назад, стараясь лишний раз не смотреть на мастера пирсинга и не сорваться на бег. Дрим лишь глазами провожает подростка, наблюдая, как тот неуклюже перебегает дорогу, продолжая оглядываться на пирсера. Это заставляло грудь старшего теплеть, а улыбку расцветать на губах.

***

Томми было не весело, совсем не весело. Вчера, стоило ему вернутся в свою обитель, как к нему сразу подлетели уже изрядно подвыпившие друзья, умоляя показать прокол. И чёрт бы с этим, они не упускали возможность его споить. В любой другой день он бы не отказался выпить за деньги из чужого кармана, предварительно, конечно, повозражать, ну так, для вида. Однако сейчас это было не то, что нежелательно, ему прямо велели не пить. Однако вот он здесь. Мало того, что его голова гудела настолько сильно, что хотелось оторвать её и выкинуть за ненадобностью, словно старую убогую вазу, подаренную чёрт знает кем, чёрт знает где, так ещё и эта блядская боль не давала сосредоточится ни на чём. Нет, он, конечно, мог передвигаться по комнате и взаимодействовать с предметами вокруг, но даже это было весьма проблематично. Мысли путались, вытесняя друг друга, то и дело дезориентируя и так сконфуженного подростка. А ноющий от отходняка Таббо совсем не помогал, напротив, доставлял ещё больше неудобств. Лишь Ранбу, что по неведомой всем троим причине всегда оставался в более-менее нормальном состоянии, немного, но разбавлял атмосферу полной безнадёги. — Томми, напиши мастеру, ты уже часа два по полу катаешься, — вдруг прервал тишину в комнате привычно пофигистичный голос Бубса. Таббо на его слова махнул в знак поддержки, а Томас закатил глаза. В такие моменты союз этих двоих раздражал сильнее обычного. — Нэ, я в номе, — попытался протараторить Томми, но сразу замолк. Это звучало настолько жалко, что даже смешно. Кого он пытался обмануть? Он и предложения связно сказать не может. Его самая худшая ложь. — Томми, если тебе на себя всё равно, пожалей нас и бедолаг снизу, — сказал Ранбу, потягивая растворимый кофе три в одном, мерзкое варево, конечно же по мнению Томми, после чего покинул общажную жилую площадь, не забыв напомнить, что он будет у себя, а таблеточки в нижнем ящике стола, в аптечке. На слова Бубса Томс никак особо не отреагировал, только мину недовольную скривил, словно он опять пятилетним детсадовцем ждёт, пока отец с крёстным наговорятся вдоволь, обсуждая битый час кривую мазню на какой-то там выставке «высокого» искусства, сосредоточившись на выполнении базовых функций здорового человека. Однако же когда в очередной раз, отвлёкшись на колющую боль, его тушка чуть не полетела пластом на твёрдый и не особо чистый пол, Тоби не выдержал, встал с кровати выхватил телефон из рук бедолаги. Томми от такой наглости, конечно, прифигел, но комментировать не стал, продолжая молча наблюдать за своим раздражённым другом. Мобильник ему вернули спустя минуты две-три с открытым окном диалога и уже отправленным сообщением в духе пай-мальчика. Желания ругаться с Табсом не было от слова совсем, посему он просто решил удалить сообщение. Сам же Табс благополучно ретировался из комнаты, судя по всему, к Ранбу, не желая больше наблюдать за страданиями друга. Ну или ему просто стало скучно, первые полчаса мучений Томми прошли под аккомпанемент из смеха и подъёбок Таббо. Томми от этого полегчало, смех смехом, а голова и язык ныли адски, от чего покой и одиночество ощущались, как нечто ему нужное на данный момент. Он потупил в экран ещё некоторое время, обдумывая, стоит ли действовать, пирсер же сам говорил, что боль — это нормально, но вспоминая незаконченную историю о гнили, решился-таки написать мастеру. «Ей, старый БДСМщик, у меня язык распух и пиздецки болит, » — начал он в своей привычной манере, в корне непохожей на то, что изначально настрочил Таббо. А закончив, отложил телефон в сторону. Однако, чуть подумав, решил дописать. «Что делать?» — вот теперь точно отложил телефон и распластался по полу звёздочкой в ожидании ответа. Ответ, на удивление, не заставил себя долго ждать, только вот содержание его малость так заставило Томми прихуеть. «Снимать трусы и бегать, » — всё, что было в сообщении. Он хотел уже написать вполне лаконичный вопрос, как следом с некоторой задержкой прилетает ещё одно письмо: «Я, по-твоему, на телепата похож? Фотку отправь». Томми захотелось закатить глаза, но, учитывая, что в прошлый раз, когда он так сделал, голова заболела сильнее, решил воздержатся. «Старпёр, » — Отправляет он, ниже прикрепляя с горем пополам сделанную фотку. «Ну и?» — летит следом. Не успевает он вновь выключить экран, а ответ уже приходит. «Без понятия, » — два слова, от которых Томми был готов лезть на стену и выть на луну. Это буквально последнее, что он хотел услышать от мастера пирсинга. «А нахуя я это отправлял?» — спросил подросток, ожидая скорого ответа, однако прилетает он только спустя минуты три-четыре: «Чтоб я посмотреть на долбаёба, который даже базовые инструкции не выполняет. Я же тебе всё объяснил: не пить, не курить, штангу не дёргать, по подворотням с наркошами не сосаться, а ты что сделал»? «Долбоёб, » — появилось спустя пару секунд. Томас устало выдохнул, уже потеряв надежду хоть на какую-нибудь помощь. «Это я и без тебя знаю, делать-то мне что»? «Сидеть на жопе ровно. Желательно молча. Сейчас салон не работает, что-то со светом или с проводкой, я не врубился, так что жди. Адресок только кинь». Томми даже не сразу понял, что произошло. Дрим придёт к нему? Прямо в общагу? Прямо в комнату? «Что? Типа сам придёшь?» — искренне поинтересовался подросток. «Нет, блять, Сап прилетит, он же у нас боевой бомбардировщик особого назначения. Конечно, сам, адрес кинь, я ж не знаю, сколько мне до тебя, дурака, » — оу, похоже, и вправду приедет. «Домино 13С, комнату у вахтёра спросишь, скажешь, к Крафту, » — отправляет он со слепой надеждой, что вахтёр пропустит этот забитый шкаф в общежитие, хотя крёстного же они пустили пару раз, с другой стороны, он же препод. Томми не хотел об этом думать. Слишком много переменных в этой задаче, слишком сложно для его усталого мозга. «Ясно, в течении получаса буду. Ты пока воду пей, желательно чистую, штангу не тревожь, » — подросток надеялся, чтобы эти полчаса не затянулись, иначе он сдохнет раньше, чем отец решит его убить, когда известным лишь ему самому и с маленьким шансом богу способом прознает о том, что начудил его младший отпрыск. «Жду, » — это же не звучит как-то странно, верно? Все же так пишут.

***

Утро Дрима началось не с кофе, и слава Прайму, как вообще можно терпеть вонь этой примерзкой жижи? Однако добрым назвать его было преступлением, и даже коронные блинчики Сапнапа, что он с удовольствием поглотил перед выходом из квартиры, не оставив и крошки, не помогали. Правды ради, сам день был неплох: людей мало, погодка, в отличие от вчерашнего ливня, радовала приятным солнечным светом, теплом, уютным запахом летней сырости и еле-еле ощутимым ветерком, что с холодком задувал под футболку. Пирсер чуть ли не кричать от счастья был готов, когда оседлал свой байк и спустя пару мгновений тронулся с места, разрывая воздух перед собой, чутка поёживаясь от усилившегося потока ветра, который теперь старался сдуть с него всё, что плохо держится, а также не упускал возможности подморозить не укрытые хоть какой-нибудь тканью места. Вот такие моменты он обожал в по-своему обыденной, но не особо скучной жизни. Дрим чувствовал окрыляющую свободу, обгоняя еле плетущиеся машины, проскакивая на мигающих светофорах, не желая останавливаться ни под каким предлогом. Будь Сап сейчас с ним, то непременно бы оценил эту драйвовую поездку, но, увы, он упархал на крыльях любви к своему ненаглядному Карлу помогать с новым привозом. Панда в такие моменты удивлял больше всего. Как тащиться ни свет, ни заря на какой-то богом забытый склад, а потом таскать оттуда пятнадцати-килограммовые коробки битый час, два, лишь бы услышать заветное «спасибо, Саппи», так это он в первую очередь, а как сидеть на жопе ровно в чистом помещении и спокойно себе бить татуировки, так нет, не хочу, не буду и вообще, Гоги нам на что? Такими темпами ему и правда до увольнения недалеко, тем более Джиджи особым желанием прикрывать коллегу не горит. Гоги. Интересно, а Джордж бы согласился составить ему компанию в таких вот поездках по утрам и вечерам? Хах, что за глупости. Жди чуда, Дрим. Чтобы этот домашний котяра согласился на такое? Нет, точно нет. Да и дальтоник любви к скорости никогда не питал, скорее, напротив, ставил в приоритет спокойные тихие поездочки. Тем более, он даже садиться на мотоциклы отказывался, после того, как по чистой воды случайности чуть не упал с байка на повороте пару лет назад. Ну, может, оно и к лучшему. Не он, так не он. За то недолгое время, что он потратил на раздумья о том, как бы здорово было прокатиться с кем-то за спиной, деля с попутчиком это прекрасное и до невозможного необходимое пирсеру чувство свободы, он успел перебрать чуть ли не всех, кого знал дольше тридцати двух секунд, но так и не смог даже в собственных мыслях найти соратника. Не было в его кругу любителей скорости, драйва и свободы, ну кроме Сапа, но Панда уже как почти три года не в счёт. Что же всё-таки с людьми делает любовь. — Да что ж такое, — вздыхает удручённо пирсер, останавливаясь на светофоре впервые за его поездку, замечтавшись, не успел проскочить, ещё и какой-то дерзкий мудак чуть не подрезал при обгоне. Дерзкий. В голове Дрима вдруг щёлкает. Томми. «Малец, конечно, не мудак, а вот дерзости ему не занимать, » — думает пирсер, вспоминая все те подколки, что подросток успел выпустить из своего рта за всё то время, что провёл в салоне. Оу, а Томми бы согласился составить ему компанию? Красный цвет предупредительно мигает, спустя пару мгновений заменяя себя зелёным. Дрим трогается не сразу, с небольшой задержкой, но сам того не понимает. Слишком уж увлечён мыслями. И всё же согласился бы Томми? Что-то внутри парня говорило «да», что-то на уровне интуиции или может чего-то более глубокого. Дрим не сильно верил в судьбу, Сансару, Таро, знаки зодиака и прочую эзотерику, однако врать самому себе он не любил. Встреча с подростком определённо была не случайностью. Не то чтобы Томми приглянулся пирсеру с первого взгляда, нет, совсем нет, напротив, изначально он пацана и вовсе за скучного статиста принял, чуть погодя, за тех фриков, которые косят под пай-мальчиков, но в душе гнильцу с Эверест вынашивают, а потом… потом подросток открыл рот и Дрим словно прозрел. Пацан был явно не из робкого десятка. Зажатый, правда, немного, может, с парой комплексов, если не десятков. Но самое главное — от него несло жизнью. Он будто источал из себя жуткую смесь двадцатилетнего Печорина и Ленского, героев живых, свободных, жаждущих нового, желающих жить. Дрим готов поклясться тем немногим, чем он в действительности дорожит, нет, не на материальном уровне, на уровне духовном, что он видел в глазах подростка искры. Нет, когда он проколол, наконец, язык младшего, это было больше похоже на зарождающееся пламя чего-то нового, кого-то нового. Парнишка походил на цветок подсолнуха, что смог прорасти и обернутся к солнцу, не смотря на тени громоздких деревьев и нескончаемые дожди. И он был к этому причастен, от такого дыхание перехватывало, а сердце ритм сбивало. Дриму самому не верится, но в этом подростке он видел что-то родное, знакомое и оттого не хотел упускать его из виду. У Томми глаза — просторное небо, нрав — вольная птица. Да, он лишь один из множества мимолётных гостей его изменчивой жизни, и всё же про рабочую почту он нагло наврал, желая создать ещё один мост между ними. С Джорджем же было так же, почему сейчас не сработает? Ах да, Томми не Джордж, очевидней причины нет. Хочется головой биться от глупости хода мыслей. И вот он снова ищет связь между медузой и фениксом. Приравнять синицу в клетке к журавлю в небе — смех, да и только, к тому же синицу клетка не тревожит, а журавля балласт всё тянет вниз. «И правда, сущая глупость, » — думает пирсер, подъезжая к зданию салона. С чего он вообще взял, что выдастся возможность сблизиться с подростком, сам же сказал, что тот может и не задерживаться? Шлем с головы слетает быстро, выпуская из своих оков капну вьющихся, но коротких волос. Дрим подходит в двери, как обычно, попутно шею разминая. Вечно та после езды побаливает, только вот дверь по обычаю не открывается, закрыта. По началу пирсер подвоха даже не понял, может, Сап прикалывается, или Паффи дверь по дурости закрыла, да в конце концов заклинить могла. Только есть одна загвоздка, маленькая такая, незначительная. Дриму пора бы научиться читать почту, хотя бы перед работой. Паффи отправила уведомление о том, что салон временно не работает из-за технических неполадок, то ли проводка полетела, то ли с трубами опять что-то не так, но суть не в этом. Ему определённо стоило начать читать почту чаще раза в полгода, а то и в два. Однако делать здесь было уже нечего, либо ехать в пустую квартиру, либо всё же прогуляться. В мыслях пирсера второй вариант звучал куда лучше и заманчивей предыдущего, так что осталось только выбрать куда податься. Да и с собой прихватить кого-нибудь было бы весьма к месту, одному бродить туда-сюда отчего-то совсем не хотелось. Компанию в виде Сапнапа и Карла он даже не рассматривал, участь быть третьим колесом ему совсем не прельщала, напротив, весьма удручала. Звать же Джорджа и Паффи было идеей из разряда пустой траты времени, сил и ментального здоровья, причём отнюдь не их, а самого себя. Наверняка эти двое ещё видят седьмой сон или же наслаждаются тишиной и покоем, которого так жаждут большую часть времени. Было бы самоубийством вторгнутся в их пространство, особенно сейчас, когда у них выдался внеплановый выходной. Оставалась надежда только на Бэда, но даже он вероятно не смог бы ему помочь, так как уже долгое время тот готовился к приезду своего дражайшего друга, с чем Дрим абсолютно не хотел мешать, ибо сам знал, как неспокойно сейчас у того на душе. Сам ведь волновался, как ума лишённый, когда приезжал Гоги в своё время. Так что любитель маффинов тоже в пролёте, вернее сказать, пирсер в пролёте. Всё же это он по итогу остался без какой-либо компании. Всегда, конечно, можно было позвать кого-нибудь из разряда знакомых или типа того, только вот смысла Дрим в этом, правда, не видел. Для пирсера знакомые на то и были знакомыми, что ближе стать не могли. Разные интересы, не сходятся точки зрения, характеры, в конце концов, настолько ужасны, что дольше пары минут терпеть невозможно, ну было исключение, как Панз, например. Работа, работа и ничего, кроме работы. По правде сказать, это было тем, что Дрим, как пирсер, в Панзе ценил. Тот был мастером не хуже него самого, а то и лучше в некоторых аспектах. Но это был буквально единичный случай. В остальном же знакомые Дрима были в его глазах мало запоминающейся серой массой, без каких-либо интересных пирсеру черт. Так что, пролистывая список контактов, Дрим действительно ни на что не надеялся. Однако кое-что всё же приковало к себе его внимание. Ему написал Томми. И пусть не станет ни для кого секретом, что Дрим искренне был удивлён и рад его увидеть, даже если окажется, что это взбалмошный малый попросту проигнорировал все его предписания. Так и оказалось, судя по жалобам парнишки и присланной им же фотке, тот явно изрядно напортачил. По кривой фотографии было сложно понять, что именно произошло с языком, пирсер только и мог предположить, что подросток во славу своему идиотизму решил покрутить штангу, выпить что-то спиртосодержащее или выкурить пару сигарет. Хотя желтоватого налёта Дрим разглядеть не смог, так что вариант с курением, вероятно, ложный. Пирсер вздохнул, отписывая тому простую мысль: салон не работает, наведается лично. Благо хоть колледж дурня недалеко, минут десять езды без остановок, только вот за медикаментами ещё заехать надо. Это, вероятно, минут на пятнадцать затянется, вот Дриму и ничего не оставалось кроме как отписать, что будет через полчаса. Повезло, конечно, Томми, тут сказать нечего. Пирсер натягивает шлем с лёгкой ухмылкой на лице в ожидании быстрой поездочки и скорой встречи, судя по всему, компанию на сегодняшний день он нашёл, да и стоит признать, не самую худшую.

***

Дрим подъезжает к указанному адресу меньше, чем за пол часа, вернее минут за двадцать или даже чуть меньше. Ему, на удивление, повезло не попасть в пробку, да и ни на одном светофоре он не стоял. Вот только на поиск парковки ушло ещё минут десять, а могло бы две, если бы не какой-то мудак, оставивший внедорожник так, что тот блокировал почти четыре места, а к ещё двум попросту закрывал обзор. Проще говоря, пирсер ещё никогда не хотел так разъебать кому-то лобовое стекло и проткнуть колёса. Таких редкостных мразей он давно не встречал, не спеши он к одному безалаберному, но довольно симпатичному идиоту, точно бы не сдержался перед соблазном, да и камер вокруг нет, людей немного, не шанс, а прямо сказка. С тяжёлым сердцем Дрим оглядывает машину, показывая той фак, прежде чем хоть и липовым удовлетворением от сей ситуации пройти к зданию общежития. Найти нужный корпус оказалось легко, стоял он в аккурат напротив парковки, может, слегка только вправо ушёл, ну так, незначительно, едва заметно. Само же здание выглядело вполне ухоженно или по крайне мере старалось таковым казаться, ибо только подойдя к входу на глазах Дрима со стены осыпалась часть краски, или что это вообще? Не важно, спасибо, что не на голову. Он ещё раз удостоверился, что прибыл к нужному зданию, благодаря табличке, висящей справа от входа, гласящей, что построено всё это за сто лет до зарождения динозавров, пережило чуму, а также выпустило какого-то там крутого научного деятеля, ну и в самом низу во всех лучших традициях важной и нужной информации исключительно мелким, затёртым едва разборчивым шрифтом накалякано «Корпус С ул. Домино». Дверь в общежитие жалобно скрипнула, когда бедняжку грубо потревожил входящий. Его же оглядел вальяжно раскинувшийся за столом мужчина под два метра ростом, с грубой щетиной, уставшим взглядом, шрамом под глазом и забавно свисающими с переносицы очками на цепочке, как у библиотекарши. Дрим в целом ожидал увидеть здесь какую-нибудь старушку-вахтёршу или дедушку-охранника, с которыми можно мило побеседовать и даже в редких случая чаю попить. Если кратко и без прилюдий, то пирсер был готов увидеть кого угодно, но отнюдь не этого бугая с видком бывалого вояки или какого-то местного авторитета в кругах приступных. — Вам кого-то или куда-то, молодой человек? Вы проходите не стесняйтесь, — спокойным, но изрядно вымотанным тоном приглашает пройти внутрь мужчина, откладывая явно слабо интересовавшую его книжонку в сторону и снимая очки с переносицы, давая тем свободно повиснуть на цепочке, слегка задевая широкую грудь охранника. Он смотрел на пирсера не отрываясь, будто бы изучал того на манер рентгеновского луча или чего-то схожего, но в какой-то момент остановился, видимо нашёл, что искал, а может, напротив, не отыскал и разочаровался то ли в объекте наблюдения, то ли в самом себе, одному ему известно. — А… Я к проживающему, мне бы в, — несколько сконфуженный таким осмотром, промямлил пирсер, стараясь отрыть в памяти то, что он должен сказать, только вот стоило встретиться с парой внимательных зелёных глаз, как заветная фамилия с концами улетучилась из памяти Дрима. — Комната 312, этаж третий, лестница по коридору справа, как поднимешься, сначала налево, потом направо. На дверях есть номера, так что не ошибёшься, — не разрывая зрительного контакта отчеканил охранник, Дрим неосознанно сравнил его с Паффи, как потом оказалось, не зря. — Ч-что простите? — весьма опешил от такой, хоть и от части знакомой прямоты. — Ты ж к Таббо сто пудов, вот и говорю куда тебе, — спокойно отвечает мужчина. Для него это явно обыденность. Дрим хотел было согласиться, пока до него не дошло, что охранник сказал: «Таббо», а не «Томми». — Так мне к Томми, Таббо я вовсе не знаю. — И? В одной комнате живут эти два гения мысли, отцы нестареющей классики. Ты б шёл уже отсюда, у меня тут, знаешь ли, не проходной двор. Начальство прознает, шиш с маслом вам, а не свободное посещение общежития. И вообще, ко мне сейчас придут, так что руки в ноги и на третий этаж. Потеряешься — иди на шум, где шум, там эти двое, — как старая бабка причитал мужчина, не злая, скорее в меру строгая. У Дрима в колледже такая в буфете работала, не жизнь была, а сказка. — Благодарю за помощь, — кивает пирсер перед тем, как направиться к лестнице на верхние этажи. — Ага, всё, иди уже, — вяло машет ему охранник вслед, возвращаясь к отложенной книге. Дрим следует указаниям и без особых проблем добирается до нужной комнаты. Конечно, было не совсем приятно ощущать на себе назойливые взгляды других жителей общежития, в особенности первокурсниц, что чуть ли не в открытую пялились на него, чертовски громко шушукаясь при этом, но пирсер привык. Да и шикать ни на кого не хотелось, мало ли, проблем создавать он, очевидно, не хотел. Остановившись непосредственно у самой двери, Дрим думает, как стоит поступить вернее. Затем просто решает постучать, как и любой другой нормальный человек. Стук получается не особо сильным, даже несколько приглушённым, Дрим сам не понял, с чего бы этого. Вероятно, двери в общежитии были не лучшего качества. От размышлений о плотности двери его отвлекает человек, открывший эту самую дверь. Парниша был внушительно ниже пирсера, примерно на тридцать сантиметров или, может, чуть больше. Волосы переплетены и растрёпаны, лицо помятое, а запах перегара позволял установить личность косвенного виновника его вызова сюда. Перед ним очевидно стоял упомянутый охранником Таббо, что сейчас выглядел так, будто его трамвай сбил, хотя может и вправду сбил, Дрим то не знает, как у этих парней будни проходят. — Вы, похоже, дверью ошиблись, женщины здесь не живут, а если бы и жили, то точно бы сбежали, не вынеся характер Томми, — с зевками-паузами сказал парниша и попробовал закрыть дверь. — А я к нему, — заблокировал рукой дверь пирсер. Таббо такому заявлению значения не предал, просто открыл дверь пошире, пропуская Дрима внутрь, а сам, напротив, проскакивает наружу. — Не шумите, — всё, что говорит Табс, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Пирсер тихо хмыкает на слова подростка. Славный малый, вот уж действительно малый. Комната небольшая, две кровати по бокам, тумбы, столы и творческий беспорядок. Вещи валялись везде, где только можно, разве что многострадальная люстра была чиста. Столы завалены мусором, исписанными бумагами и какими-то блокнотами или тетрадями. Неужто они Сапнапом когда-то были такими? Эх, есть, что вспомнить. Томми валялся на койке справа, половина его тела свисала вниз, касаясь пола, а сам подросток издавал тихие скулящие звуки. Похоже, лучше ему не стало, едва ли не хуже. — Доброго времени суток, ты как? — без каких-либо шуток поинтересовался Дрим, нависая над подростком. Томми лишь так же тихо промычал, прежде чем подняться, вернее попытаться это сделать. Подросток был настолько вялым, что попросту не мог поднять собственного тела. Дриму пришлось подхватить его, прежде чем он бы встретился лицом с полом. — Воу, парень, полегче. Давай, здоровяк, уверен, всё не так плохо, — мастер усаживает Томми, облокачивая спиной о стену. Младший мычит что-то нечленораздельное и открывает глаза. Два бледных топаза уставились прямо на него, в уголках белой части глаз, которые определённо точно долго слезились, были видны лёгкие покраснения. Томми не похож на плаксу, ему было больно, очень больно. Дриму стоило поторопиться. Он рывком скинул портфель с плеч и так же быстро достал оттуда таблетки и бутылку воды. — Томми, послушай меня, тебе нужно раскусить её и проглотить, хорошо? Ты сможешь это сделать? — пирсер старается говорить как можно спокойнее. Пацан и так натерпелся, нечего его лишний раз напрягать. Младший кивает, послушно принимая таблетку и бутылку воды из рук Дрима. Он раскусывает её почти сразу, даже не задумываясь, чем эта таблетка может быть. Пусть будет чем угодно, лишь бы помогла остановить эту ноющую боль. Лекарство оказывается чертовски горьким, с каким-то лёгким налётом мяты. Томми запивает его водой, надеясь смыть неприятный вкус изо рта, но получатся слабо. Горький вкус остаётся, просто ментоловый стал сильнее, а вместе с этим по полости рта прошёлся приятный холодок. Он притупил боль настолько, насколько был способен за тот малый промежуток времени. Томми хватило и этого, чтобы облегчённо выдохнуть и ссутулить плечи. — Молодец, сейчас подействует, и станет получше, — Дрим успокаивающе треплет парня по волосам левой рукой, а правой выуживает из того же рюкзака немаленький бутылёк с голубоватой жидкостью и медицинский одноразовый мерный стаканчик. Пирсер лёгким движением руки наполняет стаканчик водой до двухсот миллилитров, а уже в них доливает ещё две сотни миллилитров голубой жидкости. Раствор получается неоднородный, Дрим круговым движением руки старается взболтать его, чтобы голубой растворился в прозрачном. Так и происходит, убедившись в этом, старший протягивает стакан Томми. — Прополощи этим рот, аккуратно только, не глотай и не спеши, — подросток так же беспрекословно выполняет данную задачу, аккуратно полоща рот и сплёвывая эту бурду обратно в мерный стаканчик. Когда Томми заканчивает с этим, пирсер помогает убрать стакан на тумбу, а позже усиживается рядом, ожидая каких-нибудь слов от младшего. И тот говорит, хоть и не сразу: — Пахибо, — тихо мямлит подросток, потягивая затёкшие конечности. — Не за что пока благодарить, я не закончил. Давай, открывай своё чрево, посмотрим, что да как, — обращается к парню Дрим, еле дотягиваясь до рюкзака, доставая оттуда зип пакет с перчатками и маской. Томми не возражает, ибо устал слишком, послушно открывает рот, хотя Дрим только маску надеть и успел, приходится натягивать перчатки в спешке. Пирсер осматривает его довольно быстро, спасибо хорошему освещению и спокойствию парня. Язык хоть и распух больше нормы, всё же был в порядке. На вид явное воздействие алкогольных напитков и не более. Недельного курса лечения будет достаточно, резюмирует Дрим, делая в голове пометку не забыть сказать Кэпу о переносе приёма жертвы собственной глупости. — Можешь закрывать, все предписания я тебе отпишу, как вернусь домой, а из базовых вот тебе микстурка. С водой разбавляй один к одному и полощи рот. Обезбол оставлять не буду, этот такой, мощный, ты если что пей, но без энтузиазма, — выпускает он из своей хватки челюсть парня, хлопая того по плечу, как бы говоря: «Парень, ты молодец». Подросток на это лишь расслабляет плечи, закрывая рот, как будто этого и не хватало ему всё это время. Он в целом стал выглядеть лучше, чем совсем недавно, когда пирсер только вошёл и увидел его полудохлое тельце, так жалко свисающее с койки. Дрим срывает с себя маску и перчатки с недовольной миной на лице. Он хоть и пирсер, а весь этот стафф жуть не любил. Он в такие моменты на кота похож, которого против шерсти погладили: весь стоит такой красивый, в татуировках, с ровным станом, только лицо гримасой перекошено. Томми смотрит на него и смешки глушит, сил нет. Пирсер ему таким забавным кажется, по-домашнему, что ли. В салоне он ему казался каким-то до боли другим: отстранённым, быть может, или скучающим. Не то что сейчас. Возможно, младший так бы и продолжал пялиться на пирсера, однако тот явно был этому не сильно рад. — Что-то нужно? — вполне спокойно спрашивает его Дрим, заканчивая возиться с рюкзаком, откидывая тот куда-то в ноги, Томс его лишь глазами провожает. — Нэ, пфофто хохел пьелозыть вовухом повысать, — врёт и не краснеет парниша, этого на уме у него точно не было. Чего уж там, ему стоять то сейчас трудно, а идти и тому подавно. Дрим смотрит в ответ недолго, секунд двадцать, может, потом глаза отводит, вздыхает и руку молча протягивает. Как-то не думая, Томми жест принимает, встаёт и, не дожидаясь устного согласия, надеясь лишь на то, что это и было своеобразным согласием, направляется к двери. Пирсер, как сторожевой пёс, послушно следует за ним, рюкзак правда чуть не забывает, но вовремя одумывается. На выходе их встречают Ранбу и Таббо. Они сначала Дрима оглядывают, словно дырку прожечь хотят, потом на Томми пялят в немом вопросе. Переглядываются между собой и кивают, будто что-то важное решили между собой. Томс сначала понять не может, что эти двое успели придумать, а потом огоньки в глазах замечает. Тут всё как пазл сложилось, жаль, он остановить уже ничего не сможет. Цирк уехал, клоуны остались, конкретно вот здесь перед ними. — Томми, мы с Ранбу долго думали, — начинает со всей серьёзность Табс. — И решили, — дополняет Ранбубс. — Мы благословляем твой брак, — уже хором со всё той же серьёзностью изрекают эти двое и как ни в чём не бывало ретируются в комнату. А подростку только и остаётся неловко стоять со старшим, надеясь, что тот шутку оценит. — Эээ, подём? — сконфуженно пролепетал Томс, направляясь к своей излюбленной пожарной лестнице. — Ага, — с улыбкой на устах отвечает пирсер, следуя за ним. Вероятно, шутка ему понравилась, хоть и не совсем так, как подразумевал Томми.

***

— У вас забавный вахтёр, — попытался разбавить нарастающую неловкость Дрим. Ситуация казалась ему довольно комичной, но отчего-то смеяться не хотелось. Они сидели здесь уже довольно долго, но так ничего друг другу не сказали. Только взгляды друг на друга кидали. — Сэм? Да, он кутой. Тебе повезло, сто сегодня его смена, а не стаой мымры, — хохотнул Томас, на удивление, получилось неплохо, даже очень хорошо, большинство слов он произнёс верно, не смотря на всё ещё распухший язык. — Вот уж точно, — кивает Дрим в ответ. Между ними всё ещё витала некоторая неловкость, однако, что подросток, что пирсер почувствовали, как ситуация улучшилась. Несильно, так, едва ощутимо, но почему-то довольно весомо. Они молчали ещё некоторое время, просто пялились на прохожих, свесив ноги через прорехи в ограждении, хотя эти старые ржавые прутья только слепой бы принял за ограждения. Крась, не крась, а стабильно раз в две недели что-то да отвалится и полетит вниз. Помниться Томми, Ранбубс один раз уже чуть не пизданулся, когда это гнилое нечто пошатнулась, а парниша феерично полетел навстречу прабабушке, царство ей небесное, хотя та жива, вроде, благо хоть тогда с ним был Таббо. Томми определённо не хочет думать, что было бы, пойди любитель повтыкать в одиночестве в стену один. Подросток вздыхает, привлекая внимание старшего на доли секунды, прежде чем тот снова отведёт взгляд, вновь начав выглядывать что-то или кого-то на полупустой улочке. — Ты косуху свою забрать не хотес? — лениво закидывает голову назад Томми, краем глаза посматривая на пирсера. — Не-а, себе оставь, не велика потеря, — отмахивается старший без толики интереса, вроде и не наиграно, а всё же как-то фальшиво. — Пвавда? — недоверчиво хмурится Томми, всё ещё не способный выговорить некоторые буквы. Мило, думает Дрим чуть приподнимая уголки губ, настолько незначительно, улыбкой-то не назовёшь. — Ага, — кратко отвечает пирсер. А Томми этого хватает, недоверчивость сходит на нет, сменяясь щенячьим восторгом. Будь малой собакой, его хвост бы уже с ума сходил. Дриму аж неловко стало от такой бурной реакции, уж слишком ярко, по мнению старшего, реагирует подросток. Не подумайте, он не осуждает, просто удивился малясь, да и, быть честным, видеть Томми таким по-детски открытым довольно завораживающе, особенно когда некоторое время назад тот ругался, как сапожник со стажем не меньше пятидесяти лет или моряк во время шторма. — Слушай, не хочешь, эээ… Потусить как-нибудь? — немного вяло изрекает пирсер, потирая затылок и отводя взгляд. — Фто? — искренне не понимая, что имеет в виду пирсер, спрашивает Томми. — В салоне у нас бывают тихие дни, и к нам в них обычно заваливаются Карл с Тумбой, ну и там по мелочи, не соль. Вот и предложил, время будет, заходи, не стесняйся, рад только буду, тем более Сапу ты уже понравился, да и Гогс вроде не против, про Бэда я вообще молчу, — улыбается ему Дрим, оголяя зубы. — Сеёвно? — всё ещё не веря до конца в услышанное, переспрашивает подросток. Он, в конце концов, не в диснеевском фильме и уж точно не в сериале от Нетфликс. Какого чёрта мужчина, с которым он от силы знаком сутки, а вероятно и того меньше, предлагает подобное? — Томс, я б не предложил, если бы был несерьёзен, — вздыхает пирсер, кладя руку на плечо подростка, и легонько похлопывает. — Оу, ховофо, — соглашается наконец младший, понимая, что подвоха, вероятно, нет. — Пфф, вот и славно, мне пора, свидимся как-нибудь. А ты приходи ко мн… к нам, когда захочешь, — тараторит в не свойственной ему манере пирсер, жестикулируя руками. — Может, надумаешь ещё что проколоть, — помигивает он младшему без намёка на что-либо. Так просто. — Хах, есё фего, — парирует Томми. Он ещё долго планирует ничего с собой не вытворять, тем более, вот во что его первый прокол обернулся, может, знак свыше ничего с собой не делать. Кто знает? — Я… Я могу пийти завтра? — спрашивает Томми напоследок, зная, что больше пирсеру он ничего не скажет. По крайне мере сегодня. — Да, конечно, просто скажи Кэпу, что ко мне или к Сапу, — так же улыбается Дрим, провожая взглядом что-то на земле. — Ай, за фто?! — вскрикивает младший, когда пирсер неожиданно бьёт его в плечо. — Пхх, жёлтая машина, — смеётся он и прижимается плечом к подростку. Тут уже Томми начинает смеяться, наслаждаясь приятной болью в плече и компанией Дрима. — Ладно, мне действительно пора. И да, буду честен, Кэпу похуй в большинстве случаев, можешь хоть просто войти к нам в любое рабочее время, — ухмыляясь, отвечает пирсер в последний раз, трепля Томми по волосам, мягко, стараясь оставить после себя лишь приятное, что контрастирует с тем ударом, что он нанёс раннее. Он смотрит на подростка, а у того глаза словно неверия полны, как два агата помутнились. Дриму хочется ещё раз коснутся волос парня и уверить, что не соврал тому ни разу и вряд ли соврёт. Однако руки не поднимает, знает, что касания уже излишни. И так позволил себе лишнего сегодня. Он встаёт плавно и так же плавно уходит, оставляя за собой шлейф присутствия и сконфуженного подростка. Только вот пирсеру это знать необязательно, пусть лучше думает, что парниша слова его в серьёз не воспринимал, чем ежели прознает, что у того сердце выпрыгнуть из грудной клетки готово, ты только свет красный дай, коснись взлохмаченной макушки. Пирсер не спешит никуда, медленно расхаживает по этажу, так же медленно спускается вниз по лестнице, когда выходит из общежития, его только Сэм отрешённым взглядом провожает. Минут пять Дрим стоит перед байком, думая над чем-то одному ему известном, прежде чем, накинув на голову шлем и перекинув ногу через байк, трогается с места, оставляя за собой ворох не самой приятной смеси дыма и пыли. Для Томми же всё как по щелчку пальцев происходит, будто вот Дрим руку с головы убирает, а вот он уже уезжает в закат, теряясь за поворотом. На улице холоднее становится, ветер усиливается, однако подросток с места сдвигаться не планирует. Нет, не курит, просто тупит в небо, как когда в первые сюда заехал. На фоне только перепалки Ранбу и Таббо не хватает. Чем, интересно, эти двое заняты? Спят, может, или пьют, хотя завтра тест по философии, возможно, Ранбу читает. Парниша смотрит, как плывут облака, чувствуя биение собственного сердца, размеренное, спокойное. Нужно будет не забыть вылить ту муть и выкинуть стакан, обязательно надо будет, а то мало ли Таббо с Ранбу на спор выпить решат.