Секретные материалы, или особый отдел Юмин (幽冥)

Раннее утро следующего дня, обещавшего быть теплым и солнечным, бесшумно и мягко врывалось в человеческий Гонконг. Изрядно утомившийся Усянь, который лег далеко за полночь, изучая всю имеющуюся дома информацию по ритуальным убийствам в демонической культуре, сладко посапывал, обнимая теплую подушку, в компании своих верных питомцев. Дисциплинированный Лань Ванцзы с безмятежным лицом сидел, как обычно, на своем излюбленном белом коврике для йоги, на зеленой террасе пятнадцатого этажа скрытого в старинном парке современного дома и медитировал после интенсивного занятия. В это же время его неотразимый брат, тряхнув длинными, ухоженными, шелковистыми волосами, которые были расслабленно распущены по широким плечам и спадали практически до талии, закрыл дверь за очередным красивым, юным и страстным безымянным поклонником, коему была дарована одна единственная незабываемая ночь в компании безупречного нефрита. Затем, в одном коротком мягком полотенце, обернутом вокруг идеальной талии, выраженных кубиков на спортивном животе и стройных бедер, бесшумно прошел босыми ногами по теплому белоснежному полу своего пентхауса недалеко от Цим Ша Цёй в гардеробную комнату. И задумчиво стал перебирать развешанные в безукоризненном порядке и по цвету безупречно отглаженные рубашки и поло. Следующим шагом эта ожившая статуя античного божества с плутовской улыбкой отправила короткое сообщение в Вичат лично Цзян Чэну и одним метким движением отправила влажное полотенце в корзину для белья. А на другом берегу острова, в Центральном районе, один заклинатель с собранными в аккуратный пучок волосами, в небольших белых наушниках, в которых надрывались Limp Bizkit , одетый в лиловую футболку с вышитым на спине лотосом, коротенькие черные шорты и ярко-фиолетовые Asics, добегал по живописной набережной, обдуваемой легким ветерком с залива, свой десятый километр ежедневной утренней пробежки. В этот момент завибрировали часы на запястье, оповещая о входящем сообщении. Утерев фиолетовым напульсником мокрый лоб, Цзян Чэн пробежался быстро глазами по всплывшему облачку и, громко чертыхнувшись, развернулся в сторону дома, надеясь успеть принять освежающий душ и выпить чашку бодрящего свежесваренного кофе с нежной молочной пенкой. С самого раннего утра небо было ясным; утренняя заря не пылала безумным пожаром, скромно разливаясь огненными лепестками. Солнце — не огнистое, не раскаленное, как во время удушающей летней засухи, не тускло-багровое, как перед дождливыми муссонными бурями, но светлое и приветно лучезарное — мирно всплывало над пиком Виктория. Полились сперва алые, потом золотистые потоки молодого, горячего света. Всё вдруг зашевелилось, проснулось, запело гомоном различных птичьих голосов, зашумело колышущимися от легкого ветерка ветками старых деревьев. Всюду на травах и лепестках цветов зарделись крупные, сверкающие бриллиантами капли росы. По небольшой, затерянной в кронах высоких деревьев ленте дорог медленно ехала изящная Тесла светло-сиреневого цвета, поблескивая блестящими, чисто вымытыми хромированными деталями. Водительское окно было открыто, и на двери лежала хрупкая девичья рука, покачивающаяся в такт музыке из салона. Узкий серпантин петлял наверх вдоль каменистых, местами в цветах, склонов холмов сквозь чистый прозрачный воздух, который все становился холоднее с каждой минутой. Наконец, машина оказалась перед невероятной работы кованными воротами, ведущими к красивому английском саду с подстриженной лужайкой, теннисным кортом и цветущими кустарниками. Изящная хрупкая девушка в тонком лиловом шелковом платье Диор с мелкими белыми цветочками, и в золотистых плетеных босоножках выскочила в нетерпении из машины, с мягким шорохом остановившейся на гравии у лестницы, ведущей к каменному крыльцу. Здание поместья в викторианском стиле, возникшее в девятнадцатом веке вместо бывшего традиционного китайского деревянного зодчества, великолепно сохранилось. Надо сказать, что выбор места был сделан чрезвычайно удачно для гористой местности высочайшей точки полуострова: поместье было расположено на широком открытом пространстве с прилегающим небольшим водоемом. Перед взором прибывшей девушки привычно открылась величественная панорама старинного парка, окружающего трехэтажное светлое кирпичное здание с четкими пропорциями, с большими, от потолка до пола, окнами в тонких переплетах, делающих строение снаружи воздушным и элегантным. Перед домом был разбит великолепный сад с белыми пионами, еще более подчеркивающий парадность и величественность замысла. Быстро проскочив сквозь давно знакомые широкий холл, несколько идущих анафиладой гостиных, библиотеку и бильярдную, юная девушка неброской внешности, ступая по черно-белому шашечному полу, попала в гигантскую величественную комнату. Старинная люстра с тысячей переливающихся каждой гранью в косом солнечном свете кристаллов кидала радужные зайчики на старинные картины Джозефа Верне, гобелены из Абюссона, настоящие старинные шерстяные персидские ковры и дворцовую французскую мебель. Жемчужиной этой комнаты была невообразимых размеров деревянная кровать с колоннами - массивная, основательная, но в то же время не лишенная изящества. На колоннах тяжелыми вышитыми бордовой парчой волнами лежал золотой балдахин. В спальне никого не было, и поэтому молодая особа подошла к большому окну с резным подоконником из красного дерева и стала в задумчивости разглядывать ровные дорожки, сменяющиеся извилистыми тропками ближе к опушке огромного парка, небольшие пруды неправильных очертаний и аккуратно стриженные кроны декоративных кустов и деревьев, которые были ровесниками поместья. -Ммм.. Кто у нас тут... Мой скромный лотос...- Мягкий вкрадчивый голос раздался прямо над изящным ухом невысокой мадмуазель, вызвав настоящие мурашки на нежной и покрывшейся легким румянцем девичьей коже. - Я даже соскучился.. Затем по грациозной шее медленно скользнул длинный указательный палец с безупречным маникюром. К пальцу присоединились горячие красивые губы, оставив в этом же чувствительном местечке легкий невесомый поцелуй. А затем еще один, уже более требовательный. Две холеные широкие ладони мягко легли на тонкие ключицы, согревая их своим теплом. Потом, аккуратно подцепив объемные вышитые бретельки платья, потянули их к изящным плечам, откуда те с приятным шелестом настоящего шелка соскользнули по чуть тронутой золотистым загаром бархатистой коже, тонкой талии и стройным ногам, оставив на своей обладательнице лишь очень откровенный кружевной комплект Agent Provocateur ярко-фиолетового цвета, который совершенно не вязался со скромным платьем, которое его скрывало, и золотистые шпильки. - Прекрасный выбор, малышка А-Ли. Рад, что тебе подошло.. - Молодой заклинатель в золотом халате, расшитом серебристыми нитями, которые складывались в узнаваемый рисунок пионов, довольно усмехнулся и развернул к себе нежное хрупкое личико с огромными аметистовыми глазами, аккуратным носиком и пухлыми вишневыми губами. В глазах молодой госпожи Цзян плескалась безграничная всепоглощающая любовь и безусловное восхищение стоявшим напротив мужчиной. А восхищаться действительно было чем: высокий, мускулистый, с породистыми аристократическими чертами лица, которые немного портило самодовольство, проскальзывающее в красивых карих глазах. Темно-каштановые волны густых и очень ухоженных волос спадали до лопаток. Пухлые губы изогнулись в сладострастном предвкушении, когда он, прикусив слегка белоснежными зубами крохотную мочку тихо застонавшей от этого нехитрого действа Яньли, расстегнул кружевное белье. И, подхватив кажущуюся еще более миниатюрной на фоне его широких плеч девушку на руки, понес ее на покрытую золотистым шелком простыней необъятную кровать. Было уже около полудня, когда по своему обыкновению на небе появилось множество круглых высоких облаков, золотисто-серых, с нежными белыми краями. Подобно островам, разбросанным по бесконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы, они почти не трогались с места. Юная обнаженная госпожа Цзян молча лежала на кровати, укутавшись в золото простыней, и наблюдала, как одевается и приводит себя в порядок Цзинь Цзысюань, который минут пятнадцать как вышел из освежающего душа. Стройный заклинатель стоял уже практически одетый, в светло-коричневых костюмных брюках, застегнутой на пару пуговиц белоснежной хрустящей рубашке, с распущенной лентой золотистого галстука, лежащей драгоценной змеей вокруг шеи мужчины, и надевал неприлично вызывающие для этого времени суток золотые запонки с бриллиантовыми пионами. - Поможешь?- В деловитом голосе будущего наследника медиаимперии Цзинь все еще слышалась та чувственная хрипотца, которой он буквально совсем недавно шептал пылкие, горячие и, подчас, совершенно неприличные слова в пылу горевшего пожара поглотившей их обоих страсти. Растерявшая всю свою былую решимость скромная Яньли изящно поднялась со своего золотого ложа и бесшумно босиком подошла к Цзысюаню. Привстав на цыпочки, она аккуратно застегнула все пуговки на шее, на которой еще оставались следы её требовательных губ, и принялась завязывать опытными тонкими пальчиками классический узел яркого галстука. -Спасибо, мой застенчивый цветочек.. - Заклинатель, наклонившись, почти целомудренно поцеловал засмущавшуюся госпожу Цзян. - У меня для тебя подарок. На столике прикроватном. -Не стоило, Цзысюань. - Нежный ласковый голос, казалось, совершенно не вписывался в вычурную роскошь золотых покоев. Подумав, она все же подошла к слишком помпезному столику с драгоценной перламутровой инкрустацией в стиле французского барокко и достала из узнаваемого плотного красного пакета с золотистой надписью большую бордовую коробку. -Открывай скорее. Надеюсь, тебе понравится! Господин младший Цзинь почему-то давно считал, что чем дороже стоит подарок, тем больше он покажет его настоящую благодарность за прекрасно проведенное время. И поэтому на черном бархате лежал усыпанный ярко сверкающими в лучах полуденного солнца бриллиантами гвоздь в два оборота. А то, что достаточно брутально выглядящее украшение мало сочеталось с нежной красотой Яньли, сравнимой разве что с только распустившимся на озере хрупким весенним розовым лотосом, заклинателя не волновало. Ведь Цзысюань привык оставлять подобного рода благодарности всем своим многочисленным красавицам, которых он придирчиво собирал, как настоящий ценитель, в изысканные букеты сада своих наслаждений. -Давай застегну.- Довольный собой и своим дорогущим подарком, младший господин Цзинь подошел к невысокой девушке и закрепил на тонкой изящной руке украшение, смотревшееся так же неприлично вызывающе, как и его блестящие запонки. - Тебе очень идет! -Спасибо.- Легкая грусть в голосе мягко улыбнувшейся Яньли была совершенно незаметна для наследника Ордена Цзинь, который мыслями уже был на совещании в небоскребе медиахолдинга. -Еще увидимся, малышка.- И захватив тонкий пиджак, Цзинь Цзысюань погладил свою застенчивую подругу детства по мягким волосам, спадающим на обнаженные плечи. А потом скрылся в анфиладе расписных дверей, ведущих к солидному гаражу шикарного поместья наследника. Через десять минут младшая госпожа Цзян проводила взглядом блестящий золотистый кабриолет и с тяжелым вздохом направилась в большую вычурную ванну, в которой даже краны были достойны Лувра. Эти патологические отношения продолжались уже далеко не первый год. Ведь с раннего детства малышка Яньли знала, что этот удивительной красоты мальчик станет когда-нибудь её мужем. Об этом все время говорила строгая мать, мадам Юй, когда заставляла своего ребенка вместо веселых игр со сверстницами изучать правила этикета, французский и английский язык и домоводство для богатых бездельниц. Об этом упоминала при каждом визите госпожа Цзинь, красивая, молодо выглядящая женщина в неприлично дорогих украшениях, но с очень грустными глазами. И поэтому впечатлительная и нежная Цзян Яньли практически с юных лет наделяла своего будущего супруга несуществующими достоинствами. И к восемнадцати годам была по уши влюблена в ставшего настоящим Аполлоном заклинателя. Но что-то пошло не так, и избалованный роскошью Цзинь Цзысюань, с молодых ногтей познавший все прелести жизни фантастически богатого, щедро одаренного красотой и даже немного умом наследника самого состоятельного ордена во всей Поднебесной, объявил жесткий бойкот неосмотрительному решению родителей, принятому задолго до его рождения. Вспыхнувший скандал быстро замяли, конечно, к неудовольствию мадам Юй, близкие отношения которой с госпожой Цзинь сильно испортились. Но факт оставался фактом - сердце юной и очень романтичной госпожи Цзян было всерьез и надолго занято недосягаемым молодым господином Цзинь. Она честно пыталась забыть обо всем, начать новую жизнь. Закончила блестяще Пекинский университет по специализации философия. И даже ходила на свидания с достойными представителями других кланов. Но несговорчивому сердцу ведь не прикажешь полюбить. Да и Яньли в глубине была со стальным стержнем, и никаких компромиссов не признавала. И так уже случилось, что однажды юная госпожа была приглашена с родителями на очередное пафосное мероприятие для представителей магического мира, на котором присутствовал молодой, улыбчивый и на тот момент одинокий повеса Цзысюань, который уже получил свое второе законное место в списке самых сексуальных и красивых господ магического мира. Слово за словом, и вот они уже сидят в маленьком уютном баре в престижном районе человеческого Гонконга и пьют изысканные коктейли. И в тот вечер молодая и упрямая А-Ли сделала свой сложный выбор, оказавшись через время в роскошном люксе отеля Four Seasons. Утром проснувшийся в легком похмелье заклинатель не нашел своей скромной спутницы, а Яньли не дождалась ни в этот день, ни на следующий хотя бы звонка или смс от её первого и единственного мужчины. Лишь через пару дней курьер привез ей роскошный, но совершенно безвкусный букет из ста алых роз и бирюзовую коробочку известной ювелирной компании с вызывающего вида кольцом с рубином. А на очередном развороте модного журнала грустная госпожа Цзян увидела своего бывшего жениха в компании очередной эффектной супермодели. Со временем эти встречи стали повторяться. Никто из близких об этом, естественно, не знал. Юная госпожа Цзян даже не представляла, что могло случиться с ее любимым, узнай об этой связи вспыльчивый брат Цзян Чэн или, что еще страшнее, безумно любящий свою старшую сестренку Вэй Усянь. Но они оба понимали их смысл, и никогда не поднимали серьезный разговор. Для Цзян Яньли это было разновидностью своеобразной зависимости, когда ты осознаешь весь вред происходящего, и всю бессмысленность поступка, но справиться с возникшей страстью просто не можешь. И поэтому, будучи неглупой девушкой и, вдобавок, дипломированным философом, она признала для себя внутри, что страсти сами по себе ни хороши, ни плохи и они получают моральную оценку только в той мере, в какой они фактически зависимы от разума и воли. Вот поэтому сейчас светло-сиреневая Тесла бесшумно спускалась вниз по серпантину, а за рулем сидела задумчивая молодая девушка в своих мыслях.