Меж сном и явью

Золотые лучи алеющего заката озаряют небольшую просторную комнату, создавая янтарное освещение, попадают на, весящие на белых стенах, картины. В струйке света можно заметить сотни пылинок, наполняющих все пространство. Большая кисть мажет по холсту, оставляя за собой смазанный след. Мазок, еще мазок, смешивая густые краски, накладываются друг на друга в своеобразной карикатуре. Красная краска мажет поверх желтой, перекрывая вырисовывавшийся силуэт. Новые грубые, даже дерзкие, мазки покрывают полотно в яростной вакханалии. Но краска чуть подтекает, капая на белый кафель, и оставляя за собой неправильный подтек на холсте и взрывное пятно на полу, что не остается незамеченным у множества глаз на стене. В попытках все исправить, хватает чистую кисть, подносит к столику с краской и замирает. Нет такого цвета, который мог бы что-то исправить. Образ в голове не получается, вся задумка - фуфло, поэтому яростно опускает кисть в черную банку. Грубым взмахом руки, словно ударом, мажет по холсту так, что брызги летят во все стороны: на кафель, стены, столик, в бокал с давно застывшим чаем, смешанным с масляной краской. На грязно-красном холсте красовалась огромная, черная, бессмысленная клякса. В один миг все летит к чертям: холст, переворачиваясь в воздухе, обваливается изображением вниз куда-то на пол; мольберт с треском летит в угол, к сложенным в гору подушкам; кисти будто испаряются в воздухе, оставляя за собой тупой звон. Грохот затих так же быстро и неожиданно, как и появился. Но в ушах раздражающе гудит, голова раскалывается от сверлящих, будто пронзающих сотни тончайших иголок сквозь все беззащитное тело, глаз со стен. Они презрительно смотрят, брезгливо улыбаясь уголками губ, и все как один твердят "ничтожество". Звонкий смех, установившийся в голове, душит. Глаза в панике ищут спасение, хоть какое-нибудь. Тело на дрожащих ногах поднимается, шатаясь, подходит к окну. Дрожащая рука поворачивает ручку и окно распахивается, даруя надежду на спасение. Свежий морозный воздух ударяет в легкие и в горячую голову. Грудь широко вдыхает такой необходимый кислород, а звон в голове постепенно проходит, мысли приходят в порядок. "Так больше не может продолжаться" - парень закрывает окно, успевшее охладить не только кровь в жилах, но и комнату, без задней мысли об устроившемся беспорядке, набрасывая на плечи пальто и большой черный шарф, выходит из помещения, оставляя за собой только ощущение напряженности и страдания. *** - Вдохновения - нет! Денег - нет! Секса - нет! Желание жить тоже отсутствует! - громко восклицая, высокая фигура широченными шагами расхаживает по комнате, активно жестикулируя. - Я уже так устал, Фред! Понимаешь, я хочу рисовать! Но стоит мне притронуться кистью к холсту, представляя себе весьма неплохую композицию, так ни что не слушает меня: кисть мажет не там, где бы я хотел; краска, чертовка, дает не тот цвет или вообще не ложится так как надо. Набросок кажется таким неправильным и далеким от идеала, а задумка оказывается такой идиотской дребеденью, что стыдно даже, что это было в моих мыслях. Постой, я знаю, что ты хочешь сказать. С натуры тоже получается невесть что. Все не так! Все не то! Меня выворачивает наизнанку, когда я только делаю набросок. Мне отвратительно все что я начинаю, Фред. - Ты просто чертов педант. Раньше ведь не было такого? - в полумраке, сидящую на диване фигуру, густо пускающую клубы дыма, освещала только лампа с большим желтым абажуром. - Иди на хер! - Мэя задело замечание об его чутком соблюдении любых мелочей, но он точно знал, что его перфекционизм никогда не влиял на его творчество. - Мне просто нужно вдохновение... - Тебе нужен отдых, Бри. Ну или напиться. - Алкоголь не избавит тебя от всех проблем. - Брайан драматично закатил глаза, наконец приземляясь в кресло, стоявшее напротив столика, различающего его от Фредди на диване. Потирает влажными ладонями, хрустя пальцами, не знает за что зацепиться взглядом, поэтому опускает голову вниз, зарываясь руками в и так растрепанные кудри. - День сегодня такой поганый. - Ты одинок, дорогуша. - он поднялся со скрипучего дивана и скрылся в темном дверном проеме, будто тьма поглотила его. Без чужого присутствия в комнате стало очень холодно, табун ледяных мурашек пробежал по спине, а мгла отчаяния снова своими сетями начала окутывать разум Брайана. Он догадывался о возможной причине творческого кризиса, но он ни в какую не хотел признавать это. - Это ведь из-за того блондинчика? - голос Фредди, молотом ударяет по разуму, будто он прочел мысли Брайана. Об стол ударяет рюмка на половину заполненная янтарным цветом, но в освещении лишь одной лампы, она кажется зловещей черно-медовой жидкостью. Брай переводит опешивший взгляд на Меркьюри, у которого глаза сверкают, словно говоря "тебе нужно это сейчас". Кудрявый подчиняется немому приказу и рывком вливает в себя алкоголь. Приметив рядом открытую плитку шоколада, отламывает добротный кусочек и пускает вслед за алкоголем. - Признай, что я прав. - он возвращается на свое место на диване, напротив кудрявого. - Возможно, ты и прав... - неохотно кивнул Брайан, хотя в глубине души он и был всецело согласен с другом, но из вредности не хотел признавать этого. Что бы он, Брайан Мэй, потерял голову от какого-то голубоглазого блондина, параллельно утратив дар и желание творить. Стоило ему начать рисовать натурщика на практике в университете, так перед глазами встает тот миловидный образ парня, которого он видел всего-то несколько раз в кругах университета. - Так поговори с ним. - у дивана снова показались клубки дыма. - Мы даже не знакомы, Фред… - Так познакомьтесь. Его, кстати, Роджер зовут. - Я лучше сдохну чем заговорю с ним. - отчаяние берет верх, и Мэй задыхается. Лучший выход - закрыть свои чувства, хоть он и не уверен в них. это просто симпатия к привлекательному парню, так почему его так трясет. - Ну тогда позови его своим натурщиком. Может вдохновишься им. Или я могу намекнуть ему об этом. - Фредди говорит правильные вещи. Но почему, вечно рассудительный Брайан отрицает разумные мысли от, обычно не совсем разумного, Фредди. Тусклый свет от фонарей с улицы проникает в комнату, попадая на пустую рюмку, которую Брайан теребит в руке и прожигает взглядом битую минуту. За окном бушуют миллионы снежинок, скрепляясь между собой горячими объятиями, прилепляясь к окнам, столбам, машинам. Далекий тусклый свет от проезжающих машин редко промелькивает в окне. В квартире накурено, что у некурящего возникает желание прямо сейчас сделать одну затяжку, а следом еще одну и еще. Вальс снежинок за окном затягивает, завороженно наблюдая, как они так по-разному, отдельно друг от друга но все вместе кружат в едином танце декабрьского вечера. Как они блестят от света фонарей, завораживают своей легкостью. Рука с коротким вздрогом приблизилась к соблазнительной пачке Мальборо. Тонкая сигарета, меж таких длинных изящных пальцев, приблизилась к полуоткрытым губам. Щелчок спичек. Конец сигареты подпаливается мелким огоньком, а из рта, вместе с облаком дыма, выходит стон облегчения. - Я так подумал... Нахуй Роджера. Сделаю объявление о том, что ищу натурщика. Первый, кто придет ко мне, тот и будет моей музой. - закрыл тему Брайан. Он развалился в кресле, перекинув одну ногу на другую и облокотившись на левый локоть, правой рукой держал сигарету. Смотрел прямо перед собой, не на Фредди, а куда-то сквозь него в бесконечность, нахмурив брови. Сам по себе он был похож на пробудившийся вулкан, не который готовый начать ярко извергаться прямо сейчас, а тот, который только пускает клубы дыма с вулканическим пеплом, и постепенно затихнет, оставив за собой ожидание чего-то плохого и животный страх. Но если вулкан начал выпускать газ, в скором времени непременно покажется и лава. Вот и Брайан был на грани с безрассудством, никто не знает, когда он сорвется. *** После скромного объявления на университетской стенгазете с лозунгом "ищу натурщика" с указанием домашнего номера и адреса, к Мэю никто не спешил приходить. Может никому нет до этого дела, может нет желания сидеть или стоять часами в одной позе, может никто и не видел маленького объявления почти в самом углу стенда, может... Брайан стоял у плиты и варил кофе, большие мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Мысли всю ночь грызли его мозг. Совершенно разные мысли: о смысле жизни; на сколько он бездарный художник; что приготовить на завтрак и когда стипендия; расплывчатые картинки Роджера; куда катится его жизнь и с какой скоростью... Он так и не смог заснуть, поэтому принялся зубрить конспекты, зимнюю сессию никто не отменял. Звонок в дверь отвлек его от самобичевания и варки кофе. Выйдя из ступора, он проплыл, словно корабль в шторме, в прихожую. Дверь распахнулась, пуская мороз в теплую квартиру. Незваный гость чуть шарахнулся назад, видимо, испугавшись растрепанного Мэя. - Здравствуй, Брайан? - Да. - он попытался сфокусировать взгляд на фигуре, сморгнув пелену с глаз. - Я по поводу подработки натурщика. Меня зовут Эшли Тайлер. - она приветливо улыбнулась. - А, да. Проходи. - он отошел от дверного проема, давая девушке пройти в его квартиру. Она легкой походкой прошла внутрь, так же легко и непринужденно сняла черную шубейку, повесив ее на крючок. Она оглядела квартиру, то что было видно из прихожей, а именно просторную гостиную и кухню, которая была отгорожена низким стеллажом с книгами. Девушка неуверенно прошла дальше, к дивану в гостиной, неловко ожидая указаний Брайана о том, где бы ей можно было расположиться. Брайан глянул на себя в зеркало, тихо ужаснувшись. Ужасающие темные круги под глазами, отек, некрасиво растрепанные волосы, и вообще вид как у мертвеца. Неудивительно, что девушка шарахнулась от него. В нос ударил запах кофе, и в голове щелкнуло, что он забыл отключить плиту. За три больших шага он оказался у плиты, чудом успев, пока кофе не вышло за свои границы. - Чай, кофе? - Нет, спасибо. Я бы хотела приступить сразу к делу. - она смущенно продолжала стоять по середине комнаты, перебирая длинные волосы руками. А Мэй тихо матерился, потому что умудрился обжечься о раскаленную турку. - Тогда пройдем в студию. - он обогнул книжный стеллажик, забыв об адской боли в руке, провожая гостью в комнату. Небольшая светлая комнатушка, с кучей подушек в углу, десятками картин на стенах, комодом, в котором аккуратно сложены художественные принадлежности. Довольно большое окно, смотрящее на восток, поэтому комнату всегда, как минимум до обеда, освещало палящее солнце. И главное, что находилось в комнате - это мольберт с перевязанной изолентой ножкой. - Прошу, садись. - художник указал на стул, стоящий напротив мольберта. - Можешь принять любую позу, в которой сможешь долго просидеть. Буду писать портрет. - пока девушка усаживалась, принимая удобную ей позу, Брайан достал краски, баночки, кисти, устанавливая все нужное на маленький столик. Эшли замерла, и Мэй приступил к созданию наброска. Краски обыкновенно ложились, кисти повиновались каждому движению рук кудрявого, хотя они и дрожали. Голова была совершенно пустой, будто все мысли о самокопании решили наконец оставить его в покое. Но эта пустота тоже пугала. Пугала своей безграничной мглой и небытием. В какой-то момент он кажется заснул, продолжая рефлекторно выполнять свою работу, которая, честно говоря, не приносила ни малейшего удовольствия. Перед ним сидела девушка, с закинутой одной ногой на другую, слегка сгорбленная, потому что упиралась локтем о коленку, подперев щеку ладонью. Большие приоткрытые губы; черные, томно прикрытые, глаза смотрели куда-то в сторону, предположительно на гору подушек. Редкая челка прикрывала ее лоб и аккуратные брови, две завитые прядки у висков придавали ей элегантности, а черные завитые волосы покойно лежали на ее тонких плечах. Она выглядела изящно. Бесспорно, она была красавицей и, вероятно, популярной в университете. Но девушка казалась Брайану такой неинтересной. Он конечно признавал, что она очень и очень хороша, но нет такого огонька в душе, который бы восхищался ею. Какие бы взгляды не кидал на нее Брайан, запечатлевая ее на холсте, она казалось ему всего лишь серой массой. Может потому, что она была почти ничем не отличительной от остальных, таких же кареглазых, с завитыми волосами и слащавыми улыбками. От нее не исходило такой ауры как от Роджера. Яркого, экстравагантного, такого по-особенному живого... Опять его образ всплывает перед глазами, затмевая своей яркостью прекрасную Эшли. Брайан бесслышно усмехается, подмечая, что у этих двоих похожие фамилии - шутки судьбы. Он отбрасывает мысли о прекрасном, концентрируясь на холсте и скучающей модели. Последние пары штрихов, художник сравнивает законченный портрет с натурой. Получая приглашающий кивок, Эшли скованно встает со стула, потягиваясь и разрабатывая отекшие конечности. Подходит, смотря с восхищением, восклицает слова восторга и похвалы, изумляется так по-детски, наверное, реально нравится. Но сам Брайан не удовлетворен результатом. Не было какой-то изюминки, отличающей этот портрет от сотни других. Нет в душе приятно разливающего чувства удовольствия от законченной работы, как бывало когда-то, воодушевленности. Только тяжелый груз, будто булыжник, перекрывший грудную клетку. Так тяжело, что всплывает тот разговор с Фредди. Может реально напиться и потеряться в нирване. Брайану было на столько тошно от картины, что вместо платы за позирование, предложил сам портрет. На удивление, Эшли очень охотно согласилась на это. Он проводил ее с теплой улыбкой, которую только смог выдать из себя, и вернулся на кухню. Там его встретил давно остывший кофе. Он неприятной горчинкой отдавался на языке, из-за чего парень не мог не морщиться, но продолжал медленно и мучительно вливать в себя отвратительный напиток. Чтобы не утопиться в своих же мыслях, он решил учить конспекты, готовясь к сессии. Но слова провались из контекста или вовсе пропадали, информация не оставалась в голове на долго, тут же вылетая. Это так нервировало Брайана, что он со всей злостью кинул конспект невесть куда, задев что-то где-то. Поднялся с кресла, массажируя виски, принялся приседать. Ловко выполнив приседание первые десять раз, дальше стало сложнее вставать, из-за чего он упал на руки в позу упор лежа. Первые раз пять прошли как по маслу, а дальше все труднее и труднее было разгибать руки, принимая первоначальную стойку. В конечном итоге, он рухнул всем телом на пол, перевернулся на спину, тяжело дыша и вытирая рукавом водолазки капли пота с лица. Сердце бешено колотится, а перед глазами мерцают звездочки, будто он на северном полюсе, вот так вот смотрит на северное сияние, но это лишь фосфен*. Он встает на дрожащие ноги, явно которые небыли готовы к физической нагрузке, рыщет по столу в темноте, на ощупь отыскивает пачку сигарет. Подходит к окну, которое освещается уличным фонарем. Снова снежинки кружат в незабвенном танце, покрывая все мягким покрывалом. Дисфория порабощает невинного Брайана, желающего всего лишь вновь получать удовольствие от своего ремесла, и наконец почувствовать себя не таким одиноким. Но этот вечер он вновь проводит наедине с мыслями и сигаретами - его новой привычкой. *** Бушует метель, что страшно выглянуть в окно: яростный ветер швыряет снежинки, собирая их в большие снежные комочки, преграждая собой путь бедным гражданам, невесть зачем вышедших в такую пургу на улицу. Леденящий ветер бил в окна, скребся в дверь. По квартире гулял гул, слышался скрип и шорохи, будто по полу кто-то ходил, цокая когтями. Кто-то вздохнул в студии, заставив сердце Брайана похолодеть. Чудится ему, что кто-то проходит мимо его спальни, подергивая ручку двери, как скрипят полы под тяжелым весом и стучит что-то металлическое. Некто зашел в комнату, пробегая внезапным холодом по спине Мэя и дыша над самым ухом. Быстрая тень пробежала по письменному столу, перебегая на стену и за дверь. Кудрявый обернулся, сжав острый карандаш в руке, якобы обороняясь, но никого за своей спиной не обнаружил. Он был совершенно один. Закрыв толстый учебник, кудрявый решил, что с голоду ему начали казаться галлюцинации. И действительно, последние пару дней он питался лишь кофе, не найдя в себе сил приготовить хоть что-нибудь съестное. Он попытался встать, но рухнул обратно на стул, скорчившись от боли. Ногу свело адской болью. Пытаясь помассировать ногу, получалось только вызвать больше боли, заставляя все тело содрогаться, изнеможенно скрипя зубами и проглатывая мучительные стоны. Судорога отпустила, вызвав у Брайана облегченный выдох. Он все же встал, пошатываясь от потемнения в глазах, хотя в комнате и так было темно: только настольная лампа была ключевым источником света. В глазах рябит, от яркого света в кухне. Найдя в себе силы и отыскав ингредиенты в холодильнике, парень принялся готовить завтрак, в третьем часу ночи. Какой-то тараканчик в голове предлагает включить радио, дабы навязчивые мысли снова не зазвенели в свои колокола. Музыка ложилась лечебной мазью на груди, согревая своей яркостью. Быстрый ритм, меняющийся на припеве спокойной мелодией, и снова грубые ударные с электрогитарой. Она заводила и одновременно успокаивала, возводя Брайана к небу, но так, чтобы он не улетел совершенно, а был приближен к земле. Не контролируя свои действия, кудрявый начал пританцовывать. Становясь более раскрепощенным, он больше отдавал себя импровизационному танцу: вилял бедрами, лавировал плечами, плавно двигал руками и главное - кивал головой в такт музыке. Он прыгал так практически по всей кухне, пока песня не закончилась и не началась следующая. Неожиданно за все время он почувствовал себя радостно воодушевленным. Здоровый румянец, прежде на болезненно-бледном лице, расцвел словно у смущенной девушки. Легкие кудряшки прилипли к взмокшему лбу и шее, но это не было неприятно. Брайан вернулся к столу, продолжая готовить еду, так же виляя бедрами в танце и кивая головой, подстраиваясь под новую музыку. Впервые за долгое время он смог получить удовольствие от чего-то: музыка открыла потайную защелку наглухо закрытой коробки, которую Брайан не мог открыть, потому что она находилась в бездне самокопания, охраняемая Цербером. Впервые за долгое время он смог с удовольствием поесть, и горячий кофе вовсе не горчил ему, наоборот приятной молочной пенкой обволакивал язык. С таким хорошим настроением он заснул, и впервые за долгое время видел красочный сон. *** Утро. Мороз неожиданно ударил по городу. А яркое солнце светило, совершенно не даруя собой теплые лучики, но обжигая глаза. Такие лучи падали на лицо Брайана, курящего в форточку. Самодовольно ухмылялся, мысленно хваля себя за хорошо сданную сессию. С того вечера, когда у него была Эшли, больше никто не приходил. Видимо, всем реально было либо не до этого, либо они настойчиво не хотели обращать внимание на скромное объявление. И Мэй как-то забыл об этом. В последнее время ему просто спокойно, теперь он не выживает, а по крайней мере, существует, плывет по течению. Долбившие его мысли все еще долбили звонким колоколом, но Брайан научился просто не слышать, полностью погрузившись в учебу. Внезапно он обратил внимание на яркую неожиданно появившуюся фигуру из-за угла. Человечек, одетый в короткую желтую куртейку и в джинсы с подворотом, с нелепым радужным шарфом, слегка прикрывавший голову. "Дурак" - промелькнуло у кудрявого, ну а какой идиот в мороз будет одеваться так, почти по-летнему. Мэй отпрянул от окна, выкинув окурок в пепельницу, решил приготовить перекусить. Парень достал хлеб и сыр, принялся нарезать булку на тонкие ломтики, параллельно ставя турку на огонь. К своей неудаче, нож падает, к счастью не задевая Брайана. Нагнувшись под стол, в дверь требовательно постучали пару раз. Из-за неожиданности художник ударяется головой о стол, поднимая нож и кладя его на место, чешет ушибленное место. В дверь снова ударили пару раз, громче чем в первый. Он заковылял в сторону прихожей, мимолетно глянув на себя в зеркало: не так уж и плох он был сегодня. В дверь забарабанили в третий раз, как раз в момент, когда Мэй открыл дверь. Кулак гостя застыл в воздухе, теряя равновесие, чуть не упав в прихожую, но удержавшись на месте. - Здорова, кудрявый. Че так долго? - перед Брайаном встал пацан в желтой куртке, с огромным шарфом, который видимо был просто для вида. - Сорян, я забыл твое имя. - он широко улыбнулся, кидая взгляды внутрь квартиры. - Привет, проходи. - Брайан поспешил впустить гостя внутрь, заметив, как тот прыгает с ноги на ногу, видимо замерз. - Я Брайан, а ты... - Роджер. - он побыстрее юркнул в прихожую, скидывая с себя ботинки и куртку. Окинув глазами квартиру, и обнаружив у окна в гостиной обогревательную трубу, рванул к ней, прижался жопой и замерзшими руками, при этом издав облегченный стон. - Мне друг сказал, что тебе натурщик нужен. Я пришел. - Ну я давал объявление недели две назад. Сейчас я не особо нуждаюсь в... - Только не говори, что я не подхожу. - он скукурузил личико в обиженной гримасе, не дав Брайану договорить. - Нет, я не против. Просто мне пока платить нечем. - А, это не беда, кудрявый. Мне интересен сей процесс не ради денег. Фредди уверял, что ты рисуешь не хуже Репина. Значит все-такие Фредди причастен к этому, неудивительно. - Может, чай, кофе? - Брайан прошел в кухню, к поставленному на плиту кофе. так волнительно общаться с Роджером наедине, а ведь предстоит его еще рисовать. Сердце бешено колотится, наливаясь кровью. - О, у тебя тут кофеёк. Я тоже буду. - громко раздалось около уха. Мэй резко развернулся, встречаясь с заинтересованным взглядом блондина. Он так близко. Его раскрасневшееся лицо, еще не успевшее согреться, растрепанные светлые волосы и широко распахнутые глаза. Он казался таким заворожительно прекрасным и разжигал огонь внизу живота. Наблюдать за тем, как он по-хозяйски расхаживает по гостиной, теребя все подряд - даже в холодильник заглянул, бесконечно умиляло Брайана. Тейлор задавал много вопросов, по типу "Какие у тебя хобби? Помимо рисования, кудрявый", или "Любишь сладкое? Я бы сейчас не отказался от медовика", или "Предпочитаешь кофе с молоком или без? Мне кажется с молоком, оно получается типа, "по-королевски". А вот чай с молоком не вкусный". В большинстве случаев Тейлор сам же отвечал на свои вопросы, развивая тему глубже. А Мэй зачарованно наблюдал за активной жестикуляцией парня. Когда блондин задавал конкретный вопрос касательно мнения Брайана, кудрявый не мог ответить что-то внятное. Да какие у него есть хобби, помимо рисования? А любит ли он сладкое, или нет? Но он бы сейчас тоже не отказался бы от медовика. Он как-то растерял все знания о себе, что любит и не любит, но ему нравилось слушать рассказы Роджера. Нравилось смотреть как его переполняют эмоции, наблюдать за его молниеносно меняющейся мимикой. Они переместились в студию - рабочее место для творчества Брайана. Мэй по обыкновению предложил гостю скромный стул, предполагая обойтись сегодня портретом, на что тот скорчил недовольную гримасу. Роджеру показалось, сидеть просто на стуле чертовски скучным, поэтому без разрешения Брайана, приволок, сильно пыхтя, из гостиной небольшое кресло. Уселся в него, забравшись с ногами, принял расслабленную позу и поставил один локоть на подлокотник, подперев голову. Кудрявого поражала такая дерзость, но и чертовски умиляла, спуская все с рук блондину. Мэй принялся творить: крышесносный энтузиазм накрыл его, вдохновение брызнуло яркой краской, что так аккуратно ложилась на холст. Пальцы подрагивали от волнения, но кисти ласково слушались хозяина, совершенно не дрожа и делая ровные штрихи. Роджер предстоял в голове Брайана, как что-то очень яркое, взрывное и отчасти загадочное. Словно фейерверк, он вызывал восторг, своей незабвенной пестростью, громкостью и фееричной красотой. Как изящно подрагивали его длинные ресницы, прикрывавшие небесно-голубые глаза. Художнику потребовалось немало усилий, чтобы намешать цвет, близко похожий к цвету глаз Роджера, и он не совсем уверен, что ему это удалось. Волосы блестели золотом в последних лучах яркого солнца, будто он головой окунулся в тазик с блестками. Заворожительный взгляд не сходил с Брайана, из-за чего тому казалось, что блондин гипнотизирует его. - Тебе нравится? - неожиданно за долгое молчание подал голос блондин. - Что? - художник опешил, а румянец выступил на его лице. Быть может, натурщик заметил, что Брайан весьма неоднозначно смотрит на него, дольше задерживая взгляд, чем следовало бы? Может, он заметил, как Мэй чаще смотрит на его губы, тут же расплываясь в смущенной улыбке? Или у Брайана на лице написано, что он испытывает к блондину? - Рисовать. Мне кажется, ты всей душой отдаешься этому процессу. - Да, сейчас вдохновение так нахлынуло. И ты такой красивый, что рисовать одно удовольствие. - протараторил брюнет, тут же пуще прежнего покраснев. Это прозвучало почти как признание. Что теперь подумает Тейлор? Стыд какой. Блондин неожиданно и резво спрыгнул с кресла, будто он и не сидел полтора часа не шелохнувшись. В секунду оказался около художника, жадно впиваясь взглядом в незавершенную картину. - Че тут с процессом? Ооо, - он сложил губы трубочкой в щенячьем восторге. Переводил глаза с холста на Брайана, и с Брайана на холст с немым вопросом "это ТЫ нарисовал?". - Кудрявый, это восхитительно... - наконец выдохнул Роджер. - Еще не завершен так-то… - А мне так нравится. Я как будто живой, но в тоже время неживой. Такая грань между реальностью и... - он встал в позу критика, пытаясь подобрать красивые слова, надолго умолк. - Наверное, если бы ты нарисовал меня максимально живым, то настоящий я потерял бы смысл существования. - он посмотрел на Брайана, даря ему нежную улыбку. А у Мэя сердце, будто катается на американских горках, мечется туда-сюда, наровясь все выскочить в горло, или пробиться сквозь ребра. Он был так близко, что Брайан боялся, как бы блондин не услышал стук бушующего сердца. - Спасибо, - теплое дыхание ударило в светлую макушку, - Мне важно твое мнение. - Спасибо, что уделил для меня целый холст. - он вновь улыбнулся, оголяя десны. - Поздно уже, я пойду. - блондин спиной поплелся к выходу, все еще оглядывая картину. Брайан проводил того до входной двери, на последок, обмотав его шарфом так, чтобы голова была прикрыта, что вызвало недовольство младшего, но никак не протест. - Бывай, кудрявый. - напоследок бросил Роджер, перед тем как скрыться за дверью. Закрыв дверь, Брайан незамедлительно рванул к окну, из которого пронаблюдал еще немного за парнем в желтой куртке. Многочисленные бабочки запорхали в животе от сумасшедшего сердца, устроившего чечетку, вызывая собой мурашки. Улыбка, обнажающая милые острые клычки, не сходила с лица. Просто представлять Роджера рядом с собой, вспоминать его запах: мороз с табаком. Так хочется прикоснуться к его, вероятно, мягким волосам, взять за руку, просто взять его... *** Мучительно долгая пара закончилась, студенты повставали со своих мест, скорее выходя из аудитории, пока Брайан дописывал, последние запомнившееся ему, фразы преподавателя. Избежать толкотню из аудитории удалось, но в коридоре десятки шумных студентов, путающие мысли. Идя по забитому коридору, пытаясь высмотреть знакомого, с которым обещал встретиться на большой перемене, вытеснили из головы вежливость, нагло проталкиваясь сквозь толпу под недовольные возгласы. Наконец-таки добравшись до столовой, оглянул помещение, прищурясь, будто бы это поможет ему лучше видеть. Широкая ладонь накрыла его плечо, за счет чего Брайан непроизвольно дернулся, обернувшись назад, где на него сверкающе смотрел друг. - Меня высматриваешь, дорогуша? - нагло улыбался Фредди, довольный тем, что напугал друга. - У меня вообще столько новостей! - не дав и слова вставить Брайану, продолжил тараторить, - позавчера вечером, или это было вчера. Неважно. Я возвращался поздно домой после очередной party, и знаешь КОГО встретил?? Да! Именно… - Йо, кудрявый! - послышалось громко из толпы, прервав рассказ Фредди. Художник инстинктивно повернулся на голос, выискивая источник звука. Может ему и послышалось, мало ли кудрявых в этом университете, правильно? Но, вырвавшись из компании, к паре подбежал блондин в пестрой оранжевой рубашке в цветочек. - Я приду сегодня к тебе, так что ожидай. Привет, Фред. - улыбнувшись на последок, Роджер вернулся к своей компании, оставив обескураженного Брайана и шокированного Фредди. - Дорогуша, видимо мои выходные прошли не на столько сенсационно как твои. - он медленно повернул голову на Брайана, который все прожигал взглядом Роджера, находящегося где-то в толпе. - Мне все еще ждать пока ты что-нибудь скажешь в свое оправдание, или пойти поговорить об этом с Блонди? - Пожалуйста, Фредди, - Мэй стыдливо спрятал смущенное лицо и яркую нелепую улыбку в ладони. - Я чуть позже все расскажу. *** Время тянулось мучительно долго для Брайана. Его успел задержать преподаватель после пар, что позволило внутри разжечь костер гнева - боялся заставить Роджера ждать. После быстренько сбегал в ближайший кондитерский магазин, купив тот самый желанный медовик. И вот, Брайан успел даже прибраться в квартире, перевесить картины в студии, проверить все баночки на наличие краски, помыть кисти, два раза выпить кофе, но блондин все не появлялся. За окном становилось темно, только фонарь горел, чуть-чуть освещая гостиную через окно, а блестящий снег помогал хоть немножко освещать темные улицы. Быть может, Брайан прослушал, и блондин имел ввиду завтрашний день? Или может, по дороге с ним что-нибудь случилось. Может он заболел? Или зло пошутил над доверчивым Брайаном. Навязчивые мысли вновь сели на хвост кудрявому, прокручивая в голове разговор в студии и в универе. Саспенс** грыз мозг, отсчитывая каждый "тик-так" часов. Монотонное тиканье убаюкивало, и парень прикрыл глаза, лежа на диване, нервно считывая каждый стук часов. Холодно. Страшно и холодно. Неизвестная темнота укутывает морозным одеялом, перекрывая возможность пошевелиться. Тягучая пучина поглощает, зарываясь в каждую клеточку тела своей скверной. Шум моря, и будто грозы, разносится внутри черепной коробки, набухая, почти взрывая ее шумом и накапливающимся давлением. Запах сырой земли вперемешку с трупным гноем повисает в воздухе, доводя до тошноты. Воздух заканчивается, создается ощущение, будто Брайан погребен заживо. На фоне всего этого ужасающего кошмара, появляется проблеск тоненького света где-то вдали, одаривая надеждой на возможное спасение. Свет становится все ярче, наконец полностью ослепляя привыкшие к тьме глаза. - Кудряш, проснулся? Брайан содрогнулся всем телом, широко распахнув глаза. Ровно над ним, перекинувшись туловищем через спинку дивана, стоял и хлопал глазами Роджер. - Извини, что зашел без хозяйского разрешения. - он улыбнулся, прикуривая. - А, и, можно? - он указал на горящую сигарету, тихонько пуская дым из носа. - Можно, - сглотнул вязкую слюну, - Разрешаю. - он все еще тяжело дышал, отходя от приснившегося кошмара. Хотя он вовсе уже и не помнил всего сюжета, только оставшийся страх, который медленно ослабевал свои удушающие цепи на шее, заставлял сердце стучать быстрее. Но и совсем близко, такой доброжелательный и очаровательный Роджер, придавал еще больше огню разбушевавшемуся очагу в душе. Вдруг губ Мэя что-то коснулось, и он непроизвольно приоткрыл их, впуская в себя неизвестность. То была сигарета, которую курил Тейлор. Он, сделав затяжку, приставил сигарету сонному художнику. Наблюдая как тот, видимо не совсем осознавая, что к чему, легко поддавался каждому движению блондина. Он заколдованно склонил голову набок, хрипло посмеиваясь над кудрявым. Мэй сделал затяжку, ненарочно выдыхая табачный дым в лицо Тейлору. - Ты бледный какой-то, не выспался? - Тейлор нагнулся еще ниже в кудрявому, что дыхание тепло щекотало лицо Брайана. Мурашки пробежали табуном, а тонкие длинные пальцы впились в обивку дивана, больше не находя себе применения, и как бы не притянуть соблазнительного блондина еще ближе к себе. Глаза напротив сверкали голубой лагуной, с звездочками азарта. Дыхание сперло, будто из комнаты выкачали весь кислород, но Мэй находит в себе силы чтобы сказать: - Я там тортик купил. Хочешь? Глаза блеснули бóльшей заинтересованностью, подорвавшись со спинки дивана и влетая в кухню с восторженным "где??". Мечтательная улыбка заиграла на губах Брайана, пряча глаза в сгиб локтя. Дверца холодильника открылась, и кудрявый представил, как Роджер распахнул и так большие глаза, облизывая губы в предвкушении. И когда Мэй поднялся с дивана, сев по-турецки, смотря в кухню из-за спинки дивана, его взору предстал сияющий Роджер, с тортом в руках, жаждуще смотря на него, подбирая текущие слюнки. С замиранием сердца, как будто неся самое хрупкое сокровище в мире, Роджер проплыл до стола в гостиной. Пока Брайан ставил греться чайник, Тейлор, словно самый искусный воришка, незаметно стащил нож. Аккуратно распаковал медовик, приставил нож ровно по центру и, словно самый опытный хирург, проводящий сложнейшую операцию, слегка надавил на него, разрезая пополам. Сердце пробил оглушающий удар, неожиданно жалко стало резать такой превосходный торт. Но хищное желание вкусить его взяло верх, продолжая наносить резанные раны. Вовремя поспели блюдца, в которые Роджер тут же уложил тонко нарезанные кусочки. - Ммм, - блаженно протянул Тейлор, облизывая ложку, - какой божественный вкус, боже. Я как будто поцеловал самого ангела. - он отломил еще кусочек, пустив его в рот. - Я так давно хотел поесть медовик. Кудрявый, боготворю тебя. - он сложил руки в молитвенном жесте, сияя улыбкой. - Я рад, что тебе нравится. - Брайан разлил кипяток в чашки, закидывая в них пакетики чая. - Мм, знаешь, как сделать чай еще вкуснее? - блондин игриво задергал бровями, и отошел в прихожую. Вернулся он с рюкзаком, которого Брайан сразу не приметил. Из увешанного многочисленными брелоками и значками рюкзака, блондин кокетливо достал бутылочку портвейна. Закусил нижнюю губу, похабно улыбаясь и зыркая на кудрявого. - Я называю это - "чай по-тейлоровски". - он залил примерно одну седьмую кружки алкоголем. Вскинул бровь, якобы спрашивая "тебе добавить?". И Брайан робко кивает, громко сглатывая. Горячая жидкость мягко вливалась в горло, согревая тело и душу, именно то что нужно в холодный зимний вечер. Чай, приукрашенный алкоголем, заметно расслабил обоих, позволяя вести им более раскрепощенно. По крайней мере Брайану. Он уже не стесняясь прожигал привлекающего блондина взглядом, с затаившем дыханием выслушивал истории из его детства. Раскрасневшееся от жары лицо, бурно меняло эмоции, то и дело заглядывая в ореховые глаза друга. Сложно было представить, о чем думает блондин, ненадолго замолчав, сверлящим взглядом пронизывая Брайана, и часто-часто облизывая губы. - Нарисуешь меня? - Тейлор неожиданно близко оказался перед задумавшимся Брайаном. Он почти лежал на столе, со склонившейся головой на бок, смотрел из-под лобья, быстро хлопая ресницами. - Конечно, Роджи. - ласковая форма имени заставила блондина мило улыбнуться, что не могло не вызывать взаимной улыбки. Они лениво направились в комнату. Брайан в принципе был готов рисовать сегодня, поэтому все было приготовлено к работе, чего не сказать о блондине. Он растерянно втыкал взглядом в стул, жуя щеку изнутри. Сильно сморгнув, отпрянул стул ногой куда-то в сторону, стянул с себя футболку, кидая в угол к подушкам, и встал в незамысловатую позу, скрестив руки на груди. Брайан невольно открыл рот, тут же медленно прикрывая его ладонью. Такой горячий Роджер подливал масло в бушующий пожар внутри Брайана. Тепло разлилось внутри, бабочки защекотали живот, кровь ударила в голову, проявляя явный румянец на щеках. Заставив себя отлипнуть от блондина, наметил набросок в полроста. Бросая многочисленные взгляды, рисовать не совсем получалось. Мэй все дольше задерживал взгляд то на ключице парня, то на бицепсе, то на груди, проваливаясь в приятные мысли. Отбросив все возгласы оставшегося здравого смысла, он вышел из-за мольберта. Подошел почти вплотную к блондину, настроив зрительный контакт ореховых глаз с небесно-голубыми. Тейлор глубоко дышал, ожидая действий от кудрявого. Он вздрогнул, шумно выдохнув, когда шершавые пальцы прошли по его ключицам. Он снова вздрогнул, прикрыв глаза, когда горячая ладонь прошлась по его предплечью и скользнула на разгоряченную грудь. Брайан заворожительно блуждал руками по телу натурщика, изучая каждый сантиметр кожи, подмечая каждую родинку на его шее и груди, соединяя их пальцем в замысловатые созвездия. Кожа полыхала под каждым прикосновением, вызывая собой рваные вздохи. А Мэй не мог оторваться от мраморной кожи, восхищаясь каждым миллиметром, наслаждаясь каждым прикосновением, ведь Роджер словно сошедший на землю ангел, такой прекрасный и манящей. Его запрокинутая назад голова открывала прекраснейший вид на шею, которую хочется зацеловать до невозможности, оставить грубые красные отметины на бледной тонкой коже. Он всеми силами борется с самим собой, чтобы прямо сейчас не опустить голову и не пройтись языком по соблазнительному кадыку. Руки снова скользят вниз, оглаживая грудь, будто смеряя и сравнивая с женской. - Тебе не кажется это слишком пошлым? - выдыхает Роджер почти в лицо Брайану, расплываясь в улыбке. Склоняет голову вперед, утыкаясь физиономией в кудри, сверля открытую шею взглядом, размышляя о чем-то. Он чувствует, как Мэй шумно выдыхает носом, на сколько быстро стучит его сердце. Так же быстро, как и сердце Тейлора, ударяя почти в унисон. - Я художник, мне нужно детально изучить объект, чтобы как можно точнее передать его на холсте. - горячее дыхание опаляет ухо, вызывая очередную стаю мурашек. - Просто от твоих прикосновений у меня… - блондину и договаривать не пришлось, как Брайан почувствовал что-то упирающееся в его бедро. С губ слетел хриплый стон, когда зубы Роджера, наконец-таки решившись, впились в шею, тут же ласково проводя языком по месту укуса. Холодные руки нырнули под домашнюю футболку, оглаживая ребра, лопатки и позвоночник, притягивая вплотную к себе и ощущая взаимное нечто, упирающееся в бедро. Искры заиграли перед глазами, мурашки покрыли тело, а мысли улетели в другую вселенную, полностью отдававшись ощущениям. Прямо сейчас перед ним такой разгоряченный Роджер, податливо ластящийся, который неприлично близко прижимается и нагло исследует тело кудрявого. Это кажется сном, будто Брайан попал под гипноз голубых глаз, беспамятно погружаясь в приятную пучину эйфории. Но неожиданно стало холодно, теплое тело отпрянуло, а горячее дыхание у шеи испарилось. Роджер отстранился от Брайана, забвенно улыбаясь, подошел к окну. Минуты неловкого молчания повисли в воздухе, каждый осмысливал произошедшее, и никто не решался сказать что-либо. Тейлор пылал от смущения, смотря то на темные улицы через окно, освещенные лишь блеском снега, то переводя фокус на свое отражение. Большие глаза лихорадочно бегали по лицу, заостряя внимание на губах, которыми он прикасался к шее художника; переводил фокус на вот-вот начавшийся снег, как мелкие снежинки медленно опускались, меланхолично порхая, словно бабочки. Собирая остатки разума в клубок, он наконец развернулся к Брайану, который все время стоял, как вкопанный, на том же месте. - Поздновато уже... - прохрипел блондин, - Могу сегодня у тебя остаться? Роджер сам не понимал, зачем задает такой вопрос, и никаким образом не мог представить, что ответит Брайан. Он в любом случае может уйти, накинув свою совершенно не согревающую желтую куртку с шарфом, или вызвать такси. Но какая-то неведанная сила заставляла его остаться здесь всеми способами. И Тейлор замирает, думает даже, что не озвучил вслух вопроса, а просто громкие мысли раздались в голове, наблюдает за неменяющимся лицом художника. Тот будто застрял в прострации, почти не моргает, и голова его тоже пуста как никогда. Брайан чувствует, будто находится во сне, тело слегка покачивается, а окружающая среда размывается в дымке. Слова Тейлора доходят до него, но кажется, будто это всего лишь галлюцинации, которые в последнее время бывали частенько. И, соглашаясь подыграть импровизационному спектаклю (как казалось это Брайану), он выдает тихо, с надеждой что это действительно всего лишь сон: - Конечно, можешь остаться. Неловкое молчание вновь повисло в комнате, заставляя думать обоих, что все происходящее - плод фантазии каждого. С улицы раздается громкий звук, сработанной сигнализации машины. Оба выходят из ступора, будто находились долгое время под водой, и наконец вынырнули, вдыхая долгожданный кислород, чувствуя, что живешь. Они наконец смотрят друг на друга, прокручивая, уже осознанно, последние несколько минут, и почти одновременно вслух спрашивают друг у друга "что?". - Ну это, время не детское уже. - блондин смущенно потер шею, взглядом выискивая, брошенную в порыве страсти, футболку. - Могу ли я остаться у тебя на ночь? - А, да, конечно. - Брайан захрустел пальцами, - Я постелю тебе в гостиной. - Мм, рядом с холодильником. - наконец за долгое время блондин улыбнулся прежней улыбкой, - Не боишься, что медовик пострадает? - В таком случае, мне придется спать с тобой, и караулить драгоценный медовик. - кудрявый уже подошел к двери тоже, наконец, улыбаясь и скрываясь из комнаты. - Думаешь, со мной так легко совладать? - если это Брайан, то Роджер без сомнений отдастся ему всецело, свои сердце, душу и тело. Ночь кажется бесконечной. События прошедшего вечера как на фотопленке прокручиваются раз за разом, будто это произошло не пару часов назад, а когда-то давно-давно, или вовсе и не происходило, потому что до одури кажется это невозможным. Кажется, все иллюзией еще с того момента, когда Брайан открыл глаза, а перед ним предстал Роджер, вторгнувшийся в квартиру без стука. У него, как Мэй и подозревал, мягкая приятная кожа, которой хочется касаться бесконечно, ощущать его тепло. В общем, Роджер очень приятный, вплоть от того каким взглядом он одаривает Мэя, до того, как он прикасался к нему, оставлял невесомые поцелуи на шее (хотя до этого, довольно-таки, жестоко укусил). Весь он двуличный, не в плохом смысле, а как он по началу ведет себя агрессивно, но тут же меняется и ласково извиняется. Жар разливается по телу, а пальцы ног сводит, вдохи получаются все отрывистее. Роджер не может уснуть. Его распирает изнутри, переполняет энергия и чувства. Он не может спокойно улечься, все ворочаясь. Ноги и руки мучительно тянет, призывая к каким-нибудь действиям. И первым что предпринимает Роджер, это нащупывает на столе пачку сигарет, доставая из кармана спички. Впервые за весь вечер закуривает, расслабляясь. Но этого недостаточно, энергия бьет ключом, так и наровясь пробить мраморную кожу, выплескивая алую кровь. Сердце беспорядочно мечется под ребрами, стараясь придумать себе занятие поинтереснее, потому что мозг, видимо, взял отпуск, не подбрасывая никаких интригующих идей. Роджер принимает вторую попытку отвлечь себя, все же залезая в холодильник и доставая излюбленный торт. Максимально тихо, на цыпочках передвигается из кухни в гостиную, опираясь лишь на едва различимые очертания интерьера, слабо освещенные, благодаря фонарю, и отражающему свет снегу, из окна. Находит включатель лампы, закусив губу и зажмурив глаза, включает ее, освещая диван и стол желтым освещением. Он чувствует себя настоящим бунтарем, проворачивая свое злодеяние, пока хозяин квартиры дрыхнет в своей комнате. Разве не захватывающе? Принялся открывать уж очень шумную упаковку торта, из-за чего по спине прошел холодок, боясь раскрыть себя. Он вздрагивал от каждого шороха, доносившегося до его слуха. Но это лишь игры паранойи, подогреваемые большее возбуждение от страха. - Совершаешь преступление? - горячее дыхание коснулось ушей, и кажется, леденящего от страха сердца. Роджер рывком разворачивается, сталкиваясь почти самым носом об подбородок Мэя. Две тощие руки по обеим сторонам от него преграждают ему возможность выползти. Его поймали с поличным, и, видимо, не собираются отпускать безнаказанным. Мэй наклоняется ближе, заставляя Роджера почти лечь на стол, неудобно выгибаясь в спине и облокачиваясь на локти. Ореховые глаза, освещенные желтым, давят своей властностью, заставляя Тейлора сжаться, подчиняясь. Большая горячая ладонь ложится на похолодевшую щеку блондина. На что он шумно выдыхает, вздрагивая, бегает взглядом по строгим, леденящим душу, ореховым глазам, мимолетно опускаясь на его губы, и вновь возвращая взгляд на место. Неожиданно, наличие открытой бутылки портвейна, всплывает в голове навязчивой идеей. Не успевая что-либо сказать, кудрявый приблизился, вовлекая оторопевшего блондина в поцелуй. Он мягко сминал его губы своими, отдавая всю свою нежность, ласково оглаживая его скулу большим пальцем, не давя и не принуждая. Роджер казался таким хрупкими, но несмотря на миловидность, он притянул Мэя ближе к себе, желая углубить поцелуй. Но кудрявый тихо отстранился, звонко чмокнув того на последок в губы. - Давай утром доедим. Хорошо, Роджи? - он взял лицо блондина в ладоши, заспанными глазами заглядывая в голубой океан напротив, еще раз ласково чмокнув его, пошатываясь, скрылся в темноте, скрипнув дверью в спальню. Яркие лучи пробираются в комнату из-за того, что кто-то забыл вечером закрыть шторы, раздражая глаза и заставляя проснуться. Голова гудит и пульсирует, будто всю ночь кто-то херачил по ней, как по барабанам, совсем не жалея. Тело ломит, будто всю ночь кто-то танцевал на нем, как на самом популярном танцполе. Воспоминания о прошедшем вечере всплывают пеленой в глазах, острой стрелой ударяя по, наконец проснувшемуся, мозгу, с осознанием того, что прямо сейчас, за этой тонкой стеной, в гостиной спит Роджер Тейлор. Тот самый, от которого у Мэя при одном взгляде на него вскруживает голову, и появляется калейдоскоп бабочек. А вчера он вообще, осмелев, нагло трогал его, изучая. С тяжестью в голове и в теле, встает с кровати, еще долго просто смотря в одну точку и привыкая к свету и реальности. Безумно страшно, но и восторженно волнительно увидеть блондина прямо сейчас, ночевавшего в его доме всю ночь. Тощее тело, наконец, поднимается, и, звеня костями, выходит из спальни. Тело обдает холодный ветерок, видимо, из-за приоткрывшей форточки, покрываясь кучей мурашек от контраста с теплой постелью. Сонным взглядом пробегает по помещению, заглядывает в кухню, на аккуратно застеленный диван, в пустую прихожую. Нет и следа, чтобы кто-то был тут, помимо Брайана. Только почти законченная бутылка портвейна. *** - Да говорю же, я сошел с ума. - Мэй курил, сидя в кресле у друга. Мысли о том, что он сумасшедший заели в голове. Не мог же он в одиночку напиться, сожрать половину медовика, в порыве влечения к искусству, нарисовать полуголого Роджера, после еще навыдумывать себе всякой всячины и залечь спать. Ведь он помнил своими подушечками пальцев, как нежно прикасался к гладкой коже, он помнил теплое дыхание у себя на шее, помнил страстный огонек в голубых привлекательных глазах, помнил игривую улыбку, приглашающую на совершение греха. Все казалось слишком реальным, чтобы быть сном. - Может, ты навизуализировал себе, и пришел дух Блонди? - Фредди с прищуром смотрел на друга, заинтересованный рассказом. - Скорее, он просто тихонько смылся с утра, пока ты дрых. - Да ну не может же такого быть! - он неожиданно резко подорвался с места. Еще чуть-чуть, и он реально поедет крышей. Потер подбородок, размышляя и пытаясь успокоить себя, после потер глаза, бессильно упав обратно в кресло. Может действительно, это всего лишь сон с сопровождением тактильных галлюцинаций, или Роджер действительно приходил к нему. - А знаешь, что? - глаза Меркьюри блеснули недоброй искрой хитростного замысла, а Мэя одолело плохое предчувствие. - Есть у меня одна знакомая, которая может помочь тебе! - Психолог? - Нет! Лучше!! - воскликнул воодушевленный Фредди, вставая с дивана и в спешке собираясь. - Чего расселся? Поднимай свои булки, одевайся и почапали. Фредди до самого конца не говорил, куда они направляются. Долго мотались по искривленным улицам, проходя через переулки и другие лазейки, что вообще не внушало доверия Брайану. Снег хрустел под здоровыми ботами, иногда тая под собой лед, заставляя скользить ничего не подозреваемую подошву, из-за чего парням приходилось вытворять всякие трюки, громко матерясь, чтобы удержать равновесие. Оказавшись в тупике, с трех сторон окруженными желтыми четырехэтажными домишками, Фредди, схватив художника под руку, поволок в подвал. Пройдя темные извилистые коридоры, освещенные канделябрами, они, наконец, дошли до двери. Преодолев ее, их ожидал еще один небольшой коридор, в конце которого была импровизированная дверь из занавесок с непонятными висюльками. В нос резко ударили запахи свечей, каких-то масел и аромапалочек. Все это неприятно щекотало в носу, вызывая громкий чих, давая знать о себе. - О, я знаю с чем вы ко мне пожаловали. Сердце у тебя не на месте, страдает. И голова тоже не видит грани меж явью и сном. - тараторит хрипловатый женский голос, заставляя Мэя переглянуться с Фредди. - Да..? Наверное так и есть. - Брайан проходит ближе, садясь на стул напротив. Перед ним в полумраке предстала старуха. В свете свече, обставленных кругом, можно было разглядеть, как маленькие светло-светло голубые выцветшие глаза, словно она была слепой, сверкавшие из-под густых нахмуренных седых бровей, сверлили Мэя; большой горбатый нос, как у горгульи, с широко распахнутыми ноздрями, раздувавшиеся на каждый вдох; из-под платка выбивались жилистые прядки седых волос, некрасиво закручивающихся на кончиках. Сердце облилось холодной кровью, бросая то в жар, то в холод, и заставляя тяжело сглотнуть вязкую слюну. - Так, человек, который не дает тебе покоя... - говорит старуха, тасуя карты, то громче произнося отдельные слога, то почти шепча себе неразборчиво под нос. Закрывает глаза, шумно вздыхая ноздрями и немного валится назад, будто падая в обморок. Рывком выкидывает три карты из колоды на стол, рубахой вниз. - Мужчина... - она еще тасует и выкидывает три карты, - Выглядит он очень красиво, миловидный, можно спутать с девушкой, но характер у него грубоватый. Светловолосый и светлоглазый... - она снова долго тасует, сжав свои тонкие сморщенные губы в тоненькую ниточку, - Тепло настроен к тебе. Но мысли его тоже в беспорядке. Мечется туда-сюда, не может до конца принять какой-то факт, а факт... - она долго смотрит в карты, сильно сощурив глаза. Жилистым сморщенным пальцем проводит по последним двум, причмокивая губами, - Что-то произошло у вас с ним, может ссора. Быть может, что-то недоговариваете друг другу. - она с прищуром перевела глаза на Брайана. Долго вглядывалась в его лицо, за счет чего по спине побежали ледяные мурашки. - Руку давай. - прохрипела она, вытаскивая одну из свечей из канделябра. Мэй робко протянул ей ладонь, а старуха тем временем проводила горящей свечей над его рукой круговыми движениями, смотря не моргая. Другой костлявой рукой, совершенно не смотря в ту сторону, поднесла чашу с водой под его ладонь. - Убери. - подчиняясь, кудрявый отпрянул руку, наблюдая за проведением ритуала. Красные восковые капли оставались на заговоренной воде, выстраиваясь в хаотичный рисунок. Она долго, совершенно не моргая, вглядывалась в эти восковые кляксы, и нашептывала что-то не членораздельное. - Совсем скоро вы встретитесь и наконец обговорите все. Ваши сердца откроются друг другу, если ты, - она протянула тощий указательный палец, с длинным некрасивым ногтем, скрученным как у вороны вниз, почти тыкая в Мэя. - Перестанешь сам себе перемывать косточки, и наконец посмотришь на то, что вокруг тебя. - она спрятала дрожащие руки в широких рукавах халата, все еще прожигая Брайана изнурительным и тяжелым взглядом. - И все что было сном, то есть истина. Теперь, уходите. Брайан еще некоторое время робел, не веря услышанному, не понимая, как он оказался здесь, сколько времени тут находится и кто, черт возьми, эта старуха. Пока ладонь не легла на его плечо, требуя встать сейчас же и скрыться с этого зловещего места. Они оказались на улице. Яркий снег щипал глаза, а мороз покалывал руки и ноги, оставлял ледяным дыханием румянец на щеках. - Фред, что это, блять, только что было? - впервые за долгое молчание, будто проснувшись от зимней спячки, заявил Брайан. - Гадалка брехни не скажет. Теперь же ты не сомневаешься, что все не было сном? - Честно говоря, я до сих пор уверен, что это был сон. Твоя гадалка не произвела на меня никакого впечатления. - сказал Брайан, но на самом деле это подбросило еще больше дров в и так, разгоревшегося огромным костром, противоречивых чувств. Он дрожал, видимо, больше не от холода, а от страха смешанным с неоправданным восторгом. Мысли, что Роджер действительно провел ночь в его доме, мало того, что он еще и думает о нем, сносило крышу эйфории. Но тот факт, что он втихую ушел, не оставив за собой и следа, исключая бутыль портвейна, настораживает и заставляет страшно волноваться. Неизвестно, когда они смогу встретиться, предрождественские каникулы нахлынули сразу после стрессовой сессии и других нервных срывов. Пальцы окоченели, намертво зажав сигарету. Фредди что-то бурно рассказывал, но его было плохо слышно из-за натянутой на уши шапки с поверх надетым капюшоном. Да и мысли Мэя были погружены в раздумья о том, что если он не встретится с Роджером до нового года, то это будет самой большой ошибкой в его жизни. - Ты вообще слушаешь меня? - его остановил друг, заглядывая в лицо, скрытое под капюшоном. - Что? - Слушаешь, о чем я говорю тебе? - Нет, прости. - Я говорю, быть может Роджер нагрянет к тебе? Ну типа, я его знаю. Уверен, он понимает, что поступил по-свински, молча свалив от тебя. Это даже ведьма подтвердила. - Что? - кудрявый округлил глаза, но от дуновения ледяного ветра, болезненно прикрыл их. - О, боже. Ты глухой или тупой? Хватит витать в облаках, мы все здесь. Я уверен, что Блонди сам придет к тебе, чтобы поговорить. - Фредди уже заметно был раздражен, он даже чувствовал себя матерью двухлетнего ребенка. Но вот только ребенку не два года, а двадцать два. Необычайно воодушевившись, Брайан почти побежал, хоть это и было сложно: бежать по большим сугробам, под которыми мог находиться скользкий лед, было совершенно небезопасно, а длинная куртка мешала совершать широкие шаги, поэтому выбрал что-то более реальное - быстрый шаг. Забыв пригласить друга согреться на чай, наспех попрощался с Фредди, быстрее залетая в родную квартиру. Только успев разуться и раздеться, да взглянуть на обмороженного себя в зеркало, в дверь негромко постучали. Возможно Фредди что-то недоговорил, или случилось невесть что, Брайан с нервозностью распахнул входную дверь. - Йо, кудрявый. - его взору предстал такой же обмороженный Роджер. Мэй отстранился в сторону, давая проход жданному гостю. Белобрысый робко вошел в помещение, медленно стягивая с себя куртку с шарфом, и уже не так смело, как в первый раз, прошел в гостиную к батарее. Он снова прислонился к ней задницей, опустив голову вниз, будто боясь чего. За два шага, Брайан оказался у Роджера, наклоняясь к нему, расположив обе руки по сторонам от него на подоконнике. Распознав в этом жесте некую агрессию, Роджер, не поднимая головы, тихо заговорил: - Извини, что ушел ранним утром. "Значит, это не было сном" - мелькнуло в голове кудрявого. - Я жестко разволновался и... Я так и не придумал достойной причины, почему я ушел. Но мне безумно жаль... Я... - Ты мне нравишься. - Роджера будто пробивает током. Поднимает наконец голову на, раскрасневшееся лицо Брайана, на его полные нежности глаза, и почти начинает плакать. Мэй берет не менее раскрасневшееся от жгучего мороза лицо блондина, дрожащими, так же от мороза, пальцами оглаживает горящую кожу. Заглядывает в небесные глубины глаз, будто спрашивая разрешения, или раскрывая всю полноту своих чувств. - Так может, уже поцелуешь меня? - Тейлор улыбнулся своей фирменной лукавой улыбкой, с игривым блеском в глазах, пустил шаловливые горячие руки в кудри, грубо притягивая к себе.