***
Издавна считается, что между светлыми и тёмными эльфами неискоренимая вражда. Конфликтов много, войн в прошлом и пролитой на них крови — ещё больше. Светлые и тёмные очень разные, оттого между ними никогда не будет взаимопонимания. Очередной стереотип, подкрепляемый самими его участниками. Юнги полагает, что можно понять другую расу (будь то светлый эльф или кто-то ещё), можно жить без разногласий, если не ругаться на пустом месте, только потому, что так сказали предки. Ведь, по сути, вся эта ненависть друг к другу вкладывается в юных светлых и тёмных с младенчества. Сам Юнги не ненавидит ни светлых, ни иных существ. Ему не за что их не любить, такие же расы, как они, дроу. Но, кажется, врождённый инстинкт опасения к «врагу» у него все же есть. Он знает, что на торговой улице, где стоит цветочный магазинчик, есть ещё и другие магазины. Так, он выяснил, что их сосед заведует лапшичной лавкой. Там очень вкусные рамены и омлеты. Чон Хосок (хозяин этой лавки) довольно часто навещает Юнги посреди дня, принося что-то вкусное из своего или чужого магазинчика. Приходы Хо уже вошли в привычный график Юнги, а сам представитель фей стал вторым другом после Джуна. Конечно, сначала он был просто шебутным знакомым, пришедшим подразнить Джуна насчёт чего-то, но его добродушному и смешливому характеру нельзя не открыться. Сегодняшний день не стал исключением. Хосок приходит точно в два часа, как раз в обед. В его руках бумажный пакет с эмблемой кексика с розовой, пышной макушкой и короной. Юнги хмурится, глядя на друга. — Принёс тебе сладенького, а то ж совсем зачерствеешь, — ярко улыбается на его хмурость Хосок, шурша пакетом. Пахнет уже аппетитно, слюнки текут. Юнги с трудом держит лицо равнодушным к сладостям. — Я не очень его люблю, говорил же, — вздыхает мужчина, понимая, что ничего с настойчивостью Хо поделать не сможет, и забирая пакет из рук. Страшно даже открывать, настолько притягивающий оттуда исходит аромат свежеиспеченных маффинов. Юнги, конечно, их любит (обожает), но само место изготовления вызывает у него опасения. Ушки дёргаются в такт мыслям. — Да, но при этом каждый раз съедаешь все без моей помощи, — подмигивает друг, облокачиваясь на стойку. — Джин-хену очень польстил твой отзыв о его рецепте. Сказал, как-нибудь и тебе самому появиться в пекарне Пака. Юнги убирает пакет на нижнюю полку стойки и вздыхает в очередной раз. Он и сам бы не прочь познакомиться с создателем этих действительно вкуснейших в округе булочек, но… Для него дорога в «Сладкое королевство» мигает красным знаком стоп. Это заведение принадлежит светлым эльфам, а те не жалуют тёмных. Юнги не хочет нарваться на конфликт, совершенно лишний в его тихой жизни. — Как-нибудь зайду, — бормочет Мин, пряча глаза за чёлкой. Хосок смотрит на него с прищуром. Непослушные красные прядки спадают ему на лоб, из-за чего он постоянно тянется их поправить. Друг сразу почувствовал в его словах ложь. Чон Хосок был вторым, кто стал его другом в этом городе, и он также в курсе его обстоятельств. Он, в целом, почти такой же понимающий, как и Джун, но ему всегда было трудно понять стереотипность мышления и тёмных, и светлых эльфов. Все же феи куда общительнее и открытее. А из хосоковых качеств к этому прибавляется ещё желание мира для всех. — Слушай, хозяин пекарни не такой высокомерный, как все светлые. Милый и добрый, — как бы невзначай говорит Хосок, подпирая щеку рукой. — Может, все-таки сходишь туда? Никому хуже от этого не станет. — Я подумаю, — снова вранье. Юнги не собирается даже думать об этом. Как бы Хо ни расхваливал хозяина «Сладкого королевства», Юнги сложно в это поверить. Возможно, это все влияние воспитания, поэтому он так опасается. Хосок отмахивается, решая отпустить эту тему, явно неприятную другу, и заводит другую. Их разговор длится недолго, потому что у Юнги все ещё есть работа и клиенты, но заканчивается твёрдым обещанием вместе перекусить вечером в лапшичной Чона. Когда фея исчезает за дверью, Юнги становится не до мыслей об их беседе и почти соседней пекарне. Он погружается в привычную рабочую атмосферу и забывает об этом. Только пакет с шоколадным маффинами остаётся лежать на полке кассовой стойки.***
Нет, он не хочет неприятностей. Однозначно нет. Юнги поднимает тяжёлую вазу с розами и очень старается игнорировать любопытный взгляд девочки, подходящей все ближе к цветочному. От неё так и прёт аура светлой эльфийки, и не трудно догадаться, откуда это дитя взялось. Мужчина молча заносит цветы с уличной витрины, надеясь, что у этой эльфочки хватит воспитания (не стоит заходить в незнакомые места без родителей) не лезть в его магазин. Уборка уличной витрины происходит после пика продаж в самом начале осени. День знаний уже прошёл, половина растений благополучно распроданы и теперь можно продолжать медленно работать. Не будет такой спешки, как с утра в значимый для всех школьников и детсадовцев день. Будет только мир и покой. Ага, размечтался. Выходя из магазина за следующим горшком, Юнги слегка дёргается от неожиданности: эльфийка подошла впритык к входу и едва не попала ему под ноги. Хоть он и невысокий, но для такой малышки — просто шпала. Девочка, похоже, тоже в шоке от того, как он быстро вышел, отойдя на пару шажков назад. Теперь видно, что на ней жёлтый сарафанчик с белой рубашкой под ним, а воздушные рукава делают её похожей на облачко. Каштановые волосы красиво заплетены в косичку. Большие глазки наивно смотрят на него, а губки поджаты. Она выглядит мило, нехотя признает Юнги, моргнув и выдавливая приветливую улыбку. Он же не испугал её своим выражением лица? — Дядя, Вы меня напугали, — на удивление решительно заявляет эльфочка, поднимая голову повыше. — Папочка говорит, что, если провинился, надо просить прощения, — и складывает ручки на груди. Забудьте, она не милая. Гордая светлая эльфийка. Теперь вот точно сходство на лицо. — Прости, но я не виноват в том, что ты за мной следила и не успела отойти в сторону. Хорошо хоть не сшиб, — Юнги тоже из упрямых, но в нем смирения побольше. Он достаёт из одной вазы маленький цветочек ромашки и протягивает девочке в знак примирения. — Мой подарок тебе в знак извинений. Старайся больше не стоять близко к двери, которая может открыться в любой момент. Светлая принимает подарок, смотря то на ромашку, то на Юнги. Она задумчиво покрутила меж пальцами стебель, а потом улыбнулась. И, вау, это настолько мило и ярко, как солнечный лучик, что Юнги перестаёт слышать вой сирены в голове. Может, светлые эльфы из пекарни не так уж плохи, как ему кажется? — Дядя, а что Вы делаете с цветами? — спрашивает девочка, наклонив голову и пряча цветок в руках за спиной. Юнги подбирает простые слова для объяснения, а потом просто рассказывает о деталях своей профессии внимательной слушательнице. Так он знакомится с очаровательной в своём любопытстве Пак Чохи.***
То, что Чохи — дочь того самого хозяина пекарни, знакомства с которым Юнги пытается избежать на протяжении всего своего времени пребывания здесь, не становится каким-то удивительным фактом. Но с этим приходится смириться и каждый раз себе напоминать быть поосторожнее в словах в присутствии малышки. Чохи приходит к нему довольно часто, ссылаясь на скуку. Она приносит с собой светлую ауру и тонкий шлейф сладкой выпечки, посыпанной сахарной пудрой. Юнги не против гостей, но вот с ней старается быть настороже. Расслабиться в её обществе получилось лишь с третьего раза, как открылась входная дверь, впуская внутрь эльфочку. Юнги не замечает, постепенно привыкает к этому. В один из холодных дней мужчина готовит себе какао и кутается в белый плед и зелёный кардиган под ним. Ледяные ветра беспощадны к нему, а в куртке не принято работать в цветочном. Намджун обещал заскочить сегодня-завтра, чтобы наладить кристалл отопления. В такую погоду и работается лениво. На часах одиннадцать утра, клиентов пока не было, а за окном серо, будто скоро начнётся дождь. Юнги не нужны радио с синоптиками, чтобы понять, что ливень пройдётся по городу вечером. Входная дверь чуть поскрипывает, пропуская внутрь маленькую фигурку. Юнги непроизвольно ежится, глядя на лёгкое, совершенно не осеннее платьице девочки. Фиолетовый ей идёт, но появляется в голове вопрос: как она ещё не окоченела после улицы? — Доброе утро, дядя! — щебечет эта пташка, сверка глазами. Юнги не совсем понимает, почему это дитя всегда так радуется при виде него. Но при этом у него нет ощущения, что на него смотрят, как на диковинку. — Доброе, Чохи-а, — усмехается Юнги, наклонив голову. Глаза эльфочки с интересом смотрят на его руку, в которой все ещё была кружка с какао. Юнги не сложно предугадать, какой будет следующий вопрос. — А что Вы пьёте? — хвостики, подвязанные белыми бантиками, двигаются в такт движению головы Чохи. — Это какао. Сладкий напиток, — услышав слово «сладкий», Чохи просияла. Вокруг неё так и собралась атмосфера с просьбой «а можно и мне?». Ну, Юнги не то что бы слаб перед детьми, просто так вышло. — Хочешь? Девочка бодро, несколько раз кивает головой. Улыбка тянется на губах тёмного. Что за очаровательное создание? Он уходит в служебное помещение, доставая с полки шкафчик ещё одну кружку и насыпая туда пару ложек порошка какао. Сам по себе напиток горьковат для ребёнка, поэтому Юнги добавляет две ложки сахара. Размешивая уже готовое какао, он выходит из комнаты. Чохи, пока ждала его, как обычно, присела на маленькую деревянную лесенку среди цветов. Её ушки не такие длинные, как у тёмных, но заметно дёргаются, когда малышка очень в чем-то заинтересована. Кажется, будто сейчас она слушает рассказы шелестящих растений вокруг. — Держи, — он подаёт ей кружку, а потом замечает, как подрагивают детские плечики. Все-таки замёрзла, вздыхает Юнги. Под удивлённый взгляд Чохи он снимает с себя плед и накидывает его ей на плечи. — Грейся и не болей. В такую погоду стоило надеть куртку. Эльфочка бесспорно приняла гостеприимный жест Юнги и уткнулась носиком в кружку. Одна ручонка крепко сжимала край белой ткани. Щёчки немного покраснели. Какое-то время они молчат. Юнги задумчиво оглядывает помещение, пытаясь найти для себя другое занятие до прихода покупателей, а Чохи улыбалась, рассматривая стоявший рядом с ней горшок с цветком. — Дядя Юнги, Вы же, получается, тёмный эльф? — как бы невзначай спросила Чохи, вгоняя мужчину в ступор. — Да, Чохи, — не видит смысла врать Юнги, пожимая плечами. — Папочка говорит, что тёмные эльфы — плохие, — «Ожидаемо,» — думает Юнги, прикрыв глаза. — Но Вы добрый тёмный эльф! Значит, папа ошибся? Юнги застывает с подпертой к щеке рукой. Вот оно, то, чего он ждал. Смотря на свое отражение в кружке, он старается думать, что все к лучшему. Ведь чем раньше он оттолкнет от себя ребенка светлых, тем лучше… Верно? — Нет, Чохи, он не ошибся, — тихо отвечает Юнги, переведя взгляд на девочку, удивлённо смотрящую на него. — Все тёмные действительно злые. Но не только они. Есть много других существ, способных навредить и обидеть. Эльфийка задумчиво промычала, снова возвращаясь к какао. Некоторое время они молчали. — Дядя Юнги, а Вы тоже можете обидеть? — в детских глазах так и плещется надежда. Наивность, присущая многим детям. Юнги улыбается краем губ, несмотря на слова, что говорит: — Да. И ты тоже можешь. Любой может. На самом деле это просто черта поведения человека, а не само зло. Бывает так, что мы обижаем даже дорогих нам людей не по своему желанию, а случайно. Чохи замерла, приоткрывая рот. Как будто информацию, которую она только что получила, никогда ей не говорили. Как будто ребёнку не объяснили этого. — А что если этот человек специально обижает дорогих ему людей? — а вот это уже вопрос с подвохом, подмечает мысленно Юнги, хмуря брови. У Чохи, по его наблюдениям, бывают такие моменты, когда она не похожа на маленького ребёнка. В ней достаточно послушания и устойчивых правил поведения, она не желает беспокоить своего папу, поэтому никогда надолго не задерживается в цветочном. Но этот вопрос… Вводит в ступор, если честно. Однако Юнги держит при себе мысли о возможных неприятностях у своей маленькой знакомой и отвлекается на шелест цветов. Пора бы вернуться и к работе. — Если он так поступает, значит он попросту не любит этих людей, — кружка ставится на стойку с чуть более громким звуком, чем должна была. Юнги отходит к первому горшку с орхидеей, которую было бы неплохо подлечить. Покупатели начинают приходить примерно через пятнадцать минут после завершения разговора с Чохи. Девочка долго просто сидела и следила за его движениями. Юнги расслабился и включился в привычный распорядок дня, обслуживая клиентов и ухаживая за цветами. Так он и не заметил, как Чохи ушла. Очнулся только вечером, когда за окном стемнело, а клиентов уже точно не будет вплоть до закрытия. Юнги усмехнулся, подбирая с лесенки кружку и унося её в раковину. В магазине стало будто бы прохладнее и темнее. Возможно, из-за ушедшего под вечер улыбчивого солнышка. Что ж, если Пак Чохи и солнышко, то вороватое. Свой плед он так и не нашёл.***
Белая табличка с надписью «открыто» переворачивается на «закрыто» вялым движением руки. Внутри большого, в сплошь бежево-белых тонах помещения все ещё горит свет, сочетающийся с закатными лучами, проникающими из широких окон. Молодой мужчина с красиво уложенными светлыми волосами, закатав рукава кремовой рубашки, взял в руки тряпку и начал уборку столиков. Сейчас, когда шквал посетителей закончился, Чимин может наконец выдохнуть. Усталость издевательски касается не только тела, но и головы, вызывая пульсирующую боль. На пару секунд прервав протирание стола, Чимин потирает ноющие виски. Только чувствуя эту боль, он понимает, что день правда был труднее обычного. Считается, что светлые эльфы, которые сами-себе-целители, не болеют ничем. Но Чимин может это опровергнуть, страдая от головных болей вот уже два года. Возможно, виновата во всем его нагрузка, редко когда снижавшаяся, а, может, просто нервы, возраст… Хотя какой, к черту, возраст? Он ещё молод даже для эльфа! Чимин действительно очень молодой эльф. Ему всего тридцать, хотя эльфы живут долго. При этом у него уже есть все, чего нет у сверстников. Во многом этому поспособствовало его изгнание из родного леса. Вспоминать о таком всегда тяжело. Чимин помнит, как все детство его учили быть тихим и неприметным, элегантным и покладистым. Его готовили к браку. Таковы правила его вида: если ты светлый, способный дать жизнь, то ты обязан пораньше выйти замуж и родить. Его воспитывали не позорить семью и своего мужа, быть украшением, чуть ли не предметом интерьера. Фразу «тише воды, ниже травы» Чимин люто ненавидит. Предполагалось, что брак будет счастливым. Родители так уповали на это… И так иронично, что в конце они обвинили только его в разрушении их ожиданий. Их не волновало то, что выбранный ими зять мог спокойно ударить Чимина, игнорировать его самые простые просьбы. Чимин для своего, к счастью, бывшего мужа был пустым местом, красивым цветком в не менее привлекательной вазе. Чимину было противно с ним всё: от совместных трапез до секса. Единственное, что было и останется хорошим для Чимина в этом браке: рождение дочери. Многие говорили, что ребёнок в их ситуации не спасет с самого начала неустойчивый брак, и оказались правы. Чимин, по правде говоря, никогда не верил в успешность их отношений. Когда он узнал, что беременный, сложно было отторгнуть мысль об аборте. Конечно, сделать его он бы и не смог без незаконных манипуляций (в их лесу это запрещено). Но остановила его от этих рискованных затей, как ни странно, мать. Чимин не был особо близок со своими родителями. Для него это просто существа, давшие ему жизнь. Он не получил от них ничего, кроме унижения и нотаций, у него есть все поводы отказаться от контактов с ними. Однако мать действительно помогла ему понять и принять тот факт, что ребёнок внутри него будет его радостью. Разумеется, она ещё добавила слова «и он спасёт ваш брак», но здесь она глубоко ошиблась. Потому что с рождением Чохи Чимин, по их же словам, озверел. Подача заявления на развод почти сразу, как только слез с окровавленных тяжёлыми родами простыней. Громкие возмущения со всех сторон, включая мужа, выносить стойко и решительно, не идя ни у кого на поводу. Все эмоциональные всплески родителей и скандалы встречать хладнокровно, равнодушно. Сидеть днями и ночами с маленькой Чохи, заботясь о её благополучии и терпя все обычные капризы малышки. Добиться справедливой компенсации после развода, благодаря доброму магу Ким Намджуну, и уехать из леса, стирая то, что его связывало с этим местом, — все это и ещё больше Чимин сделал, чтобы оказаться здесь, в мирном городке. После этого его жизнь пошла по ровной дороге. Не без падений, но Чимин не унывал. У него уже было самое худшее, хуже будет, если он потеряет Чохи. Больше у него ничего нет дороже. Чимин бережёт свое счастье совсем не так, как его воспитывали. Сокджин, работающий у него поваром и, по совместительству, обучающий его разнообразным кулинарным шедеврам, часто со смехом сравнивает молодого папочку с драконом или феей. Последнее очень удивило Чимина, ведь ему рассказывали, что феи не любят своих детей, бросая их на произвол судьбы. — Хозяин лапшичной — фея. Хосок очень долго боролся с родителями, чтобы те отстали от него и позволили жить здесь. Они не хотели его пускать в этот «жестокий мир», — пояснил Джин, перемешивая тогда муку с яйцами венчиком. С Хосоком Чимин познакомился буквально на следующий день, окружённый тёплым, красноватым сиянием ауры феи. Мужчина был младше него, но выглядел старше. Феи живут чуть меньше эльфов из-за своей хрупкости. Хосок же не похож на представителя своего вида. В момент знакомства с очередным непохожим на свою сущность Чимин подумал, что в этом городе, кажется, все такие. Не принятые своими общинами, отвергнутые. Изгнанные или ушедшие по какой-либо причине из своих родных краёв… Громкий звук открывающейся двери чёрного входа вытащил Чимина из глубоких воспоминаний. Топот детских ножек в сапожках слышно по коридору за ещё одной дверью, открывшейся уже потише. Внутрь магазина проходит его дочь. Её появление автоматически вызывает у Чимина нежную улыбку, сегодня немного усталую. — Папочка, — без лишней громкости, но все ещё радостно прыгает к нему в объятия Чохи. Его дочка уже умеет различать ауры, что очень полезно для её знакомства с местными. Она легко может почувствовать опасность или, наоборот, добродушие. Точно так же, как и боль папы. Девочка касается прохладными после улицы ладошками горячих щек Чимина. Становится легче, будто он глотнул воды или вдохнул свежий, последождевой воздух. — Где сегодня гуляла, цветочек? — Чимин притягивает дочку ближе и трётся носом о её нос. Чохи весело хихикает на их милый эскимосский поцелуй. — Была у дяди Хосока, он накормил меня супчиком! Было очень вкусно, там было целых два яичка, пап! — Чохи сияет, говоря о таких простых вещах, как хосоков удон. Пока Чохи говорит о своих приключениях, Чимин уносит ведро с тряпкой, все ещё держа дочь на руках, в подсобку. Сокджин уже ушёл, сославшись на поход к брату в больницу, а «Сладкое королевство» пора закрывать. Им недалеко идти до дома, а до этого надо бы зайти в продуктовый за ингредиентами для ужина. — Как там дядя Намджун поживает? Заходила к нему в гости? — интересуется Чимин, убирая ключи в карман вязаной кофты. Чохи резко притихает, сжимая его руку. От неё идёт аура нерешительности и чего-то ещё. Странно. — Дяди Джуни не было, но там был дядя Юнги. Он хорошо ухаживает за цветочками, — спустя мгновение все же отвечает Чохи, болтая их сцепленными руками на ходу. Чимин задумчиво мычит, косясь на дочь. — Он, видимо, и есть новый продавец, который заменяет Намджуна, пока тот мотается по стране, — бормочет под нос мужчина, все ещё теряясь в догадках, почему же Чохи вначале так напряглась. — Он хороший! И красивый! — ярко улыбается Чохи, и Чимин решает забыть про этот миг. Если Чохи так отзывается о новом знакомом, то ей ничего не угрожает. А пока стоит подумать, что они сегодня будут есть на ужин.***
Подозрения растут после осознания Чимином того, что его дочка постоянно ходит в цветочный. Иногда она даже к Хосоку не заглядывает в обед, а часами просиживает в магазинчике Джуна. Чохи очень много говорит о «дяде Юнги» и о том, что он делает. Если верить её словам, этот Юнги «милый». Если верить. Чимину странно. Его дочурка впервые отзывается так восхищённо о ком-то. Чем её так поразил Юнги — простой продавец цветочного? Задаваясь подобного рода вопросами, Чимин работает целыми днями в своей пекарне, встречает вернувшуюся с прогулки дочь и снова слушает её увлекательные истории о проведённом в цветочном магазине дне. Появление Юнги в жизни Чохи вызывает в Чимине чувство, похожее на ревность. Сегодня у него выходной, но он посвящает его домашним делам и разбору с доходной частью «Сладкого королевства». Сначала он решает разобраться с работой. Доходы выросли с тех пор, как он начал вести свой бизнес. Поначалу он работал себе в ущерб; тогда было трудно представить, что он как-то справится без посторонней помощи в этом нелёгком деле — свой бизнес. Лишь благодаря Джину и Намджуну он может сейчас наблюдать рост прибыли и увеличивающийся поток клиентов. Возможно, через год он сможет открыть ещё одну точку, но уже в другом городе… Пока это только план. Ему все ещё нужно быть рядом с дочерью и быть для неё самым лучшим родителем, обеспечивать её, чтобы она ни в чем не нуждалась. С довольной улыбкой Чимин закрывает отчётные данные на ноутбуке и берётся за уборку квартиры. Она у них небольшая, но вместительная для двух человек. У Чохи даже есть своя комната, пусть и не такая роскошная, как в старом доме. Напевая мотив недавно прослушанной, ритмичной песни, светлый открывает дверь в детскую. Обои бело-розового цвета сразу бросаются в глаза, как и плюшевый бежевый плед на полуторной кровати. Ночник в виде короны принцессы ясно даёт понять, кто здесь живёт. Чохи сама выбирала большую часть здешних предметов. Маленькая принцесса, улыбается Чимин. Чохи очень любит читать. Для этого у неё есть книжный шкаф, в котором выставлены различные сказки. Здесь же притаились и старые справочники по травам, учебники по этикету и психологии. Их надо бы перенести в гостиную (там же спит Чимин, так как своей комнаты у него не имеется), негоже ребёнку пока вникать во все это взрослое. В книжке по этикету он находит закладку в виде засушенной ромашки. Повертев между пальцами цветок, эльф задумчиво смотрит на изображённые примеры приветствия: девушка делает книксен перед парнем, а на следующей подаёт ему руку для поцелуя. И роль девушки должен исполнять и парень, который может дать потомство. Эта книга сохранилась ещё с его детства. Она не только старая на вид, но с древними правилами поведения, не совсем подходящими современности. Надо бы её выкинуть… Вложив назад закладку, Чимин протирает пыль на оставшейся полке и осматривает комнату ещё раз. Рядом с книжным шкафом едва поместилось в уголке кресло. На подлокотнике лежит аккуратно сложенная (Чимин приучает Чохи к бережливости) белая ткань. Руки машинально тянутся к определённо незнакомой вещи. Это плед, маленький, будто для ребёнка или просто ношения на плечах. Чимин утыкается носом в ткань, издалека чувствуя едва уловимый запах кондиционера и последождевой свежести. И цветы… Чимин открывает глаза, не понимая, когда успел их закрыть. Отвращения к вещи и её хозяину он не чувствует, хотя его приучали к ненависти. Ненависть к дроу должна быть у него в крови, но, похоже, эта установка стерлась из его головы с переездом сюда. Да и Чохи бы не совалась так часто в цветочный, если бы тёмный был хоть как-то опасен. Однако это не значит, что Чимин оставит все без своего надзора. Теперь-то ему срочно нужно увидеть этого Юнги, чтобы удостовериться во всей полученной мельком информации. Чимин прикрывает дверь в комнату дочери и идёт собираться. Пора на разведку.***
Юнги с самого утра чувствует это. Словно знак. Предостережение от судьбы. Что-то вроде «смотри, сегодня произойдёт нечто, от чего тебе лучше бежать». Интуиция у Юнги работает отлично, никогда не подводила. И поэтому он с некой опаской открывает цветочный, с таким же напряжением заваривает утренне-пробуждающий чай с мятой (на всякий случай добавляет ромашку). И с слегка беспокойной улыбкой приветствует вбежавшую к нему Чохи через пару часов. — Дядя Юнги, а мне сегодня приснилось, что вы со мной и папочкой гуляете! — радостно ошарашивает Чохи, сияя ярче всех звёзд. Юнги от шока приподнял голову с ладони, в которую ткнулся подбородком от скуки. Не-ет, какой-то глупый детский сон же не может быть предзнаменованием перед встречей с её родителем? У Юнги резко вспотели ладони. Он уже наслышан за эти месяцы знакомства с Пак Чохи о ее папе, Чимине. Он же хозяин «Сладкого королевства». Чохи нахваливала его ещё больше, чем Хосок любит их выпечку. Девочка очень любит своего папу, это становится понятно по её блестящим глазам во время рассказа о нем. Восхищается безмерно, столько тепла о родителях Юнги не слышал ни от кого. И какой папа у неё красивый, поёт, как птичка, умный, весёлый… Порой Юнги казалось, что девочка очень хочет кому-то сосватать своего родителя, но списывает, в итоге, все на детский восторг. Юнги в какой-то степени боится знакомства с Пак Чимином. Описание Чохи может быть далеко от реальности, а может быть настолько точным, что Юнги не выдержит и захочет провалиться сквозь землю. Да, он твёрдо оценивает все шансы и предполагает самое худшее. К счастью, рабочий день проходит размеренно, по-привычному спокойно. Клиентов не так много, праздников никаких не намечается. В основном, приходят те, кому срочно надо купить букет в подарок. Краем глаза мазнув по календарю, Юнги мысленно потирает ручки. Завтра и Джун уже должен вернуться. Юнги ждет свою зарплату как манну небесную. С более-менее позитивными мыслями, с ножницами, которыми он подрезает отросшие стебельки у цветка, и щебетом Чохи на фоне он не замечает, как открывается дверь, впуская нового гостя. Запах сладкой выпечки доходит до Юнги раньше, и он думает, что это снова Хосок с его пакетом из пекарни. Подняв голову, Юнги понимает значение этого дня. Да, ему действительно надо было бежать куда подальше от цветочного сегодня. Перед ним ослепительно красивый мужчина. Он в лёгком, сером пальто, с однотонным голубым свитером под ним. Его волосы будто светятся нежным золотом даже в помещении, где не так много естественного света. Украшения переливаются при любом движении. И глаза, также изучающие его, с мягким разрезом и пушистыми ресницами. Надо было бежать, сглатывает Юнги. Однозначно и без оглядки. — Папочка! — замечает вошедшего Чохи и кидается на ноги светлого. Гость обрывает зрительный контакт с Юнги и улыбается дочери, наклоняясь, чтобы взять её на руки. Всё, о чем может думать Юнги: Господи, какая же у него улыбка. — Вот ты где была, Чохи, — ласково обращается к ребёнку Чимин. Юнги сжимает ручку ножниц, отводя взгляд от поистине милой семейной картины. — Приятно с Вами познакомиться, Юнги-ши. Моя дочь много о Вас рассказывала. Юнги мысленно даёт себе пинок за очарованность незнакомцем, оказавшимся папой Чохи, и прочищает горло, прежде чем адекватно представиться. Не хотелось бы и дальше валиться лицом в грязь. — Мин Юнги, и мне тоже приятно познакомиться с Вами, Чимин-ши, — они оба тянут руки для закрепления знакомства, но Юнги уже научен опытом, знает, как обращаться со светлыми. Он наклоняется, чуть касаясь губами тыльной стороны ладони светлого. Ему в нос ударяет аромат сахарной пудры и сгущёнки. Он быстро выпрямляется, стараясь не выглядеть слишком смущенным собственными действиями. Когда он решается посмотреть на Чимина, то видит, как у того расползается по лицу и переходит на шею алый румянец. Улыбка выходит нервной. — Не обязательно следовать нашим правилам, Юнги-ши. Могли просто пожать, как все, — ворчит Чимин, наклоняясь к следящей за ними эльфочке. — Но спасибо за учтивость. Юнги кивает и вновь отворачивается. Ему неловко, стыдно и все ещё хочется убежать куда-то. — Надеюсь, Чохи не доставляла Вам здесь хлопот? Зная её характер, она, наверное, шумела и мешала Вам, — несмотря на возмущенные писки девочки, спросил Чимин. — Нет, она тихо себя вела. Иногда помогала и развлекала клиентов. Очень многие её здесь знают, — отгоняет смущение Мин и улыбается краем губ малышке, спущенной на пол. — Мы живём здесь два года, так что это неудивительно. А Вы здесь недавно? — по лицу Чимина Юнги осознает, что проверку на доверие он пока не прошёл. Это естественно: светлые не доверяют тёмным. Тут не поможет даже внешняя безобидность. Хотя Юнги никому не вредил за всю свою жизнь. — Примерно год. Прошлой осенью приехал сюда и встретил Намджуна. Он был очень добр, позволив мне работать здесь, — Юнги не юлит и старается показать светлому, что он не стереотипный тёмный. Его честность и прямой взгляд встречаются с неким безразличием и недолгой тишиной, но в помещении потеплело. Чимин улыбается более открыто ему, поглаживая рукой макушку своей дочери. Чохи притихла, теребя края пальто папы. — Знаете, Юнги, — переходит на более неформальную речь Чимин, прикрыв глаза. Если до этого Юнги чувствовал его напряжение всем телом, то сейчас атмосфера посветлела. Старший Пак, вроде как, убрал свои «шипы», — Я обычно не верю дроу. Все-таки так меня воспитали, — мужчина смотрит на Мина пронзительным взглядом из-под ресниц. — Но Вам мне почему-то хочется верить. Если бы Юнги был не так зачарован красотой светлого, он бы мысленно съязвил. Не хочется. Чимин умеет располагать к себе, хоть и был с самого начала устрашающим. Юнги все ещё помнит, насколько сильно светлые оберегают своих детей, поэтому старался быть осторожным с Чохи. Вдобавок сыграла симпатия к этой наивной, но не глупенькой малышке, которая, похоже, все видела с первой встречи. Чохи — умная эльфочка, воспитанная, на удивление, демократичным и нестереотипным Чимином. Возможно, все не так плохо, думается Юнги. Может, это знакомство сыграет свою роль в будущем… — Было приятно поболтать, Юнги. Надеюсь, мы ещё встретимся и познакомимся поближе, — лицо Чимина засияло подобно сверкающему личику его дочки. Дочь пошла в папу, замечательно. Юнги вряд ли выдержит их двойной удар, честно. Чимин берет Чохи за руку, и они уходят, оставляя Юнги заторможенно смотреть на то место, где они стояли. Сладкий запах точно будет преследовать его весь день, напоминая об утреннем знакомстве. И что с этим делать, Юнги не знает. Ему непонятна его реакция на Пак Чимина, которого он так боялся встретить. Он решает разобраться с этим позже. Когда-нибудь…***
— Папочка, ты злишься? — тихо спрашивает Чохи вечером. Ночник тускло освещает детскую, создавая глубокие тени на поверхностях. Девочка уже лежит под пуховым одеялом, с хорошо причесанными волосами после ванны и обеспокоенным выражением лица. Чимин задумчиво чешет шею, не зная, как правильно выразить свои мысли ребёнку. Он… Растерян? Вернее будет сказать, он не ожидал этого. Подсознательно он чувствовал, что опасности конкретно этот тёмный не представляет, но сегодня лично в этом убедился. Мин Юнги явно не из тех, кто творит зло. Он не похож на того, кто не может постоять за себя, но при этом умудряется быть милым в своём маленьком испуге, смущении. То, как он пытался соблюдать правила этикета приветствия светлых, не вписывается в представление Чимина о дроу. И, как подозревает Пак, Юнги единственный такой тёмный. — На что я должен злиться, Чохи-а? — вздыхает Чимин, садясь на кровать и беря в свою руку ручку Чохи. — Ну, что я скрыла сущность дяди Юнги… Он правда хороший, па! Он никогда не делал мне больно. Наоборот, заботился обо мне, чтобы я не простудилась и не поранилась, — тут же начинает оправдываться эльфочка. Её глаза светятся огнём справедливости. Чимин видит в ней себя. И правда, какой папа, такая и дочь. — Я не ругаю тебя, милая, — мужчина наклоняется к Чохи и трётся своим носом о её. Дочь расслабляется от их любимого жеста, тихонько хихикая. — Стоило бы, конечно, но не буду. Сам же разрешил гулять по соседским магазинам. К тому же, дядя Юнги не показался мне плохим. — Правда, он замечательный? Красивый и вежливый! Он и тебе руку поцеловал, когда здоровался, — заулыбалась Чохи, ерзая на месте. Чимин посмеивается над её реакцией. То, что Юнги красив, правда, и её признать не сложно. Дроу всегда показывали, как дикарей, не похожих на статных светлых эльфов. Юнги оказался другим. Чуть вьющиеся чёрные волосы, благородная бледная кожа, симпатичные длинные уши, глаза насыщенного тёмного оттенка — красивое зрелище, не теряющее мужественности и, в какой-то степени, надёжности. Широкие плечи, обманчиво мягкие очертания из-за стиля одежды — все в Мин Юнги было очень противоречивым природе тёмных. Это нравилось Чимину. Он не заметил, как за раздумьями начал теребить одну из волнистых прядок дочери. И её хитро-наблюдательного взгляда тоже. — Он же тебе понравился, пап? — шепчет девочка, скрывая носик за одеялом. Её голос уже звучал сонно, но также уверенно. — Знаю, что понравился. От тебя «пахнет» симпатией. Симпатия для каждого ощущается по-разному. У Чохи с детства обостренное чувство аур. Люди называют это эмпатией. У эльфов довольно редко этот дар встречается, и Чимин искренне считает, что ему повезло. Благодаря этому, он может быть уверен, что Чохи не будет дружить с плохими людьми. — Маленькая сводница, — нежно бормочет Чимин, целуя малышку в лоб и слушая её посапывание. Чохи не нужен был его ответ, ведь она уже знала правду. От неё ничего не скроешь. Чимин не думает о том, что ему понравился Юнги вот так просто, с первой встречи. Он может думать только о себе и Чохи. Не важно, кто ему там нравится, в приоритете всегда его маленькая принцесса. А с Мин Юнги он как-нибудь ещё поговорит. Тогда и будет видно.***
Юнги надеется, что с Чимином его больше жизнь не столкнёт. Какой же он наивный. Их взгляды пересекаются ровно в тот момент, когда звонкий голосок Чохи разносится если не по всему супермаркету, то точно по этому коридору у холодильников. — Дядя Юнги! — эльфийка подбегает к нему и хватает за штанину, словно пытаясь пресечь любые попытки мужчины сбежать. А возможность же была! Чимин моргает и приветливо улыбается, помахав рукой. Юнги бы тоже помахал, но у него заняты руки: левая — корзиной, уже полной его будущего обеда, правая — сливочным маслом в серой упаковке. До того, как случилась эта неожиданная встреча, он думал о том, какое лучше выбрать: акционное или обычное, но вкусное, по опыту. — Какая приятная встреча, Юнги, — Чимин приближается к ним, видя, что дочь не хочет отпускать их общего знакомого из своих тисков. И опять-таки, неформальная речь, непонимающе хмурится Юнги. Чимин выглядит молодо, даже моложе Юнги. Если судить по человеческим меркам, ему не дашь и тридцати. При этом у него уже есть ребёнок и свой бизнес. Но он обращается к Юнги не как к старшему, а как равному или младшему. Юнги не совсем понимает, как ему общаться со светлым в таком случае, но решает быть вежливым, несмотря ни на что. — Здравствуйте, Чимин-ши, — кивает Юнги с запозданием. — Тоже пришли за продуктами? — У папочки выходной, и он решил испечь торт! — беззастенчиво разглашает подробности их визита сюда Чохи. В отличие от дочери, Чимин стеснительно краснеет. Это мило, и Юнги не сложно признаться самому себе, что ему нравится вид Чимина. Сложнее доказать себе, что это ничего не значит, кроме постепенно развивающейся симпатии к новому возможному другу. — Вот как. Уверен, у Вас и этот торт будет вкусным, — добродушно усмехается Юнги, вкладывая масло в свою корзинку. — Вы пробовали мою выпечку? — вскидывает брови Чимин. — Хосок часто приносил мне её. Особенно мне понравились маффины, — пожимает плечами Юнги, отводя взгляд. Не будет же он сходу признаваться, что ему понравились все виды пирожных, что приносил друг. — Рад, что они пришлись Вам по вкусу. Для меня, как пекаря, это высокая похвала, — несмотря на румянец, достойно отвечает Чимин, гордо подняв подбородок. — Сегодня мы хотим испечь шоколадный торт… — Не хотите к нам в гости на чай, дядя Юнги? — невинно перебивает родителя Чохи, вызывая у обоих взрослых шок. Чимин застывает с открытым ртом, забывая, что хотел сказать. Юнги боковым зрением следит за реакцией Чимина на предложение Чохи. Приглашение не звучит хорошей идеей. Тем более он ещё нормально не пообедал, еду надо готовить… Маленькая слабость в виде желания отведать вкусного сладкого от самого хозяина пекарни падает на внутренние весы, перевешивая домашние дела. — Если твой папа не против, то я мог бы прийти к вам чуть позже, — с этими словами Юнги поворачивает голову к удивлённо пялящемуся уже на него Чимину. — Я не против. Приходите к четырем, думаю, торт к тому времени уже будет готов, — сдаётся под «щенячьим» взглядом дочери Пак. Он не выглядит напряжённым этим спонтанным решением, так что Юнги полагает, все в порядке. В конце концов, в Чимине есть стержень. Светлый сразу сказал бы ему, если бы ему не понравилась эта идея. — Хорошо, тогда можно ваш адрес? После этого они расходятся. Юнги смотрит на адрес, написанный на оторванной из блокнота бумажке, и не осознает, что улыбается. Не то, что он рассчитывал получить в простом походе в маркет, но тоже неплохо.***
Чимин не волнуется, нет. У него все под контролем. Чохи с милым щебетом измазывается в муке, пока они вместе готовят торт. Чимин смеётся, делая фотографию на телефон и отсылая её Джину, который очень настаивал на этом. Друг любит смотреть на их времяпровождение, поэтому его просьба была одновременно и удивительна, и приятна. Никто ещё не интересовался их с дочкой жизнью вне всяких дел. Чохи очень воодушевлена и через каждые десять минут спрашивает, когда уже придёт их гость. Чимин качает головой; ещё не время. Вспоминать растерянное лицо Юнги, когда его малышка предложила зайти к ним на чай, забавно. Чимин не может не признать, что это было даже мило. Когда торт наконец готов, стрелки часов медленно приближаются к четырем. Чимин борется с собой, наблюдая за тем, как Чохи прихорашивается для прихода гостей. Она многое перенимает от папы, и эту черту тоже охватила, заметив, как Чимин подготавливается к приходу друзей. Сам мужчина лишь переодевается в чистую домашнюю одежду, чтобы не казалось, что он специально старается выглядеть лучше, чем он есть. Но волосы он все же укладывает и изредка нервно сминает края бежевого вязаного кардигана. Настроение дочери как-то не желает ему передаваться. Эмпатия Чохи никогда не вызывала у него столько стресса. Казалось бы, не о чем думать, но повод есть. Чохи активно сводит его с Мин Юнги, несмотря на различность рас. В этом есть и его вина: сам такую воспитал. Чимин не раз при ней повторял, что думать так же, как большинство, вредно. Он не хотел, чтобы она выросла такой же, каким растили его. Теперь вот придётся расхлебывать последствия своих «уроков». По Юнги можно сверять часы: ровно в четыре раздаётся звонок в дверь. Чохи с радостным «Дядя пришёл!» летит к выходу, открывая дверь даже без разрешения родителя. Вероятно, она уже почувствовала ауру Юнги за не такой уж толстой прослойкой металла и дерева. Чимин спешит к ней, не желая выглядеть в глазах гостя невежественным. Юнги мнется на пороге их квартиры, сжимая красивый букет простых цветов. Он ощутимо нервничает, и Чимин понимает, что дроу неловко. В прихожей виснет молчаливая атмосфера, в которой лепет Чохи о том, как она ждала дядю и какой торт они испекли, становится незаметным. Юнги смотрит из-под тёмной чёлки скромно, будто не решаясь остановиться на Чимине. По неизвестной причине у Чимина это вызывает улыбку, маленькую, но искреннюю. Мин Юнги очарователен в смущении. — Добро пожаловать, Юнги, — приветствует Чимин спустя мгновение. Не хочется ещё больше вводить в смятение нового знакомого, поэтому он с миром пропускает его в их обитель. Тёмный аккуратно снимает обувь на коврике и ставит в указанное место. — Спасибо, что пригласили, — тихо проговаривает Юнги, вновь опуская взгляд и протягивая букет Чимину. Светлый польщённо (и чуточку смущенно; ему никогда до этого не дарили цветы) их принимает, рассматривая цветы поближе. Аромат их ненавязчивый, сладкий. Немного горчит, но Паку все равно нравится. — А вот это тебе, Чохи, — Юнги наклоняется к девочке и вытаскивает из кармана что-то блестящее. Это оказывается брошь в виде розового цветка, радующая глаз блеском камней. Маленькой принцессе она нравится, слышно по её восторженному писку и благодарности. — И больше не открывай дверь сама, пока папа не разрешит, хорошо? Это небезопасно. Обычно Чимин против того, чтобы его дочь учил кто-то, кроме него. Но Юнги, пусть и хочет казаться строгим, с мягкой улыбкой смотрит на его дочь. Чимин отводит взгляд. Он не желает признавать, что эта крошечная улыбка вызывает в нем что-то и н о е. — Дядя Юнги, мы приготовили вкуснющий тортик! Чай уже готов, пойдём! — малышка тянет Мина за рукав настойчиво, пока её папа молча проходит за ними на кухню. — Милая, покажи Юнги-ши, где ванная. Перед едой всегда нужно мыть руки, — напоминает Чимин, параллельно ища вазу в шкафчиках кухни. Чохи и Юнги послушно скрываются в одной из дверей, давая Чимину время на передышку. Юнги подготовился. Это не должно удивлять. Чимин прикусывает щеку изнутри. Личная встреча с этим дроу перемешала в нем все, что он знал об этом народе. Ему говорили, что тёмные эльфы жестоки и холодны по натуре. Они не были высокомерными, но излишняя горделивость в них есть. Они дикари, не способные заботиться… Юнги антипод всех этих рассказов из детства. Он мягкий, обходительный и добрый. Чимин видел его трижды, включая нынешний момент, но уже может сказать, что его дочь не ошиблась. Юнги не способен обидеть. И красивый, черт. Аристократичная бледность кожи, чёрные пряди волос, нередко падающие на темные глаза. Лисий их разрез придает этому эльфу ещё больше нежности, когда он улыбается, чуть их жмуря. Румянец на щеках тоже крайне мил… Чимин останавливает себя в этих мыслях, ставя чайник назад на плиту. Чай уже готов, в коридоре слышится разговор ни о чем гостя и Чохи. Чаепитие проходит легко. В основном, из-за Чохи, которая, очевидно, увидела лёгкую растерянность папы. Она много болтала с Юнги, заставляя того пофыркивать в ответ, иногда улыбаться. Чимин украдкой ловил на себе его взгляды, но ничего не говорил. Погрузившись в мысли, он не заметил, как дочь втихую ушла, оставляя взрослых наедине. — Вам не комфортно со мной, Чимин-ши? Может, мне уйти? — вопрос, казалось бы, из чистой вежливости, но Юнги выглядел обеспокоенно. Чимин улыбается в кружку. — Не стоит, мы же пригласили тебя, Юнги, — Чимин ставит кружку на стол и поднимает голову на мужчину. — У меня все время возникал этот вопрос, но не хочу показаться нелепым, — перебирает пальцы Юнги. — Вы обращаетесь ко мне на «ты» и неформально… — Сколько тебе лет, Юнги? — догадывается о сути вопроса Чимин, опираясь локтями на стол. — Двадцать пять. — Мне тридцать. Так как я тебя старше, я общаюсь с тобой так, — поясняет Чимин. Юнги изумленно моргает пару раз, чем вызывает смех у светлого. — Ты можешь обращаться ко мне тоже на «ты», раз ты уже здесь. — Извини, но ты не выглядишь на свой возраст, — чуть более храбро выдаёт Юнги. Его уши слегка дёргаются, привлекая внимание. — Я думал, что тебе меньше. Чимин смеётся в открытую. — Все так говорят. Джун тоже при первой встрече постоянно уточнял, совершеннолетний ли я. А ведь у меня тогда уже была Чохи на руках, — упоминание их общего друга не проходит даром: Юнги робко улыбается впервые только при нем. — Намджун может. Несмотря на его современное мнение о расах, он многого не знает. Когда я только сюда переехал и искал работу, он не сразу мне поверил, что я хорошо разбираюсь именно в цветах, а не ядовитых травах. Теперь интересно Чимину. У них завязывается разговор об этом случае и работе Юнги, плавно переходящий в тему работы Чимина. С Юнги легко разговаривать, прерываясь на чай. Тёмный не задаёт конкретных вопросов, избегая слишком откровенных. Чимину становится все уютнее с ним, и это не напрягает так сильно, как он думал до встречи. Но без прошлого они не обошлись. — Джун очень выручил меня, взяв на работу. Никто из работодателей не доверял мне из-за моей сущности. К тому же, он не верит в стереотипы, и этим тоже очень помог. До этого я думал, что какой-то неправильный, — Чимин сочувствующе смотрит на жующего торт Юнги. Не похоже, что Юнги ранит то, что он сказал, но Чимин чувствует схожесть. Они оба не похожи на своих соратников. — Мне он тоже с этим помог. Благодаря ему, я смог удачно развестись и уехать из родного города, — раскрывает кусочек своего прошлого Чимин, подливая себе ещё чая. — Я думал, разводы у светлых невозможны, — бормочет Юнги, нерешительно сжимая ложку. Чимин усмехается, отклоняясь на спинку стула. — Я тоже. Пока окончательно не решил, что с меня хватит. Я не хотел, чтобы Чохи выросла в тирании и видела жестокость, — Чимин пустым взглядом вперивается в жидкость в кружке. — Если бы не Намджун, меня бы попросту заклевали свои же за это решение. Сначала бы родители потихоньку выели мозг ложечкой, а потом — бывший муж грубой силой. Молчание натянулось, как струна. Юнги доедал свой кусок торта, а Чимин немного жалел о том, что так много рассказал из своего. Все его друзья в этом городке знали, что с ним произошло. Но Юнги ему не друг… — Насчёт родителей понимаю. Они не хотели, чтобы ты нарушал традиции, верно? — Чимин не ожидал услышать согласие со своим мнением. Юнги горько усмехался, откладывая ложку и возвращаясь к кружке. — Мои такие же. Они пытались меня приучить ко всему тому, что умели сами, ставили в пример других дроу и не спрашивали, хочу я того или нет. Они презирали меня за то, что я, по их мнению, слишком мягкий и вожусь с цветами. Их не устраивало буквально все, что я делал. И когда пришло время выбирать, уходить мне или остаться… Я выбрал первое. И ни разу не пожалел об этом. Чимин по-новому взглянул на него. Юнги прячет в себе куда больше, чем может показать. У него такое же тяжелое прошлое, как у Чимина, и он способен понять ту боль, когда тебя не принимают самые близкие твои люди — родители. Это… Трогает. Чимин не ждал ничего хорошего, а получил больше, чем мог себе представить. Это вселяет надежду на то, что они все же станут друзьями. Чимин резко меняет тему, интересуясь, вкусным ли был торт. Юнги бодро кивает головой, обещая, что теперь точно зайдет в «Сладкое Королевство» ради таких шедевров. Чимин улыбается и благодарит за комплимент. Вечер проходит, словом, на ура. Чимин доволен их беседой, и они с Чохи провожают Юнги с улыбками. Юнги, судя по яркой десневой улыбке, тоже было приятно провести с ними время. Теперь Чимин понимает, почему его дочь так симпатизирует конкретно этому тёмному. Улыбка Юнги заразительна и прекрасна.***
Юнги ждёт Намджуна с самого утра. Друг заранее с ним связался, сказав, что чутка опоздает, но точно будет. Снова возникли какие-то проблемы с поставщиками цветов, на которых Джун давно ругался. Хоть большинство цветов Юнги и выращивает сам, тщательно следя за ними, поставка необходима для высоких продаж. Сезон крупных заказов кончился, близится время ледяных ветров и снега, но это не значит, что покупателей совсем не будет. Так что Намджуну очень нужно наконец разобраться с «бессовестными», по его же словам, партнёрами. Время шло неспешно. Юнги крутит в руках ручку, которой обычно заполняет журнал продаж, задумчиво перемещая взгляд то на цветы, то на дверь. Снаружи слышен непрекращающийся ливень. На клиентов сегодня можно не надеяться. Кому взбредет в голову сунуться в цветочный в такую погоду? Прошло несколько недель с тех пор, как Юнги встретился с отцом Чохи. Чаепитие вышло неожиданно тёплым, дружелюбным, хоть Юнги и не надеялся, что все пройдёт гладко. После той встречи он реже виделся с Чимином, но уже не боялся иногда заходить к нему в кондитерскую за любимыми маффинами. Хосок, составлявший компанию ему в первое посещение «Сладкого королевства», смеялся громко над его поражённым видом. Юнги же не мог поверить, что превратить простое помещение в светлое, переполненное уютом место так просто. У Чимина точно талант в ведении собственного бизнеса, заметил Юнги, когда простоял в очереди больше получаса. Посетителей было просто немерено. Чимин, кстати, оттаял по отношению к нему. Больше говорил, больше заботился о его самочувствии… Но это Юнги тут должен о нем заботиться! По светлому сразу видно, как сильно он устаёт. И с такой нагрузкой это неудивительно. Юнги грустно усмехается в кружку, прикрывая глаза. Честно, о Чимине хотелось переживать. И переживалось. Юнги всегда был отстранён от всей этой романтики отношений и не видел рядом с собой кого-то… Однако с Чимином что-то пошло не так. Юнги сам не заметил, как попал в ловушку его чарующей красоты, тихого в моменты откровения голоса с низкими, отдающими хрипотцой нотками. Светлый эльф был прекрасен, это не сложно признать. Труднее принять тот факт, что он, кажется, нравится Юнги. Потяжелевшие мысли о вполне вероятном отказе после признания прервало неловкое появление хозяина лавки. Намджун выпустил внутрь тёплого пространства зубодробящий холод порывистого ветра и целую лужу от дождя. Чуть не запнувшись об порог, маг стряхнул капли прямо на пол, так хорошо помытого от безделья Юнги часом ранее. — Йа, Намджун, можно и поаккуратнее, — ворчит, принося полотенце из служебного помещения и подавая его другу, Юнги, недовольно оглядывая уже стекшую воду с дорожного плаща. Ким виновато улыбнулся, уже куда осторожнее снимая верхнюю одежду. — Всё такой же ворчливый, Юнги, — подмечает Джун, положив сумку с документами на стойку. — А я думал, знакомство с Чимином изменит твой характер, сделает мягче… — Откуда… А, Сокджин. Надо будет ему передать, что я не буду его другом, так как он выкладывает абсолютно все моему любопытному начальнику, — Юнги старался не подавать виду, как он смутился. Все-таки Джин тот ещё болтун. — Он заботится о Чимине и тебе. Ваши отношения… — Его не касаются. Мы взрослые люди, Джун. Справимся… Как-нибудь, — вздох вырвался сам по себе в конце фразы. Юнги уткнулся в ладони, не имея ни малейшего понятия, почему думать о своих же чувствах так тяжко. Намджун промычал что-то неразличимое. Юнги в какой-то степени рад, что друг не комментирует слова… — Не хочешь попить чайку за этой занимательной беседой? — наклонил голову с хитрой усмешкой Джун. Юнги в очередной раз вздохнул. Точно, от него так просто не отстанут. Тем более Намджун. Спустя пятнадцать минут они сидели в кабинете Кима. Намджун довольно щурился, попивая заваренный тёмным чай, и молча слушал краткий рассказ Юнги о всей ситуации с семьёй Пак. Когда Юнги замолк, не зная, что ещё добавить, он оторвался от своей кружки и посмотрел на него мягким взглядом. — Ты просто боишься, что ему это не нужно, так ведь? — Юнги неуверенно качнул головой. Он, правда, боится этих отношений, не хочет быть обузой и так занятому и ребёнком, и бизнесом мужчине. Но больше, чем отношений, он боится отказа. Не факт, конечно, что у него хватит смелости вообще признаться. Высказав вслух свои мысли, Юнги втайне боялся услышать подтверждение. Что у Чимина достаточно хлопот, и отношения с Юнги ему не будут нужны. Все-таки у него много обязательств, а Юнги практически свободен. Нужны ли ему отношения лишь с перспективой развития в будущем? А что если у них не получится? Юнги не хочет, чтобы Чимин ещё больше разочаровался в мужчинах, любви и тёмных. — Насколько я знаю Чимина, он всегда стремился к независимости. После рождения Чохи, так ещё больше. Он не встречался ни с кем после развода, уделяя внимание только дочке и работе, — постукивая пальцем по боку кружки, медленно начал Намджун. Юнги напряжённо застыл, внимательно вслушиваясь в его речь. — Но и ты не из тех, кто запрет свою пару дома, чтобы тот ухаживал за домашним очагом. Ты, наоборот, захочешь, чтобы твой партнёр развивался вместе с тобой. Что касается чувств и отказа… Думаю, ты можешь этого не бояться. Если верить моему информатору, — Юнги хмыкнул, припоминая одного небезывестного повара в «Сладком королевстве», — то Чимину ты нравишься. В конце концов, он бы не выходил лично к тебе, если бы с его стороны не было хотя бы симпатии. Юнги растерянно моргнул. А он и не заметил, что именно к его приходу Чимин сам вставал за прилавок и обслуживал клиентов. Думал, что они с Джином так делают постоянно. — Поверь мне, Юнги, — маг загадочно улыбнулся, — Тебе просто стоит сделать шаг навстречу. Хотя бы попробовать стоит, иначе потом будешь жалеть об упущенных возможностях. Насчёт этого Юнги сомневался (смелости в нем после слов Джуна не прибавилось), но отказываться от идеи отношений с Чимином он не хотел. Может, что-то из этого получится. Снизу послышался перелив колокольчиков, оповещая о посетителе. Юнги встал с диванчика, на котором расположился во время беседы, и вышел из кабинета. Внизу его ждала маленькая гостья. Чохи широко заулыбалась, стоило Юнги появиться в её поле зрения. — Дядя Юнги! Добрый день! А я к вам, можно? Юнги ненароком сам тянет губы в приветствующей, доброй улыбке. Он твёрдо кивает, предлагая сходу чай, чтобы она не простыла. Он знает, что этому ребёнку не сможет никогда отказать.***
Чимин устало стянул с лица улыбку, когда за последним на сегодня покупателем закрылась дверь. За окном вечер, пять минут до конца рабочего дня. В голове тысяча мыслей переплетаются ворохом, спутанно, с непонятными узелками. Он настолько устал, что просто хочет домой, к дочери и в мягкую постельку. Плечи впервые за день расслабились. Чохи уже, наверное, пришла от Джуна, где просидела весь день. Чимин знает о возвращении друга, так что не беспокоился о состоянии своего ребёнка. А ещё там есть Юнги, который позаботится о его девочке, даже если Намджун снова куда-то уйдёт. Доверие к тёмному сильно возросло за последние их встречи. В связи с нагрузкой Чимина, разговаривали они мало, но Чимин видел смущение Юнги, когда они пересекались взглядами. Юнги явно ему симпатизировал, такое внимание приятно. Но также на Юнги можно было положиться в плане опеки Чохи. Чимин мог спокойно её отпустить гулять, но, с появлением Мина в их жизнях, впервые без лишнего беспокойства, сгрызающего его нервные клетки в период работы. Чохи всегда возвращалась весёлая, с рассказами о цветочном магазинчике, сытая и отогретая. Её не оставляли без присмотра, и это радовало. Чимин тоже, признаться, испытывал к Юнги симпатию. После совместного чаепития Юнги перестал быть просто дроу, которому боишься слово лишнее сказать. Он стал человеком, с которым можно поговорить о тяготах стереотипов их рас, настолько похожих, насколько же различных. Юнги не сложно поверить, видя его искренность и чистые намерения. После разрушенного с треском брака Чимин не особо верил в счастливые отношения. Он полагался только на себя и не видел ничего, кроме работы и дочери. Будь он менее ответственным, он бы смог обзавестись ещё одним мужем, может, ещё одним ребёнком, но он не хотел этого. Не желал быть снова привязанным к дому, бездельничать. Он не видел себя в роли «примерного супруга», как любила говорить его мать. Его место здесь, на работе, с дочерью. Однако с Юнги так легко. Кажется, будто все тревоги куда-то уходят, когда он смотрит на привлекательное лицо этого тёмного. И почему-то он может с уверенностью сказать, что Юнги не такой, как многие. Что он не будет настаивать на прекращении ведения бизнеса Чимина в угоду их гипотетической семье. Юнги, скорее, стал бы поддержкой в такие тяжёлые будни, как этот. — О чем задумался, мой «король»? — его ткнули в правую лопатку довольно резко, из-за чего мужчина вздрогнул. Сокджин по-доброму хмыкнул, глядя на его обиженно-потерянное лицо. И Чимину жизненно важно, чтобы хоть кто-то услышал его мысли. — Джин, как думаешь… Захотят ли со мной таким встречаться? — неуверенно махнул рукой в сторону Чимин. Мысленно он пару раз себя ударил, не понимая, почему именно этот вопрос вырвался из его рта. — Это каким — «таким»? Трудоспособным? Красивым словно ангел? Отдающим всего себя работе и ребёнку? — перечислил с понимающей ухмылкой повар. Чимин опустил голову. Его уже раскрыли, скрывать больше нечего. — Много кто захотел бы. Но ты сам никого к себе не подпускаешь. — Я просто не хочу быть привязанным. Ну, знаешь… — Чимин замялся, напоминая о своём прошлом. Сокджин один из немногих, кто знал о нем больше, чем положено. — Знаю, Чимини. Но почему ты так уверен, что будешь привязан? Что если человек действительно хороший и не будет лезть в твои дела? Особенно, если он знает о твоих обстоятельствах? — Джин успел сходить за ведром и шваброй, помогая с уборкой помещения. Магазин они уже закрыли, повесив соответствующую табличку. — Наверное, сказывается прошлый неудачный опыт. Да и встретить сейчас такого понимающего человека — редкость, — Чимин взял тряпку, протирая стойку и витрину. — Но ты уже его встретил, — с прямым намёком пропел Джин, поворачивая к нему голову, не переставая работать руками. Пол заметно очистился от грязных следов. — Мин Юнги не кажется похожим на твоего бывшего. Сразу видно противоположный тип поведения. — Но… Надо ли оно ему? А мне? — вздохнул Чимин. — Он свободный, у него не было семьи, мужа, от которого он ушёл из-за тирании. У него нет ребёнка, уход и забота о котором в приоритете, — рассуждал он, не глядя на друга. — А я слишком загружен работой здесь. У меня есть Чохи, которую я никогда не брошу, как бы сильно ни любил другого человека. Нужны ли мне отношения, в которых я не буду уверен, что мой партнёр однажды не сбежит от меня, такого работящего? Джин оставил швабру в ведре, подходя к нему и обнимая. Чимин с трудом сдержал всхлип. Ему так надоела эта неопределённость… — Чимини, я понимаю твои страхи. Но подумай, может, судьба дала тебе ещё один шанс? На этот раз удачный. Я уверен, что Юнги гложат похожие мысли, и вряд ли это решится само собой. Попробовать можно, да и с Чохи он обращается мило, тоже заботится о ней, — поглаживая светлого по спине, пробормотал почти на ухо Джин. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Чимин. Юнги не похож на твоего бывшего, но будущего — вполне. Чимин непроизвольно хихикает, отстраняясь от улыбающегося друга. Сокджин напоследок погладил его по голове, и это чувствовалось так естественно, по-отечески… Так никогда не делала мать. Не утешала, не гладила, не понимала. А Сокджин делал и раньше, помогая справляться с невзгодами. Это придавало сил и тогда, и сейчас. — Всё, собирай свои мысли в порядок, и я жду приглашения на свадьбу, — подмигнул друг, заставляя смеяться ещё громче. — Ох уж эти твои шуточки. — Кто сказал, что я шучу?!***
Юнги не мог перестать поглядывать в сторону спрятанного букета цветов, обвязанного жёлтой широкой лентой. Красивый бант привлекал внимание не меньше, чем само разнообразие красивых бутонов, долго собираемых Юнги из всего их ассортимента. Намджун разрешил использовать его магазин в качестве места для признания. Зима подступила к городу достаточно близко, окончательно украв из него тепло и твёрдые дорожки. Повсюду гололедица, большие сугробы, с трудом очищаемые снегоуборочными машинами. День сократился, из-за чего Юнги постоянно хотел спать. На работу приходишь — темень без намёка на солнце, с работы уходишь — ни зги не видно. Дни смешались друг с другом, но настроение это ни умаляло. Юнги, на удивление самому себе, был рад этому времени года. Даже появилось ощущение предстоящего праздника. Сегодня он украшал магазин новогодними украшениями. Вместо типичных шариков в этот раз Джун выдал ему фигурки из того же пластика, но в виде цветов. В тематику магазина, сказал он. Только развешивать это все должен Юнги, в одиночку, потому что у мага снова нарисовались дела в другом городе. Вроде вызвали, как адвоката. Впрочем, Юнги было хорошо и одному. За делом он и не замечал, куда уходит время. Подвешивая искристые гирлянды и еловые ветки по периметру помещения, можно подумать о чем-то постороннем. Например, о том, как он собирается признаться Чимину… Это правда: он не собирался признаваться Паку в чувствах. Но помимо Джуна на него радостно налетела Чохи, случайно услышавшая о симпатии тёмного к её папочке. Она же и выложила как на духу предпочтения родителя в цветах и знаках ухаживания. От неё было даже больше поддержки, чем от друга. А глаза как загорелись, когда она говорила о том, как хочет, чтобы «дядя и папочка были вместе». Подобное отношение ребёнка к будущим (Юнги надеялся) отношениям папы, да ещё с ним, не могло не повысить уверенность Юнги. Да, сомнения все же были, но, как и сказал Джун, почему бы не попробовать. Отвлекаясь на клиентов, Юнги периодически возвращался к этим мыслям. Скоро наступит день зимнего фестиваля, а именно на нем он решил признаться Чимину. Его немного пробирало дрожью от представленных картинок вежливого (Чимин именно так бы и поступил) отказа, но он старался не думать об этом слишком много, чтобы не упустить момент. Ему нужно быть смелым, если он хочет быть партнёром Чимина. Зимний фестиваль — своеобразный праздник, проходящий в рабочие дни. Большинство торговцев могли заработать побольше денег, открыв на центральной площади ларёк со своими товарами. При этом товар не обязательно должен быть в самом магазине. В основном, все готовят новые, ограниченные предметы, но попадающие в тему их бизнеса. Намджун тоже решил провести этот фестиваль с пользой для их бюджета. Утонченные «лотосы желаний» на любой цвет, бумажные фонарики с возможностью написать на них любое пожелание и мелкие медальоны его собственного производства «на удачу» — в этом году Намджун постарался сделать все, чтобы прибыль была увеличена. А стоять на морозе будет вынужден Юнги, сразу запасаясь термосом с кофе и меховой накидкой; работать предстояло с раннего утра. Украшенная его витиеватым почерком вывеска, освещающая яркими лампочками в виде бабочек, привлекала внимание. Люди охотно шли к нему, встреченные едва заметной улыбкой и бодрым предложением выбрать что-то подходящее им самим. К обеду касса уже была достаточно полна, чтобы Юнги мог чувствовать себя удовлетворенным плодотворной работой. Конечно, лучше бы все это делать в теплом помещении… — Доброго дня, дядя Юнги! — жизнерадостно замахала ручками ему Чохи. Эльфочка была красиво наряжена и выглядела очень миленько с вылезающими из-под шапки двумя низкими хвостиками. Щечки красные от мороза, а ручки надёжно спрятаны от колкого холода под шерстяным слоем варежек. — Как дела? — Замечательно, Чохи-а. Как дела в «Сладком королевстве»? — улыбнулся в ответ Юнги, предлагая стаканчик со своим горячим чаем девочке. Та с тихой благодарностью приняла одной рукой. Вкус апельсинов и ягод ей явно понравился, судя по просиявшему восторгом личику. — Папа и Джини справляются хорошо. Покупателей, как всегда много. Всем не терпится попробовать папочкины блинчики с творогом и сгущёнкой, — Чохи хихикнула в ладошку, чем очень напомнила своего родителя. Будто бы вспомнив о чем-то, она неожиданно подняла вторую руку, в которой оказался знакомый шуршащий пакет. — Кстати, папочка просил передать это тебе. С замирающим от волнения сердцем Юнги открыл его и с удовольствием вытянул запах кексов с шоколадной макушкой. Они насыщенно пахли любимым сладким Юнги, что наружу сама по себе выползла его яркая улыбка. Чохи довольно сверкала звёздочкой, смотря на его реакцию. Внутри ещё оказалась записка, встревожившая Юнги куда больше. Это «Встретимся на мостике у реки в десять» может значить что угодно. Но пожелание приятного аппетита и, казалось, робкое «Надеюсь, тебе понравится. Я приготовил их сам» убавили градус напряжения, оставив лишь толику нервов. — Передай ему огромное спасибо. Он спас меня от голодной смерти, — наконец коротко усмехнулся Юнги, сложив записку и убирая её за прилавок. — И я приду в назначенное время и место. — Ура! Удачи, дядя Юнги! Я обязательно передам папе твои слова! — излишне счастливо помахала ручкой девочка, поспешно возвращаясь к ларьку со сладостями, находящемуся дальше по улице, за гранью видимости с его ракурса. Юнги провел остаток рабочего дня в смятении и лёгкой нервозности, но не забывал надкусывать кексы. Когда он их ел, его окутывало несвойственное морозу и белоснежной атмосфере вокруг тепло.***
К десяти часам на улицах становилось все меньше людей. Таков их городок: даже в праздники мало кто оставался на улице, тем более в зиму. В основном, можно было заметить только гуляющие молодые парочки да дружные компании, решившие посетить бар. Хорошо, что сегодня пятница. Чимин до сего момента был занят даже больше, чем обычно. Их ларёк был популярен среди жителей, из-за чего даже к концу фестиваля народа было много. Джин еле успевал все подготавливать, находясь в магазине для дополнительной помощи. Чимин не рассчитывал справиться сам и был очень благодарен другу за то, что тот прикладывал едва ли не больше усилий, чем он сам. В момент особой запары (в обед) у него в голове пронеслась мысль: надо нанять ещё одного сотрудника. Раньше она не казалась такой уж хорошей, потому что это надо будет платить ещё одному человеку, но сейчас он осознает все плюсы. На встречу с Юнги он опаздывал. Обычно он пунктуальный, но сегодня все даёт сбой, в том числе и его мозг, забывший о времени. Добраться до нужного места было несложно, но точно не за пять минут. Поэтому Чимин бежал как угорелый, надеясь, что Юнги не ушёл, не посчитал просьбу встретиться шуткой или, хуже того, издевкой. Они прошли стадию скромного флирта до наступления зимы и праздника. Чимин был уверен, что хочет попробовать хотя бы начать эти отношения и посмотреть, что из них получится. Он был также уверен, что Юнги не из тех, кто начинает отношения забавы ради. Все-таки они уже не дети, не подростки, а взрослые, которым нужно прояснить пару моментов касательно их будущих отношений. И Чимин, приободренный поддержкой друзей и дочери, готов к этому шагу. Юнги действительно здесь. Кутался в свое серое пальто, клетчатый пушистый шарф по нос, перетаптываясь с ноги на ногу. Как долго он тут стоял — Чимин задумался об этом мимолетно, пока не налетел на мужчину, едва не повалив того на землю. Тёмный с трудом удержался, но поймал его в свои объятия. Чимин улыбнулся, чуть не смеясь, чувствуя себя гораздо лучше. Теплее. — Привет, Юнги, — тихо сказал он, замечая минимальность расстояния между их лицами. Бледные щеки дроу светились красным то ли от мороза, то ли от смущения. — Привет, Чимин, — и улыбнулся, мягко и так нежно, что у Чимина сердце заплясало от радости. Его дождались, ему так прекрасно улыбаются. В руке у Юнги был маленький пакетик без какого-либо логотипа. Чимин любопытно взглянул вниз. — Я бы хотел, чтобы ты тоже увидел кое-что красивое в этот фестиваль. Кстати, спасибо за кексы, — пробурчал Юнги, потирая рукой без перчатки нос. Чимин рассмеялся, щуря глаза. — Спас тебя от голодной смерти, да. Чохи говорила. — Гм, — смутился Юнги, прочищая горло. — Нам нужно к воде. Пойдём, я знаю хорошее место. Чимин не мог терпеть. Его весь день нервно дёргало от того, насколько он был решительным ещё вчера, когда писал записку и старался не переборщить с заигрыванием. Джин смеялся много и громко, глядя на попытки своего, как бы, начальника написать что-то незамысловатое. И теперь он с таким же нетерпением ждал того, что хочет показать ему Юнги. Возможно, это что-то красивое, но точно не больше, чем сам Юнги, сосредоточенно достающий спички и вещи из пакета. Светлые брови удивлённо вздернулись за чёлку. Это были те самые лотосы, которыми хвастался накануне Намджун, пришедший к ним в магазин до очередного отъезда. Лотосами Намджун гордился не зря: ручная работа первоклассного мага (да-да, Джун был им). Их называли «лотосами желаний» не просто так — они действительно могли исполнять желания, но выборочно. Кто-то скажет: «обман», и будет в какой-то степени прав. Лотосы исполняют желания выборочно, то, что может сделать магия. Если человек загадает что-то не точное, то он не сможет это получить; если это будет «богатство», то желание исполнится, но через какое-то время (не нужно ждать упавшего с неба наследства от почившего деда-главы крупной компании) и при условии, что пожелавший человек приложит усилия для этого. Но в их городе такое редко случалось. Горожане, как правило, загадывали счастья, здоровья. Вероятно, Джун знал, что делал, когда создавал такие «особенные» товары. Юнги принёс два лотоса. Они в тусклом свете фонарей переливались золотистыми блёстками, сильно выделяясь жёлтым оттенком. Чимину интересно, почему именно жёлтый и почему Юнги выбрал два одинаковых. Не может же быть такого, что у них одинаковый любимый цвет (Чимин не верит в такие совпадения). — Что мне нужно делать? — приблизившись к дроу, поинтересовался Чимин, сев на корточки рядом с водой. Юнги уже зажигал один из лотосов строго по середине. Внутри Чимин успел разглядеть догорающую бумажку. Видимо, нужно написать свое желание и положить рядом со свечой внутрь цветка. Юнги достаёт из пакета ручку и маленький листок бумаги, протягивая ему. На его губах лёгкая, странно загадочная улыбка, делающая его в атмосфере зимнего фестивального вечера и свете развешанных на столбах фонарей гирлянд ещё привлекательнее. — Ты можешь пока написать свое желание и потом передать мне. Всё остальное я сделаю сам, — быстро ответил Юнги, переводя взгляд на потихоньку уплывающий лотос. Река немного подмерзла, но не настолько, чтобы лёд мешал цветам передвигаться по водной глади. Чимин заторможенно кивнул и опустил глаза на чистый листок. Что ему написать? Крепкого здоровья дочери? Счастья им обоим? Или же..? — А ты уже, получается, загадал? — тихо спросил Чимин, все ещё размышляя о своём желании. Со стороны Мина послышался краткий смешок. Юнги усмехался, все ещё глядя вслед своему желанию. — Да. Чимин кивнул, принимая ответ, хоть он и показался неполным. Ему нужно поторопиться и что-то написать, чтобы потом они наконец дошли до истинной цели их встречи. Чимин не скрывал своего беспокойства, целый день об этом думал и подбирал слова. У Юнги тоже..? Быстро написав «счастливой семейной жизни», Пак свернул аккуратно в два раза квадратик и отдал Юнги. Тот незаметно огладил листок, приподнял уголок губ в такт своим мыслям и опустил листок внутрь цветка. Фитиль быстро зажёгся, и второй цветок уплыл к первому. Оба мужчины наблюдали за тем, как их лотосы вскоре поравнялись и плыли вместе. — Чимин, — шёпотом позвал его Юнги через несколько минут. Светлый завороженно смотрел за золотыми лотосами, будто танцующими на воде, отвлекшись только когда его руки коснулась чужая. Это заставило его повернуть голову к Юнги, — Я знаю, что, возможно, ты не хочешь изменений в наших отношениях… Но ты мне нравишься. Как человек, как мужчина, как вероятный спутник в жизни. Мы знакомы не так долго, как бы мне хотелось, но я знаю твоё прошлое, то, какой ты сейчас… — Юнги… — признание не было неожиданностью для него, но Чимин все равно застыл, приоткрывая рот. Юнги великолепен в своём смятенном, но таком решительном виде. Бледные пальцы ненавязчиво, будто готовы его отпустить в любой момент, переплелись с его. Их руки такие тёплые, когда вместе. — Но если тебе это не нужно, я хочу быть рядом. Помогать тебе, когда это потребуется: с работой, Чохи или с чем-либо ещё. Я могу быть твоим другом, который всегда выслушает тебя и даст совет, если он тебе понадобится, — на одном дыхании выпалил Юнги, почему-то зажмурившись. Чимин нахмурился, понимая, что Юнги не на шутку разошёлся и вот-вот отступит от своего решения. И… Он ошибся. Юнги вдруг останавливает свою запальную речь и смотрит так откровенно. Честно, без какой-либо утайки произносит следующие слова: — А если нужно, я готов быть рядом. Всегда, если захочешь. Где-то сейчас должен быть салют. Однако небо чистое, безоблачное, по-зимнему тёмное и звёздное. Чимин чувствует, как внутри него что-то загорается. Может быть, проснулось дремлящее смущение, а, может, это горят его воспоминания о несчастливой супружеской жизни. Юнги самолично, своими словами помог ему осознать, что он нужен не только дочери. Что его хотят в своей жизни, что он нравится. Прямой взгляд, на него направленный, ожидал от него всего: от отказа до ответа. Чимин уверен, что Юнги исполнит все, что пообещал. Юнги всегда держит данное им слово. Чимин верил ему. — Ты мне тоже нравишься, Юнги, — сжав их пальцы плотно, ответил Чимин. На его губах плавно расцвела мягкая улыбка. Юнги, как слышно, задержал дыхание. Щеки светлого погорячели. — И я очень бы хотел, чтобы ты был в моей жизни, как партнёр. Я доверяю тебе. Юнги порывисто его обнимает тут же. Чимин гладит его по голове и спине, крепко вжимаясь в него, делится теплом, исходящим от самого сердца. Раньше ему казалось, что оно заледенело после развода, но Юнги смог его растопить, зажечь снова. — Спасибо. За доверие, — прохрипел ему в ворот мужчина, вызывая одной благодарностью ураган эмоций. То, как обнимал его Юнги, показало весомость этих слов. — Не представляешь, как я волновался. — О-о, я знаю. Очень хорошо представляю, Юнги, — отпуская томившиеся в груди весь день тревоги, выдохнул с нервным смехом Чимин. Юнги недалеко отстраняется. У него покраснели уголки глаз, но он улыбался. — Расскажешь? — Пока гуляем на нашем свидании, конечно, — вводя снова в краску тёмного, коварно хихикнул Чимин. Они гуляли по городу ещё час с небольшим, прежде чем вернуться домой, отогреваясь горячим чаем и объятиями. Юнги за время прогулки осмелел достаточно, чтобы поцеловать в щеку Чимина у порога квартиры. Чимин поражается тому, каким неловким бывает Юнги. И как же ему нравится смущать этого мужчину, целуя прямо в губы. Чимин не просто верит — знает, что у них все будет хорошо.