Лучшая защита — это соблазнение

      После беседы с друзьями Чанбин притащил Сынмина в его комнату и посадил на кровать.       — Давай, собирайся! Сколько можно выносить мне мозг? — ухмыльнулся Чанбин садясь в кресло.       Любые разговоры в группе Stray Kids заканчивались одним и тем же: природная жизненная мудрость Чанбина заставляла слушать и слышать только его. Рассуждения о правильности и неправильности тех или иных действий импонировали Сынмину, и он с упоением наслаждался рассказами друга.       Чанбин обладал немного острыми чертами лица, что противоречило его уравновешенному и терпеливому характеру. Фигура, с годами приобретающая всё более спортивные формы, сначала будто принуждала завидовать, а спустя некоторое время любоваться им как парнем. Несмотря на невысокий рост, благодаря работе над собой, на него всегда было приятно смотреть. Картину дополняла немного лукавая улыбка на небольших пухлых губах и открытый взгляд.       Тихоня Сынмин слыл главной язвой группы. Хоть он был молчаливым, любил тишину и спокойствие, но за словом в карман никогда не лез и мог вовремя ввернуть в разговор такую фразу, что все падали либо под стол, либо в обморок.       Но рядом с Чанбином он мягкий, с тёплыми объятиями и нежными ладошками. И по характеру, и внешне полная противоположность: высокий рост, невзирая на широкие плечи, довольно худое тело, пухлые щёчки, длинные ресницы, взгляд с хитринкой.       Несколько лет они дружили, испытывая всё большую взаимную симпатию, много времени проводили вместе, как во всем известной поговорке, притянув к себе полную противоположность.       Их до странности нежная дружба должна была когда-нибудь закончиться.       В последний год их общение стало более близким и непринуждённым, пока Чанбин, смеясь, не пригласил Сынмина на свидание. Тот будто пропустил мимо ушей, ни капли не поверив своему счастью. В следующий раз Чанбин признался в симпатии, напугав Сынмина. Тот, почему-то расплакался и убежал в свою комнату.       Потом выяснилось: он боялся потерять их дружбу, если любовные отношения зайдут в тупик. Чанбин уверял, что этого не произойдет, приводил аргументы, предлагал различные выходы на случай непредвиденных ситуаций, но Сынмин не поддавался на уговоры.       Их общение напоминало вечный флирт, а личные границы всё больше размывались чувствами, о которых оба были в курсе.       В итоге собственная природная наблюдательность и подозрительные переглядывания Криса и Чонина сыграли Чанбину на руку. Он просто предложил Сынмину спор, поставив на кон поход на свидание. Тот же в случае своего выигрыша попросил поход в новый ресторан, где подавали вкусное мясо.       Теперь, проиграв и поняв неизбежность страшащей его романтики с лучшим другом, Сынмин отодвинулся в самый угол кровати и испуганно смотрел своими почти чёрными повлажневшими глазами.       — Выйди, я переоденусь, — наконец-то набравшись смелости, ответил Сынмин.       — Ой, да ладно тебе, я закрою глаза, — Чанбин зажмурился и честно приложил ладони к векам.       Послышался шелест одежды. Сынмин, немного стесняясь своей худобы, постоянно убегал переодеваться в другое помещение, где бы они не находились. Чанбину было жутко интересно посмотреть на него без одежды, но доверие сейчас было дороже. Он не сомневался: Сынмина он разденет, но попозже, если, конечно, свидание пройдёт удачно.       — Можешь открывать, — сказал Сынмин, представ перед ним в чёрных брюках и пушистом зелёном свитере, поверх которого был виден ворот белой рубашки.       — Сегодня я могу делать комплименты, раз уж у нас наметилось свидание? — хитро улыбаясь, спросил Чанбин.       Сделав вид, будто игнорирует сказанное, Сынмин тяжело вздохнул, чем выдал своё настроение.       — Тебе очень идут яркие цвета, — подмигнул Чанбин, — я быстро, — сказал он и скрылся за дверью.       Сынмин тем временем вышел из комнаты и, собравшись с духом, с целью получить совет постучал в комнату Минхо, который давно уже состоял в отношениях:       — Можно?       Тот жестом пригласил его.       — Если ты по поводу того, как себя вести на свидании с Чанбином, то просто будь собой, — сказал Минхо и потрепал его пушистые волосы.       — Да. Не пытайся казаться лучше, чем ты есть. Ты нравишься ему таким, как сейчас. И помни, хоть ты и шакал, ты всё равно классный, — откуда-то из глубины комнаты захохотал Джисон, вызывая у Сынмина улыбку.       Но через секунду он прикоснулся пальцами к своим губам и снова погрустнел:       — У меня же брекеты. Как це…       Сзади подошёл Чанбин уже одетый в белую рубашку и чёрные брюки, резко развернул его и сказал:       — Как снимешь, сдадим их в металлолом.       Сынмину понравился его ответ. С юмором, и немного развевающий нажитые комплексы за годы, прожитые с брекетами. Он только хотел ответить, но Чанбин притянул за плечи и быстро поцеловал под громкие возгласы Минхо и Джисона.       Когда поцелуй прервался, покрасневший Сынмин несколько секунд стоял и хлопал глазами, не понимая смысла происходящего. Нет, совершенно не смущали чужие губы на своих, его волновало то, что они принадлежали лучшему другу, который в ближайшее время, скорее всего, станет его парнем. Чувства были странными, но приятными.       В комнате Чонина началось какое-то шевеление, они с Крисом явно собирались выходить на шум. Из комнаты Феликса периодически раздавался смех Хёнджина, а теперь он затих, возможно, парни любопытствовали и подслушивали.       Чанбин потянул Сынмина к выходу:       — Пойдём, а то сейчас все повыходят, начнутся вопросы, а мы ещё даже ничего толком не обговорили.       Проблему, куда пойти, всё-таки решили и отправились в ресторан, указанный Сынмином в самом начале спора. После ужина решено было просто погулять по безлюдным местам подальше от любопытных глаз назойливых фанаток.       В ресторане они сидели почти молча. Вкусно поесть любили оба и отвлекались только на взаимные улыбки и обмен впечатлениями о гастрономических качествах блюд. Ничего лишнего в общественном месте парни не могли себе позволить, ибо к утру это будет во всей прессе, интернете и музыкальных каналах.       Из приборов были только ножи и вилки. Чанбин заметил, как Сынмин странно смотрел на его руки, когда те ловко орудовали предметами из столового серебра, разрезая мясо.       — Что такое? — обеспокоенно спросил Чанбин.       — Ничего… — ответил Сынмин, уже дожёвывая последний кусочек и подозрительно быстро поднимаясь из-за стола, — Я пойду помою руки.       Он быстро повернулся спиной и засунул в карман что-то завёрнутое в салфетки. Чанбин с подозрением проводил его взглядом, решил дать пару минут и пойти за ним.       В уборной он застал то же движение, только салфетки были уже оттуда.       — Минни, что случилось? Почему ты так странно себя ведёшь? — поинтересовался Чанбин, — Что у тебя там?       — Пойдём отсюда, быстрее, — ответил Сынмин и быстро зашагал к двери.       Догнав и дёрнув за запястье, Чанбин прижал его к стене всем телом, и почувствовал, что его желают прямо здесь и сейчас.       — Минни, ты что, наелся возбудителей? — с подозрением спросил он, — у Минхо одолжил?       — Если бы, — проговорил Сынмин, тяжело дыша и пряча глаза.       Чанбин поймал его губы в плен своих и целовал до момента, пока не подкосились ноги. В его бедро упиралось что-то твёрдое, и это, определённо была не часть тела.       — Что у тебя в кармане? — прошептал Чанбин, прерывая поцелуй.       — Ладно, — вздохнул Сынмин, — только никому.       — Всё, что происходит на нашем свидании, остаётся на нашем свидании, — пошутил Чанбин, перефразировав всем известную шутку.       — У меня фетиш на ножи, — сказал Сынмин, вытаскивая один из них из кармана и разворачивая салфетки.       Чанбин засмеялся, поднеся ближе руку, держащую прибор, и рассматривая. Сынмин его помыл, явно собираясь прихватить с собой.       — То есть, ты его стащил? Сказал бы раньше, взяли бы из дома, — понимающе отметил Чанбин.       Он не ожидал таких интересных подробностей, хотя ситуация его заинтриговала. Не вязался Сынмин с фетишем на колюще-режущие предметы.       — Я хочу этот, — возразил он томным голосом, держа нож прямо между их лицами и переводя взгляд то на предмет, то на глаза напротив.       — А переночевать сегодня в отеле ты не хочешь? — заинтересованно спросил Чанбин, проведя рукой вниз по его бедру, — Мне любопытно подробнее узнать о твоих предпочтениях.       — Хочу, — ответил Сынмин и, наконец-то проявил инициативу и сам развязно поцеловал его.       До отеля ехали на такси. Молча. Так же молча поднимались в лифте и шли по коридору.       Сынмин старался подавить улыбку, но она его не слушалась и иногда проглядывала в виде хитрой ухмылки. В голове творилось что-то невообразимое. Номер для новобрачных в уютном отеле, украденный из дорогого ресторана красивый нож, лучший друг, готовый на эксперименты. Более крутого свидания и в мечтах придумать невозможно.       Как только дверь в номер за ними закрылась, Чанбин стянул с Сынмина свитер, вновь прижал к стене и почти накинулся с горячими глубокими поцелуями, попутно расстёгивая пуговки на рубашке.       Он запустил пальцы в карман Сынмина и достал нож. Развернув его и зубами оттянув ворот рубашки, провёл по тонким ключицам холодным лезвием, держа его плашмя. Сынмин прикрыл глаза и поёжился в предвкушении. Страха не было, как бы это странно не звучало в момент, когда к открытой коже приставлен острый металл. Он доверял Чанбину.       Тот опустил нож и приник к тонкой шее, покрывая влажными поцелуями. Сынмин откинул голову назад, позволяя Чанбину всё. Через несколько минут он снова почувствовал на своей коже лезвие ножа, но по-другому, самое остриё. Чанбин, чуть касаясь, водил кончиком ножа по его горлу.       Опасность заводила. Кровь будто закипала. Пульс, казалось, пытался оглушить. Горячее дыхание на открытых участках кожи и уже остывший вне кармана металл будоражили воображение. Но Сынмин не делал резких движений. Он знал: мельчайшая неосторожность, и могут быть печальные последствия. Чанбину он полностью доверял, чего не скажешь о собственном теле. Поэтому только жёсткий самоконтроль и терпение.       Чанбин положил нож на прикроватный столик и потянулся к оставшимся пуговкам на рубашке. Взгляду открывалось худое тело с чуть обозначившимся прессом.       Стянув с него рубашку, Чанбин толкнул на кровать, вызывая короткий довольный смешок. Он никогда не видел у Сынмина более хитрого выражения лица, чем сейчас. Быстро избавившись и от своей одежды, Чанбин навис сверху. Сынмин с горящими энтузиазмом глазами дотронулся до шеи и с восхищением повёл пальцами вниз по ключицам и плечам.       — Нравится? — спросил Чанбин и замер, наблюдая за дальнейшими действиями.       Сынмин переместил руки на твёрдую накачанную грудь, собственнически потрогал, нажимая подушечками пальцев, довольно прикрыл глаза и расплылся в улыбке:       — Угу.       Чанбин приблизился и снова поцеловал в губы, подсунул ладонь под шею, чувствуя как медленно, но всё же пульс ускоряется, скользнул другой рукой к соскам, по очереди нежно обвёл их и мягко сжал пальцами.       Он, не спеша, пробрался к животу, потрогав чуть заметные кубики, и расстегнул ремень на брюках. Сынмин ответил тем же, правда на прессе чуть задержался, наконец-то осуществив свою мечту прикоснуться к Чанбину без одежды.       Тот же уже изнывал от нетерпения. Он быстро прервал поцелуй и сдёрнул с обоих брюки, бросив на пол, через пару секунд туда же полетело и бельё.       — Я хочу быть сверху, — прошептал Сынмин, томно поглядывая из-под опущенных ресниц.       — Ты актив? — удивлённо спросил Чанбин.       — Что? — Сынмин резко покраснел, что на фоне его поведения смотрелось немного странно, — Ты не так понял… Нет… Короче, садись.       Чанбин поняв, к чему он клонит, полулёжа сел к изголовью кровати, подложив под спину подушки, и ждал дальнейших действий.       Сынмин снова схватил нож со столика, зажал зубами, клацнув ими о лезвие, с хищным взглядом на четвереньках начал подбираться к Чанбину.       Он мгновенно среагировал:       — Что ты творишь? Ты же порежешься!       Перекинув ногу через его бёдра, Сынмин, воспользовавшись смазкой, помогая себе рукой и немного морща нос, без подготовки сел сверху.       Чанбин довольно простонал и, впиваясь пальцами, обхватил его ягодицы.       — Ну, ты жжёшь, Минни. Я думал, ты девственник.       Удовлетворённый реакцией Сынмин наклонил голову вбок и выпустил нож изо рта:       — Ты немного опоздал. — улыбнулся он, — Лет так на семь.       Чанбин с удивлением присвистнул и потянул его на себя:       — Неожиданно, ты так смущался, когда я звал тебя на свидание. Я думал, ты…       — Я тебе что, Чонин что ли? — засмеялся Сынмин и снова потянулся за ножом.       Плашмя он провёл по щеке Чанбина, по шее, задевая трапециевидные мышцы. Лезвие прошлось по ключицам, твёрдым округлым мышцам плеч.       Сынмин оторвался от своего занятия, несколько раз поднялся и опустился, чуть вращая тазом, остановился, будто дразня, и снова взялся за нож, принимаясь обводить кончиком соски.       Чанбин недовольно посмотрел на него.       — Минни, заканчивай, иначе мы никогда не начнём.       Сынмин в ответ хитро улыбнулся во все тридцать два зуба, приставил нож к ключице Чанбина и пару раз двинул бёдрами. При движении нож случайно порезал кожу, заставляя его стиснуть зубы и зажмурить один глаз.       — Так, мне надоело, — неожиданно спокойно произнёс Чанбин.       Заметив капельку крови, Сынмин виновато посмотрел и опустил руку, сжимающую рукоять.       — Прости, я слишком увлёкся, — он осторожно прикоснулся губами к ранке и облизал её несколько раз, пока она не перестала кровоточить, — прости.       С каким-то злым выражением лица Чанбин резко схватил его за запястье и больно нажал между большим и указательным пальцем, пока кисть руки не ослабла и не выпустила нож, который он с грохотом швырнул с кровати в угол комнаты.       В следующую секунду Чанбин подался вперёд и ловко опрокинул Сынмина на спину, ближе к изножью кровати и зажал его руки над головой.       — Ой, и накажу я тебя сейчас, негодник, — угрожающе прошептал он, приближаясь.       — Бинни, прости, я правда не знаю, что на меня нашло, я нечаянно, — виновато заныл Сынмин.       — А изводил меня ты тоже нечаянно? — спросил Чанбин.       Злое и серьёзное выражение лица вдруг куда-то испарилось, и он улыбнулся.       — Да, — ответил Сынмин, томно глядя из-под длинной чёлки, и обхватил его спину длинными ногами.       Чанбин наконец-то начал двигаться, толком не давая шевельнуться, пока Сынмину не надоело лежать бревном, и он не начал предпринимать попытки освободить руки.       — Ты будешь хорошо себя вести? — спросил Чанбин прежде, чем отпустить.       — Да, Бинни, очень хорошо, — проговорил Сынмин на выдохе и освободившимися руками потянул его на себя, трогая широкие плечи и потянувшись к его губам.       Чанбин планировал быть с ним нежным, но ситуация повернулась по-другому, и Сынмин показал свою тёмную сторону. Даже не думалось, что друг, в которого он был влюблён несколько лет, скромный, тихий мальчишка окажется таким рисковым и горячим. Теперь напротив, хотелось подарить ему море страсти, мокрые поцелуи, откровенные прикосновения и бешеный ритм.       Через несколько минут Сынмин, который до этого терпел и старался не издавать звуков, громко застонал, а потом и вовсе закричал.       — Тише! Сорвёшь голос. Послезавтра выступать. Крис нас уроет! Терпи и не ори, — сказал Чанбин, мокро целуя где-то под ухом.       Сынмин резко замолчал и зажмурился, вцепившись в покрытую испариной спину.       — Я уже почти, — заныл он и потянулся помочь себе рукой.       Перехватив, Чанбин снова положил её себе на спину. А проблему решил по-другому: крепко сжав у основания её источник широкой ладонью.       — Ты издеваешься? — гнусаво спросил Сынмин.       — Нет, без меня ты этого не сделаешь, — устало усмехнулся Чанбин, — терпи.       Он всегда мечтал увидеть Сынмина таким: просящим, желающим его целиком и полностью. Те несколько предоргазменных минут он не мог налюбоваться его лицом: характерный румянец, приоткрытые губы и слёзы, скопившиеся в уголках зажмуренных глаз, когда Чанбин запретил кричать.       Когда он достиг наивысшей точки, резко разжал ладонь, и Сынмину показалось, будто перед глазами летают звёздочки как после удара по голове. Он притянул Чанбина и вынудил всем весом лечь сверху. Несмотря на тяжесть, собственную худобу и невозможность нормально вздохнуть, Сынмин почему-то в тот момент в этом очень нуждался.       Несколько минут в тишине, только собственный бешеный пульс, бьющий в висках и под руками на другом разгорячённом теле.       Парни с трудом оторвались друг от друга и пошли в душ. Медленные ленивые поцелуи сопровождали весь процесс мытья, где никто из них ничего лишнего себе не позволил.       Приняв душ и вспомнив, что тайком прихватил домашнюю одежду для них обоих, Чанбин быстро выбежал из ванной, принёс рюкзак и протянул Сынмину его футболку и спортивные штаны, поразив того своей заботой.       Вскоре они уже стояли в комнате у самого окна, глядя на небо Сеула, на котором поочерёдно зажигались звёзды, и заказывали еду в номер. Точнее, заказывал Чанбин, а Сынмин в это время, нежно обхватив его со спины и положив ладошки на широкую грудь, прижимался к нему щекой. Чанбин положил трубку и повернулся.       — Что ты за чертёнок такой? — ухмыльнулся он, даря ответные объятия.       Сынмин прижался ближе:       — Бинни, кажется, я тебя люблю.       — И что теперь будем делать, дружить или встречаться? — спросил Чанбин, запуская пальцы в его мягкие ещё влажные волосы.       — Встречаться, конечно, — с улыбкой Сынмин, хитро глядя из-под чёлки.