Лесной тюльпан

      Мужчина нервно расхаживал по кабинету. Новость о восстание греков требующая немедленных решений, да и обязательства перед Священным союзом, казалось бы, нет ничего более важного. Стоило бы уже составлять план подавления взбунтовавшихся, но мысли Александра были заняты состоянием другого человека. По неудачным стечением обстоятельств именно в том городе, куда был сослан любимый человек, и началось восстание. «Это я виноват! Я. Я слишком вспылил. Это же было дурацкое ребячество!» — Александр карил себя за случившееся несколько лет назад. Злился на себя. Да что там, его не смог одолеть Наполеон, а простому писателю он проиграл. Хотя, для него этот самый писатель был далеко необычный проходимец, а тем кому Александр отдал своё сердце. — «Просто будь живым! Прошу, Боже, сохрани его жизнь!» — мольбы отчаяной души были грубо прерваны настойчивым стуком в дверь. — Войдите. — Ваше величество! Разрешите доложить? — молодой человек, попревествовав монарха, ждал дальнейший приказ. — Докладывай. — император, более не уделяя особого внимания пришедшему, подошёл к своему столу. Разгребая кучу бумаг, документов, карт, он искал те заветные записки, что согревали душу в самые холодные ночи, давали надежду на лучшую жизнь. — В Кишинёве произошла стычка между жителями и греческими бунтавщиками. На данный момент, Александр Ипсиланти, возглавив восстание, переправился через Прут. В городе ведутся восстановительные работы. Есть раненые, им оказывается помощь. И… — докладчик осёкся, но, встретившись с грозным взглядом императора, продолжил — среди раненых Александр Сергеевич Пушкин. Мужчина, услышав это, уже с тревогой ожидал конца новостей. — Вам, ваше величество, было передано письмо. Доклад окончен. — отчитавшись, юноша отдал письмо адресату. — Не медленно доставить Пушкина в столицу! Свободен. — Будет исполнено, ваше величество. — отчитавшись, юноша поклонился и ретировался, оставив Александра наедине с его переживаниями. Волнение одолело правителя. Дрожащими руками, предварительно сев в кресло, он вскрыл письмо, аккуратно подписанное в правом нижнем углу «А.С.Пушкин». «Скорее всего, Вам уже известно о произошедшем. Кто же мог предположить, что ссылка обернётся в целое приключение, достойное моих поэм. Отчего же пишу я Вам? Я наконец-то набрался сил признать свою ошибку. Я был молод и своенравен. Мне не стоило столь резко высказываться о ссылке Сперанского, не стоило столь рьяно спорить с Вами. Весь наш конфликт — моя вина. Мои гадостливые и низкие эпиграммы не должны были быть посвящены Вам… Ода «Вольности» есть проявление малодушия. Пожалуй, мои извинения уже никому не нужны и я просто живу прошлым. Прошлым, где мы вместе проводили вечера, грезили о светлом будущем нашей Родины. Не могу я так больше! Долой пустые формальности. Александр, родной, прошу прими мои глубочайшие извинения! Я все эти годы корил себя, не мог найти себе места. Разлука с тобой сжигает меня изнутри. Множество бессонных ночей я провел в раздумьях о тебе, Сашенька. Множество исписано листов в стихах о трагичной любви:

Доверчивой души беспечность улетит, И ты моей любви… быть может, ужаснешься. Быть может, навсегда… Нет, милый мой, Лишиться я боюсь последних наслаждений. Не требуй от меня опасных откровений: Сегодня я люблю, сегодня счастлив я.

Не смог сдержать порыв я свой, пишу я строки эти. И от чего-то на душе мне легче. Оковы сожалений, что сдавливали сердце, исчезли. Свет чувств озарил темноту моих сомнений. Ответь же, пожалуйста, я по-прежнему дорог тебе?

С замиранием сердца жду ответа. Твой навеки А.С.Пушкин»

Александр не мог поверить, любовь между ними не сгинула. Его и по сей день любят, несмотря на былое. Благодарят даже. Посвящают стихи. «Красивые, умеет же покорить меня бес талантливый», — читая небольшой отрывок стихотворения, мужчина уже мечтал услышать из уст любимого целиком сей шедевр. Предвкушая долгожданную встречу, в груди разливалось приятное, умиротворяющее тепло. Через пару дней в Петербург был привезён великий поэт. По указу императора он был размещён во дворце, где его наблюдали лучшие врачи столицы. — И для чего весь этот пафос? — лениво повернув голову к источнику звука, лёжа в постели, спросил Пушкин. Эти шаги он узнает из тысячи, потому он и решил столь уверенно потребовать объяснений. — Aleksanteri, ну чего же ты так холоден? — от такого обращения пострадавшему хотелось закатить глаза. Их имя на финском, по мнению драматурга, звучало слишком приторно. — Я беспокоюсь, ведь отчасти моя вина, что ты ранен… — император присел на край кровати и, не решаясь пока на более откровенные действия, стал ждать ответной реакции. — Саш, да брось ты. Тоже мне «ранение», так, слегка задели. — прозаик улыбнулся и потянулся к руке возлюбленного. Накрыв своей лодонью его, он продолжил: — А теперь, я лично извиняюсь. Прости меня дурака, я ведь с горяча ляпнул, не подумав. У меня и в мыслях не было так оскорблять тебя. Я… — стушивавшись, он невольно засмущался. На лице появился лёгкий румянец. — всё ещё люблю тебя! — Пушкин, покрасев ещё больше, отвернулся и уткнулся в подушку. — В одном я соглашусь с тобой, ты дурак, да такой, что пойди и найди ещё одного такого. Что уж тут таить, читать те эпиграммы обидно было, но я тоже повёл себя неправильно. К тому же, талант твой — спасение твоё. Гадость, но какая остроумная. Знаешь, не было ведь дня, когда бы я не думал о тебе. Я ещё ни по кому так не тосковал. Моя любовь никуда не исчезла. — мужчина бережно взял руку возлюбленного и нежно поцеловал её. Александр младший развернулся обратно к собеседнику. По его щекам стекала пара слезинок. Он был просто напросто счастлив. За неделю эмоций накопилось до края. И пускай Пушкин отрицал опасность событий в ссылке, всё-таки в момент реальной угрозы жизни ему было страшно. Страшно уходить, не сказав важные слова, столько не исправив. И вот этот разговор стал последней каплей. Поэт не мог больше сдерживать своих чувств. — Я что-то не то сделал? Не молчи, пожалуйста. — Александр старший был в замешательстве. Слёзы — это последние, что он хотел бы видеть у партнёра. — Да нет же, я всего-то рад. Да так, что не сдержался. — Не пугай так больше… Я до сих пор не могу успокоиться из-за того, что ты вот такой подстреленный лежишь. — Ну хватит, не всё так плохо! Кстати, я же взял кое что для тебя. Мои вещи вроде в этой тумбе. Достань оттуда бумажный свёрток. — показав всю свою немощность, молодой Александр задорно улыбнулся. — Гм, только тебе я позволяю повеливать собой. — несмотря на ту строгость, что император пытался придать голосу, он заинтересованно искал нужную вещь. Найдя маленький кулёк, посмотрел на хихикающего Пушкина. — Не переживай, там всё пристойно. — сказал поэт, заметив замешательство любимого. Аккуратно раскрыв сей объект, Александр первый обнаружил цветок. Жёлтый, небольшой, с острыми лепестками засушенный бутончик. Пока он его разглядывал, Пушкин решил пояснить: — Это лесной тюльпан. Собрал я его ещё прошлой весной, хотел отправить тебе, как символ разлуки. Да вот только… не дали мне этого сделать. — Красивый. Такой простой, но от того родной, спасибо! — наклонившись к любимому, император прильнул к губан того. Нежно и не спеша, он углублял поцелуй. Одной рукой Пушкин зарылся в короткие, кучерявые волосы. Он изголодался по прикосновениям, по пухлым губам, что были слаще любой клубники. Императора позабавила напористость Александра и он медленно отстранился. — Побереги силы! Я, пожалуй, оставлю тебя отдыхать. — Пушкин разочаровано вздохнул. — Не пытайся даже отрицать, тебе нужен сон и покой. Я спрашивал у лекаря. — слегка потрепав по голове Пушкина, он спросил: — Могу я забрать цветок? — Конечно! Это ведь подарок тебе. — Ещё раз спасибо. Тогда набирайся сил, я к тебе ещё загляну сегодня.