От рук твоих

      Крупные капли пота стекали по лицу парня, он был напуган. Проснувшись посреди ночи, Драко с ужасом осознал, что ждать смерть утомительное и весьма изматывающее занятие.       Ему всегда казалось, что эта встреча произойдет не скоро, но вот первый снег выпал прямо под Рождество, ему двадцать лет, а Гермиона Грейнджер опасна как никогда.       С начала войны отмечать праздники в Малфой Мэноре стало традицией Пожирателей смерти. Балы и маскарады стали привычным делом в Рождественские каникулы. В это время года они с особым усердием готовили оружие для противников. Повсюду были слышны взрывы: подарки и гирлянды, елочные игрушки и мишура подрывали волшебников. Замаскировать неприятный сюрприз в праздничной обертке было как никогда просто.       Конечно, Орден ждал такого подвоха и в этом году. Учитывая попытку Малфоя убить Грейнджер на прошлое Рождество, он точно знал, она явится к нему очень скоро. Несмотря на его ненависть к ней, неудача прошлого года была связана лишь с его страхом перед Пророчеством.       На двадцатое Рождество с первым снегом наследник-дракон падет от рук дочери двух магглов.       Такое не забудешь. Малфой всегда держал это в голове, всегда помнил об этом. Он умрет от рук грязнокровки. Такая жалкая смерть, такая ужасная учесть! Унижение.       Парень не мог привести дыхание в норму, сердце готовилось вырваться из груди, и вдруг ему показалось, всего на миг, что оно застыло вовсе. Громкий взрыв раздался на нижнем этаже. Хлопки заклинаний стали разноситься по всему поместью.       Драко откинул одеяло и поднялся на ноги, стараясь сконцентрироваться в темноте.       Он успел схватить палочку с прикроватной тумбы, но мощная волна ударила его в грудь и Малфой упал обратно на кровать. Мягкая постель под ним стала казаться кирпичной стеной, боль в груди становилась все более жгучей и, когда над ним навис женский силуэт, Драко понял, что он в реальной опасности.       Не нужно было слов и пошлых обещаний, чтобы заметить, как точны движения ее рук и как хладнокровен взгляд. Гермиона знала что делает, знала как и куда бить, чтобы даже с оружием в руках, Малфой не смог вытянуть руку и ударить ее.       Настал тот час, время, когда Грейнджер сильнее, чем когда-либо. Это судьба привела ее сюда сегодня, и именно эта ночь решит как им жить дальше.       И вот когда Гермиона пришла за ним, страх из его глаз исчез. Осталось лишь понимание и капля надежды, что исход, по каким-то ее личным соображением, может оказаться совершенно другим.       Веры в его глазах она прежде не замечала. Нахальство, наглость, упрямство — да, но не веру. Грейнджер удивилась этому, взаправду, так, словно ей снова пять, она тянет из-под елки самый яркий сверток с подарком и обнаруживает там именно то, что так долго желала.       Между ними вспыхнула надежда, что мир еще может быть, что война по-прежнему напрасна, и люди не хотят умирать, не хотят бить друг друга в лицо грязными проклятиями. Большинство защищают себя, свои семьи, но будь иначе, поверни время на другую тропу, они могли обходить друг друга стороной, недолюбливать, тайно злиться, но не желать смерти.       В такое время вернуть себя себе — это долгожданный подарок судьбы. Когда вдруг понимаешь, что война сделала с тобой и чего ты так боялась все это время.       Малфой не был ее врагом, врагом Ордена был Волдеморт и все, кто по натуре своей готов был проливать кровь.       Волшебник, который застыл перед ней каменной статуей, точно также как и она представлял себе различные исходы, как война может изменить его жизнь, что может случиться в этом доме еще, помимо того, что уже произошло. Сколько друзей он еще потеряет, доживут ли его родители, выживет ли он сам, будут ли у него когда-нибудь дети.       Будут ли у нее самой дети и муж, уютный дом с камином, семейный очаг, о котором грезят все.       Рука с палочкой не дрожала, нет, но словно кто-то черкнул спичкой, в девушке вспыхнуло желание поделиться этим огнем. Сидеть с кем-то у тепла, но не жечь в нем кого-то.       Оставить Малфоя здесь в живых, не сказав ни слова, означает позволить ему сходить с ума от страха. Но Гермиона не хочет сеять страх, иначе все тщетно, и она имеет все шансы стать следующим Темным правителем волшебного мира. Ей просто нужно время, чтобы собрать себя по кусочкам, превратить злость в силу воли, перевоплотить гнев и обиду в желание бороться, а не необходимость.       Гермиона хватает Малфоя за руку, в которую все еще вложена палочка, и тянет ее к своей груди. Но проклятия не следуют за этим движением, он все также молчит, только смотрит и ждет.       — Вставай, — шипит Грейнджер и бьет парня по руке. — Если верить в судьбу, перестаешь стараться.       Холодные конечности потихоньку начинают слушаться, но до спокойствия еще сотни боев, один из которых, по воле Гермионы, начинался прямо сейчас.       Мантия понемногу мокла от тающих на ней снежинок, волосы тяжели под влажными хлопьями снега, и мысль о снежной ночи почти заставила Драко улыбнуться, потому что он любил зиму больше, чем что-либо.       Так лениво текли дни, так тепло бывало у камина в Хогвартсе или на каникулах в поместье, прямо в канун Рождества, когда только и делаешь, что носишься по дому, гоняя эльфов, да лопаешь сласти, которые мама снисходительно подкладывала в спальню к мальчику.       Прежде было сладко, было вкусно, теперь во рту лишь вкус горечи и пепла. Если они не остановятся, то сгорят, и эту войну уже никто не сможет остановить.       Искренне желать зло ближнему — вот худший исход войны.       — Мы оба знаем зачем ты пришла, — упрямо произносит Драко и опускает палочку.       Грейнджер молча бьет в него заклинанием и несколько красных полос прорисовываются на щеке Малфоя.       — Что за... — он не успевает произнести больше ни слова, потому что с ног сбивает книжный шкаф, который Гермиона бросает на него с помощью магии. У него точно останутся синяки и вывихи. Но не больше.       — Теперь ты, — спокойно говорит девушка и ждет удара, опустив волшебную палочку. — Делай что говорят!       — Не смей мной командовать, грязнокровка! — Малфой поднимает с пола стопку книг и бьет ими прямо в лицо Грейнджер.       Девушка улыбается и продолжает одаривать врага рядом незначительных ранений. Один за другим, и он становится измотанным от постоянных падений.       Может быть, ее слабость это его шанс? Ему стоило бы навалиться на нее и рассечь шею тонкой алой полосой, чтобы ее дыхание и биение сердца осталось здесь навеки.       И Малфой бросается вперед, сносит ее с пути и валит на пол.       Но девушка под ним не шевелится, не пытается даже сбросить с себя школьного недруга, просто дышит, ждет пока и до него дойдет смысл происходящего, ждет, когда он соберет осколки своего "я", разбросанного по комнате.       Никакого страха, они отныне были так похожи, но это не удивляло, скорее, радовало. После стольких лет был смысл всему, потерям и розням, проигранным боям и кровопролитию. Через все эти вещи один человек мог понять другого, даже если цена была непосильна тяжела для сотни плечи.       Там внизу все еще шли бои, Гермиона опомнилась первая.       — Орден схватил Нарциссу, но пытать ее не станут, так что, уходи сейчас. Другого шанса может и не быть, — пытаясь плечом стереть кровь, стекающую на подбородок, произносит Грейнджер.       Бой предательски проигран, в груди и висках стучит, и Малфой точно знает, что не боится палочки и смерти, но боится, что теперь будет делать все, что она прикажет. Все, что попросит.