Гастон старается

      Гастон старается не склонять её к близости слишком часто — Бэлль до сих пор не смирилась с тем, что теперь связана с ним узами брака. Но он любит её, и он мужчина, поэтому иногда, всё же, ей приходится терпеть. Как сегодня ночью.       В такие моменты Гастон всегда заходит в спальню чуть медленнее и будто виновато. Он знает, что Бэлль не желает не то, что близости с ним, но даже просто находиться рядом. Но он подходит к постели, где она уже лежит, и устраивается рядом, начиная поглаживать её талию и бёдра. За время брака он успел изучить её тело, поэтому всегда старается делать только то, что ей приятно, хоть она и никогда не признается в этом. Он снимает с неё сорочку и раздевается сам, а затем прижимается лицом к её груди и целует долго и нежно, потому что Бэлль любит это, а он любит её. Спускается ниже и сжимает её талию, покрывая быстрыми чувственными поцелуями, и почти сразу касается ртом её половых губ… уже достаточно влажных. Да, он всё делает правильно, реакции её тела — тому подтверждение.       Гастон бы с удовольствием довёл её так до оргазма… Но Бэлль почему-то не нравится, когда он лижет долго, поэтому он ограничивается лишь несколькими длинными касаниями языка и сразу нависает над ней, аккуратно надавливая ладонью ей на бедро с внутренней стороны, чтобы она развела ноги шире. Он входит плавно, двигается бережно, иногда целуя её висок — в губы она не позволит.       Ещё Бэлль не любит, когда он разговаривает с ней, хотя у Гастона довольно приятный голос — ему так говорят все, кроме его жены. Он бы хотел рассказать ей, как она дорога ему, как он взволнован от близости её тела, как хочет видеть её удовлетворённой. Иногда он не сдерживается, как сегодня, и шепчет:       — Бэлль, любимая… — нежный толчок, — Взгляни на меня… — ещё один, — Просто взгляни…       И она смотрит, а Гастон хмурится и чуть улыбается. Больше он не просит её ни о чём, её взгляд — уже слишком много, поэтому он продолжает двигаться, смотря на её любимое лицо. Жаль, что по собственной воле она не взглянет на него, а ведь он старается поддерживать физическую форму… Для себя, по большей части, но и для неё тоже — ему всегда было важно выглядеть привлекательно.       Она начинает дышать чаще, и Гастон кладёт ладонь между её ног. Его пальцы грубые и жёсткие, но касаются нежно и правильно, так что Бэлль вздрагивает и сдавленно стонет, плотно сжимая челюсть. Не хочет, наверное, чтобы он слышал её стоны, а Гастон бы хотел, конечно… Но он доволен и так. А может, он мог бы дать ей больше?       Гастон не делал так прежде, но решает попробовать — и он не убирает руку, а продолжает ласкать Бэлль, одновременно заполняя её плавными движениями. И да, это работает — спустя какое-то время Бэлль снова стонет от оргазма, наконец разомкнув губы. Она распахивает глаза, в её лице читается некоторое недоумение, а Гастон радуется — он так её любит! — и повторяет вновь, пока Бэлль не хватает его за руку.       — Не могу больше… — она задыхается, когда просит.       — Ещё один раз, — он хочет снова увидеть её, распадающуюся на части от блаженства.       Бэлль отпускает его руку, и Гастон старается подарить ей ещё удовольствие, и дарит, когда она вцепляется в его тёплые плечи и запрокидывает голову. Её бёдра дрожат, грудь часто вздымается, по щеке скатывается слеза — стыдится, что-ли? Гастон наклоняется к её виску, целует ласково, шепчет ей: «Моя умница…» и глубоко вгоняет член несколько раз, а следом кончает.       Он обнимает её, вдыхает запах её волос, совсем не хочет выходить… Лежал бы вот так, в ней, вечность… И говорил бы слова любви. Но он выходит, ложится рядом, укрывает себя и её одеялом и прижимается крепче, поглаживая её талию.       — Почему ты заплакала? — интересуется он, не надеясь, конечно, что Бэлль ответит.       — Потому что я хочу ненавидеть тебя, но в последнее время получается хуже, — подумав, признаётся она.       Гастон сразу поднимается на локте, ловит её смущённый взгляд — его распирает от счастья — и целует её в губы, голодно и глубоко. А Бэлль впервые отвечает на его поцелуй.