Турецкий кофе

      Всё началось задолго до Рождества. Когда ветер гнал мокрую листву по тротуару, а над домом двенадцать на площади Гриммо долькой апельсина горело осеннее солнце. Гермиона глядела на него, сжимая ручку чемодана, облепленного наклейками. На сей раз они с Роном расстались окончательно, и эта мысль снова вызвала слёзы, заставляя подбородок дрожать. Но она чуяла меняющийся приливными волнами характер времени и ни разу не усомнилась в своём суждении о том, что с этим человеком единственным конечным пунктом может быть только дружба. И то, в не самом скором времени.       Гермиона взглянула на часы и позволила себе расслабиться на долю секунды, но когда в проулке раздался хлопок аппарации, её начало потряхивать. Три коротких, три длинных и снова три коротких — Гарри точно не слышал ритма сердцебиения, но заметил сразу. За долгие годы инстинкт самосохранения у него был отточен не хуже острого пера Риты Скитер. И хотя Гермиона не отличалась излишней чувствительностью и этим гордилась, но обмануть себя не удалось: стоило увидеть друга, как подбородок снова заходил ходуном.       Гарри остановился. Сверкнув стёклами очков, бросил взгляд на багаж, поскрёб щетинистый подбородок и мотнул головой в сторону двери. Тогда, крепче подхватив чемодан, в котором что-то глухо ударилось — а может, это и вовсе было её разбитое сердце — Гермиона переступила порог дома Гарри.       И теперь, спустя пару месяцев, стоя у окна на лестнице, она задумчиво разглядывала тонущую в сумерках улицу. Последние лучи закатного солнца, которое больше не источало тепла, расплавленной лавой остывало в верхних окнах дома напротив, а спустя несколько минут и вовсе погасло. Зажглись фонари.       Из гостиной донеслись голоса, и такое зыбкое спокойствие моментально испарилось. Гарри пригласил на ужин Северуса Снейпа, голос которого и заставил Гермиону вздрогнуть.       Впервые она увидела его на Гриммо два месяца назад — в один из тех дней, когда приехала сюда. Визит вышел коротким, приветствие — холодным, так что Гермиона не питала иллюзий, будто у неё получится общаться с ним так непринуждённо, как делал это друг. Как бы там ни было, их не связывала никакая общая история, кроме, разве что, школьного курса зельеварения и занятий в Академии. Да и там они пересекались не часто. В редкие встречи Снейп вёл себя сдержанно, в жестах сквозило раздражение, которое смущало Гермиону, ещё более усиливая робость.       С самого начала она знала, что к Гарри часто захаживали гости, а когда Джинни не уезжала на сборы, то и вовсе устраивались небольшие вечеринки.       Как обычно, Гермиона оттягивала встречу только со Снейпом. Но наконец, решительно посмотрев вниз, стала спускаться по лестнице, минуя семейные портреты рода Блэков, всё ещё «украшавшие» нижние этажи дома.       Некогда мрачная обстановка гостиной сменилась бежевыми цветами благодаря руке младшей Уизли. Место тёмных обоев заняли светлые деревянные панели из ольхи, а диваны песочного цвета ещё источали запах кожи. Хрустальная люстра в паре с горящим камином струили мягкий свет. Мужчины о чём-то беседовали, пока Кикимер наполнял бокалы сухой мадерой.       Несколько мгновений Гермиона стояла в тени коридора и глядела на Снейпа, не обращая внимания ни на разговор, ни на треск поленьев. Он сидел, откинувшись на спинку дивана, с ленцой постукивая пальцами по подлокотнику. И в этом едва уловимом движении сквозила надменность. Как и в нечитаемом взгляде полуприкрытых глаз. Гермиона рассматривала его профиль, чёрные волосы, правильные дуги бровей, твёрдый подбородок. Всё это по-прежнему подчёркивало впечатление властности и внутренней силы, которое сложилось у неё, когда тот возник на пороге класса в девяносто первом.       Стоило Снейпу появиться теперь уже в этом доме, как прошлое неизменно меркло, и это почему-то раздражало Гермиону. Казалось, он заполнял своей энергетикой любое пространство, где бы ни находился. Она всё ещё хранила верность счастливым воспоминаниям, которые разделила с Роном, ведь тогда будущее казалось таким прекрасным, но как быстро всё изменилось.       Словно почувствовав её взгляд, Снейп повернулся.       — Мисс Грейнджер, — едва заметно опустил он голову.       — Добрый вечер, мистер Снейп.       Она вошла в тепло гостиной и села рядом с Гарри. Чёрные глаза следили за каждым движением. Гермиона чувствовала себя так, будто снова оказалась на уроке под вездесущим прицелом профессора.       — Выпьешь? — спросил Гарри.       — Да, спасибо.       Снейп подался вперёд и взял бутылку.       — Позвольте мне.       Тюльпановидный бокал в его руке наполнился золотистым вином, и Снейп чуть нахмурился, когда их пальцы соприкоснулись. Гермионе не нравились такие моменты, хотя это и оставалось всего лишь касанием. Очень странно принимать бокал от того, кто раньше принимал твои работы, скрипя зубами.       — Ужин будет через полчаса, — сказал Гарри, положив руку на спинку дивана. — К слову, мы обсуждали предстоящие праздники. А вернее, шляпу Кингсли.       — О, нет, — только и пробормотала она.       Министр магии имел привычку накануне Рождества собирать в своём кабинете старост и кураторов Академии, чтобы провести жребий. Если кому-то попадался пергамент с росписью Кингсли — а таких людей неизменно было двое — то им оставалось решить между собой, кто сыграет роль Санты, а кто — его эльфа. Как правило, выбор был очевиден. А дальше бедолаги несколько вечеров аппарировали по всей территории Великобритании, поздравляя детей своих же сослуживцев.       — Не хотите участвовать? — Снейп поудобнее устроился, будто желал развить беседу.       — Нет.       — Мне кажется, тебе бы пошло это на пользу, — Гарри бросил многозначительный взгляд.       В самом деле! Он так говорил, будто она больна. Гермиона почувствовала, как настроение начинает портиться. А друг тем временем продолжил:       — Это твоё добровольное затворничество, — его пальцы сложились в кавычки, — не приведёт ни к чему хорошему.       — Гарри!       Они не говорили о Роне уже несколько недель. И при мысли о том, что Гарри решил поднять тему прямо сейчас, к глазам подступили слёзы, а щёки запылали. Она могла бы сказать, что причиной такой реакции была слабость от расставания, и это действительно правда, но не вся. Не хотелось, чтобы её бельё полоскали так прилюдно. Она перевела взгляд на Снейпа, тот разглядывал гобелен с фамильным древом Блэков.       Гермиона провела рукой по лицу и уже собиралась поставить бокал на столик, чтобы встать, когда в комнате появился Кикимер.       — Письмо для хозяина, — пробубнил эльф, вручая конверт Гарри и растворяясь.       Она успела заметить печать «Холихедских гарпий», которую он тут же сломал. Глаза Гарри забегали по строчкам, а потом, сделав быстрый глоток вина, он подскочил.       — Прошу прощения, мне необходимо ответить на письмо, — долгий взгляд давал понять, что ей придётся задержаться, чтобы исполнить роль хозяйки.       Они остались вдвоём. Какое-то время молча потягивали мадеру под треск поленьев в камине. Не сказать, что молчание вызывало напряжение, но Снейп мог счесть её невоспитанной. Гермиона уже было открыла рот, но он опередил:       — Слышал, вас не так давно назначали старостой, мисс Грейнджер, — одобрительно кивнул он. — Поздравляю.       — Благодарю. Да, в последнее время я много работала.       — Удивительно, ведь стипендия не учитывает сверхурочные. Поттер говорил, что вы возвращаетесь домой в позднем часу. Стало быть, вы альтруист?       Стало быть, я эгоист, подумала Гермиона. Единственная задача, которую она ставила, зарываясь в бумагах и истязая себя на тренировках — отвлечься от дурных мыслей, и Гарри всерьёз волновали такие поздние приходы, что было плохой благодарностью с её стороны. Но изумляло другое. Весь период обучения Снейп едва замечал её, но сегодня казался совсем другим — внимательным. Гарри говорил, что они легко поладят друг с другом, но до сих пор найти общий язык так и не вышло. Что, можно сказать, неудивительно — он не только курировал другую группу, но и был главным инструктором.       — Мне нравится учёба.       — Тогда «шляпа Кингсли» не должна вызывать таких явных опасений.       Её лицо застыло.       — Полагаю, что сейчас нахожусь не в том состоянии, когда способна принести радость окружающим, — рука непроизвольно мяла юбку, которую Джинни окрестила образцом чопорности, а под пристальным взглядом Снейпа Гермиона и вовсе опустила глаза.       — Как правило, мисс Грейнджер, аппетит приходит во время еды, — сухо отозвался он.       В гостиную вихрем ворвался Гарри:       — Вы чертовски правы. Кикимер подал ужин, — друг на миг поджал губы, посмотрев на Гермиону, и продолжил: — Невилл и Рон обещали присоединиться чуть позже. Так что сегодня вечером намечается игра в баккару, вы как, Северус?       — Предложение не лишено смысла. Пожалуй, я взгляну. Мисс Грейнджер, вы присоединитесь к игре?       — Нет, — покачала она головой. — Я хотела позаниматься.

***

      Она пыталась дышать, но ничего не выходило.       Иногда звучащая по радио песня способна вернуть в прошлое с жестокостью палача: нежные объятия, совместный отдых, неприятный разрыв. Вот и сейчас в кабинете Кингсли приглушённо играла «Blue Spanish Sky» Криса Айзека, что в последний раз звучала, когда они с Роном ругались на кухне съёмной квартиры в Косом переулке. Запахи обладали такой же способностью. Источник с ароматом корицы и рома стоял позади, она буквально чувствовала, как ткань голубого поло чуть ли не дымилась от взгляда светлых глаз. Всё это держало Гермиону в крепких тисках прошлой привязанности.       Принесли кофе, а затем в кабинет влетел Северус Снейп, отодвинув её, чтобы пройти. Просторное чёрное пальто частично скрывало худощавую фигуру, но её выдавало измождённое лицо. Старосты и кураторы поприветствовали его, и Кингсли взял слово, держа в руках фетровую шляпу-котелок:       — Ну что ж, дамы и господа. Не изменяя послевоенной традиции Академии, мы в очередной раз собрались, чтобы выбрать двоих счастливчиков, которым суждено воплотить символы Рождества.       Староста третий группы, Джастин Финч-Флетчли, с улыбкой посмотрел на Гарри:       — Поттер мог бы составить компанию в виде оленя Рудольфа.       — Это потому что мой Патронус — олень? — он достал носовой платок и поднёс к лицу: — Или потому что простуда превратила мой нос в сигнальный маяк?       — Оба обстоятельства. Но, боюсь, никто не захочет работать с тобой в паре, дабы не провести Рождество с грелкой в ногах и ложкой Бодроперцевого зелья в зубах.       — И градусником в заднице, — шёпотом добавил Кассиус Уоррингтон, отпивая кофе из стаканчика.       Гарри рассмеялся.       — Жаль. Моя заветнейшая из надежд состояла в том, что мне ещё удастся совершить в жизни нечто, способное поместить эти сведения во второй абзац некролога, если эта простуда меня доконает.       Раздались смешки, но Снейп пресёк их поднятой рукой:       — Избавь меня от твоих плоских шуток, Поттер. Мой оклад едва компенсирует терпение, которое я прилагаю, слушая тебя на постоянной основе вот уже два года. Перейдём к делу.       Гарри закатил глаза под негромкий смех старост, а затем чихнул.       — Поторопимся, — согласился Кингсли, поставив шляпу на стол. — Мистер Уоррингтон, прошу вас.       Староста первой группы растолкал широкими плечами коллег. Большой палец левой руки он всунул в шлёвку песочных брюк, а вторую запустил в шляпу. Затем выудил клочок и, морщась, раскрутил пергамент.       — Да, хрен меня дери! — вскинул руку в победном жесте. — Чиста, как кожа младенца, провалиться мне!       Собравшиеся лишили Гарри возможности участвовать, и Рон, который пришёл за компанию, похлопал друга по плечу. Затем длинные пальцы запустил в шляпу Снейп. По недовольно изогнутым губам все поняли, что с Сантой вопрос решён. Ещё несколько старост и их кураторов вытащили пустые клочки пергамента. Оставались только Гермиона и Долиш — её куратор.       Стоило ей погрузить руку в котелок, как по ней прошлась еле ощутимая вибрация. И всё закончилось: она держала в пальцах пергамент, несмятый, с широким росчерком Кингсли.       — Итак, похоже, с эльфом тоже всё решено, — объявил Кингсли. — Вечером костюмы будут доставлены. И, Гермиона, улыбайся — Рождество на носу, — он подмигнул Снейпу: — Хо-хо-хо, верно?       Тот окинул его уничтожающим взглядом и взял утреннюю газету со стола.       — Прибавка, Кингсли.       — Что ж, всем хорошего дня, — министр подкинул котелок вверх, а затем ловко опустил его на голову.       Раздалось несколько одобрительных смешков, которые становились громче по мере того, как все двигались к выходу из кабинета. Гермиона с успехом держала волнение в узде, но когда знакомая ладонь сомкнулась на запястье, вздрогнула. Это был Рон.       — Привет, Гермиона, — его извиняющийся вид всегда напоминал ей побитую собаку, которая до этого на удивление больно кусала. — Если ты не против, то я мог бы попросить Снейпа отдать роль мне.       — Сто против одного, что я не уступлю вам, — бровь Снейпа саркастически приподнялась: — Кстати, Уизли, у вас что-то прилипло к верхней губе. Должно быть, испачкались луковым супом.       Рон растерянно коснулся губы под еле сдерживаемый смех Гарри.       — Нет, сэр. Вы, верно, говорите про мои усы.       — Именно, — ровным голосом ответил Снейп. — Сбрейте эту песчаную полоску к чёртовой матери.       И не задерживаясь, пошёл по коридору, на ходу снимая пальто, под которым было чёрное поло. В спешке он сунул «Ежедневный пророк» под мышку. С улыбкой на губах, Гермиона отправилась следом.

***

      Голубое поло и брюки песочного цвета заняли дальний угол в шкафу, но вместо привычной пижамы Гермиона разглядывала в зеркале костюм эльфа. Она могла с лёгкостью признаться, что давно не носила такого яркого наряда. Красный камзол с пуговицами в виде леденцов и белым меховым воротником дополняли зелёные леггинсы, а на длинных закруглённых носах сапог гремели бубенчики. Завершала образ зелёная шляпа. Гермиона несколько раз потрясла ногой, наслаждаясь звуком, хотя знала, что уже скоро он ей надоест. Зато Живоглот оценил — кот тормошил лапой несчастный бубенец, лёжа на боку.       — Ну хватит, Глотик, — она посмотрела на часы, и из горла вырвался взволнованный выдох. — Ладно, в конце концов, это ведь не моя идея, верно?       Кот лишь прищурил глаза. Гермиона подхватила куртку и, гремя, как упряжка Санта-Клауса, сбежала по лестнице. Благо, Гарри остался под присмотром миссис Уизли в Норе, потому что меньше всего хотелось слушать о том, как она сейчас выглядела. Но заглянуть в гостиную не забыла: там уже стояла пушистая ель, шары на которой заблестели, стоило открыть дверь. В нос ударили ароматы хвои и догорающих восковых свечей. Так много дней, так много вечеров, так много рождественских угощений — леденцов в шуршащих упаковках, имбирного печенья и огромных стаканов молока, — пока её родители наслаждались просмотром праздничных передач по телевизору. Одним словом, так много воспоминаний. Всегда из детства.       Покидая комнату, Гермиона ещё раз вобрала в лёгкие ароматного воздуха, немного постояла у двери и поспешила прочь. Ступеньки перед домом успели покрыться коркой льда, которая хрустела, когда она, звеня бубенчиками, спускалась вниз. Снейп уже ждал, выпускал клубы сигаретного дыма. Его костюм был классическим примером наряда рождественского старца, за исключением того, что Снейп выглядел скорее как голодный и молодой Санта.       Заметив её, он бросил окурок под ноги и выдохнул оставшийся дым. Оказалось, что на переносицу Снейп нацепил круглые очки в золотой оправе, в стёклах которых отражались огоньки украшенных деревьев.       — Мисс Грейнджер, я уже давно перестал давать советы, но работать будет комфортнее, если наложить на вашу обувь заглушающие чары, — дипломатично заметил он, поправляя колпак. — Иначе к концу вечера головная боль нам обеспечена.       Его голос, низкий, чуть хрипловатый, ассоциировался у неё с алкоголем и сигаретами. В последнем ошибки не было. Гермиона взмахнула палочкой Беллатрисы Лестрейндж, уже давно принадлежащей ей, и усмехнулась:       — И вам добрый вечер, мистер Снейп.       — Добрый? Боюсь, мне не могло так повезти.       Он откинул бороду на плечо, которая всё равно сползла обратно, и полез в карман, откуда достал блокнот.       — Начнём с Норфолка.       — Там проживает мистер Сэвидж?       — Ни больше, ни меньше, — Снейп покачал головой, а затем тонкие губы изогнулись в усмешке — взгляд переместился на бубенчики: — Почаще топайте ногами — он не даёт мне отпуск уже больше года.       И протянул руку, а ей ничего не оставалось, как ухватиться за неё. Они аппарировали на продуваемую ветром стоянку за каким-то торговым центром. И хотя в разгар сезона рождественских покупок она должна была быть забита, тем не менее большая часть территории пустовала. Где-то подвывала сигнализация. Пока Снейп осматривался, лицо Гермионы начало неметь от холода.       — Где мы?       — На окраине Тетфорда, — он повернулся к ней, мотнув головой в сторону входа, где стояли мужчина и женщина: — Смотрите, вон мистер Сэвидж, и рядом…       — Не его жена.       — Верно. Во избежание недоразумений.       Сэвидж заведовал Авроратом уже несколько лет. На первом курсе его мощное телосложение, борода и взгляд из-под кустистых бровей внушали если не ужас, то явную боязнь. Однако к концу года все знали, что на самом деле добродушнее мужчины не найти. Сэвидж выходил из себя редко, но если уж такое случалось, то походил на разъярённого быка. Как правило, именно беседы со Снейпом предшествовали этому.       Начальник попрощался с женщиной, вытер помаду цвета спелой сливы со щеки и уже стоял рядом, прижимая к груди бумажный свёрток:       — Северус! Что за чудный костюм! Первый раз вижу тебя в чём-то более светлом нежели дьявольский чёрный. Мисс Грейнджер, добрый вечер.       — Добрый вечер, сэр, — выпрямилась Гермиона. Она чувствовала себя странно в этом месте, не говоря уже о компании.       — Это дьявольский красный, — хмыкнул Снейп. — Твоя дама не с нами?       Казалось, будто для неё распахнули ту дверь, за которую норовили заглянуть остальные студенты. Снейп выглядел расслабленным, в бумажном пакете Сэвиджа явно гремели бутылки, а она грызла предложенный им мятный леденец. И они не говорили про работу — они сплетничали.       — Не сегодня, — ответил Сэвидж и погодя спросил: — Очаровательная, правда?       — Что случилось с Амандой?       Начальник Аврората состроил смешную гримасу и подмигнул Гермионе:       — Ошибка молодости.       — Это было неделю назад.       — Ох и ветрено сегодня, — сменил тему Сэвидж, — хватайте меня за руку. Мой внук уже заждался.       Первым, что увидела Гермиона, стала дикая яблоня, за единственное яблоко которой вели сражение два садовых гнома. Их волосатые ножки болтались в воздухе, пока они изрыгали ругательства и колошматили друг друга головами, так похожими на картофелины.       — Я сейчас откушу твою морковку, червяк! — глазки гнома уставились на Гермиону, которую припечатало к дереву после аппарации: — А ты чего вылупилась? А ну, пошла отсюда!       Второй гном перекусил плодоножку и полетел вниз, к своей норке, вместе с трофеем, пока его неприятель так и остался висеть на ветке.       — Мисс Грейнджер! — Сэвидж поднял её, как котёнка, за шиворот и поставил на ноги: — С вами всё в порядке?       — Что с ней станется? А вот я остался без ужина, волосатая твоя морда.       Сэвидж громко цокнул и принялся стряхивать с её плеч снежную пыльцу, что усыпала костюм после столкновения с деревом.       — Гномы, — проворчал начальник. — Что с них взять.       Садовый вредитель тем временем съехал по стволу, показал им средний палец и побежал в сторону укрытого снегом холма. Там он остановился и выкрикнул, готовый юркнуть в нору:       — Пошёл ты!       Сэвидж закатил глаза.       — Порой теряюсь в догадках: то ли внук учит их этому, то ли они внука.       — Миссис Уизли говорила то же самое, — улыбнулась Гермиона. — Пойдёмте, сэр.       Снейп уже стоял у коттеджа из красного кирпича, возле дверей которого из-под снега проглядывали листья рододендрона. В окнах горел свет, тянущийся полосками по земле, подчёркивая темноту зимнего вечера. Было слышно, как ветер гонялся в пустом поле. Гермиона почему-то вспомнила задний двор дома на окраине Лондона, где она когда-то жила с родителями, и который теперь не имел к её семье никакого отношения. Хотелось бы ещё раз побывать там. Домой — в знакомые с детства спальни, на стенах которых обои с цветочным орнаментом, а в спальне родителей — огромный пушистый ковёр. Домой — где ко входу вёл аккуратный зелёный газон, а не тот бетон, что на Гриммо.       Когда Гермиона подняла глаза, то наткнулась на испытующий взгляд Снейпа.       — Моего внука зовут Джейми, — начал Сэвидж, когда они ступили на крыльцо. Бутылки в его пакете побрякивали в унисон с бубенчиками на обуви Гермионы и рождественским венком на двери, когда он достал небольшую коробочку. — Ему шесть, но он смышлёный малый. Вот подарок, который он просил в письме. И поправь бороду, Северус. Хотя ты всё равно больше похож на хиппи, нежели на Санту. Правда, мисс Грейнджер?       — Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос, сэр, — сдерживая улыбку, сказала она. — Впереди аттестация.       — Ну не зря же он столько лет занимался зельеварением?       Снейп, прищурившись, посмотрел на коллегу:       — Ты сегодня просто очарователен, — он щёлкнул пальцем по пакету в руках Сэвиджа. — Не мог бы ты хотя бы ненадолго…       — Сожалею, но нет. Придётся научиться с этим жить.       — Пойдёмте дарить радость, — прорычал Снейп. — Дух Рождества переполняет меня.       Сэвидж открыл двери, прижал к себе пакет, пропуская в дом гостей. Было начало седьмого, просторная гостиная освещалась жарким пламенем камина и гирляндой на ели. На ковре, с коробкой карточек от шоколадных лягушек, сидел мальчик.       — Джейми! Посмотри, кто пришёл к нам в гости! — с деланной радостью в голосе чуть ли не пропел Сэвидж.       Гермиона так и не поняла, от чего подскочил мальчик: то ли от громкости деда, который завопил так, будто пытался докричаться до Лондона, то ли от восторга. Тем не менее, по коридору уже спешила молодая женщина, но, заметив их, остановилась поблизости, приложив палец к губам, позволяя сцене продолжиться. Скорее всего, мать ребёнка.       — Санта! — рот Джейми открылся в воодушевлении.       Снейп стоял как вкопанный. Гермионе пришлось подтолкнуть его в бок. Тут он поспешно произнёс «Хо-хо-хо!» — будто спохватился, что не сказал этого раньше, и теперь торопился исправить промах.       — Привет, Джейми, — Снейп подошёл ближе к мальчику. — Я был рад получить твоё письмо. Мои эльфы сказали, что ты хорошо вёл себя весь год, и я захотел лично вручить тебе подарок. Держи.       Джейми с горящими глазами, двигаясь как во сне, взял в руки коробочку и по-детски прижал её к груди. Его глаза блуждали по лицу Санты, а затем он серьёзно сообщил:       — Тебе нужно быть поосторожнее и снимать свои сапоги, потому что мама только постелила в гостиной новый ковёр, — и шёпотом, по секрету, добавил: — Она может рассердиться на тебя. Почему ты не принёс и ей подарок? Папа говорил, что мама хочет большой и раздавшийся банковский счёт и худое тело. Только ты не перепутай, пожалуйста. А твоя упряжка во дворе?       — Сожалею, но нет. Олень Рудольф заболел, а остальные без него отказываются отправляться в путь.       Северус Снейп себе не изменял. Гермиона прыснула. Уже привычная грусть отошла на задний план, и сейчас она полностью находилась в моменте, точно вынырнула на поверхность. Ей даже показалось, что дурные мысли, которыми наверняка был набит чемодан, когда она пришла к Гарри, начали таять.       — А как зовут твоего эльфа? — переминаясь с ноги на ногу, поинтересовался Джейми.       — Сахарная Слива Мэри, — уголок губ Снейпа дрогнул.       Джейми помахал Гермионе рукой, а она достала из кармана камзола карамельную трость.       — Возьми, только не ешь до ужина, а то мама будет ругаться. И помни, что много сладкого вредно для зубов.       Мальчик взял сладость.       — Если у меня выпадет сразу много зубов, то я получу кругленькую сумму от зубной феи и куплю новую метлу.       — Конечно, — проворчал Сэвидж, — а остальные ты потеряешь уже сидя на ней. Вот выдумщик.       — Зубные феи порой не оправдывают надежд, — угрюмо сообщил Снейп и выпрямился: — Что ж, Джейми, нам со Сливой уже пора к другим малышам. Слушайся родителей, береги зубы и будь хорошим мальчиком.       И они вышли из гостиной, оставив Джейми наедине с подарком.       Но почему Сахарная Слива?

***

      Странно, но факт, что среди последующих аппараций в Эссекс и Кент, когда лица детей и взрослых сменяли друг друга, Гермиона совершенно не задумывалась о том, что настанет момент, когда они со Снейпом останутся с глазу на глаз. И когда они оказались в лондонской подворотне, растерялась.       Снейп уже снял бороду и стоял, прислонившись к перилам заднего входа какого-то кафе, с небольшой флягой в руке. Она же села на ступени.       — Желаете? — спросил он, протянув флягу.       Гермиона покачала головой. В том смысле, что её душевное волнение невозможно унять алкоголем. Внутри всё бурлило, а эмоции от вечера переполняли до краёв. Спать не хотелось, хотя час был поздний.       — Если вы торопитесь домой, то не будем тратить время попусту, — Снейп выпрямился и теперь смотрел на неё в ожидании. — В ином случае, я могу показать вам одно неплохое местечко.       Эта идея не принесла с собой страха. Вместо неловкости Гермиона испытала любопытство. Она повернулась к нему и улыбнулась. Что бы с ней ни произошло, но, кажется, её вселенская депрессия заканчивалась. И отсутствие привычных менторских ноток в голосе Снейпа возымело положительный эффект.       — Какое? — она пыталась спрятать интерес под деликатностью, но, очевидно, не получилось, потому что уголок его губ дрогнул.       Большим пальцем Снейп указал на вывеску за своей спиной.       — Вы любите кофе, мисс Грейнджер?       Вопрос решился кивком, и они направились в кофейню, где, по словам Снейпа, варили лучший турецкий кофе во всём Лондоне. Звякнул колокольчик. Она оказалась в просторном помещении, отделанном камнем и кирпичом. Под потолком висели массивные цветные люстры, похожие на подвесные улья диких пчёл, а диваны пестрели восточными мотивами. В воздухе разливался немыслимый запах кофе.       Снейп провёл её мимо единственного столика, где сидели несколько мужчин-турок, они пили кофе и курили. Это сочетание ароматов показалось настолько дорогим Гермионе, что она ещё раз повела носом.       — Замечательное место, — сказала она, когда они сели.       К ним подошёл официант в белой рубашке и чёрном жилете, бейдж на груди говорил о том, что его зовут Метат.       — Вы голодны? — уточнил Снейп. — Турецкая кухня может показаться вам непривычной.       — Давайте ограничимся только кофе.       Официант ушёл. Она заметила, что Снейп внимательно следил за ней, и, чувствуя неловкость, стала разглядывать интерьер. Было довольно странно сидеть вот так с Северусом Снейпом, но он не вызывал прежних эмоций — школьные годы давно прошли. Перед ней находился обычный — и, безусловно, умный — мужчина, пытающийся скрыть усталость.       На мгновение он схватился за переносицу, взглянул на часы, а потом достал из пачки сигарету. Риск привлечь внимание был не оправдан, поэтому пришлось порыться в поисках зажигалки. Глубоко затянулся и, не торопясь, выпустил дым. Безусловно, это вредная привычка, а Гермиона добавила бы, что даже смертельно опасная. Но с каким удовольствием делал это Снейп! Да и едва ли после всего его пугала смертельная опасность, что несли в себе сигареты. Она же считала, что жизнь сама по себе достаточно опасна, чтобы дополнительно искушать судьбу.       Принесли кофе — поднос, на котором стоял медный подстаканник с резной куполообразной крышкой, откуда сочился ароматный пар, медное блюдце с рахат-лукумом и стакан воды. Гермиона зачарованно смотрела на красоту посуды.       — Чашка такая маленькая, — сказала она, когда сняла крышку.       — Верно, но хватит для того, чтобы получить удовольствие от процесса, — Снейп сделал глоток и посмотрел на неё: — Смакуйте, мисс Грейнджер. Маленькими глотками. Покатайте кофе на языке.       У неё вырвался смешок:       — Признаться, обычно, когда пью кофе, то всегда уже куда-то опаздываю.       — Вы заверили меня, что располагаете временем, так что расслабьтесь. Это вам не кофе навынос.       Гермиона сделала маленький глоток. По языку растёкся потрясающий вкус, так что она непроизвольно зажмурилась от удовольствия. В кофе отсутствовал сахар, эта ничем не прикрытая горечь с каждой секундой раскрывалась всё новым послевкусием. А когда она откусила кусочек рахат-лукума, проникая рецепторами в новый вкус, следуя за баритоном Снейпа, что рассказывал про кофейную церемонию, то и вовсе почувствовала себя по-особенному. А он тем временем стряхнул пепел и уже серьёзно сказал:       — Я мог заметить, что сегодня вам удалось отвлечься, мисс Грейнджер. Помнится, вы говорили, что находитесь не в том состоянии, когда способны принести радость окружающим.       — Извините, сэр, но я бы не хотела обсуждать это.       Лишившись вдруг дара речи, она продолжала пялиться на Снейпа, до конца не веря, что именно он решил провести с ней «беседу». Выражение чёрных, как турецкий кофе, глаз было невозможно разобрать. Но гадать на кофейной гуще тоже не пришлось — он чертовски ловко раскладывал всё по полкам.       — При всём уважении к вам, но мы всё-таки обсудим, — и голосом, не терпящим возражений, продолжил: — Не думайте, что одержимость, которую вы проявляли на учёбе, смогла хоть кого-то водить за нос. Также не стану лукавить, говоря, что не в курсе вашей ситуации. Однако прошло уже несколько месяцев, а изменений нет.       Гермиона просто онемела от удивления. Чашка со звоном опустилась на блюдце.       — Мистер Снейп, вы не в праве…       — Помолчите. Считайте, я оказываю вам услугу, — выражение усталого лица не изменилось. — Вы прекрасно знаете о том, что ждёт вас после выпуска. Такая работа не терпит затуманенного разума или апатичности. Признаться, мне непостижимо, что так крепко держит вас. Выбросьте из головы плохие воспоминания, дайте им наконец потухнуть. Не возвращайтесь к ним, тем самым продлевая их жизнь.       Одна загвоздка: как казаться уверенной и невозмутимой, если в душе паника и хаос?       Краска стыда выступила у неё на лице, а сердце отбивало просто невероятный степ, когда она подумала о том, как, должно быть, выглядела в глазах Снейпа.       — Не всем дан такой самоконтроль, — сказала она, будто оправдываясь.       Он нахмурился и покачал головой.       — Дело не в самоконтроле, — произнёс Снейп после глотка кофе. — Дело в вашем отношении. Ситуация обрела финал. Я уверен, вы давно сделали выводы и всё связанное с этим. Жизнь не любит слабых, потому что они всегда жертвы своих настроений. Станьте их хозяином, мисс Грейнджер, и добрая половина неприятностей исчезнет.       — Я не слабая! — выпалила Гермиона.       Его губы заметно смягчились, а лёд в глазах подтаял.       — Доказательство этого я и жду. К тому же, уже запросил у Сэвиджа разрешение на ваш перевод в свою группу. Хочу, чтобы вы работали у меня.       — Зачем?       — Считайте это инвестицией в будущее, — без обиняков заявил он и на миг прикрыл глаза, наслаждаясь кофе.       Вёл себя так, будто они обсуждали погоду или рождественские скидки в «Харродс». Она громко фыркнула, отвернулась, посмотрела на официанта, который слабо улыбнулся ей в ответ, затем снова обратилась к собеседнику:       — Значит, вы всё продумали, мистер Снейп?       — Разумеется. И если бы вы были чуть сообразительнее, то давно сделали бы это сами. Ваши мозги должны работать.       Гермиона слушала как зачарованная, напрасно пытаясь сохранить в душе праведный гнев; злость и досада просачивались сквозь пальцы, словно песок. Её хватило только на угрюмое замечание:       — Едва ли под вашим началом это станет проблемой.       Чуть заметная улыбка разгладила его суровые черты.       — Соображаете. И запомните: нет проблем, есть лишь ситуации. А теперь допивайте кофе, уже поздно. Кстати, где планируете отметить Рождество?       — У родителей в Австралии, — бросила она, переведя взгляд в окно. Редкие прохожие спешили по домам с пакетами в руках. — У меня уже заказан порт-ключ.       Снейп поднялся и посмотрел так, как привык смотреть на людей — сверху вниз. Он кивнул. Судя по всему, опасная тема осталась в прошлом, и тревога слегка отступила. В пепельнице остался окурок, как зарубка о их первом таком долгом разговоре. Скомканном — да. Но всё же.       Они покинули кафе и оказались под холодным зимним ветром. Снейп не спеша пошёл в тот закуток, куда они аппарировали, а ей оставалось следовать за ним. Изо рта вырвался клуб воздуха, она посмотрела вверх — на опрокинутую чашу со звёздами, и вздохнула. Они шли спиной к фонарям и топтали сапогами собственные тени.       Когда темнота укрыла их от посторонних глаз, Снейп остановился. Он принялся шарить в карманах, откуда в конечном итоге достал цветную коробочку.       — Это вам, мисс Грейнджер, — он протянул упаковку конфеток «Берти Боттс», на которой был изображён феникс. — Каждый должен что-то получить от Санты, разве нет?       Не то чтобы Гермиона улыбнулась, но всё-таки губы слегка дрогнули. Она в последний раз заглянула в глаза цвета турецкого кофе и аппарировала в сонной тишине, накрывший рождественский Лондон.