Ненастье

電

В их заскучавшей, тихой деревушке всегда было спокойно. Не из-за большого количества пожилых людей или же, наоборот малого притока молодёжи. Скорее, людям среди скалистых деревьев и вьющейся к небу травы было легче тихо провести время наедине с собой, чем громко отпраздновать очередную победу в сёги. Хотя, даже в такой мёртвой обстановке находились персоны, чьи качества выделялись больше, чем внешность. Они-то и заставляли жизнь бурлить ключом, разбивая покрывшийся льдом родник. Однако, и среди них были единицы, чей жизненный уклад был куда трагичнее, чем представлялось на первый взгляд. Но почему-то, среди десятка детей, чьи родители подрабатывали поездками за углём или немногочисленными товарами, привезёнными из других городов — Рэйден выделялся больше всего. Хотя, ни его серая внешность, ни едва раскосые глаза не оставляли в памяти ярких образов. Даже вечно всклокоченные волосы, больше походящие на культь шерсти, не оставляли после себя довольные вздохи старичков с улиц. Сам мальчуган не строил теорий и верил в единственный возможный вариант своей непревзойдённости в чужих глазах — всё из-за его желания изучать мир вокруг. Ведь, не скупясь на попытки испробовать новое или разузнать очередной секрет человечества, мальчишка иной раз забывал не просто о смертности своей жизни, но и простых правилах морали и этики. От того, оказывался не раз в бегах. Разъярённые матушки, чьи чада не раз так и напрашивались на кулак, довольно болезненно относились к реалистичным сказкам, в конце которых умирал либо сам главный герой, либо рассказчик... Да и не переносили детальных описаний чудовищного конца. После подобных выходок, попытки увернуться от летящих предметов не всегда давались с успехом. Однако, приносили плоды, ведь выброшенные вещи по праву оказывалась его. Это правило, негласно установленное им, почему-то тоже чтили среди взрослых. Предположения Фудзиты также не всегда оказывались верными. Так, единожды забравшись на самый высокий холм с одолженной – ведь он никогда не крал, но всегда отдавал взятое без просу, не смотря ни на что – тканью. Спуск с горы оказался круче чем ожидалось, ткань также пропускала воздушные массы, а мягкая трава при падении оказывается как никогда колючей. Предпоследний эксперимент в попытке взлететь... Оказывается неудачным, но весьма результативным. Потому, последующая работа оказывается куда лучше. По скромному замыслу самого Фудзиты. Однако, даже подсчитав все риски – их было не много, всего-то возможность оказаться со сломанными ногами – план оказывается подготовлен и востребован. Даже мальчишки из зажиточного дома бабушки Чиё, услышав его замыслы, одолжили прочные палки, раньше использовавшиеся для древка мётел. Теперь, служившие каркасом его новых крыльев. А сама милая старушка, под ворчливый наставления – что никогда не утихали в его присутствии – подарила плотную ткань, пропитанную неизвестным, но пахучим маслом. К середине работы оказалось, что сделать крылья не мог ни Райден, ни швея-бабулька Нори. Она же и погнала его мокрыми тряпками из мастерской, увидев мальчишку в двух шагах от своего дома. А после наказала забыть о счастливой двуногой жизни, покуда Райден не разберётся со своей дурной головой. Однако, ни затянувшееся грязным дымом небо, ни внезапно попрятавшиеся по домам люди в день становления его великого ума, не остановили мальчишку. Сложный же подъём в гору и вовсе показался слаще речной воды после засушливых дней. Однако, забывший о главной проблеме Фудзита, вспомнил о главном недостатке своей задумки только будучи уже у очередного острого обрыва. Тяжёлая, пахучая ткань не была пришита к каркасу в виде онигири. Как впрочем, не было и укреплено само строение. Маленькие, больше похожие на засушенные дольки персика, пальцы, отказывались хорошо проделывать работу в прохладе вечернего леса. Но даже так, хорошо сплетали кожаный шнурок с маслянистой тканью. Тот появился в его владениях внезапно, а по длине больше походил на о́ни-червя, чем на пояс для какой-либо одежды. Но здорово пригодился в быту, потому, был забран в последнюю службу. Сама задумка была проста до безобразия и столь же красива. Огромный птиц, больше похожий на воздушный змей, должен был взмыть в небо вместе с ним. Загвоздка заключалась лишь в том, что знания мальчика ограничивались лишь незамысловатыми подглядывания за играми взрослых мальчишек. Потому, строить небесного зверя пришлось больше по их разговорам и описаниям девочек, из прохудившегося домика на окраине. Но этого хватило для цепкого разума. И куда более острой фантазии. А значит, полёту быть. Но не всё так хорошо, как казалось. Ведь, не смотря на высокий замысел, Фудзита отчего-то недоглядел одну важную деталь. Тормоза на этом монстре не были предусмотрены. И были позабыты вовсе, когда босые стопы, натыкаясь на покрытые инеем травинки, оттолкнулись от холодной почвы. Скользя по подгнившим кореньям и сухим веткам, что с громким треском затихали в надрывом крике ребёнка, ступни бились о острые края наточенных веками камней. Врезаясь чёрствыми пятками, а после отталкиваясь вновь и вновь, Райден скатывался с округлого пятака. Пока неумолимый, резной обрубок старенькой горы всё же приближался с каждым новым паническим вздохом. Сил остановить происходящее в тонкокостных ногах тоже не было. От того, надутое полотно ткани с тихим мычанием лишь собирало всё больше воздуха, пока и вовсе не вобрало всю жизнь мальца. Заставляя сухое, пятнистое тельце рухнуть с, раскрошившейся после удара колен, скалы, вздёргивая внутренности и самого паршивца вверх... ...В чернильное небо, пропитанное резким ароматом сгустившейся грозы. Что свистом ветра в ушах и жаром под кожей прокатилось вспышкой молнии по чёрной земле. Огонь сгустился в лёгких, осыпаясь искрами под лопатками и в пятках, заставляя глотать непрошенные слёзы из ужаленных глаз. Заставляя различать мутные, чуть расплывшиеся светлячки бумажных фонарей, коих с каждым лающим вскриком, становилось всё больше. Желтоватые, больше похожие на пузатые лучики, они приветливо тянулись ближе, становясь более отчётливыми. Пока и вовсе, не окрасили широкие улицы деревни, позволяя увидеть все в деталях. И раскрытые рты, и побелевшую бабулю Чиё, что схватилась за сердце как после удушливого дня. Или новой проказы. Приближающаяся земля же становилась всё красочней и, даже когда блестящие от пота щёки и лоб стали отражать шокированные, полные и неумолимо поднимающиеся возгласы, Фудзита мог только громогласно визжать. — Разобьётся!– сквозь шёпот ветра в ушах, едва донёсся крик любвеобильной хозяюшки, но тут же оказался остановлен восторженными: — Парит! Как воздушный змей! — Камень мне в почку! Что уняло даже забившееся подобно гонгу сердце, когда пышная крона дерева схватила худосочные тельце в объятья. — Помощь! Срочно! — Точно помер, на сей раз сразу к Ками-доно…