С любовью и ревностью

Ева сидела на диване, в одиночку попивая красное вино. Она прекрасно осознавала, что ее брак уже трещит по швам. Сегодня Нико отправил ей короткое сообщение, чтобы предупредить, что вернется поздно, даже не потрудившись придумать никакого оправдания, кроме слова «работа».  Вероятно, сейчас он отлично проводил время, нагнув Джемму над учительским столом – но Ева не могла заставить себя переживать об этом. Вместо этого она была обижена и зла. Сейчас она должна быть в Амстердаме, расследуя убийство мужчины, которого повесила прямо в окне борделя, разрезав как свинью –  предположительно, сама свинка. Ева была абсолютно уверена, что это дело рук Вилланель – ее убийства всегда были такими эпатажными и талантливыми. Нынешнее было явной демонстрацией, только вот Ева не могла до конца взять в толк – чего именно? Вилланель хотела показать всем, что выжила и победила? Что вернулась на сцену с Двенадцать или без них? Или это было проявление ее ревности к Призраку? Эта новая убийца оказалась прямо открытием месяца, и Ева понимала, что Вилланель не могла не быть в бешенстве из-за этого. Она сделала еще глоток вина и усмехнулась. Ей нужно было увидеть Вилланель. Увидеть ее живой собственными глазами. Конечно, Ева знала, что она жива, ведь Кэролин дала ей послушать то очаровательное сообщение с автоответчика, вспоминая о котором, она теперь каждый раз буквально сияла. Ева Поластри, ты кусок дерьма! Она не имела ничего против этого прозвища – по крайней мере, оно давало ясно понять, как Вилланель сейчас относится к ней из-за поножовщины. Что ж, иногда Ева пыталась отвлечься от мыслей о Вилланель, смотря телевизор, читая или готовя дело Призрака, но сегодня ее усилия были напрасны. Время от времени она все же потакала своим слабостям (на нее итак слишком давили работа и домашняя жизнь), позволяя себе сосредоточиться на единственном, что на самом деле того стоило – на Вилланель. Ну, и еще немного на легком (и скучном) флирте с Хьюго, этим новичком из Оксфорда, а, может, Кембриджа (на самом деле, Еве было все равно, откуда, вполне достаточно того, как аристократически и раздражающе он себя ведет), который явно питал слабость к женщинам постарше. Правда, Ева признавала, что частенько потакает своим слабостям потому, что Нико отдалился от нее. Она уже допила свой бокал и решила наполнить его снова, когда раздался звук открывающегося почтового ящика. Ворча, Ева встала с дивана и, слегка покачиваясь, направилась к двери, чтобы узнать, что там за почта.  И была огорошена, увидев на дверном коврике открытку. Присев, Ева подняла открытку, и ее глазам предстало изображение двух мужчин, с которых содрали кожу и подвесили вниз головой на лестнице. Отталкивающее зрелище! Ева издала звук отвращения, быстро перевернув открытку, чтобы узнать, кто мог прислать ей такую абсурдную картинку. Увидев текст, нацарапанный на обороте петляющим почерком, Ева ахнула от удивления, прикрыв рот рукой. Дорогая Ева, надеюсь, ты не забыла обо мне!! Ничего себе, как она заговорила! Не то, что несколько дней назад в том сообщении. Ева точно знала, что так не должно быть – но этот текст привел ее в восторг! Она помчалась в свой кабинет, прижимая открытку к груди и пританцовывая. Опустившись в кресло, Ева вбила в поисковик неуклюжую комбинацию «старая картина с мертвыми мужчинами, висящими на лестнице» - и тут же получила название картины, которое искала.  «Трупы братьев Де Витт», Ян Де Бэн, около 1675 года. Это картина почти полностью совпала с убийством Вилланель. Еве, сейчас такой довольной собой, захотелось тут же написать Кэролин, что, мол, мне тут удалось выяснить гораздо больше, чем Джесс, а я ведь даже не в Амстердаме, а еще, что она знает Вилланель лучше, чем кто-либо. Она уже было потянулась за телефоном, но остановилась. Кэролин, вероятно, забрала бы открытку, и тогда у нее больше не осталось бы никаких посланий от Вилланель, кроме помады с замаскированным внутри лезвием. Вилланель практически убивала людей для нее – ну или, по крайней мере, оставляла маленькие подсказки, предназначенные именно Еве и имеющие для нее значение. Яблоко. Туалетный ершик. Помада. Теперь открытка. Ева прикрыла глаза, пытаясь представить, как Вилланель подписывала ее. Это было ночью, когда она скучала в своем гостиничном номере? А, может, прямо на месте убийства? Или, наоборот, в ее выходной, когда Вилланель сидела в каком-нибудь кафе с латте и кусочком торта. Поддаваясь непреодолимому желанию, Ева поднесла бумагу к лицу, закрыла глаза и глубокого вдохнула. И, кажется, смогла почувствовать едва уловимый, но стойкий древесно-мускусный аромат, уверенная, что это что-то из дорогого парфюма Вилланель. Ева снова вдохнула. Этот запах… Словно Вилланель сейчас рядом с ней в этой комнате, и можно услышать, как она шепчет Еве на ухо ее имя. Ева вспомнила Париж – они вдвоем на кровати, рука Вилланель на ее щеке, слегка поглаживает большим пальцем. Если бы Ева сказала ей «да», то что было бы? Она не видела ничего, охваченная яростью из-за Билла и своего брака, когда вонзила в Вилланель нож. И сразу же пожалела об этом. А короткая фраза Вилланель окончательно разрушила овладевшее ей мстительное помутнение. Ты мне действительно нравилась. Ева ощутила знакомую тяжесть между ног, которую очень давно никто, даже Нико, не заставлял ее чувствовать. Ее беспокойство из-за обмана мужа уже пости исчезло, ведь Ева знала, что он поступает с ней также, кроме того… - честно говоря, Вилланель сейчас была единственной, кто явно проявлял заботу и влечение к Еве, и она, вроде как, начинала питать к ней ответные чувства. Так что, на самом деле, к черту все это. Она вернулась в гостиную и села на диван. Снова наполнила бокал, до этого прерванная открыткой, и, сделав глоток для храбрости, сняла домашние шорты, надетые на ней под рубашку Нико. Она успела подумать, что как-то кощунственно делать то, что она собирается, в одежде мужа, но вспомнила, где он сейчас, и мелькнувшая искра досады помогла ей запустить руки в нижнее белье куда быстрее, чем предыдущая мысль смогла бы ее остановить. Она знала, чего хотела и что ей нравилось, но в этой фантазии ее руки принадлежали Вилланель, которая дразнила ее. Ева начала с нежных, легких прикосновений, прикрыв глаза и прерывисто вдохнув. Она попыталась представить, каково было бы целовать Вилланель, но у нее ничего не вышло, нужно было, чтобы это на самом деле произошло. Долго придерживаться фантазии с дразнящим избеганием клитора тоже не получилось – в конце концов, сейчас она делала это для себя, так что неважно, что захотела бы сделать с ней Вилланель. Ева, больше не церемонясь, надавила сильнее, тотчас же застонав. Нижнее белье уже стало помехой, поэтому другой рукой Ева стянула его и раздвинула ноги, чтобы ввести в себя палец, а через пару секунд присоединить к нему второй. Открытка упала на пол, когда она начала сжимать грудь. Отчаянно сжимая свою грудь, она уронила открытку на пол – что ж, со стороны это, наверное, было бы невероятно захватывающим и непристойным зрелищем. Разметавшиеся по подушке волосы, полуприкрытые глаза, едва сдерживающие стоны губы, комкающие рубашку, открывая часть живота, пальцы. Ева, обнаженная ниже пояса, с раздвинутыми ногами и движущимися наружу и снова внутрь пальцами – на это действительно стоило бы посмотреть, войди сейчас кто-нибудь в гостиную. Ее муж, вероятно, просто предложил бы продолжить вместе. А единственный человек, который ее хотел… - что ж, она сейчас была далеко. «О, Вилланель!» - Ева вскрикнула, и тут же со стороны кухонных дверей, ведущих в сад, раздался какой-то грохот. Она бросила взгляд в том направлении и обнаружила, что начался ливень – наверное, это был просто раскат грома. Так что Ева снова вернулась к тому, на чем остановилась, не сдерживая череду брани и стонов, пока снова не выкрикнула ее имя… И тут она услышала… поворот ключа? Ева резко села, натягивая на себя плед с дивана, и заметила тень за стеклянными дверями. Это был не ключ. Это была отмычка. Ева вылила остатки вина (к счастью, там осталось совсем немного) в бокал, чтобы использовать бутылку, как оружие.  На долю секунды она посмотрела на себя со стороны: полуобнаженная, выпившая, фантазирующая о женщине, уже будучи замужем за мужчиной, она держала в руках винную бутылку, готовая обороняться. Правительственный агент-профессионал, что и говорить. Дверь с грохотом (в том числе благодаря штормовому ветру) распахнулась – и стройная изящная фигура ворвалась внутрь, направившись прямиком к дивану. Вилланель насквозь промокла – вот первое, на что Ева обратила внимание. При каждом шаге с нее стекали капли, и Ева задалась вопросом, как долго она там стояла. По-видимому, Вилланель сама бросила открытку в ее почтовый ящик – ну или, по крайней мере, наблюдала, как кто-то это сделал. Ева нагнулась за открыткой, обнаружив датированную несколькими днями назад потертую марку. Она бы уже точно дошла, если бы была отправлена обычным способом. И тут Ева заметила, что открытка помялась. Нахмурившись, она посмотрела на Вилланель, но лицо той было непроницаемо. Что она сейчас чувствовала? Гнев? Страсть? И то, и другое вместе? Разумеется, Вилланель наблюдала за ней. Она видела, как Ева с раздвинутыми ногами доводит себя до кульминации, выкрикивая ее имя... Вот дерьмо! Кто из них заговорит первым? Ева с трудом поднялась на ноги, крепко завязывая одеяло вокруг талии, - и Вилланель тут же сделала шаг вперед. Ева заметила ее размазанный макияж и опухшие глаза. Она, что, плакала? И Еву вдруг охватило такое сильное желание обнять Вилланель… «Почему ты не приехала в Амстердам?» - спросила Вилланель, и, кажется, ее голос немного задрожал. Ева тотчас же почувствовала себя очень виноватой, хотя у нее и выбора-то особо не было. Игнорируя положение, в котором она оказалась, Ева подвинулась ближе к Виллланель, внутреннее разрываясь между желанием все ей объяснить – и чувством, что она не обязана ничего объяснять. И все же Ева решила уступить. Немного. «Мне не позволили». «Что ты имеешь в виду?» - тут же отреагировала Вилланель, хмурясь еще сильнее. Ева ожидала, что Вилланель сразу же начнет поддразнивать ее, воспользовавшись ситуацией, которая, на самом деле, была, как красная тряпка для быка. И Ева позволила бы ей себя соблазнить. Но вместо этого перед ней сейчас стояла другая версия Вилланель – … ранимая?  Ева не могла до конца понять, что сейчас происходило – но, возможно, пришла ее очередь играть в эту игру. Она снова села, чтобы ветер не задирал плед вокруг нее. Вилланель сделала шаг вперед, встав прямо перед ней и заслонив собой свет. Очень в ее духе! «Меня перевели в другую команду, чтобы выслеживать другую убийцу. Ей дали прозвище Призрак. Она действует аккуратно, ловко и профессионально». Ева заметила, как Вилланель напряглась при последнем слове, на котором она сделала акцент. Ее это явно сильно задело. «Она возбуждает тебя больше, чем я?». Нет. «Она интересная». «Ты забыла обо мне?». Нет. «У меня была другая работа, на которой нужно было сосредоточиться». «Ты хочешь меня?».  Да. «Я замужем». Ева попыталась дотянуться до своего нижнего белья, чтобы продолжить разговор уже не полуобнаженной, но тут же отдернула руку, потому что Вилланель резко поставила ногу на хлопчатобумажную ткань на полу. Мрачное и пугающее выражение ее лица заставило Еву сглотнуть. Но внезапная едва заметная дрожь губ Вилланель выдала Еве хотя бы одну охватившую ее эмоцию. Это была ревность! Вилланель ревновала. Ева была так довольна собой! Но от чего? Ева задумалась. «Вилланель, послушай, я знаю, что это несколько неловкая ситуация. Если ты просто позволишь мне одеться, подождав на кухне или еще где-нибудь, то мы сможем продолжить этот разговор». «Нет». «Что?». «Я сказала: нет». «Ладно». Ева не могла найти других слов. Вероятно, Вилланель почувствовала себя более уязвимой, чем хотела, и потому оставила и Еву в уязвимом положении. Ева скрестила ноги – и ощутила, что ее бедра липкие. Она со вздохом закрыла глаза, ненавидя, что все еще возбуждена. Возбуждена мыслью о наблюдающей за ней Вилланель. Еве очень хотелось узнать, что Вилланель подумала, наткнувшись на такое зрелище. «Что ты делала?» - спросила Вилланель после паузы, и выражение ее лица немного смягчилось. Оно было все еще бесстрастное, но уже чуть менее свирепое. «Мне кажется, это было довольно очевидно…». «Ты произнесла мое имя», - Вилланель прервала ее прежде, чем Ева начала подбирать оправдания. «Да», - Ева вздохнула. Не было смысла отрицать правду сейчас, когда Вилланель итак выглядела сломленной, и ей не хотелось ее злить. Но Ева заметила на ее губах легкую улыбку – и быстро отвернулась, чтобы ненароком не улыбнуться ей в ответ. Как ни странно, Вилланель ненадолго замолчала, слегка расширив глаза – видимо, не ожидала от Евы такой честности. Ее напряженное до сих пор тело расслабилось, когда она упала на диван рядом с Евой. Капли воды продолжали стекать по ее лицу, теперь освященному мягким светом от телевизора, а еще на нем появился легкий румянец. «Где твой муж?» -  спросила Вилланель, и Ева, горько усмехнувшись, на мгновение отвела взгляд к окну, прежде чем снова вернуть к ней. Сейчас она о нем вообще не думала. «Наверное, трахается с коллегой». «С той брюнеткой с большими сиськами, да? Она курит. Мерзость». Ева вздрогнула и в смятении чуть отпрянула. Как долго Вилланель на самом деле наблюдала за ней? «Погоди, ты ее видела?» - громко спросила она. «Ну, а как ты думаешь та помада оказалась в твоей сумке? Я стояла прямо за тобой, когда сработала сигнализация. Твой муж – придурок». Ева рассмеялась – и Вилланель улыбнулась ей в ответ. Она наклонилась вперед, сокращая расстояние между ними. Воцарилось молчание, и глаза Ева метнулись к телевизору.  «Ты так и не ответила на мой вопрос», - первой нарушила тишину Вилланель. «Сегодня вечером ты задала мне несколько вопросов». «Ты произнесла мое имя». «Это не вопрос». Вилланель раздраженно вздохнула. Еве очень нравилось водить ее за нос – теперь-то она поняла, почему Вилланель так любила делать то же самое. Оказалось приятно дразнить и не сдаваться сразу – хотя Ева понимала, что это все равно было неизбежно, лишь пыталась немного отсрочить момент. «Хорошо, я перефразирую. Почему?». «Я взрослый человек, Вилланель. У которого к тому же был довольно паршивый рабочий день. Я могу немного потакать своим слабостям времена…» . «Почему мое имя?» - Вилланель перебила, пристально всматриваясь в нее так, что, если бы не мягкое выражение лица и уже протянутая (но еще не решившаяся коснуться) к евиному плечу рука, то Ева подумала бы, что вот-вот станет следующей жертвой. В глазах защипало, и Вилланель стала расплываться. Поддразнивание друг друга исчезло буквально в одну секунду, и Ева оказалась в смятении, признав поражение. Что ж, она знала, почему, но хватило ли бы ей духу признаться… «Потому что я думаю, что сейчас ты – единственная, кто на самом деле заботится обо мне», - произнесла Ева дрожащим голосом. Она всхлипнула и по щеке скатилась слезинка – и Вилланель тут же грубо схватила ее за плечо, притягивая к себе, чтобы соединить их губы. Ева встретила ее с ответной страстью.  Становилось все жарче, когда язык Вилланель исследовал евин рот, заставляя ее задыхаться. Она вздрогнула, наткнувшись на холодную мокрую одежду Вилланель, когда попыталась притянуть ее ближе к себе. Ева сорвала с Вилланель куртку, упавшую на пол, и начала тянуть джемпер, но Вилланель остановила ее, схватив за запястье. «Ева, не так быстро». «Мы должны снять с тебя эту одежду, Вилланель, она насквозь промокла, ты можешь заболеть». Ева произнесла это с искренним беспокойством, и Вилланель с нежностью усмехнулась в ответ. «Тебя сейчас именно это волнует?». Ева остановилась, уронив руки на колени. В такой страстный момент она действительно переживала о здоровье Вилланель – которая, несмотря на все остальное, прежде всего тоже человек, - но теперь была готова рассмеяться над тем, как это было на самом деле абсурдно. Вилланель тоже повеселела. Она встала с дивана, подняла свою куртку и евину одежду, и протянула ей свободную руку. Ева нерешительно взяла ее, но, когда встала, ее обвязанный вокруг талии плед упал на пол. Не то, чтобы это сильно волновало ее, но она на самом деле разозлилась на Вилланель, которая теперь открыто на нее пялилась. «Уверена, что ты уже видела это», - Ева отвернулась, попытавшись высвободить руку из хватки Вилланель. Вилланель выдохнула, не отпуская руку. «Но не так. Посмотри на меня, Ева. Тебе нечего стыдится. Я не могу дождаться, когда смогу наконец позаботиться о тебе». Ева подняла на нее глаза, и Вилланель снова потянула ее за руку, ведя наверх. В ее голове не осталось ни одной мысли – и она просто следовала за Вилланель на слегка подкашивающихся ногах. По пути Ева бросила взгляд на дверь, желая, чтобы Нико сегодня провел страстную ночь с Джеммой, пока она собиралась сделать то же самое с другой женщиной. Было бы идеально, если бы он вообще не вернулся домой этим вечером. Хоть бы он так и сделал! Когда они пришли в евину спальню – вообще-то ее супружескую спальню – Ева отпустила руку Вилланель, чтобы достать из шкафа полотенце. Вилланель взяла его, закатив глаза, вытерла руки и бросила на пол. Ева удивленно посмотрела на нее, приподняв бровь. Поймав ее взгляд, Вилланель ухмыльнулась. «Ну, я держала тебя за руку, которой ты недавно воспользовалась», - объяснила она. Лицо Евы тут же вспыхнуло, она шагнула назад, и, волнуясь, заикаясь, стала пытаться найти извинение. «О нет, о Боже, мне так жаль...». Но, прежде чем она успела закончить предложение, Вилланель взяла обе ее руки, прижала спиной к двери и поцеловала, воспользовавшись евиным вздохом, чтобы углубить поцелуй. Ева закрыла глаза и наклонила голову набок, Вилланель прижалась к ней всем телом, и тепло ее языка и дыхания контрастировало с холодом от до сих пор надетых на ней сырых вещей. Они оторвались друг от друга буквально на секунду, и Вилланель, ухмыльнувшись, быстро оттащила Еву от двери, толкая на кровать и забираясь сверху, прежде чем Ева успела подумать о том, что делать дальше. Она подняла голову, когда Вилланель приподнялась. «Разве ты не хочешь снять с меня всю эту мокрую одежду?» - прошептала Вилланель ей на ухо. Ева кивнула. Одежда кучей упала на пол, и теперь их руки блуждали по телам друг друга, исследуя. Вилланель уже видела Еву в разной степени одетости раньше: сначала на кухне, затем несколько минут назад, когда Ева наслаждалась собственной компанией в гостиной. А вот увидеть обнаженную Вилланель стало новым, опьяняющим опытом. Она поняла, как сильно Вилланель пришлось маскироваться, чтобы стать «плоскогрудой» для того убийства, - когда обхватила руками ее холодную грудь, начав играть с сосками; и Вилланель снова поцеловала ее – глубоко и жадно. Ева коснулась шрама на ее животе – и Вилланель села, позволяя евиным пальцам танцевать по этому маленькому красноватому бугорку, ее подарку Вилланель. Ева любовалась им с каким-то нездоровым восхищением, за которым все еще скрывался и легкий намек на вину от того, что она чуть не убила другую женщину своим безрассудным, необдуманным поступком. «Это был очень романтичный подарок. Иногда я прикасаюсь к нему, думая о тебе», - сказала Вилланель положив руку сверху на евину. Ева слегка поморщилась, но тут же поняла, что именно Вилланель имела в виду, - и ее это позабавило. У Евы было такое же желание. «Мне жаль», - пробормотала Ева, отводя глаза. «Не стоит. Мне он нравится. Посмотри на меня». «Кому это понравится?».  Вилланель поцеловала ее, заставляя замолчать. Рука Евы скользнула ниже, начав поглаживать самые чувствительные области – и Вилланель вдруг резко отстранилась, ударившись коленом о ее бедро. Она аккуратно отвела евину руку от себя, взяв за запястье. Ева открыла глаза и обнаружила, что Вилланель сидит с закрытыми глазами, сильно закусив губу. «Ты в порядке?» - спросила Ева. Те печально известные слова, которые соединили их в самый первый раз, неизбежно приведя к этому моменту. «Да. Но это твоя ночь. У нас не так много времени». Ева разочарованно захныкала. К сожалению, она не могла просто взять и написать Нико, чтобы он не возвращался домой этой ночью – это было бы слишком подозрительно, вне зависимости от того, как сильно каждый из них был бы рад такому сообщению. Она задумалась о том, что они оба сейчас в постели с разными женщинами, когда краем глаза заметила, что Вилланель начала опускаться вниз по ее телу, в конце концов устраиваясь между ног. Ева немного приподнялась, желая увидеть, что она будет делать. Вилланель посмотрела на нее, проведя руками по ее бедрам, и Ева, задрожав, откинула голову назад. «В следующий раз, когда захочешь прикоснуться к себе, вспомни, что я сделаю это лучше». Самонадеянная сука – успела подумать Ева, прежде чем почувствовала на себе ее язык и издала стон, эхом отразившийся от стен спальни. Вилланель могла быть сколь угодно самонадеянной, пока продолжала делать то, что делала с Евой прямо сейчас. Кроме того, это означало, что ее рот был занят и не мог издавать больше никаких нахальных комментариев. Что ж, это был явно беспроигрышный вариант! Вилланель точно знала, что делала. Это было абсолютно непохоже на ту неловкую неуклюжесть усов, к которой Ева привыкла: ее движения были утонченными и жадными одновременно. Вилланель быстро обнаружила места, буквально сводящие Еву с ума. Задыхаясь и не в силах больше сдерживаться, Ева откинулась назад, выкрикивая ее имя. «О! Вилланель!». Она нащупала волосы Вилланель и, запустив в них пальцы, потянула. В ответ Вилланель издала какое-то звериное рычание, и Ева замерла. Вилланель продолжила обводить ее клитор своим языком – и Ева выгнулась, но ногти Вилланель тут же впились в ее бедра, прижав к кровати. Ей явно нравилось держать под контролем евино удовольствие. И боль от ее острых ногтей смешалась с катящимися по телу Евы волнами наслаждения. Вилланель была причиной того и другого, и грань между болью и удовольствием быстро становилась опасно размытой, но в то же время такой опьяняющей! Ева осознавала, что это была всего лишь последняя ступенька лестницы, ведущей вниз. Палец Вилланель стал кружить возле ее входа – и у Евы перехватило дыхание. И, когда Вилланель резким толчком вошла в нее, Ева выгнула спину, задыхаясь, и прокричала ее имя. Хотелось бы надеяться, что ее соседей сейчас нет дома, или они проигнорировали тот факт, что единственным именем, которое они за все эти годы услышали в виде крика из спальни, оказалось не имя ее мужа. Вилланель добавила второй палец, перекрутив их внутри, и Ева перестала беспокоиться о чем-либо, начав двигаться вместе с ней. Они обе отчаянно нуждались в этом, и, наконец, получить эту возможность было настоящим блаженством! Ева не могла выбрать: окажется ли это идеальным облегчением, попавшим в точно в цель, или просто добавит новый пласт к их обоюдной одержимости, став невыносимой зависимостью. Как только Вилланель добавила третий палец и установила ритм – у Евы не осталось сомнений, что второе. С дрожащими ногами, изо всех сил пытаясь дышать между выкриками имени Вилланель вперемешку с нецензурной бранью, она вскоре ощутила, как знакомое всепоглощающее чувство начало закручиваться внутри её тела. Ева сжала бедрами пальцы Вилланель, подталкивая ее глубже. Вилланель усмехнулась ее отчаянной жажде, и именно это стало последней каплей. Содрогаясь от оргазма, Ева грубо схватила Вилланель за волосы, начав извиваться на кровати. Лишь через несколько минут она поняла, что Вилланель пытается освободиться от хватки, - и отпустила волосы. Вилланель, потирая голову, легла рядом с ней. «Ой, прости!» - ахнула Ева. Вилланель ошеломленно посмотрела на неё. «Только ты могла извиниться в подобной ситуации». Она жестом попросила Еву немного приподняться, чтобы положить под нее руку, а другой убрала ее растрепавшиеся волосы с лица и нежно поцеловала - сначала в губы, затем в щеку. Притягивая ее к себе, Вилланель предложила опустить голову к ней на грудь, и Ева с радостью подчинилась, прикрыв глаза. Пока до нее не дошло, что все случившееся до сих пор было довольно односторонним. Тогда Ева снова, как в начале этой ночи, протянула руку, направляя ее между ног Вилланель. Вилланель слегка выгнулась, нежно шепча её имя. «Ева...». Ева улыбнулась и продолжила медленно играть с клитором Вилланель, - наслаждаясь ее негромкими всхлипываниями и стонами. Теперь она поняла, почему Вилланель так нравилось быть в ведущей роли: дотрагиваться до нее, слыша результат своих действий, было также приятно, как и получать прикосновения в свой адрес. Затем она встала на колени, чтобы опираться на тело Вилланель, но тут звук поворачивающегося в замочной скважине ключа заставил их обеих замереть. Ева встряхнула головой, полная решимости продолжать: теперь ей было все равно, что ее муж их застанет. Но Вилланель схватила ее за плечо, покачав головой. «Отвлеки его. Я оденусь и уйду». «Я не хочу, чтобы ты уходила», - голос Евы дрогнул. Вилланель наклонилась и, положив руку ей на щеку, снова поцеловала. «Я тоже не хочу уходить. Но я должна. Обещаю, что это не последний наш раз». Ева кивнула и нехотя оторвалась от Вилланель, схватив висящий на двери халат. «Ева? Ты уже легла?» - раздался грубый голос Нико, и сейчас это бесило ее больше обычного. Этот мужчина, видимо, был напрочь лишён деликатности: ведь если бы она и в самом деле уже легла (во всяком случае, в том смысле, который он имел в виду), то он бы сейчас ее разбудил! Она сунула ноги в тапочки, чтобы спуститься вниз, оставив Вилланель выбрать себе что-нибудь из ее гардероба, унеся свои промокшие в сумке. «Нет, я уже спускаюсь, дорогой. Я читала». Нико ждал её в гостиной – весь какой-то неряшливый, в помятом костюме с неправильно застегнутыми пуговицами рубашки, делающими одну ее половину длиннее другой. Ева обняла и поцеловала его, повернув так, чтобы он оказался спиной к дверям, а ей было бы видно, как Вилланель уйдет. «Как прошло родительское собрание? Ты припозднился», - заговорила она с притворной сладостью в голосе, маскируя раздражение за улыбкой. «Я думал, ты задержишься на работе. Все прошло хорошо, а потом мы все пошли поужинать и выпить. Извини». «Нет, нет, все в порядке. Ты, должно быть, хорошо провел время». Ева заметила маленькое пятнышко тонального крема на воротнике его рубашки, зажатом между ее пальцами, и Нико, видимо, уловил ее взгляд. Он неловко закашлял, но евина приторно-сладкая улыбка лишь стала еще шире. И тут Ева увидела, как Вилланель медленно крадётся вниз по лестнице, в спортивках и джемпере. Ее губы сжались – и было бы лицемерием сказать, что виной тому стала очевидная измена Нико - нет, дело было в том, что Вилланель убегала в ее самых удобных спортивных штанах! Вилланель поймала ее взгляд и подмигнула. «Ева, я...». «Да, Нико?» - было забавно наблюдать, как он пытался найти оправдание, а она якобы не обращала внимания на очевидные вещи, давая Вилланель шанс исчезнуть за входной дверью. Однако, прежде чем скрыться, Вилланель присела на корточки и быстро засунула какой-то конверт в евину сумку. Это мгновенно разожгло ее любопытство! Нико вздохнул. Стоило Вилланель скрыться, как Ева тут же отпустила его и отошла, пока он мямлил вслед какие-то извинения. Подняв сумочку, она пошла в комнату, а Нико направился на кухню, по пути сбрасывая пиджак и ботинки, взять себе еще пива. Ева закрыла за собой дверь и, сев на кровать, достала и разорвала конверт. Внутри него обнаружилась открытка с изображением Колизея, а еще маленький телефон и приличная сумма наличных (на самом деле, больше евиной зарплаты). Перевернув открытку, Ева увидела уже знакомый петляющий почерк. Прости, что пришлось уйти, детка. Приезжай за мной в Рим, и мы сможем продолжить с того, на чем остановились. V x Ева прижала открытку к груди, ощущая головокружение. Вторая, более ранняя сегодняшняя открытка оказалась спрятанной под ее лампой. Ева бросила взгляд на лежащий сверху шкафа чемодан и сложила обе открытки в свою сумочку. Она не колебалась. Здесь для нее больше ничего не осталось. Кэролин она была не нужна, муж её не интересовал, а единственным человеком, которого она на самом деле хотела, была женщина, которую все велели ей оставить в покое. Не тут-то было! Она сбежала вниз по лестнице, прежде чем поняла, что стоит быть сдержаннее в своем счастье. Она намеренно замедлила шаги и ненадолго застыла в дверях, наблюдая, как Нико досматривает какой-то черно-белый фильм. «Нико, дорогой?». «Да, Ева...» - в его глазах мелькнула надежда, и Ева ощутила укол вины, зная, что собирается его уничтожить. Но этого было недостаточно, чтобы отказаться от своего выбора. «Не мог бы ты снять со шкафа мой чемодан?».