И нет нам покоя ни ночью, ни днем

— Вы не понимаете, Александр! — надрывался профсоюзный активист, он же лидер профсоюза. — Мы же поручаем вам важную работу! — Ну и зачем мне-то ваша важная работа? — удивлялся Александр, которого все (в том числе и сам он себя) называли Шуриком. — Как это зачем? А как же коллектив? Новый год же всем нужен! — Вот пусть все и организовывают его. — Не могут все. Во-первых, бардак будет, а во-вторых, остальные у нас люди семейные, а вы свободная пока единица. — Так что ж мне, женой надо резко обзавестись, чтоб вы ко мне не приставали? — Несознательная вы личность, Александр… эээ, Сергеевич… — Да можно просто Шурик. — Все равно, несознательная. Вам поручают вместе с подшефным предприятием новый год устроить для двух организаций, а вы… Привлекать можете любые кадры. Даже средств немного выделим на проведение, так сказать. — Но ведь я этим никогда не занимался. — Вот и прекрасно, никогда не поздно начать! — не унимался активист. — Но я… — Нет, нет и нет! Не принимается. — Но как же?.. — Вот как сможете, так и хорошо. — А если… — Ничего не бойтесь, поможем всем миром. — Но кто же… — От подшефного предприятия тоже будет ответственное лицо. Так что будете не одиноки. — Ну, может и… — Вот и договорились! — профсоюзный активист явно считал тему закрытой. — Завтра в шесть в актовом зале. ××× — Нет, ну, начальник, я не согласен этим заниматься, — громогласно провозгласил Федор. — Я, взрослый мужик, и вдруг какой-то елкой занимаюсь. — Не какой-то, — нахмурился начальник, — а елкой для сотрудников. Тоже взрослых. — Вот-вот, все сотрудники отдыхать будут, а я на них горбатиться должен? — Федор, несознательный ты элемент, знаешь же, что по разнарядке твоя очередь настала. Вышестоящая организация тоже своего работника отправляет. Нам нельзя в грязь лицом ударить. — Нет, я так не согласен! Меня никто не спросил, хочу ли я участвовать в разнарядке этой вашей! — Причем тут твое желание? Не желаешь работать? Так и ни премии, ни заказов к новогоднему столу не увидишь. — Обижаешь, начальник, — Федор скорчил мину, понимая, что с такими аргументами не поспорить. — Вот я покажу тебе, начальник, — передразнил его руководитель. — Завтра после работы в шесть, чтоб шагал в актовый зал нашей общей с той организацией пристройки. Все. ××× — Ладно-ладно, — бормотал Федор, идя на встречу, — посмотрим, кто кого, увидите, какую елку я вам устрою. Больше такой не захотите. В актовом зале кто-то нервно прохаживался. Ну, не может же быть, что этот невзрачный субъект в очках — назначенный сверху «делатель елок». Федя пригляделся — свет был притушен и видимость не очень — что-то знакомое… да нет, не может быть… не он же. Он! Федя вздрогнул, вспоминая прошлое, истошно вскрикнул: — Студент! Ты тут откуда? Шурик обернулся на этот вскрик, голос был отчего-то знаком. — Федя, какими судьбами? — Ты это, я тут жду одного типа, помочь ему надо в одном деле… — Погоди, — удивился Шурик, — какого типа? Чем помочь? — Ну, надо вот, помочь, надо. Типа того, типа… надо. Вот. — Ничего не понимаю. Откуда ты тут? Федор собрался с мыслями: — Мне надо какому-то черту лысому с елкой разобраться. — А-а-а, — протянул Шурик. — Тебе? И почему тебе? — Не знаю, — честно брякнул Федя. — А ты тут зачем? — А я, видимо, тот черт лысый, которому надо помочь. — Ты??? — лицо Феди стало приобретать зеленоватый оттенок. — Федя, спокойно Федя. Что ж поделать, судьба, видно. Федор несколько оправился от удара судьбы и закричал в сторону двери: — Я им покажу судьбу. Что удумали! Елку им новогоднюю. Нам корячься тут, а они праздновать придут. — Федя, — очень внимательно глядя на оппонента, проговорил Шурик, — а жена твоя на новый год сюда придет? Федя хмуро замолчал, посопел и ответил: — Ну, собиралась, а что? — А то, что если мы ничего не сделаем, то и приходить будет ей некуда. Она рада этому будет? Федя подумал: — Ладно, уел. Для жены постараюсь. Чего делать будем? — Сначала сходим насчет елки узнаем. Где купить и что сделать, чтоб привезли. — Ты только не думай, что я все еще опасаюсь тебя, — говорил по дороге Федор. — Если надо будет, я тебе ух! — кулак врезался в ладонь, Шурика слегка передернуло: — Полегче, Федя, а то коллеги узнают причину твоего негодования по сотрудничеству со мной. Федя покосился на Шурика: — Тебе не поверят. Шурик усмехнулся: — Ну да, а если с подробностями рассказать? А, вот мы и пришли, завхоз наш. Здравствуйте, Никита Палыч. А мы с товарищем с вопросом к вам: где нам елку взять для праздника? Никита Павлович, сидя за столом, замахал на вошедших руками: — Нету, нету бюджета для елки. Не дали ничего. — Как не дали? — растерялся Шурик. — А как же без елки? — Ничего не знаю, бюджета нет. Вон, могу краски зеленой дать, ее много закупили, уже все стены покрасили и в НИИ, и в производстве, а ее вон еще сколько. А на елку нет бюджета. — Я вот тебе, завхоз, что скажу, — загрохотал Федя, нависая над завхозом, — как хочешь, а елка чтоб была! Через неделю! — Я… я… где ж я во…зьму ж… бю-уджет? — Где захочешь, там и возьмешь! А что б она была! На завхоза было жалко смотреть. Он хватал воздух, как рыба, выброшенная на берег. — Погоди, Федя, погоди, — вмешался Шурик. — Давай свою краску, спишешь на покраску эксперименальных образцов. Завхоз энергично закивал, выдавая краску. — Да чего тебе краска? — выйдя из двери рыкнул Федя. — Надавить на него как следует, и деньги найдутся. Воры они все! — Тише, не надо воевать, не все воры. — Ты как с луны упал, обязательно воруют на складе, студент. — Какой я студент тебе? — досадливо проговорил Шурик, — два года прошло, научный сотрудник уже. — Ну да, в НИИ работаешь, а вот про склад ничего не понимаешь. — Не важно, — отмахнулся Шурик, я придумал елку технически прогрессивную! — Чего? — удивился Федя. — Увидишь. Ладно, надо потребовать, чтобы отделы свои номера показали, нам их в программу вписать надо. — Тю! — ответил Федор, — ну какие номера? — Ну, что в прошлом году были, вот песня, танец, стихи и так далее. — Это все один отдел делал, из которого организаторы были. А со мной никто и выступать не будет. — А у меня четыре человека в комнате, и все не очень на сцену хотят, — вздохнул Шурик. — Пойдем обратно в актовый зал, найдем реквизит. В актовом зале копался в аппаратуре техник дядя Коля и вполголоса напевал: — ... Ждет их седой с бабанкердами кот! — С чем, простите? — не выдержал Шурик. — А? — инструмент с перепуга выпал из рук техника и грохнулся на ногу — Ай! — взвыл он, оглянулся и плюнул, — что за привычка подкрадываться сзади, молодежь? С бабанкердами, ну не знаю, с полосами такими, наверно. — С бакенбардами, — поправил его Шурик, это как у Пушкина, волосы сбоку на щеке. — А, — протянул техник, а чего пришли? — Реквизит новогодний нужен. — Вон, за сценой ящик стоит, смотрите. Федины руки уже сами лезли в ящики: — О, смотри, шуба Деда Мороза. А чего она такая маленькая? — Федя попытался надеть ее, но получился вид смирительной рубашки, где вместо наручников руки назад фиксируют узкие рукава. — Не, не мой размерчик. — Зато вот это твой! — засмеялся Шурик, вытаскивая шубу Снерурочки. — Чего она такая необъятная? — Так у нас Марина Ивановна ж колоритная дама была, высокая и объемистая. Она на пенсию вот вышла, а шуба на нее шилась, — охотно пояснил дядя Коля. — Ты мне не шути так, работник умственного труда, — прошипел Федя Шурику. Ишь чего удумал? Мне шубу Снегурки! — Не кипятись, Федя, возьмем шубу, может, кто ушьет ее. Давай дальше смотреть. Лампочки, игрушки, мишура, новогодние плакаты и… все. Больше реквизита не было. — Дааа, — вздохнул Шурик, — придется думать. В этот момент целый ряд лампочек на потолке замигал: — Тьфу ты, штоб вам… — провозгласил дядя Коля и пошел из зала, разбираться с лампочками. Шурик задумчиво крутил в руках шубу Снегурочки: — Не, Федя, ты как хочешь, а придется ее надеть. Вторую Марину Ивановну мы не найдем, а средств нам не выделили. — Я тебе надену, — закипятился Федя, — я тебя в нее сейчас самого упакую! — и он помчался на своего оппонента. Шурик стоял, растянув шубу в руках, он резко отдернул руки с шубой, и Федя пронесся мимо. В ушах Шурика зазвучала испанская музыка и слово «коррида». Он взмахнул шубой, Федя снова побежал на раздражающий предмет. И снова мимо, реакция торе… Шурика была отличной. В третий раз что-то пошло не так, шуба оказалась в руках Феди, а затем была наброшена на голову Шурика, тот попытался выпутаться, но это было не просто, и сильные федины руки выдернули его из шубы и подняли над землей. Федя тряс Шурика и приговаривал: — Вот я тебя, покажу тебе за все, за старое, за новое. За все обиды. Вырваться у Шурика не хватало сил, он зажмурился, силясь что-нибудь сделать. И в этот момент погас свет. Совсем. Откуда-то из коридора послышался крик дяди Коли: — Да туды ж твою, чего ж ты, а?.. От неожиданности хватка Феди ослабла, Шурик вывернулся из его хватки. — Эй, академик, ты где? Ой! — вскрикнул он, ударенный чем-то под место, на котором сидят. В темноте послышался голос научного сотрудника: — Наденешь шубу, наденешь. — Ой! — снова последовал удар, Шурик быстрее сориентировался в темноте, так как на момент ее наступления уже некоторое время был с зажмуренными глазами. И теперь безнаказанно охаживал Федора. — Надо, Федя, надо, — приговаривал Шурик, словно, снова они находились на стройке. Свет вспыхнул, Шурик замер с ремнем из брюк наперевес. Вопреки ожидаемой реакции Федя отшатнулся и промямлил: — Хватит меня воспитывать, академик. Да сделаю я все! — Ну и хорошо, — ответил «воспитатель» и убрал ремень в брюки. — Давай так: я занимаюсь технической стороной — делаю елку и пишу основной сценарий, а твое дело — заставить отделы выдать нам несколько номеров. Песня, танец, стих, — что угодно. — Хорошо, я уж с них стрясу! Мужчины разошлись в разные стороны. Прошел месяц, на протяжении которого, наши герои встречались несколько раз. Шурик показал елку, Федя — рассказал, сколько человек согласились выступить, Шурик прописал сценарий, кто за кем и когда выступает. — А еще, Федя, я придумал такое: я разработал машину, которая умеет сама проявлять пленку и печатать фотографии. — Иди ты, — отмахнулся Федя. — Такого быть не может. — Может, может. Пару часов — и вся пленка напечатана. Вот мы сотрудников и сфотографируем. У нас есть такой стенд с дырками для головы, повесим на него плакат, где Дед Мороз и Снегурочка. А через пару часов вручим всем фотографии. — Здорово ты это придумал, — уважительно закивал Федя. — Голова! — А фотографом поработает один мой сотрудник, я его уже попросил, продолжил Шурик. ххх И вот настал день Икс, когда была назначена елка для работников НИИ и подшефного ему производства. В большом актовом зале, где ранее и встречались Шурик с Федором, собирались сотрудники указанных организаций. Все были празднично одеты. Зал тоже был украшен — ленты, мишура, серпантин, гирлянды, наверху кругами повешен дождик в середине зала. Не хватало только главного украшения — елки. Сотрудники удивленно переглядывались и шептались, глядя на завхоза: «Опять фонды не выделили». Впрочем, гостей весьма радовали столы, стоящие в углу, накрытые легкой закуской и с некоторым количеством спиртного. Пока к столам не пускали дюжие сотрудники. Ровно в шесть часов в зал вошел, поблескивая очками Александра Сергеевича Тимофеева, в простонародье просто Шурика, Дед Мороз с длинной седой бородой и пошел в центр зала. — Здравствуйте дорогие товарищи! — в зале оживились и зааплодировали. — Поздравляю вас с наступающим новым годом! Надо сказать, готовить этот праздник было непросто, а помогал мне в этом мой коллега, Дед Снегурик, поприветствуем его! В зал вошел Федя, в шубе Снегурочки и черной накладной бороде — надо сказать, играть роль Снегурочки Федя отказался наотрез, поэтому и было придумано, что он Дед Снегурик. Ну а бороду, какую уж удалось найти — черную, так черную. Народ в зале зашумел, засмеялся и захлопал, Федя произвел впечатление. — Здравствуй, Дедушка Мороз, и вы, дорогие гости. Начинаем представление. Как и положено, сначала зимой идет снег. Заиграла музыка и по залу запорхали снежинки — секретарши-машинистки, с нахмуренными и сосредоточенными лицами. Музыканты играли вживую рядом. — Ты как их уговорил? — тихо спросил Шурик. — Да пришел и кулаком вдарил по столу, он развалился, они аж заикаться стали. И велел вот станцевать. Шурика прошиб холодный пот: — Знал бы, сам пошел к ним, а не тебя посылал. Снежинки оттанцевали, аплодисменты отгремели. — Ну, а теперь, дорогие работники умственного и физического труда, пора нам и елку позвать. Давайте вместе: "Раз, два, три, елочка приди!» Сотрудники засмеялись, захлопали, вместе повторили фразу, а Шурик подошел к стене и нажал кнопку — то, что на потолке казалось украшением — дождиком, повешенным кругами, дрогнуло и стало раздвигаться — десять колец, каждое шире предыдущего, каждое высотой метр, раздвинулись сверху вниз и образовали елку. Круги были обклеены бумагами — приказы, научные проекты, пошедшие в черновики, — и покрашены зеленой краской. Украшена елка была лампочками, которые светились, мишурой и другими атрибутами нового года. Дед Снегурик достал мешок и начал черпать в нем конфетти, разбрасывая его по залу: — С новым годом! Люди, замершие при виде столь новаторской елки, заулыбались под дождем из цветного конфетти. Затем последовал номер — один из сотрудников сыграл на рояле вальс. — А ты где конфетти взял, да еще так много? — удивленно спросил Дед Мороз. — Да заставил старые журналы дыроколом колоть всех своих знакомых сотрудников. А чего, плохо получилось? — спросил он, видя, что Шурик хватается за голову. — Почему ты только заставить можешь, а попросить? — Больно ты меня просил, - потирая «пятую точку», ответил Федя. В этот момент музыка закончилась, и Дед Мороз провозгласил: — Для тех, кто хочет фото на память, вот там в углу ширма, сейчас мы с фотографом укрепим этот плакат, где изображены Дед Мороз и Снегурочка, и можно будет сфотографироваться за ширмой. В конце вечера вы уже получите фотографии. Такой я волшебник. Люди заохали и потянулись в указанном направлении. Плакат был укреплен на стенде, и люди стали фотографироваться. В этот момент на середину зала вышли три сотрудницы, и запели песню. — О, этих я не заставлял, — сообщил Дед Снегурик. — С ними пообщался наш руководитель профсоюза, — поморщился Дед Мороз. — Ну, видишь, не только я заставляю. Спустя еще три выступления фотографирование закончилось, фотограф унес пленки в обработку. — А теперь, дорогие друзья, — начал Дед Мороз, и тут у него за спиной что-то зашипело. Он обернулся, и очки приподнялись над носом от ужаса: бумага на елке тлела и уже показался огонь. Гирлянда огоньков оказалась плохо заизолированной. Дед Мороз, путаясь в полах шубы, побежал выключать гирлянду из розетки, а Дед Снегурик схватил огнетушитель, активировал его и направил на елку — та покрылась «снежными» хлопьями. Все еще поливая елку содержимым огнетушителя, Дед Снегурик начал: — В НИИ родилась елочка, В НИИ она росла, Зимой и летом стройная, Зеленая была. Народ в зале оживился и начал подпевать, музыканты тоже подхватили знакомый мотив. Дед Снегурик дирижировал уже пустым огнетушителем рядом с покрытой белыми хлопьями технологической елочкой. — И вот она нарядная На праздник к нам пришла И много-много радости… Он замялся, музыканты тоже приостановились. В наставшей тишине Дед Мороз тихо допел: — Всем взрослым принесла. Сотрудники дружно подхватили новые слова. - Ура! С новым годом!!! — закричал Дед Снегурик. Прошу к столам! Шурик с Федором разошлись к разным столам — у каждого была своя компания, да и надоели они друг другу. Пара часов прошла весело, играла музыка, люди танцевали, ели, пили, веселились. Через два часа фотограф с одним из добровольных помощников внесли фотографии, повешенные на длинную веревку прищепками. Веревку прикрепили к двум стойкам. Шурик, он же Дед Мороз, в этот момент разговаривал с товарищем за столом, и тут услышал лавиноподобный смех, нараставший с каждой секундой. Он обернулся и поспешил к фотографиям — на них вместо Дедов Морозов и Снегурочек были изображены полосатые коты и кошки с лицами сотрудников. — Как так? — опешил Шурик, позвал фотографа и потребовал отчета. — Так под вашим плакатом этот и был, с котом и кошкой, вы ж поставили свой плакат, но не закрепили, он после первой фотографии и упал, а я думал, что так и надо — шутка же получилась, вон весь народ, как смеется. Смех к зале, и правда не утихал. — Но это не то, что мы собирались сделать, должны же быть новогодние фотографии. — Ну что, академик, — рядом засмеялся Дед Снегурик, — твои технические новшества что-то сбоят! — Зато сколько радости у людей! К нашим героям приближался смеющийся директор НИИ: — Поздравляю вас, товарищи, — он пожал руки Деду Морозу и Деду Снегурику, — такого нового года у нас еще не было. У Шурика отлегло от сердца, хотя все равно что-то его беспокоило. ххх На следующий день Шурика вызвали в вышестоящее ведомство, где его встретил сильно недовольный товарищ Огурцов: — Был я вчера на вашем вечере, товарищ Тимофеев. Технически прогрессивная елка — это неплохо. Номера - тоже сойдет, хотя, конечно, серьезности недостает. Но вот то, что не было ни одного доклада по развитию НИИ или производства — это просто безобразие! — Но это же… — Не возражать, я еще не закончил. А вот этот кошмар, — Огурцов протянул знакомую фотографию, — вообще запретить как вредное изобретение. — Но товарищ… — Посмотрите, на кого я здесь похож, я, серьезный человек, на какого-то кота полосатого! На фотографии, действительно, был товарищ Огурцов в виде кота. Поскольку он улыбался, фото выглядело очень комично. — Запретить ваше вредное изобретение, держите резолюцию! На руки Тимофееву приземлилась папка с названием его изобретения и резолюцией «Запретить». Шурик вздохнул и отправился на работу — так в Советском Союзе и не появилась машина, сама печатающая фотографии.