you pray it all away but it continues to grow
Лору Софтстоун зовут чудачкой, слишком наивной и глупой, шепчутся за спиной, а в глаза снисходительно улыбаются. Милая, странная Лора на оставленные в наследство сбережения приобрела старый дом, в котором жил до недавнего времени сам дьявол, городская легенда, страшилка для детишек и обвиненный в убийстве членов Ост-Индской компании Джеймс Кезайя Делейни. — Ничего ты не знаешь, дорогая, об этой улице, она проклята, — нашептывают ей новые знакомые, — и в доме этом вот как пять лет ни души. Брайс ни в счёт, давно мертвец, вот только ещё дышит. Сам Брайс на продажу дом и выставил. Старику жить в одиночестве, вопреки его ворчливости, было несносно тяжко. Цену не ломил, всё по-человечески, но покупателя выбирал тщательно и ждал того, с кем смог бы разделить свои последние дни на этой земле. Мисс Софтстоун ответил резким отказом в тот же день, ведь негоже столь юной чистой душе делать в этом богом забытом поместье, где даже птицы у окон по утрам не поют, и самые живучие полевые цветы не растут. В доме сыро, по ночам слышно, как кто-то чистит трубку, стуча деревянным концом о протрухшую оконную раму. Шаги приходящего бесшумны, но Брайс точно знает, кто навещает его изредка. Проверяет, как поживает, но обещание держит — сам лично не является, уж долгий путь назад, да и в Лондоне больше делать ему было нечего. Тогда Лора приняла отказ, как вызов. Она целую неделю слала письма, которые Брайс сжигал, даже не открыв. На цветы и вопросы о здоровье не отвечал, кривился, думая, что имеет дело с безумицей. Но настойчивость девушки старика смогла убедить, пусть и спустя целый месяц её непрерывного боя за возможность приобрести мистическую недвижимость. — Вы либо лишенная здравого рассудка, либо горе-искательница приключений, которую не ждёт ничего хорошего, — Брайс ворчит себе под нос, разливая горячий чай по кружкам, — либо всё в одном. Сахар? — Брайс, вы ведь сами мне говорили, что вам одиноко в этом доме, разве не рады компании? И в привидений я не верю, к слову. — Девушка улыбается, выгребая из камина старый пепел, накопившийся за целую неделю. — Два, пожалуйста. — Он не мертв, привидением стать не успел, — старик скрюченными пальцами тянется к хлебу, — возвращается он сюда часто, будьте готовы. — Я не посмею потревожить мистера Делейни своим присутствием. Буду тиха, как полевая мышь.***
Перед сном Лора заплетает косы, чтобы к утру прямые от природы волосы оставались накрученными. Она умывается, кладет одну из подушек под боком, обнимает, что позволяет ей чувствовать что-то тёплое рядом. Доселе девушке снились радужные сны, подкидываемые подыгрывающим её одиночеству разумом; встречи с симпатичными юношами, поля из одних лишь алых роз, путешествия в неизведанные страны, легкий морской бриз, мечты, мечты, мечты… много пока ещё неисполнившихся мечт, живущих в её сердце. Но, как и обещал Брайс, после новоселья все изменилось. Сны ей стали сниться мрачные, наполненные страхом, тревогой и ощущением преследования. Лора бродила вдоль узких улиц незнакомого ей городишки, где не было ни души, и кто-то упрямо шел за ней. Шел до самого леса, пока не переходил на бег, вынуждая бросаться в чащи колючего шиповника. Сколько так ей приходилось бежать на утро девушка вспомнить не могла, одолеваемая желанием как можно скорее смыть с себя дрёму прохладной водой. Одна ночь за другой. Мужской силуэт преследует её, как дичь, загоняя все глубже в лесную чащу. Она падает, и с каждой секундой промедления преследователь подходит всё ближе. Рукав платья рвется с громогласным треском, оголяя плечо. Дрожащими пальцами она держится за ткань, и один неосторожный шаг снова валит её с ног. На этот раз погоня заканчивается, и это Лора отчетливо понимает, видя, как сужается пространство вокруг, наполняется чернотой, обволакивая столбы деревьев дымкой. Темная масса перед ней, возникшая из воздуха, горбится, и подобные человеческим рукам тени накрывают её босые ноги. Софтстоун чувствует касание длинных, острых ножеподобных когтей на лодыжка. Нечто безликое подбирается к коленям, задирает платье всё выше, а Лора, застывшая в немом ужасе, не может даже всхлипнуть. Когти оставляют на внутренней стороне бедра полосы — это она ощущает так ярко, что хочется кричать и плакать от бессилия перед ночным наваждением. Дымка, из которой состоит нечто, касается её более нежно, будто услышав немые молитвы. Перекатывается ленивыми волнами с ноги на ногу, трется, подобно кошке, но ощущается как песок, поднятый в воздух густым дымом. Чулками осев на коже, вдруг надувается, а после меняет положение и грозно раскинувшейся глубиной накрывает беглянку собой, рассыпаясь чёрным пепелом при ударе о девичье тело. Страх отходит постепенно, сам собой. Этот процесс ощущается чем-то насажденным искусственно, будто неведомая сила пытается успокоить тревожно бьющееся человеческое сердце.I want to hold you close
Прикованная к земле запястьями Лора беспомощно возит ногами по земле, совсем не чувствуя холода. Она смотрит в абсолютную пустоту, пока не различает едва уловимый мужской силуэт, приближающийся к ней издевательски медленно. Оголенные сущностью колени накрывает что-то до раскаленного жаркое; только спустя мгновение девушка осознает, что это чужая рука. Крик настойчиво рвется наружу, но ей не удается ничего произнести, губы лишь раскрываются в немом вопросе: «что ты такое?»skin pressed against me tight
Наконец-то Лора может рассмотреть лицо того, кто навис над ней. Она видела его прежде на черно-белых газетных вырезках, на небольшом портрете в гостиной, который Брайс оставил на самом видном месте над камином. Овладевший её сном был никем иным, как Джеймсом Кезайя Делейни, владельцем купленного ею дома, проклятьем Лондона, местным дьяволом, спешно покинувшим город и забравшим за собой в пекло несколько душ членов Ост-Индской компании. Нега разливается по телу юной девушки, доселе не знавшей ничего о ночи с мужчиной; дыхание учащается, и вовсе не страх тому виной, а явившийся ей молчаливый суровый облик. От него веет ромом и костерным дымом. Пальцы шершавые, но горячие, с нежностью скользят по бедру от колена вверх, находясь в непозволительной близости к тому, что приличная девушка, желающая удачно выйти замуж, обязана скрывать и беречь для одного единственного — будущего мужа. Лоре об этом напоминали не единожды, высекая в сознании важность нетронутости. Однако верность скрепам в этот миг разбивалась о желание, которое в ней зажглось от одного лишь шумного вдоха над ухом, аккуратного касания к щеке, покалыванию от сухого поцелуя в шею.lie still, and close your eyes girl
Ей хотелось свести ноги, отвернуться, подняться и сбежать, но даже попросить о пощаде Софтстоун не могла, поэтому обессилено принимала собственную судьбу. Чему быть, того не миновать, хотя бы она могла понять, что происходящее нереально. Как по щелчку пальцев, свет погас. Она все ещё не могла произнести и слова, только чувствовала, как тело меняет положение, и нечто тяжелое наваливается сверху, вжимая её грудью в опору. Нет, нет… разве позволит она так легко обесчестить себя этому непрошенному гостю? Попытка высвободить руки дала очевидный ответ на вопрос, и с полным осознанием того, что она сделала всё, что могла, Лора опустила голову на опору, которая помогала ей удерживаться навесу, и закрыла глаза.so lovely, it feels so right
Процесс не требовал её решения, ведь то было принято за неё, и холод, коснувшийся открытой кожи, напомнил деве о её беспомощности. Те самые когтистые лапы хаотично задрали полы платья, закидывая шелестящую ткань на спину, закрепляя чем-то, схожим на ремень, вместе с руками, на пояснице. — Если не покинешь дом до следующего рассвета, — слышится позади очень близко, — я стану частым гостем в твоих снах, и в следующий раз доведу начатое до конца.soft breath, beating heart
Ты почувствуешь всё. Когти скребут плечи будто в предвкушении разодрать до голого мяса, опускаются на лопатки, суетливо вырисовывают неведомые знаки, но хозяин разрешения не даёт, поэтому сущность отступает. — А теперь пришла пора проснуться, мисс Софтстоун. Дрожащими руками Лора накрывает свою шею, убирает запутавшиеся светлые волосы с лица, вдыхает часто, жадно. Одеяло она обнаруживает на полу, свернутое и скомканное, а ночнушку едва ли не насквозь промокшую.I want to fucking tear you apart
Её колотит, но вместо привычной утренней прохлады ощущается жар во всем теле, исходящий от низа живота, к которому ей боязно прикоснуться; все так напряженно, пульсирует, и Лоре тяжело это принять, но виной тому вовсе не страх, а тягучее, как патока, полученное наслаждение во время сна. — Это бескультурно, грубо, невежественно, — тараторит Софтстоун, глядя перед собой в пустоту, уверенная в том, что это было не просто её воображение или ночной кошмар. Это был сам Джеймс, и он попросил новую владелицу дома уйти, не объяснив и причины, что возмущало до глубины души даже больше, чем бесцеремонное вторжение в её плоть и разум. — Это мой дом! Сев, девушка завела обе руки за спину, обнимая себя. — До встречи, мистер Делейни. Очень скорой встречи…