the scientist doesn't know everything

когда тигнари приходит небольшое письмо с размашистой подписью генерала махаматры, подтверждающей личность, первое, что он делает, это замахивается им в окно. он сам по себе — (почти) человек рассудительный и вполне спокойный, но такие приколы, которые ему подкидывает судьба (генерал махаматра) не всегда являются приятным завершением рабочего дня. второе его действие — подумать. письмо начинается с его имени, тигнари всегда нравится, как осторожно выглядят эти буквы, начертанные рукой сайно. он просит приглядеть за маленькой девочкой, которую приведет в лес со дня на день, кратко описывает свои путешествия, как обычно это делает во время отъезда, и добавляет в конце официальное «с уважением, генерал махаматра», что бесит тигнари до трясучки. теперь это не столько дружеская просьба помочь, сколько приказ, подлежащий беспрекословному исполнению. третьим тигнари пишет размашистое «нет» практически на весь лист, но все же отказывается от этой затеи и решает ответить на его просьбу подобающе — с таким же официозом и уважением в последних строчках. он выводит каждую букву осторожно и скрупулёзно, как никогда не делает, отдавая предпочтение скорости письма. когда он заканчивает, поставив собственную подпись, глаза слипаются от подступившего сна, а за окном начинает подниматься солнце. на отдых остается пара-тройка часов, может, чуть больше, если никому из патрульных не приспичит его потревожить. сайно, как и обещался, возвращается спустя сутки. тигнари смотрит на зажатую девочку возле его руки, которая явно не знает, что ей здесь стоит говорить и делать, а что — нет. сайно скидывает с головы капюшон и, наконец, говорит: — это коллеи — та, о ком я говорил. тигнари приглашает их в дом, усаживает коллеи, не произнесшую ни слова, на свою кровать, и вручает дымящуюся чашку травяного чая. сам усаживается за стол напротив сайно и смеряет его максимально неодобрительным взглядом. — ты получил мой ответ? — да. — и это не имеет для тебя никакого значения? — он делает глоток своего чая и жмурится, когда обжигает язык. — я беру всю ответственность за неё на себя, нари. — ты-то, может, и берешь, но отвечать за неё все равно придется мне, если она будет жить здесь. тебя тут никогда нет. сайно хмурится, но не так, будто злится, а от какой-то детской обиды, потому что тигнари не стал соглашаться на его авантюру с первого раза. коллеи — ребенок. единственный ребенок, с которым тигнари имеет дело на постоянной основе — это сайно, что в нерабочее время позволяет себе совершенно безумные вещи. тигнари совсем не умеет ладить с детьми, не умеет учить детей, не представляет, как кому-то передавать свои знания с нуля. — я буду приходить чаще, обещаю, — это уже весомо, генерал махаматра обещания свои выполняет, — ей нужно здесь быть. в городе я не могу никому её доверить, понимаешь? даже не предлагай просить аль хайтама, я скорее уйду в отставку, чем пойду к нему. — может, он бы и помог. — он не врач. нари, я прошу тебя, как твой друг, и доверяю тебе так, как никому другому. только поэтому мы сейчас здесь, а не в академии. тигнари со своего места чувствует, как за их разговором наблюдают два любопытных глаза, что мечутся от одной головы ко второй, следя за каждым словом и движением. он почти готов согласиться, но так приятно слушать подобные слова от обычно скрывающего свои чувства сайно… тигнари вздыхает, ставя кружку на стол. он ясно представляет, как много у него прибавится работы, если он согласится обучать эту девочку тем основам, которые знает сам едва ли не с самого детства. сайно поднимается со стула, опускаясь перед ним на колени. тигнари вскакивает. — ты чего делаешь? — доказываю свою искренность. — я говорил, что сомневаюсь в ней? встань, мне неловко. сайно встаёт, а тигнари чувствует, как неприятно горят щеки. — я согласен, но, — он оборачивается на коллеи и видит, как в её глазах рождается искра надежды, — я — учёный, а не учитель. я не умею преподавать, это не так просто, как кажется, но ради тебя, — он тычет сайно в грудь, — и твоего ко мне доверия, я сделаю это. счет за учебники отправлю на твое имя. мелкая улыбка расцветает на лице сайно, и тигнари, честно говоря, готов соглашаться на такой бред примерно каждый день, лишь бы видеть её почаще. — спасибо. — я покажу, где ты будешь жить, — говорит он коллеи, игнорируя тихие слова благодарности, чтобы в лишний раз не краснеть, — уже поздно, тебе стоит отдохнуть. они уходят, провожаемые внимательным взглядом. за один вечер сайно успел сделать столько всего, чтобы вскружить голову ученого, сколько не делал за все долгие годы их тесной дружбы. он, как всегда, показывает что-то новое, а тигнари от этого в полном восторге. таком, что хвост виляет до смущения энергично. *** как и следовало ожидать, тигнари не совсем справляется. зоны увядания обнаруживаются все чаще, свободных рук мало, а коллеи, бегающая вторым хвостом позади него, мало помогает, даже если старается. круглосуточно — не считая времени сна и патруля тигнари, — коллеи ошивается вокруг, заваливая его кажущимися очевидными вопросами, на которые отвечать под конец дня пропадает всякое желание. — а ты научишь меня стрелять из лука? — тигнари мотает головой, пытаясь вникнуть в суть написанного в книге, — почему? — потому что ты обращаешься ко мне без уважения, — он поднимает на неё взгляд. сиреневые, блестящие восторгом и любопытством глаза внимательно рассматривают его лицо, — правильно — на «вы». — но «вы» — это множественное число, а ты один. — значит завтра я расскажу тебе про правила вежливости, а теперь, — он бросает взгляд за окно, — иди спать. почему-то тигнари чувствует себя очень дурацко от того, что он — один. спустя пол месяца к ним приходит сайно, приносит коллеи городские вкусности и хвастается перед тигнари своей обновленной колодой «священного призыва». тигнари явно демонстрирует свою усталость, постоянно вздыхая и потирая виски в надежде, что непробиваемый сайно хоть что-то заметит, и — о архонты, — однажды тот спрашивает: — ты в порядке? — тигнари резко поворачивается к нему, готовясь высказать все накопившееся недовольство, потому что какой из него нянька для девчонки, которая даже читать не умеет? но видит искреннее волнение на чужом лице и, улыбаясь, мотает головой. — коллеи неугомонная, постоянно вьется вокруг меня, спрашивает обо всем и сразу. я все понимаю, когда-то и сам таким был, но, — он укладывает голову на вытянутые руки, прижимая уши, — это очень выматывает. сайно порывается погладить его по плечу или спине, он это видит краем глаза, и почти открывает рот, чтобы попросить его все же сделать это. просьба остается мысленной, потому что такого между ними не было и быть не должно. сайно грустно улыбается, отвернувшись к окну. тигнари кажется, что в комнате витает противная недосказанность. — прости, — говорит он, и тигнари думает, что на этом все, но, — я понимаю, как это тяжело для тебя, и жаль, что я не могу ничем помочь. — я сам согласился, так что… — нет, я почти принудил тебя. — ты встал на колени. — я был уверен, что это сработает, — тигнари остаётся только невесело хмыкнуть. *** — генерал махаматра обманул меня, — говорит коллеи своему отражению — единственному, кто готов выслушивать её жалобы на свою судьбу, — он всю дорогу рассказывал, какой наставник хороший и умный врач, что он обучит меня всему, чему нужно и не только, что он будет отвечать на все мои вопросы — а в итоге? — удивляется она, — ничего! я для него всего лишь назойливая муха и глупый ребенок. ещё немного, и он будет отмахиваться от меня своими книжками! коллеи падает на кровать и, уткнувшись в подушку, кричит. она так много всего хочет сделать, хочет помогать людям, учить новые слова, лекарства, растения и грибы, хочет научиться так же вкусно готовить, не обрезая пальцы об острые ножи, и хочет самостоятельно выходить на патрули, не заставляя наставника заниматься этим в два раза чаще. когда генерал махаматра приходит к ним в лес, она почти идет к нему с прямым намерением рассказать, какой наставник плохой наставник. коллеи осекается и сдувается, стоит ей увидеть, как этот плохой наставник оказывается еще и уставшим, чего она ни разу не замечала. у него на лице усталость только от постоянной зубрежки — думалось ей, а оказалось совсем иначе. коллеи столько всего могла выучить, если бы умела читать! она собирает в маленький кулак крупицы собственной смелости и идет в соседний дом, чтобы просить о помощи. *** тигнари недоуменно наклоняет уши, когда коллеи отказывается от его предложения заняться чтением и убегает в сторону своего дома. у него дел невпроворот, поэтому разбираться с этим оказывается некогда, но он оставляет себе в голове пометку сделать это позже. подходит период, когда взбудораженные студенты академии бродят по лесу и заходят, куда не следует, ради своих исследований и сбора материала. дозорные каждый день приводят в гандхарву по два-три человека, тигнари каждому делает выговор и объясняет, как себя вести в лесу, а после отправляет обратно в город. в течение двух недель он видел одни и те же лица по нескольку раз, что не могло не выматывать. — пользуешься популярностью, смотрю. сайно смотрит на него, снова уставшего, опираясь на дверной косяк. он входит в комнату, не дожидаясь приглашения, и усаживается рядом. тигнари чувствует от него запах солнца и пыли. он хочет поднять голову и уложить её на чужое острое плечо, хочет, чтобы ему почесали за ушами и хочет лечь в свою уютную кровать для десятичасового сна. ему удается уткнуться носом в сгиб локтя, пытаясь не отрывать взгляда от сайно. он соскучился за две недели. сайно, к счастью, держит обещания. — они прут сюда, как мотыльки на свет, одно и то же приходится твердить: не ходи туда, не делай того, не ешь этого, а они все мимо ушей. — может, они сюда приходят не за помощью? — тигнари недовольно поднимает бровь. — а зачем ещё? сайно отмалчивается и идет проведать коллеи. тигнари умудряется уснуть, полулежа на столе. проснувшись, он с удивлением замечает себя в кровати, и сайно, сидящего с книгой на другом конце постели. необычно, что он остался на ночь. необычно, что он с тигнари. он хочет притвориться, что спит, посмотреть на сайно лишние несколько минут, оставаясь незамеченным, но тот, уловив малейшие движения, поворачивается к нему. — отдохнул? — тигнари сонно кивает и, посмотрев в окно, пытается осознать, сколько он проспал, — уже обед. к тебе столько народу приходило, пока ты спал. — что они хотели? — он откидывается обратно на подушку, потирая глаза. — часть приходила со студентами, но я их отослал, еще приносили отчеты о патруле и зонах увядания, они лежат у тебя на столе, — сайно смотрит на него, оценивая состояние, и тигнари, чувствуя это, невольно краснеет, — коллеи принесла тебе питу, которую сама приготовила. я немного помог, но совсем чуть-чуть, — привирает он. — спасибо. сайно помогает ему разобраться с отчётами и студентами, его присутствие влияет на них куда лучше, чем намеки тигнари никогда больше не появляться в поле его зрения. тигнари чувствует себя гораздо лучше, когда с ним кто-то, кто готов взять на себя часть его работы. лучше, потому что этот кто-то — сайно. тигнари никак не может насытиться их совместным временем, периодически тянется к чужим пальцам, тут же одергивая себя. часы летят неумолимо быстро, и сайно уходит в город на закате, несмотря на просьбу коллеи остаться еще на день. за недели разборок со студентами у тигнари почти не было возможности позаниматься с коллеи, и вопрос о чтении ускользнул из его мыслей так же скоро, как вопрос собственного отдыха. коллеи стала говорить громче и чётче, не дёргается от громких звуков и прикосновений, держит спину прямо и выглядит так, будто прошла через два года своего взросления за эти пару недель. коллеи не задаёт глупых вопросов, интересуясь только по делу, что не может не радовать. но это и беспокоит. — ты пишешь? — коллеи, стремительно белея, прикрывает руками свои бумаги, и смотрит на тигнари своими огромными глазищами, он поднимает руки в безоружии, — я не буду смотреть, если не хочешь. — пишу, — успокаивается она, — тетушка из соседнего дома научила меня читать, поэтому писать я учусь сама, еще я научилась правильно резать овощи и делать простые блюда. я хочу однажды написать письмо эмбер, — последнее она добавляет в разы тише, но тигнари слышит. значит, вот, где она бывала. — это славно, молодец, — улыбается он, — не забывай, что ты можешь спрашивать у меня, что тебе не понятно. коллеи молча смотрит на него, после опускает взгляд, и тигнари почти разворачивается, чтобы уйти, но она спрашивает: — я смогу стать лесным дозорным? — уши встают ровно, тигнари улыбается шире. — конечно, почему нет, — коллеи обнажает зубы в широкой улыбке, и тигнари вдруг становится так хорошо. *** одним из теплых вечеров сайно находит тигнари во время патруля и присоединяется к нему до самого его конца. они решают сделать небольшой перерыв на перекус и располагаются под полотном особенно ярких звезд и луны. тигнари с восторгом рассматривает звезды, едва ли не забывая о еде. — коллеи быстро учится, пусть и делает ошибки. порывается ходить на патрули одна, но я пускаю её пока только днем в самые близкие места, — в груди теплится гордость, когда он вспоминает, как уверенно она держит в руках лук и стрелы. — вы молодцы, — сайно улыбается ему, — что-то случилось? тигнари поворачивается к сайно, хлопая глазами, а после смотрит на их пальцы, что небрежно переплелись на траве, и одергивает руку. — я случайно, прости, — щеки горят до неприятного. — я не сказал, что против. тепло чужих пальцев на своих ощущается обжигающе. они не обсуждают это, и тигнари не уверен, что вообще хочет это делать. он почти давится травяным чаем, когда пальцы сайно снова находят его под столом. тот выглядит так, будто ничего не произошло, поэтому тигнари не решается ничего сказать. щеки снова теплеют, и он прячет это за кружкой горячего напитка. кажется, что они случайно переступили невидимую грань, которая была начертана с самым началом их дружбы. тигнари злится на свой неконтролируемый хвост, виляющий всякий раз, стоит сайно оказаться ближе положенного. тигнари злится на себя, потому что, не осознавая этого, чувствовал к сайно не совсем дружеские чувства уже долгое время. с тем, как часто сайно стал позволять себе такие прикосновения, желание их скрывать становится только меньше. если сайно берет его за руку, значит, это взаимно? тигнари, может, и был отличником в свое время, отлично разбирается в биологии и ботанике, постоянно расширяя область своих знаний, но чувства для него — тайна, покрытая мраком. особенно, когда дело касается чужих чувств. как он может знать, что происходит в другой голове, если беспорядок в собственной порой мешает даже спать? пока сайно нет, он занимает свое время рабочими делами, а в свободные моменты думает о них. они с сайно — друзья. их отношения подкреплены годами, перевалившими за десяток, неизменной верой друг в друга и ощущением чувства комфорта и безопасности в присутствии другого. тигнари не представляет, во что это может превратиться, если они решат переступить ту грань. что, если они пожалеют? — наставник? — листья осторожно раздвигаются в разные стороны, показывая коллеи с пачкой бумаги в руках, — в последнее время вы более рассеяны, — она ставит их на стол, — это отчеты, которые вы забыли забрать. — спасибо. — если вам нужно с кем-то поговорить — я готова выслушать. тигнари поворачивается к ней корпусом и кладет ладонь на макушку, взъерошивая кудрявые волосы. — не думаю, что в таких вопросах нужна помощь других, но спасибо еще раз. — уверена, сайно очень вас ценит. тигнари в этом ни разу не сомневается. сайно привычно сортирует свою колоду, выбирая наиболее полезные карты, не обращая никакого внимания на пристальный взгляд на себе. — что-то хочешь сказать? — я тебе нравлюсь? — сайно замирает, поднимая на него голову. — в зависимости от твоего ответа отвечу я. — тогда мы оба ничего не узнаем, — хмурится он, — я первый спросил. чем думать в одиночку, не приходя ни к каким выводам, тигнари решает спросить напрямую. он почти видит ответ на чужом лице, где застыла смесь смущения и обиды. сайно с тигнари такой открытый, что все эмоции читаются, как любимый справочник с видами несъедобных грибов. — да, — отвечает тот спустя пару минут усердного мозгового штурма. тигнари не может не улыбнуться с победой, — почему у меня ощущение, что я проиграл, хотя мы даже не начали? — он растерянно смотрит на разложенные карты, не желая поднимать взгляда. — думаю, я проиграл раньше, — тигнари заменяет карты в его руках своими пальцами, заставляя посмотреть на себя, — ты мне тоже нравишься. но я склоняюсь к тому, что это любовь. тигнари нравится быть единственным свидетелем подобных эмоций на лице генерала махаматры. — не расскажешь поподробнее? — сайно сжимает его пальцы, аккуратно улыбаясь. — не забудь законспектировать.