Одна партия на две души

Тихий шорох одеяний - единственное, что сейчас пронзает тишину огромной залы Игорного Дома. Но это только сейчас. Редкие лучи пробивающиеся через алую занавесь урывками освещают и ласкают своим теплом два тела, что остаются в этой зале единственным кроме мебели. Два тела, хладных как каменный стол на который и возлагается основная роль в этой партии. А бедняга едва держится, того и гляди развалится, покачиваясь от впитываемых духовных сил. С костлявых плеч водного гуля методично-резко стягивают одежду, слой за слоем она струится на пол цепляясь за владельца пока не слышится треск рвущегося шёлка. Его заглушает утробный рык. Раздраженный, возбуждённый, гулко отдающийся в каждом уголке слишком большого помещения. Предвосхищая возмущения Хэ Сюаня, которые бы точно нашли бы свой выход, Хуа Чэнчжу мурлычет, уткнувшись ему в уже не бьющуюся на шее артерию сухими губами. "Это вычту из долга" Будто найдя в коротко брошенной фразе разрешение, нижний слой ханьфу окончательно покидает исхудавшее тело Черновода, на что довольно ухмыляется, к слову можно заметить, полностью одетый, Хуа Чэн. Губы и руки Собирателя цветов под кровавым дождём следуют по проторенному пути, столетиями он изучал это тело, так же как и сейчас продолжает. Это занятие никогда не надоест. Пересчитывая до синяков обтянутые кожей ребра, посасывая до расцветающих ярко-алым следов кадык, Хуа Чэн сладостно упивается каждым бесполезным вздохом, который на удивление здесь к месту. Он собирает как цветы капельки пота с серовато-бледного тела, наматывает на собственную, абсолютно так же бледнеющую в полутьме, руку аспидно-черную гладь волос. И на себя он натягивает Демона Чёрных Вод с тем же упоением. Будто любуясь тем как податливо принимает его пальцы чужое нутро, один за другим загоняя их и тут же вновь оттягивая следующий шаг. До сорванного голоса, до хрипов и одинокой слезы из янтарных глаз Кровавый дождь методично изводит тело и душу Хэ Сюаня будто в первый раз, прежде чем осуществить задуманное. Отдающие разозленной досадой звуки, которые Хуа Чэн уже выбивает из своего демонического коллеги не теряют при этом ни капли своей похоти, распаляя и освобождая самые задворки, всю грязь и боль кроющиеся в сознании. Никогда ранее не задумываясь о том как же Сюаню идёт красный Хуа Чэн заставляет его сомкнуть ноги за своей спиной. Оставшиеся на нем рваные клочья одежд вбирали в себя каждый звук, каждую тонкую нить аромата пропитавшего даже воздух Игорного Дома, осевшего на каждой грани и поверхности, должно быть въевшегося в саму суть. Пахло сексом, да так, что задыхались оба демона лишённые потребности дышать. Алеющая кляксой уже на полу скатерть с карточного стола в тот же миг становится бесполезной, ведь когда Непревзойденные играют это вовсе не карты, ведь Непревзойденные не оставляют следов. Игра на душу, состоявшаяся в этих стена была масштабнее любой другой, даже если ставкой стал бы прах, а ведь у демонов нет ценности дороже...