Сто восемь ударов

У Чуи было больше чем много причин ненавидеть холодное время года. Ну во первых как-то не солидно исполнителю портовой мафии скользить на гололёде как самый плохой фигурист в мире. Вот очередная замёрзшая лужа, она как будто усмехается, подмигивает разводами грязного снега; что мол, надеешься пройти и не упасть на глазах всей улицы? Не сегодня. –Да ептвоюмать! Седьмой раз за утро!— ругается он во весь голос. На самом деле вправду неприятно, шляпа так и вообще оказалась в ближайшей куче снега. Как? Самому узнать бы. Вообще конечно стыдно эсперу со способностью гравитации снова и снова падать. Где его хваленая реакция? Невероятно, его не пугают сражения с самыми опасными людьми (и даже бессмертным морским богом), но во время падения на льду он пугается настолько что успевает только выругаться. Вот и мамочки с детьми уже удивлённо оглядываются на него, может в какой-то мере сочувствуют? Самое главное что бы из под земли не появился Дазай. Если он это увидит, то будет припоминать всю оставшуюся жизнь, Чуя просто не перенесет такого количества шуток на квадратный метр. Во-вторых, зимой как ни странно холодно! Удивительно да? Но тем не менее, это проверенный факт, Чуя готов это подтвердить на собственном опыте. Нет, оно конечно красиво, идти по улице в рубашке, жилетке и накинутом на плечи плаще, но тут целых две загвоздки. Для начала, пройтись ровно это то ещё испытание на прочность, и вообще холод собачий. Накахара чуть не умер и по ощущениям отморозил нос раза два, прекрасно понимая что так не бывает. Так что теперь его задача состояла в том чтобы добежать до здания мафии без потерь. Очень, очень поздно настигло осознание того что можно просто блять оторвать от земли ботинки и буквально лететь в сантиметрах от гололёда. Всячески ругая себя за глупость, он так и поступил. В общем, к офису он добрался слегка припорошенный снегом, со свежими синяками и очень недовольный. А какие там у зимы плюсы, позвольте узнать? Можно сосчитать по пальцам, новый год, рождество, китайский новый год. Вау. Счастья то. Чуя вздыхает, все равно мафия это слишком серьёзное учреждение чтобы развешивать на стены снежинки или поставить ёлку в холле. Учреждение, промышляющее защитой порта, заказными убийствами, контрабандой, терактами и прочими милейшими делами, точно то место где можно увидеть рождественские венки или горячий шоколад. Не сказать что это непривычно, просто немного... Утомляет. Вот тот же Осаму недавно хвалился тем что в агентстве все украшено к рождеству, на радость Кёке и Кенджи, а у них... Так ладно, соберись, в конце концов ты мафиози, а не детектив из агентства местечкового масштаба. Накахара ещё раз тяжело вздыхает, отряхивает шляпу и плащ, и поднимается наверх, в родной кабинет, разбирать завалы из папок. ••• Тридцать первого декабря он все таки убеждается в том что Мори, не бессердечный человек (ага, куда там) потому что отпустил его с половины дня и до второго января, вскользь намекнув что если Чуя понадобится, то будет обязан явиться. Накахара соглашается без лишних слов, такой подарок уже настоящее рождественское чудо. Из боковой комнаты появляется Элис, на голове у нее рожки как у оленя Санты, а сама она облачена в красно-зеленый костюм, под стать атмосфере. Босс мафии стреляет глазами в сторону двери, как бы показывая что разговор окончен и Чуя без лишних вопросов покидает кабинет. В конце концов рождество надо проводить с семьёй. Кстати насчёт семьи. Надо хотя бы примерно разобраться что он сам собирается делать сегодня вечером. У него нет родственников чтобы отметить праздники, Коё работает эти два дня, его люди из мафии? Нет, тоже не подходит. Телефон один раз вкрадчиво звенит, оповещая владельца о том что ему прислали сообщение. –О вау, я понадобился им так скоро?— Накахара хмуро открывает телеграм, на ходу понимая что слишком уж неофициальный способ выбрали его коллеги. Что же, интуиция его не подводит, уведомление от контакта "Скумбрия, бинтованый еблан", одно вложенное фото. На картинке изображёна маленькая рыжая собачка, где-то на новогодней ярмарке, и подпись—«Чуя, рад видеть тебя здесь!» Что-то все таки не должно меняться. И пускай этим чем-то будет раздражающий до дрожи под ребрами Дазай. Дазай который только и делает что раздражает нервы на протяжении семи лет. Дазай к которому он привык. Пускай его невнятный и мягко говоря оскорбительный юмор, раз за разом заставляет Чую пытаться убить его. Но все таки, после его давно почившей семьи, разве не был он самым давним и близким? В целом, Чуя согласен. Пускай так. «Куда мне надо явиться чтобы помочь тебе отойти на тот свет?»—«парк рядом с Храмом Соджижи»—«Принял к сведению.»—«Я умру в новогоднюю ночь? Это будет просто идеально!» Вместо ответа Накахара заблокировал контакт. Все равно разблокирует минут через пятнадцать, слишком это частая практика, старая привычка. Сборы занимают минут шесть, Чуя нацепил на себя водолазку, свитер и пальто. Да как капуста, но тепло. Довершил образ шапкой и пошел на встречу с Дазаем. На сей раз получилось быстрее, чем обычно, он то быстро шёл, то переходил на бег. Темнело. Снег падал с неба небольшими хлопьями, размером с горошины, садился на ветки деревьев, на головы людей, на проезжающие машины. Кружился в воздухе и замирал в шуме оживленной улицы. Если сильно верить, то может показаться что это звёзды, медленно осыпаются прямо с иссиня-чёрного неба. Дома и окна, напротив, постепенно зажигались тёплыми, жёлтыми и оранжевыми огнями, на улицу выбегали дети, носились между прохожих и с весёлым смехом толкали друг друга в сугробы, играли в снежки. В воздухе висел аромат радости и волнения, когда сердце вжимается в ребра так сильно, что сложно дышать. Казалось что если прямо сейчас замереть, здесь, посреди улицы, то можно навсегда остаться в новогоднем вечере. Но Чуя не замер, он буквально летел над гололёдом что бы встретиться с Осаму, сообщение, по сути негласный сигнал "мне не с кем провести новый год, и я знаю что тебе тоже". Наконец дорога себя исчерпала, замаячил на фоне огней, буддийский храм. А на фоне храма, высокая фигура в шарфе, на чьи коричневые волосы уже успел выпасть снег. Дазай помахал Чуе. –Ты похож на сугроб,— вместо приветствия отчеканил рыжий. –А ты на карликовый сугроб.— локанично ответил Дазай. После пригнулся за секунду до того как на то же место прилетел кулак Чуи. Сдвинулся вправо, предвидя следующую попытку удара.— Даже не близко! –Самый умный?— Чуя свёл брови и критично наклонил голову.— Как хочешь, а я пойду куплю моти. У тебя деньги хотя бы есть? —Целых тридцать йен!— бодро отрапортовал Осаму.— Я ни на что не намекаю но.. Вместо ответа он получил кулаком под ребра и недовольное «Пошёл нахуй!» Дазай пожимает плечами и идёт вслед за Чуей к ближайшему киоску, в нем симпатичная девушка торгует разнообразными сладостями с новогодней тематикой. Кроме традиционно японских сладостей, мандзю или данго, радовали глаз пряники, шоколад и даже сухарики со вкусом имбиря (их Чуя, купить не решился). Осаму выбрал себе и Чуе моти со вкусом клубники и с прищуром посмотрел на него, что означало; плати, мой дорогой богатый друг. Накахара оплатил, и через минуту обе сладости уже были съедены, а двойной чёрный нашли себе новое веселое занятие. Все началось с того что Дазай пихнул Чую в ближайший сугроб, а тот даже не смог использовать гравитацию. Но в конце концов Осаму сражался не с какой-то шестеркой, а с Чуей Накахарой, так что он перевернулся и зацепил ногами своего приятеля так, что он приземлился на гололёд. –Один один,— констатировал Дазай, отряхивая рукава от налипшего снега. –Один ноль, я не упал.— весело отзывается рыжий и ждёт пока Осаму отряхнется и вступит в новую схватку. Ждать долго не пришлось, он вскочил с неожиданной резвостью и с ногами запрыгнул на скамью, рядом с дорожкой. Чуя замахнулся, раз, ещё, Дазай взлетел на спинку скамьи. Накахара одним прыжком оказался рядом с ним и неожиданно получил снежком в лоб. –Один один,— Дазай улыбнулся и для перестраховки спрыгнул на землю. В прочем, опасаться было нечего, его оппонент был слишком обескуражен таким подлым приёмом, с криком «Пизда тебе блять!» он полетел вперёд, все ещё с кусочками снега на лице. В ход пошел коронный удар ногой с разворота. Так и шли по парку два старых приятеля, один наносил бесчисленный удары, целясь то в грудь, то в голову, то по ногам, другой же отступал предсказывая каждый следующий выпад. Дети смотрели на них с интересом, взрослые с плохо скрытым неодобрением или испугом, но смех Дазая здорово разряжал обстановку. Они сделали полный круг и синхронно рухнули с снег рядом с храмом. Устали оба, и не смотря на тот факт что когда они вернутся домой, то принесут с собой целый сугроб за шиворотом и под свитером. Пускай. Зато снег приятно прохладный, хотелось подольше полежать и отдохнуть от перепалки, но Дазай через пару минут сел, и кое как удержавшись от того что бы залепить в Чую куском снега, огляделся по сторонам. –Чмошник,— из сугроба донеслось что-то нечленораздельное.— На территории храма есть ресторан. –Я не буду за тебя платить,— вяло отозвался снег. –Тогда я договорюсь с персоналом с помощью шантажа или...— его прервал комок снега прилетевший прямо в затылок.— Ты удивительно красноречив. К великому сожалению голодных приятелей, в ресторан их не пустили, ибо количество снега на квадратный сантиметр, значительно превышало любые общественные и санитарные нормы, так что через пять минут приятели перекантовывались на пороге храма, в новогоднюю ночь завешанного разнообразными гирляндами и ветками. –Давай хоть внутрь зайдём, из храмов меня ещё не выгоняли. И вправду, внутри было не так много людей чт бы выгонять насквозь снежных приятелей, несколько дедушек любовались изображениями богов и священных животных, но в целом, создавалось ощущение покоя и умиротворения. В подобных местах всегда было тише, даже твой собственный голос звучал не громче тридцати децибел, как будто весь мир замирал в теплом воздухе и мягком свечении. Дазай читал надписи на стенах, Чуя ходил кругами и улыбался каким-то своим мыслям. –Который час, Осаму? —Без пяти минут двенадцать, пойдем на воздух?— ответом ему послужил короткий кивок. На улице было все так же морозно и ярко, редкие прохожие улыбались двойному чёрному. Чуя считал минуты до нового года, время от времени оповещая Дазая. –Тридцать секунд. Сейчас начнётся,— эта фраза как будто послужила сигналом, взмахом дирижерской палочки. Тут же все вокруг зазвенело ударами колоколов и гонгов, в таком гвалте было сложно понять сколько ударов прошло. –Сто! Сто один, сто два, сто три, сто четыре, сто пять, сто шесть, сто семь и сто восемь! Смейся, чудо рыжее!— Дазай улыбнулся, а затем и рассмеялся, а за ним и "рыжее чудо", по старой доброй традиции каждый из них помолился о чем то своем, о деньгах, благополучии, ментальной стабильности и разных других мелочах, но о желаниях нельзя говорить кому либо ещё, поэтому и я не скажу. С последним ударом в небо взвились салюты и фейерверки, из разных концов города донеслось; С новым годом! Фейерверки распадались на мириады маленьких звёздочек, синега, красного, золотого и белого, освещали деревья, людей, гасли в воздухе, давая место новым, столь же захватывающим. Чуя с восхищением смотрел в ночное небо, в голубых глазах догорали остатки салютов, Дазай только тихо улыбался этой красоте. Потому что новый год надо отмечать с семьёй.