И жили они долго и счастливо? Или...

POV Анна

Пока мы в тишине шли с Джеври в мою комнату, я задумалась о странных поворотах судьбы. Я всматривалась в знакомую обстановку. Перед глазами мелькали знакомые лица слуг, поверенных султана, с которыми мне доводилось когда-то пересекаться во время своего проживания во дворце. Кажется, что здесь ничего не изменилось, но, как ни странно, изменилось всё. Меня перестали цеплять потрясающие по своей красоте убранства залов. Точнее, не так, всё вмиг потускнело для меня. Яркие запахи специй и сладостей, которыми пропитался каждый уголок этого места — всё смешалось в одно. Единственное, что осталось неизменным — это люди. Фактически, несмотря на столь поздний час, дворец султана полностью не засыпал никогда. Здесь всегда бурлила жизнь. Люди улыбались, заприметив меня, их глаза излучали радость, а если в них и отражалось сострадание, то оно не переходило в такое ужасное чувство, как жалость. И уже за это я была им несказанно благодарна. Я была уверена, что новости о кончине папеньки и впоследствии о моём возвращении во дворец разлетелись по всему дворцу едва ли не быстрее, чем Повелитель покинул его пределы, но вместе с этим я всеми фибрами души надеялась, что окружающие из этой новости не сделают трагедию. — Проходи, — гостеприимно произнесла Калфа, открыв дверь знакомой комнаты, тем самым выдернув меня из своих мыслей и заставив сконцентрироваться на настоящем. — Спасибо, Джеври Калфа, — произнесла я, едва склонив голову в знак благодарности за гостеприимство, которое мне было оказано. Я несмело прошла в некогда знакомую комнату, но стоило мне сделать несколько шагов, как меня остановили слова смотрительницы гарема: — Это я сказала султану о смерти твоего отца, Анна… Её голос обрёл почти незнакомый мне до этого дня извиняющийся тон. Это признание, кажется, повисло в воздухе между нами, а произнесённые слова эхом раздались у меня в ушах. …я сказала о смерти… И как я должна была среагировать на подобное? Теперь я понимала, почему султан оказался около двери моего дома в эту ночь. Пусть Джеври и рассказала ему обо всём, но что им руководило именно в тот момент, когда он решил поехать ко мне? Чувство вины, вероятно. Или, может, любовь? Господи, как же глупо лелеять даже саму мысль о том, что султан, имея целый гарем писаных красавиц, мог наплевать на всё, чтобы просто поинтересоваться, как же там живёт учительница, преподававшая когда-то у его детей французский язык. Сколько было таких, как я? Десятки? Сотни? Я не могла повернуться к Джеври лицом, мои ноги словно примёрзли к полу. — Я не могла не сказать ему, Анна! — услышала я уверенный голос Калфы, которая в мгновение ока уже стояла напротив меня и всматривалась в мои глаза в надежде найти в них понимание. — То, какой тебя увидели слуги после всего, что произошло… он бы просто сошёл с ума, если бы с тобой что-то случилось! Если бы ты… — Кто "он", госпожа? — с языка сорвался наиглупейший из всех возможных вопросов, но почему-то именно он буквально вылетел из моего рта. Даже мне самой свой тон показался жутковатым. На её лице отразился шок. — Повелитель… — испуганно и даже как-то стыдливо ответила она. — Он бы сошёл с ума, потеряв тебя! — произнесла она пылко и с силой сжав мои в руки в своих. От её тонких пальцев исходил самый настоящий жар. Или, возможно, это мои руки были столь холодны, что любое касание до чего-либо тёплого походило на прикосновение к самому настоящему огню. — И это говорите мне вы? Ведь у вас на глазах… к нему в покои… проходило столько… — Он любит тебя! — Он любит меня до первой ночи, а потом просто найдёт себе другую молоденькую дурочку, а я ему буду уже не нужна! Зачем вы ему сказали? Если бы Султан не постучал, всё бы просто закончилось… — и только спустя несколько секунд я поняла, что взболтнула лишнего. И, к своему ужасу, я даже до конца не могла осознать, почему я так сорвалась на неё. Ведь на моих губах продолжал ощущаться поцелуй Султана, мои волосы пахли им, а в голове продолжал звучать его голос. Повелитель уверенно и непоколебимо признавался мне в своих чувствах, желаниях и надеждах. Но насколько были тверды его обещания? Можно ли было верить его словам? Вновь в глазах собеседницы появилась новая эмоция — эмоция ужаса. Она смотрела на меня широко открытыми глазами и какое-то время, кажется, просто пыталась уловить в обрывках моих фраз истинный смысл. И когда я увидела, что она поняла его, мне ничего не оставалось, кроме как стыдливо опустить глаза. — Учительница, ты бы не посмела… — строго сказала она, кажется, спустя вечность. — Не посмела, — произнесла я шёпотом, медленно поднимая глаза и всматриваясь в знакомые черты женщины, которая была самым что ни на есть доверенным лицом Повелителя Великой Османской империи. Она была самой верной помощницей человека, которого, несмотря на все правила, я полюбила всем сердцем. Она всё ему расскажет. Я сказала слишком много и не тому человеку. В какое-то мгновение я даже поймала себя на мысли, что была готова поведать ей о том, насколько близко я находилась к черте невозврата, но что-то внутри заставило меня смолчать. Было ли это сострадание или простое понимание, что всё произошло так, как должно было произойти и теперь уже прошлого не изменить, не знаю. На какое-то время Джеври вновь начала усиленно всматриваться в мое лицо, вероятно, ища какой-то подвох, но, скорее всего, не найдя подтверждение своим опасениям, произнесла уже более спокойно: — Ты права, я видела многих. Видела, как открывались и закрывались двери покоев Султана, как из них выходили девушки: кто-то с улыбкой, кто-то в слезах, а кто-то буквально летал от воодушевления. Но оставался ли Повелитель счастливым после этих встреч? Только Всевышнему ведомо это знать. Да и я не буду скрывать, что считаю ваши отношения неправильными, но мне ли судить о правильной или неправильной любви? — произнесла она, при этом не скрывая грустной улыбки, стоило ей произнести последнюю фразу. — Одно я знаю точно: когда он с тобой, он счастлив. И таким счастливым я его не видела никогда прежде. Это не просто желание обладать, пометить тебя, провести с тобой ночь. Он счастлив, просто потому что ты рядом с ним. Его дети обожают тебя, к твоим словам прислушивается и Повелитель в том числе. Уже много лет ни одна женщина не заставляла его сесть ночью на коня и помчаться к ней или за ней. Или не спать ночами и возносить молитвы Всевышнему о её выздоровлении. Он бы мир перевернул, не стань тебя после того покушения, — нежно поглаживая мои руки, уверенно заявляла она. — Он любуется твоим нравом и характером, восхищается твоим умом и образованностью, умиляется твоей непосредственностью и сходит с ума от горя, стоит тебе уйти, — от услышанного в моих глазах появились слёзы, но впервые за эти несколько недель это были слёзы не горечи утраты, а любви. — Если это не любовь, тогда ты права, учительница, это действительно наваждение, которое пройдёт, стоит Султану провести с тобой ночь. И вновь единственное, что мне оставалось — это смолчать и в тишине наблюдать, как хрупкая Джеври Калфа развернулась ко мне спиной и, не дойдя до двери всего несколько шагов, повернулась ко мне лицом и спросила будничным тоном: — Во сколько необходима карета, Учительница? — В пять утра… — Карета будет готова к указанному времени. Доброй ночи, Анна. — Доброй ночи, Джеври Калфа…