Увядший цветок

      «Финниан начал всё, что он пытался скрыть. — Как же ты встретил того мальчика, Бард? Расскажи, очень ведь интересно!       И не рассказать он не мог».       Ночь эта была пугающе тихой. Ни пения сверчков, шёпота ручья, ничего, кроме пустоты. Возможно, это лучше, чем бесконечные крики и хрипы убиенных. Но Бард привык к этим звукам. Тишина насекомым злостным вгрызалась в подкорку мозга, клешнями разгрызая мнимое спокойствие. Путь паразита лежал через пласты памяти, чёрных от пожара. Мужчина сжимал и разжимал ладони, пытаясь почувствовать кровь в них. Чувство жизни временами покидало его. И хотя жить не хотелось, но отчаяние не позволяло взять и спустить курок. Он был упрям.       Бывший фермер смотрел на ещё нетронутые поля пшеницы, где вскоре золотые колосья засверкают на солнце. Кто-то ещё пытается играть в спектакль «Мирная жизнь». Он встречал семьи, где жили так, как в его мечтах. Честно сказать, он им завидовал. Они не знают и вряд-ли поймут его. Потому и ночевал он у корней дерева. Прекрасный видок — и никто не подкрадется и не убьёт. Он громко выдохнул, поняв, что ничего не добьётся своим нежеланием спать. Лучше уж проснуться завтра и начать что-то. Хоть тишина и пугала до дрожи в коленках.       Бард прикрыл глаза, не до конца заснув. В такую ночь индейцы любят нападать на соседние поселения и на одинокие фермы. Приходят они как шелест травы, а за собой оставляют лишь гибель и ненависть. Пускай они сражаются за свою свободу, ему хотелось на это плевать, и он с яростью бил их в ответ. Они убили мечту в нём, отняв жизни его жены и сына. Его звёзд, что никогда не хотели никому зла. Его маленький мальчик, так думал наивно, что мамина улыбка всех успокоит. Но им было всё равно... и теперь ему всё равно на них.       Рядом послышался шорох. Он прислушался к нему, от напряжения вонзив пальцы в землю. Похоже на шаги, один человек, но не совсем твёрдые шаги. Приближался. Он понимающе кивнул самому себе, не разрешив встать сразу же. Стоило бы подпустить незнакомца поближе. Мужчина начал считать шаги. Раз. Заминка. Два. Он нащупал нож в кармане. Три. Резко встал, чуть пригибаясь к земле. Шорох сменился громким заливистым смехом.       Как странно же получилось, подумалось ему смущённо, что он не смог различить шаги ребёнка. Он бегло осмотрел его. Мальчик как мальчик, при свете луны видно, что у него чёрные волосы, веснушчатое лицо и в целом улыбка до ушей. Обычный мальчуган с одеждой — рубашка да шорты. На мгновение он решил, что это сын соседних фермеров, но вспомнил — их единственный сын умер на войне. Похоже, перед ним бродяга. Нежданный незнакомец ничуть не испугался угрюмого вида мужчины, и начал щебетать. — А вы тоже решили путешествовать? Дяденька, тут спать же неудобно! Хотите, я вам местечко получше найду?       Выгоды особой для мальчишки ему помогать нет. На деньги рассчитывать не приходится. Он не задумывался долго. В конце концов, если его нашёл бродяжка, то и враги подавно вынюхают. Бард благосклонно кивнул, на что мальчик вновь просиял, как начищенная монетка. Вот как. Если и стал бродягой, то точно недавно. Слишком уж добрый для этого места. — Веди уж, командир. Как звать хоть?       Мальчик гордо выкрикнул: — Я Базиль!       И на что рассчитывали родители, когда давали ребёнку такое имя? Он взрослый мужчина, но чуть ли не рассмеялся, как будто ему лет так четырнадцать. Ну, хоть не индеец, и слава богу.       ...Первое впечатление о мальчике оказалось слегка ложным. От роду было бродяге четырнадцать, бродяжничал же с шести лет. И, похоже, знает здешние земли как свои пять пальцев. Некоторое время мужчина удивлялся тому, что такого паренька никто не захотел приютить. В самом деле, крепкий, послушный и очень добрый. Возможно, из-за доброты его не брали. Боялись, что погибнет. Бард, быть может, и не понимал его любви к всему миру, но привязался к нему.       Показывал только вот любовь по-своему.       Лежал обычно себе под деревом, не решаясь идти дальше, а Базиль всё приносил гостинцы. Яблоки были сладкими на деревьях, что находил славный мальчик, вода прохладной, а хлеб свежим. Но порой пугающий своим дружелюбием. Солдат этого не понимал — и не было причин. Но мальчик каждый раз так широко раскрывал глаза и обиженно поджимал губы, словно тот сказал самую глупую вещь в мире. — Почему ты считаешь, что надо всех любить? Глупость какая-то.       Базиль был, скорее уж, мальчиком-цветком. Раскрывался перед ним, не желая верить во зло. Но ответ тогда поразил его. — Мои мама и папа уснули, но они сделали хорошее дело. Мне говорили, что они были глупы. Глупо же, они просто любили. И я тоже хочу стать таким же как они!       Уснули навсегда. И мальчик не думал, что в их сне было что-то плохое или же неправильное. Всё было лишь данностью.       Бард не понимал его. Глупые взрослые, как можно было назвать ребёнка Базилем? Для этого мира это растение живёт недолго. Мальчик-цветок не стал бы исключением. Мужчина не понимал его.       Не понимал, как можно было прыгнуть между ним и индейцем. Бард не знал, как визжал индеец от ответного удара. Всё было как во сне. Улыбающийся мальчик с топориком в груди, шепчущий сладко: — Спасибо тебе.       Но в конце концов... — Он был слишком наивным, Финни.