четыре способа сгореть

Слэш
R
Завершён
35
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
35 Нравится 2 Отзывы 5 В сборник Скачать

они отлетают друг от друга

Настройки текста

Быть паузой между ударами твоего сердца… Flёur

Вся жизнь Джорно — побег. Он плавный, спокойный, безразличный, но душа его бежит всегда: от страха, от боли, от правды. Нет ничего проще, чем бежать, не задерживаясь ни с кем и ни с чем, будучи единственным в своей жизни, всегда понятным и одинаковым. Нет ничего проще, чем бежать к мечте. Только вот… Почему Бруно остался? Остальные — Леоне, Триш, Наранча, Миста — совсем не волнуют Джорно. Они — всего лишь картонные фигуры на сцене его жизни, красивые, правильные, но всё ещё ненастоящие, пахнущие клеем и краской. Лишь два актёра из плоти и крови раз за разом встречаются здесь на потеху зрителю: он и Бруно. Не больше и не меньше. Двое.

***

Всё начинается без слов, и по прошествии времени Джорно и вспомнить не может, в какой момент стал без стеснения подходить к Буччеллати, чтобы не только обсудить детали ближайших дел мафии, но и коснуться руки, сесть поближе, а то и кинуть настолько вязкий и пленительный взгляд, что — он точно знал причину — Бруно просто не мог не отвести лазурных глаз. Было ли это смущением, или сознательным сокрытием истинных желаний? Начало это сквозит негласными правилами, короткими «приказами» («Не здесь», «Повернись вот так», «Давай отойдём») и чем-то, что они оба чувствуют, но не спешат высказывать. Разве слова так же важны, как бегущие по спине мурашки от одного лишь касания пальцев? Впервые они «отлетают» друг от друга, когда хлопает входная дверь дома, что ещё пять минут назад звенел тишиной. Комната Бруно закрыта на задвижку, но это вызовет ещё больше подозрений, и оба смотрят друг на друга со смесью вожделения и тревоги. — Буччеллати, ты здесь? — слышится знакомый, немного грубый голос. Всего лишь Миста, — проносится в голове Джорно. Пожалуй, из всей банды это было самым лучшим вариантом, ведь Гвидо не только не видит скрытых смыслов, но ещё и предсказуем, и пусть в большинстве служебных дел это играет самую важную роль, здесь подобные качества играют на руку лишь тайным влюблённым. — Здесь, — за мгновение на лицо Бруно ложится привычная, «рабочая» полуулыбка. Он выходит, прикрывая дверь, и Джованна остаётся один в его комнате. До одури счастливый, заласканный, с горящим сердцем под малиновым пиджаком. Миста никогда ничего не узнает, разве что они сами откроются ему. Джорно был почти уверен, что даже если он поцелует при нём Буччеллати, сокомандник подумает, что это какой-то розыгрыш или спор. Его мир лёгок и честен. Скоро Бруно вернётся, выслушав отчёт, и губы Джованны покроются жаром.

***

Буччеллати отлично помнит, как всё началось. Он молчит, потому что знает всё сам, молчит, потому что правда звучит слишком необычно и страшно, молчит, потому что Джорно всё понимает за двоих. Эта тишина — полная и плотная — словно спальный мешок окутывает его, то ли сковывая, то ли защищая. Всё должно быть правильно, как надо, — думает он, но руки его на чужой талии, а сердце тонет в циановом безумии, пуская пузыри и на самом деле давно уже сдавшись. Что-то в светловолосом хитреце заставляет его нарушить все мыслимые и немыслимые правила, и всё, что он теперь может — защищаться и скрываться, оставлять за собой последний поцелуй, прятать глаза. Сначала он думает, что Джорно нравится это ощущение постоянного бега по лезвию. Кажется, будто риск — то, что всегда будет преследовать их, и что-то странное бежит по позвоночнику, когда Бруно понимает, что Джованна давно вышел из игры. Он не падает с лезвия, потому что лучше меня знает, где остановиться. И это действительно заметно, ведь именно Джорно тянет до последнего с прерыванием поцелуев, с прятками от остальных членов банды, с выразительными взглядами. Он не ищет азарта — он точно знает, когда пора прекращать, и по его мнению ещё рано. Но Бруно страшно. Бруно себя не винит. Ему так же страшно, когда по его ладони бегут мягкие касания, тягучие, но точные, будто знающие, куда давить и что гладить. Этому не место на кухне штаб-квартиры. Но Джорно не слышит его мыслей, или слышит, но старательно их игнорирует, даже не глядя на него, просто касаясь где-то под столом, пока находящийся с ними в одном помещении Фуго прожигает взглядом кофемашину. — Вам сделать кофе? — он оборачивается неожиданно, но пальцев на ладони как не бывало. По лицу Паннакотты видно, что утвердительно лучше не отвечать. — У меня сок, — мягко качает головой Бруно, всем сердцем желая как-то успокоить беспокойного подростка, но в то же время слишком нервничая за действия другого подростка. А ведь Фуго его ещё и старше… Снова касания, а вместе с ними и шаги за дверью. Не сдержавшись, Буччеллати всё же нервно отодвигает руку, кладя её на стол и ловя спокойную полуулыбку на лице Джорно. Слишком рано, мог бы подождать, — читает. — Фуго, сделай и мне кофе, — дверь за их спинами открывается, пропуская мокроволосую, повеселевшую за последнее время Триш. Кофемашина хмуро журчит.

***

Наранчу всегда видно насквозь. Проблема в другом — он тоже видит гораздо больше, чем может показаться. Он будто кожей ощущает, что происходит, и поначалу в «рейтинге опасности для них с Бруно» Джорно даже ставит его на второе место. Впрочем, быстро обнаруживается, что Гирга ничего не заметит, пока не заинтересуется темой, а с этим проблем не было. И потому его так просто обмануть. Наранча летит, чтобы обнять Бруно после сложной миссии, и Джорно с улыбкой повторяет за ним — никто ничего не поймёт, кроме них двоих. Буччеллати касается его плеча — боится. — Спасибо за помощь с этим, — как ни в чём ни бывало улыбается Джованна, зная, что такие «искренние» улыбки выходят у него лучше всего прочего. — Твой станд… Ты был тут крайне важен. Как и всегда. Нет, он ещё не перегнул палку. Наранча нетерпеливо играет с ключами от машины. — Джорно, поехали уже в штаб? Бруно кивает. — Проведайте Триш, у меня ещё дела. — У тебя всегда дела, — закатывает глаза Джорно, но в его голосе отлично читается несерьёзность тона. — Удачи, Буччеллати! Они залезают в машину, прячась от неаполитанской духоты. — Ты ведь любишь его, да? — без зазрения совести спрашивает Наранча, поворачивая ключ зажигания. До стеклянности понятный. — Да, он ведь наш капо, — пожимает плечами Джорно, улыбаясь самому себе.

***

И всё обостряется. Резко, стремительно, адски хорошо. Бруно словно со стороны слышит, как из его груди вырывается стон, будто его сдавили с двух сторон, непроизвольный, звонкий, но всё равно мягкий. В пустоте штаб-квартиры (Миста очень вовремя вытащил Триш, живущую здесь, на уик-энд) это звучит более, чем правильно, и это пугает. Пугает то, как Джорно делает правильными запретные вещи. Поцелуи бегут по границе белой и загорелой кожи на груди, и Буччеллати тщетно пытается вспомнить, когда он успел снять пиджак. Джорно тоже непривычно раздет, и взгляд невольно растекается по молочным (почему он не загорает?) плечам, сейчас находящихся ниже, чем обычно. Чужие губы жгутся, и так тяжело понять, почему эти ожоги сейчас важнее всего в мире. Кажется, кухня — не лучшее место, чтобы думать. — Ты красиво стонешь, — шепчет Джованна, и звучит это так глупо и по-подростковому, что самое бы время засмеяться, но… Бруно просто закрывает глаза и откидывает голову. Край столешницы больно впивается в ягодицу, но нарушать гармонию не хочется, пока… — Тихо, — шепчет Буччеллати. — Чёрт. Следующие секунды словно замедляются: шуршание ключа в дверях, молния на полу, Джорно, скрывающийся в ней, мурашки по коже. — Леоне, а ты неожиданно, — улыбается Бруно, отворачиваясь к холодильнику, чтобы скрыть засосы на ключицах. В тишине виснет что-то очень серьёзное. Если он пьян — я в безопасности. Но голос бывшего копа твёрд. — Тебе жарко? — Да, как всегда после душа, — напряжённо смеётся Буччеллати, делая вид, что чертовски увлечён приготовлением кофе. — Ты за документами? — Возьму их и уйду, — подтверждает догадку Аббаккио. — Нам с тобой завтра массу работы предстоит сделать. — Знаю, — вздыхает Бруно. — Удачи. Пока Леоне шуршит бумагами в гостиной, он думает лишь о том, как тяжело было бы, если бы Джорно не успел спрятаться. Почему? Только Леоне не ограничивал бы себя в выражениях. Только Леоне назвал бы его мягкосердечным ублюдком. Только Леоне твёрдо отрезал бы тот факт, что такие отношения не закончатся ничем хорошим. И только Леоне был бы чертовски прав в этом. Хлопнула дверь. Зажужжала застёжка-молния. Прошуршал пиджак. — Джорно, давай в другой раз?
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.