То, что доктор прописал

— Черт, черт, черт! — вечернюю уютную тишину разорвал панический возглас Энид. Та сидела на кровати, схватившись за голову, и с ужасом смотрела на свой экран телефона. Уэнсдей, которая была занята сортировкой листов, лишь слегка дернула бровью. Она привыкла к таким выкрикам соседки, однако столько паники в ее голосе было впервые. — Если кто-то умер, я с радостью послушаю, — благодушно предложила Уэнсдей, закончив свою работу и повернувшись к соседке. — Тут все гораздо хуже! — всплеснула руками блондинка, вскочив с кровати. Аддамс с лёгким интересом следила за ее метаниями. — Парень бросил? - единственное, что может быть хуже для Энид, по версии соседки, так это лишь это событие. Энид на пару секунд замерла, обдумывая что-то, и как-то вся резко сдулась, падая прямо на пол: — Жестоко, конечно, но нет. Подруга заболела и, видимо, надолго. — Ну и? — Уэнсдей не понимала, к чему столько драмы на такое скучное и обычное событие. Вот если бы и правда кого-то убили… — Это очень серьезно! — продолжала между тем девушка-оборотень, перебирая пальцы рук. Она и правда сильно волновалась. — Из-за этого я не смогу принимать мази, которые прописал ликантролог. Уэнсдей, до этого из-за скуки участвуя в разговоре, слегка заинтересованно склонила голову на бок. Логической связи между мазями и подругой она не видела ни в каком свете и, являясь довольно любопытной, захотела узнать этот маленький секрет. — Ты готовишь мазь на крови подруг? — невероятно фантастическим предположением Аддамс решила хотя бы чутка отвлечь слишком распереживавшуюся соседку. Но та плохо понимала специфический юмор, так что и в этот раз среагировала довольно бурно на невинную (насколько невинным это могло быть для Аддамс) фразу: — О боже, Уэнсдей, конечно нет! — сильно побледнев, яростно замахала руками Энид, словно это предположение неумолимо надвигается на ее реальность, грозясь стать правдой. — Тогда что? — Понимаешь, — глубоко вздохнув, Энид отвела глаза куда-то в сторону, прячась таким образом от пронзительного взгляда соседки, - я очень боюсь воды и чувства, как большая часть тела находится в этой мерзкой жидкости. — Но ты же принимаешь душ? — хмыкнув, с толикой вопроса в голосе возразила Уэнсдей. — Это друго-о-о-е! — закатив глаза, словно Аддамс задаёт глупые вопросы, протянула Энид. — Там я могу помыть каждую часть тела отдельно, не боясь, что вода утащит меня. А в ванне… На последних словах девушка содрогнулась, снова сжавшись и угрюмо уткнувшись лицом в согнутые колени. На какое-то время образовалась тишина, которая была прервана лёгким перестуком каблуков. Энид, среагировав на звук, подняла взгляд и упёрлась им в темную ткань платья соседки. — Давай я тебе помогу, — чуть склонившись над подругой, Аддамс подала руку, чтобы помочь встать. — Ты же даже не знаешь, что делать, — Энид снова занервничала и слегка покраснела, что не скрылось от внимательных глаз Уэнсдей. — Так объяснишь. И мое желание помочь в любом случае не поменяется. Ты говорила, что я эгоистична, поэтому хочу показать, что это не так. — Н-но… — Никаких «но», — отрезала Аддамс, загоревшись идеей. Ей давно было интересно понаблюдать за людьми, которые страдают довольно специфическими фобиями. И отказываться от такого подарка судьбы (в виде новоявленного эксперимента) девушка не собиралась. Энид же, конечно, не узнает этих подробностей. Захватив нужные принадлежности для принятия ванны, Синклер застенчиво позвала Уэнсдей за собой. В полной тишине они дошли до места назначения. В течение этого времени Аддамс лишь больше хмурилась, не понимая странных эмоций соседки. Да и, честно говоря, она всегда плохо понимала их, особенно, если те были из разряда «хороших», которые не хотелись восприниматься девушкой (или, скорее всего, она не хотела воспринимать их). Так что, лишь слегка недовольная, она решила более не обращать на это внимание. Возможно, светловолосая просто волновалась перед надвигающимся страхом. — А теперь отвернись, пожалуйста, — смущённо пролепетала Энид, когда вода в широкой ванне, в которой могут поместиться человек пять без стеснения, была набрана. Пожав плечами, Аддамс выполнила просьбу, правда, не совсем понимая, зачем. Ведь ей же надо будет помочь с мазями? — Все, можешь поворачиваться, — плеск воды оповестил Уэнсдей, что она и правда может повернуться. Перед ней предстала по подбородок в воде дрожащая Энид, это было видно даже через густой пар, идущий от воды. По ней было невооружённым глазом понятно, что она едва сдерживается, чтобы не поддаться страху и не сбежать к чертовой матери из такой пугающей воды. — Ты вся дрожишь, — констатировала Аддамс, подходя к бортику ванны. Стоило ей это сделать, как влажная рука судорожно вцепилась в рукав ее пиджака. — Что вы делали вместе с подругой? Что нужно делать мне? — Н-ну… — Энид ещё больше смутилась от, казалось бы, невинного вопроса, — так как мазь, которую мне прописал ликантролог, начинает действовать лишь в горячей воде и на распаренной коже, то мне приходится принимать такие ванны. С учётом моего страха и особенности нанесения лекарства, одна я не могу это сделать. Аддамс внимательно слушала сбивчивый рассказ подруги, почти неосознанно рассматривая влажное от воды лицо Энид. Ей шло без косметики, что не могла не заметить девушка. — …а наносить его надо на позвоночник, — скомкано закончила тем временем Синклер, после чего, не зная, куда деться от такого пронзительного взгляда черных глаз, отвернулась в сторону. — На весь? — тут же уточнила Аддамс, аккуратно снимая уже частично мокрый пиджак. Да и душно было настолько, что оставаться в нем было тяжеловато даже ей. — А? — не поняла вопроса Энид, завороженно следя за точными действиями тонких чужих рук. Страх же воды, в которой она была все это время одна, словно испарился на какое-то время. — На весь позвоночник нужно наносить? — терпеливо повторила Уэнсдей, ловким движением открыв душистую баночку, которую девушка заприметила ещё в комнате Энид, когда та брала её с собой. — Да, но… — Мне придется забраться в ванную, иначе я не смогу нанести на весь позвоночник, — продолжила Аддамс и, отложив открытую баночку куда-то на широкий бортик ванны, стала раздеваться. Уши Энид вспыхнули и та, тихо пискнув, стремительно повернулась спиной к невозмутимой подруге, да так, что своим действием вызвала лёгкие брызги во все стороны. Всплеск воды и лёгкая волна, ударившая ее в спину, оповестила девушку, что ее соседка опустилась в ванну к ней. — Отлично, теперь не двигайся, довольно тяжело что-либо делать в воде, когда кто-то так резко в ней двигается, — хмыкнула за ее спиной Аддамс и, взяв уже упомянутую баночку, зачерпнула небольшое количество той на самые кончики пальцев. — Она не растворится? — О, нет, — быстро поняв сомнения в голосе Уэнсдей, воскликнула Энид, нервно качнув головой, — она специально предназначена для этого, так что ее свойства не пропадут, а лишь усилятся. — Хорошо. Синклер почувствовала, как по верхним позвонкам уверенно и довольно аккуратно мазнули мазью, вызывая табун мурашек и лёгкую дрожь в плечах. Контраст горячей воды и ледяных пальцев соседки творил что-то невообразимое не только где-то внутри Энид, но и ещё снаружи, подчиняя этими касаниями ее тело. — Втирать нужно? - почему-то голос сзади раздался глухо, к тому же став немного ниже, чем есть. — Да… — сглотнув, едва прошептала Энид, но Аддамс ее услышала. Подплыв к девушке ближе, Уэнсдей подушечками пальцев начала водить вдоль верхних позвонков, с удивительной нежностью втирая лекарство и очерчивая тонкую кожу. Лёгкий стон неожиданно разорвал образовавшуюся тишину. — Прости, — Энид стремительно покраснела, горячо желая провалиться сквозь землю от смущения и стыда. Она не ожидала, что касания подруги настолько сильно будут приятны. - Я не хотела. — Все хорошо, — успокаивающий шепот неожиданно вторгся в нервный щебет Синклер, обволакивая ту и завораживая своей уверенностью и необычайной нежностью. Энид замерла, боясь не только двинуться, но и даже вздохнуть. Рой бабочек яростно забился где-то в животе от столь пронизывающего шёпота, а ноги предательски подкосились. И девушка точно бы провалилась с головой в пугающую жидкость, но чужие руки чутко поймали ее за талию и прижали к, даже в горячей воде, холодному телу сзади. — Ты так утонешь в своем страхе, — глубокий голос раздался прямо над ухом, а удивительно теплое дыхание коснулось мочки уха, вызывая новую волну жара в теле Энид. Девушка хотела что-то возразить, сказать нечто глупое или оттолкнуть чужие руки, но тело не слушалось. Сейчас из нее вырывались рваные выдохи вместо нормального дыхания, но это почти терялось на фоне непрекращающейся дрожи в резко ослабевших конечностях. Чужие руки лишь ближе прижали к себе, давая ощутить Синклер подтянутое худое тело своей хозяйки, которое не стеснялось никакой одеждой. — Ты в порядке? — толика заботы проскочила в хриплом голосе, но Энид смогла лишь слабо кивнуть. — Хорошо, я тогда продолжу, но буду придерживать тебя, чтобы ты случайно не потеряла сознание прямо в воде. Не думала, что она вызывает в тебе такой страх, что даже все тело дрожит. Девушка промолчала. Да и что она могла сказать? Что об этой чертовой воде она даже не задумывалась, а все это время причиной таких реакций была Аддамс? После такого Уэнсдей точно скажет какую-нибудь очень жуткую и грубую правду, а та наверняка очень больно отдастся в сердце оборотня. Энид, представив это, не сдержалась и всхлипнула. Аддамс, которая все это время продолжала наносить мазь, замерла, после чего решительно развернула Синклер лицом к себе. — Все точно в порядке? — в глазах, которых отображалась сама Бездна, скользнула тень беспокойства. — Да, я… — девушка хотела сказать в свое оправдание что-то, но поняла, что сейчас стоит в откровенном виде прямо перед соседкой. И вода никак не спасает положение. Это поняла не только она. Черные глаза, которые до этого что-то выискивали на лице Стиклер, скользнули вниз, очерчивая влажные плечи, притягательные ключицы, все спускаясь ниже. Такой взгляд снова разжёг внутренний огонь в Энид, но та лишь судорожно прикрылась руками, опустив горящее лицо вниз, почти касаясь носом воды. — Ты стесняешься себя? — недоуменно выдохнула в белокурую макушку Уэнсдей, и не думая отходить или отворачиваться. Ей до безумия нравилось то, что сейчас происходило, и это говорило не только желание помучать девушку. А что-то ещё. Более глубинное. И новое для Аддамс. Энид, в который раз за этот вечер, неуверенно и стыдливо кивнула, не решаясь что-то сказать. Рядом с этой девушкой, да и в такой обстановке, она теряла голову. — Ты прекрасна, — серьезно возразила Уэнсдей, поднимая чужую голову за подбородок и невольно заставляя Синклер кинуть на себя взгляд, из-за чего та, вкупе с произнесенным словами, вновь покраснела. Внутренний зверь, взяв на какую-то долю секунды бразды правления телом хозяйки, заставил Энид прильнуть к телу Аддамс и впиться в черные пухлые губы страстным поцелуем. Но почти тут же Синклер в шоке отпрянула. Впервые она почувствовала зверя. И впервые поцеловала ту, о которой в глубине души мечтала. — Прости, я, — девушка хотела рвануть из ванны как можно быстрее, но крепкие руки, натренированные занятием рукопашным боем, не дали ей этого сделать. После чего, Уэнсдей снова развернула ее лицом к себе, втягивая в жёсткий и требовательный поцелуй. Энид глухо застонала, когда почувствовала, как чужие руки снова начали действовать, но уже не втирая нежными касаниями мазь, а лаская округлости девушки, не забывая проходить время от времени подушечками пальцев по выступающим рёбрам. Уэнсдей же, услышав такой сладкий стон и почувствовав его вибрацию на своих губах, несдержанно оборвала поцелуй. Перед ней была мокрая и раскрасневшаяся Энид, которая с животным блеском в глазах затуманено смотрела на Аддамс. — Ты прекрасна, — зачем-то повторила девушка, после чего впилась в тонкую шею яростным поцелуем. Было ужасно непривычно видеть Уэнсдей такой эмоциональной, но Энид это лишь больше распаляло, заставляло подчиниться этим властным касаниям и полуукусам, которыми становились почти все поцелуи, что дарила ей Аддамс. — Да, так, хорошо, — простонала Синклер, отринув стеснение и полностью окунувшись в цунами желаний. Стоило Энид это сказать, как последние ограничители Уэнсдей были сняты. Та, шумно выдохнув куда-то в область ключицы, подняла за бедра соседку и прижала к стене, которая прилагалась к ванне вместо бортика. Синклер же, издав очередной сладостный стон, обвила ногами талию Аддамс, прильнув к той ближе. Касания длинных пальцев не обходили ни одну частичку кожи светловолосой, вырывая из той сбивчивое дыхание вкупе с нередкими стонами. Но, даже видя такую податливость соседки, Уэнсдей специально обходила самое сокровенное место девушки, незатейливо мучая ту. — Уэнсдей, пожалуйста, — жалобно выдохнула Энид в темную, словно смоль, макушку, упираясь руками в плечи девушки и приподнимая таз, только для того, чтобы потереться о чужое тело под водой. Повторять не было нужды, Аддамс сама сдерживалась лишь благодаря своей стальной воле. Так что, услышав просьбу и поняв, что Синклер достаточно распалена, нетерпеливыми движениями переместила их к бортику, подсаживая Энид на него для собственного удобства. Только сделав это, Уэнсдей увидела, как соседка, смущённо кусая губу и с мольбой в глазах смотря на нее, покорно раздвинула перед ней ноги, будто приглашая. — Хорошая девочка, — удовлетворённо сверкнув чернотой глаз, низким голосом прошептала Аддамс, отвечая на приглашение девушки сильными сжатиями мягких бедер. Энид закатила глаза от удовольствия, запуская руки в чужие волосы и прижимая голову Уэнсдей ближе к себе, едва не дойдя до пика всего лишь от этой фразы и касаний. Черт, она была готова сделать все, что угодно, только чтобы девушка перед ней наконец-то взяла ее. И, словно услышав ее метания, Аддамс без предупреждения глубоко, насколько хватала длина пальцев, вошла в лоно Синклер, заставляя ту вскрикнуть и сильнее вцепиться в Уэнсдей. Вскоре вскрик перешёл в громкий стон, когда прохладные пальцы медленно задвигались внутри горячего тела, вызывая волны жара и удовольствия внизу живота. Аддамс, довольно сщурив глаза, прильнула губами к заманчивым розовым ореолам грудей, поочередно проходясь по ним языком и иногда чуть прикусывая. Все это обострило чувства Энид до предела, а тугие кольца удовольствия превратились в стремительную вспышку настоящего экстаза, на пару секунд затмив собой всё, что можно. — …слышишь меня? — ее вернул в реальность хриплый голос Аддамс, который раздавался прямо над ухом. — Д-да, я… — покраснев снова, словно не она сейчас была эпицентром похоти, также хрипло ответила Синклер, все ещё крепко держась за Уэнсдей. — Теперь я буду давать тебе лекарство, — хмыкнув, безапелляционно заявила Уэнсдей, крепче прижав к себе Энид. Той лишь оставалось смущённо принять это.