Одиночество.

«Соберись» или «Пора встать на ноги»

      Спустя всего пару минут подлетаю с пола и оглядываю комнату как можно внимательней, словно отыскиваю некий подвох, обеспокоенный взгляд останавливается на шкафу, медленно подхожу к нему крадучись на цыпочкой и раскрыв дверцы начинаю рассматривать всё то, что есть, после чего неуверенно вытягиваю из него тёмно-синие, свободные из-за моей худобы джинсы и любимую чёрную футболку на размер больше, на которой был принт «fuck off.» в языках пламени.Может как-то по-детски или вычурно, но недавно она стала моей любимой и мне уже плевать кто что думает об этой вещице.Неуверенно комкаю в руках нижнее бельё, такое детское и смешное, буду честна, а после плетусь в ванную, чтобы наконец помыться, ведь хоть я и не люблю мыться, но обычно не затягиваю с этим до нескольких дней.Врачи говорили что иногда так бывает, но мне кажется это просто мелочи.Депрессия-это херня, у меня нет причин впадать в депрессию. «Что же происходит со мной?»       Спрашиваю себя приоткрывая дверь в тёмное и прохладное помещение, запах сырости слишком слабый, втягивая носом воздух я его почти не ощущаю.Наверное, кран подтекает.По-прежнему стою на пороге у входа в небольшую комнатку, но всё же решаюсь наконец нащупать рукой выключатель и клацнуть им, тогда, пару раз предварительно мигнув, лампочка зажигается желтовато-тусклым светом и помявшись ещё несколько секунд я совсем не смело шагаю в комнату, успевшую за минувшие дни стать мне по-своему чужой. «Почему же всё так складывается?»       Задаю себе очередной вопрос поджав губы и быстро скидывая одежду на стиральную машинку, стоящую у входа из-за маленькой площади.Рядом на ней же лежит голубое махровое полотенце.Переминаюсь с ноги на ногу, ведь холодный кафель словно обжигает ступни, спустя время я набравшись смелости всё же запираю хлипкую дверь на щеколду и медленно раздеваюсь, морщусь от противной смеси эмоций при виде собственного тела, которое так и остаётся дистрофично-худым, костлявым, просто противным, со множественными шрамами и царапинами, почти зажившими синяками и до сих пор подбитыми коленками.Губы сжимаются ещё сильней и я отвожу взгляд к зеркалу, висящему прямо напротив двери, прямо напротив меня, но это не спасает, вижу своё детское, но такое уставшее и истощенное лицо, что аж плакать хочется, когда смотришь на него.Когда я смотрю на него. «Почему всё так? Почему я не могу просто быть ребёнком, как все?»       Вдыхаю глубже и наконец шагаю вперёд, а после в право, перешагиваю всё ещё высокий для моего жалкого роста бортик ванной и вступаю на ещё более холодную, как мне кажется, светлую эмаль, нехотя беру лейку душа в руки и переключаю поток с крана на душ, проворачиваю вентиль и на мои ноги устремляется поток ледяной воды, на что я лишь сдавлено, почти не слышно, пищу, но продолжаю стоять, дожидаюсь тёплой воды.Так и стою сначала минуту, потом вторую и лишь на третью чувствую что вода идёт уже тепловатая, тогда позволяю себе присесть на корточки и направить душ на себя, вздрагиваю от того, что вода ещё не успела нормально прогреться, но терплю вновь, просто покорно терплю.Как в забвении быстро проходят следующие минут пять, толком не помню даже, мылась ли я или просто сидела, но голова ещё туго соображает от недостатка сна и крайне нездорового образа моей, ещё короткой, жизни.       «Оживаю» лишь вступая на холодный кафель, тогда я вновь осознаю себя в настоящем и полностью управляю каждым своим движением, хотя хотелось бы и каждой мыслью.       Рука судорожно хватает полотенце и трясёт его, в жалких попытках распрямить, оставшаяся на коже влага только сильнее леденеет от взмахов ткани, заставляет меня в момент съежиться и дёрнуть рукой в последний раз, после блаженно, но с некой неприязнью то ли к телу, то ли к холодной влаге укутаться в махровый отрез ткани.       Глубоко вдыхаю и бросаю взгляд на зеркало вновь, моё уставшее лицо словно говорит за меня «у меня нет сил», а я лишь поджимаю губы и скорее обтираюсь, натягивая сухую одежду на тело, мне остаётся самое сложное и я умываюсь с обычным мылом, быстро чищу зубы противной мятной пастой для зубов и начинаю расчесываться, лицо моё наконец-то больше походит на живое, хоть и в свете лампочки оно по-прежнему какое-то неестественно бледное. «Это всё освещение, надо просто сменить лампочку.»       Кратко думаю и выбегаю с ванной, на кухне обнаруживаю лишь бутыль подкисшего молока и половинку лимона, больше абсолютно ничего.На это кратко вздыхаю и иду в комнату за рюкзаком, немного мнусь, решая добавлять ли в него что-то, недоверчивый взгляд пробегается по помещению в поисках полезностей, но вновь меня поджидант неудача и я нахожу лишь зарядник для своего смартфона, который быстро закидываю в рюкзак, сама не понимаю даже зачем.Перед выходом из квартиры натягиваю кеды, после быстро выхожу, захлопываю дверь и шарю в карманах — ключей на месте нет.Тихо выругиваясь прохожу обратно в квартиру даже не разувшись и начинаю шарить везде: под прихожкой, на вешалке, на прихожке, в процессе дохожу до кухни.Ключи находятся рядом с чайником, видимо, я оставила их там после наших с Беном посиделок.       Перед порогом квартиры замираю, стою и не дышу, словно всем телом чувствую подвох, что что-то идёт совершенно не так, как надо.Словно мне стоит остаться.Чувство, ещё более животрепещущее, почти как в день моей прогулки, но более гулкое, громкое и чёткое, по спине катится капля холодного пота. «Нет-нет, это глупо.»       Быстро и беспокойно уверяю я себя, шагаю за порог и оказываюсь в сыроватом подъезде, наверняка опять труба подтекла. «Как я вообще могу волноваться из-за того, чего не ощущаю? Я ведь ребёнок, у детей все проблемы должны быть глупыми.Как мороженное.»       Продолжаю повторять про себя убеждения, которые явно глупее, чем я думаю.Слегка трясущимися руками запираю дверь и с новым глубоким вздохом, полным вялой решимости, шагаю вперед, прямиком к лестнице.Так и шагаю на «автомате» до последней ступеньки, после которой подвернув ногу падаю, ведь расчёт был-таки на продолжение ступенек.А они закончились, как так?       Больно, но не слишком, остаётся только присесть и выпустив из рук ключи задрать джинсы, на коленях красуются свежие, наплывающие красным садины, кожа вокруг мягкая и красноватая — будут синяки.Делаю вдох, затем выдох, вновь вдох и возвращаю джинсы в прошлое положение, начинаю в потёмкаэ подъезда искать ключи, худые руки шарят по бетонному, грязному и пыльному полу с неким отвращением, представляется как уборщица убирает свой первый подъезд с тем же отвращением.Мне становится жаль всех уборщиц, но ключи я всё же нахожу, сую их в карман и высунув язык в отвращении вылетаю на улицу, в момент едва не падаю, солнце слепит, ведь дома хоть шторы есть, а на солнце-то штор не повесишь, вот беда. -Бе.-коротко изрекаю когда начинаю отряхивать руки о джинсы, затем уже отряхиваю колени.       Людей на улице немного, на меня никто толком и не смотрит.Вот и правильно, кому оно надо? Точно не мне, нет.Поэтому тихо удаляюсь в глубь города, по началу придерживаюсь той самой улицы-аллеи, по которой мы шли пару дней назад, ночью, вместе с Беном.Сейчас фонари не освещают это место, его освещает выглядывающее из-за крон осин и берёз солнце, так оно не надоедает и я могу спокойно привыкнуть к царящей здесь яркости.Эту улицу сменяет другая, вот я уже перехлжу дорогу и забегаю в магазинчик «У дома», смешно, но он именно так и называется.На деле он не маленький, просто вышло так, правда на полках, бьющих по моему мнению изобилием я ничего не нахожу и понуро ухожу, полчаса тянуться долго, словно свежая жевательная резинка.Солнце подпекает, кепки ведь на мне нет, идя по бордюру около дороги пинаю камешки, один, второй, третий.Дело скучное, удручающее и я смиренно начинаю думать о том, что прогулка не такая уж и удачная идея.Зато проходя мимо площади на рябиновой аллее, пока мой живот крутит словно мясорубкой от голода, уже на половине пути к парку, я чувствую какой-то приятный запах, что-то знакомое заставляет меня поднять голову и повернуться. -Сколько стоит шаурма? -неловко, но резко пищу я, в миг оказавшись у ларька-шаурмечной. -Сто рублей, моя дорогая! Бери, не пожалеешь! -с задором и акцентом предлагает мне чудо-блюдо мужчина кавказской внешности.       Я соглашаюсь, прошу добавить побольше соуса и помидоров, а затем скмнув рюкзак с плеч начинаю в нём рыться, кошелёк искать долго не приходится и я в ожидании усаживаюсь на ближний «барный» стул, с лёгкостью запрыгнув на высокое для меня препятствие.Кошелёк возвращается на своё место, рюкзак на плечи и я, сложив руки на бочке, выполняющей роль уличного столика для посетителей, ожидаю своего заказа.       Мужчина ловко управляется с всем: с ножами, овощами и мясом.Ножами он машет скорей по привычке, нежели чем для представления, ведь людей на улице ещё немного, мало кто в принципе глядит на кисок-шаурмичную, да и те кто смотрит просто проходят мимо, торопясь по своим собственным, не известным нам с шаурмистом делам.Рябиновая аллея чудесное место, я вдыхаю воздух полной грудью и совсем слабо улыбаюсь небу.На небе этом самом медленно проплывают редкие облака, пролетают вороны, сороки, голуби.Неподалеку шелестит зелёная листва деревьев и кустов, приятно пахнут цветы, заботливо высаженные кем-то на клумбах, рядом с одной из скамеек дремлет прячась от солнца дворняга, которая с далека напоминает мне овчарку. -Шаурма готова, моя дорогая, приятного аппетита! -окликивает меня шаурмист и я слетаю с насиженного места.       Его акцент меня смешит, не знаю даже почему, но в конце-концов я быстро забираю с его рук шаурму с кратким и немного тихим «спасибо», а после медленно шагаю, не успевая начать даже есть.