Нотный лист

...Женщина с длинными волосами цвета соломы стоит у входа в большую пещеру. Она одета в самую правильную для себя одежду — чёрную рясу с белым передником и таким же воротником. Её голову прикрывает чистый, словно сияющий на солнце капюшон. Она приветливо улыбается и привычным движением поправляет прямоугольные очки на носу. Неожиданно рука Кабуто тянется к переносице, в точности повторяя жест женщины. Она улыбается ещё шире и протягивает руку, словно предлагая следовать за ней. Кабуто медленно делает шаг вперёд. Но женщина не приближается, лишь всё также стоит, прикрыв глаза, с открыто протянутой рукой. Он пробует приблизиться вновь, но ступни неожиданно начинает вязнуть в земле. Кабуто удивлённо переводит взгляд под ноги и вдруг видит, что земля медленно наливается красным, бордовым цветом. Он испуганно пытается отшатнуться, но красная жижа облепляет его ноги всё сильнее, затягивая вглубь. Кабуто ошеломлённо переводит взгляд на женщину, словно ища у неё поддержки, но вдруг улыбка сползает с её лица, кожа бледнеет, она пошатывается и с тихим стоном валится на землю. Кабуто вскрикивает, пытается броситься к ней, но не может, с плотоядным чавканием, почва не отпускает его. Одежда женщины начинает меняться, исчезает ряса, вместо неё появляется бордовый костюм. Его цвет полностью сливается с цветом земли вокруг, и Кабуто неожиданно понимает, что вся земля покрыта кровью. Кровью, вытекающей из раны на груди женщины. И в этот момент вязкая почва отступает от его ног. Он неловко делает шаг вперёд и оказывается вдруг совсем рядом с женщиной. Она приподнимает голову. - Кабуто... - срывается с её губ тихий шёпот. Кабуто падает на колени рядом с ней, руки трясутся он пытается сложить их в печати, но пальцы не слушаются. Он сжимает руки в кулаки и пробует вновь, но вдруг понимает, что совсем не знает, что делать, что не помнит, какие печати нужны для техники, не помнит, как их складывать. - Кабуто... - шепчет женщина. - Матушка..! Кабуто хватает её за руку, пытается рассмотреть её лицо сквозь пелену слёз, застилающих глаза. - Я... Я не помню, я не помню, как делать... Прошу, скажи, как спасти тебя..! - его голос дрожит и срывается. - Ты уже не поможешь. Кабуто вздрагивает и оборачивается. За ним кто-то стоит. Он словно поддёрнут дымкой, различим лишь силуэт. Силуэт шевелится и делает шаг к Кабуто. - Ты же сам убил её, ведь так? - Н-нет! - вскрикивает Кабуто. - Это неправда! Я, я не хотел! Силуэт делает ещё один шаг и пелена наконец спадает с него. Кабуто ошеломлённо застывает. Перед ним стоит он сам. Но себя он узнаёт лишь по большим круглым очкам и белым волосам. В остальном же этот человек совсем другой, он намного выше и старше, по-другому одет, его лицо сурово и безжалостно, в глазах сталь. - Разве это уменьшает твою вину? Хотел или не хотел, но ты убил её. - Но, но я... - Она никогда не простит тебя, - по его лицу вдруг пробегает тень. - Никогда не простит меня́... - Нееет! - голос Кабуто срывается на полный отчаяния и жгучей боли крик... Кабуто резко сел в кровати. В ушах всё ещё звенел крик. Он с трудом шевельнулся, скидывая с себя оцепенение. Его руки и губы слегка подрагивали. - М-матуш... Кабуто содрогнулся даже от первого звука этого имени. Он порывисто вскочил. Бросился к окну, распахнул его настежь и перегнулся через подоконник, вдыхая ночной воздух. Простояв так несколько минут, он медленно притворил ставни и вернулся в полумрак комнаты. Сделав несколько шагов, сел на кровать. Его рука машинально нащупала очки на прикроватной тумбочке, но Кабуто тут же отдёрнул пальцы, словно их дужки были раскалены. - Нужно поспать... - пробормотал он сам себе. - Утром ещё мазь готовить... Это долго... Он посмотрел на смятую простынь и скинутое на самый край кровати одеяло. При мысли вновь закрыть глаза его охватил ужас. Кабуто поднялся с кровати. Он принялся ходить по комнате кругами и никак не мог успокоиться. Он проспал всего три часа, но чувствовал себя ещё хуже, чем до этого. Отчаянно стараясь перенаправить мысли в другое русло, он сосредоточился на том, что делал почти до часа ночи, пока не начал валиться с ног от усталости. Но и это не принесло желанного облегчения. Остро, как это всегда бывает ночью, предстала перед ним ещё одна проблема. Кабуто сдавленно застонал. Приступы ужасной боли в руках возобновились. Напрасно он надеялся, что переход в другое тело позволит Оротимару чувствовать себя лучше. Да, разумеется, улучшения были, но то, как внезапно, с ужасающей силой возобновились судороги и боли в повреждённых руках, не давало Кабуто покоя. Ещё дважды за день приступы происходили вновь и Кабуто приходилось прилагать все усилия, чтобы не дать Оротимару навредить себе. Иногда он пытался рвать кожу зубами, иногда от боли и ярости ударял что-либо или кого-либо, неудачно подвернувшегося под руку, чем ещё сильнее усложнял для Кабуто процесс его защиты. Поднявшись в четыре утра, он до поздней ночи был на ногах, но так и не смог найти средства, которое было бы в состоянии помочь Оротимару. И вот, когда, казалось бы, он погрузился в долгожданный сон... С губ Кабуто сорвался ещё один стон, на этот раз громче. Он обхватил голову руками и замотал ей, словно это могло бы помочь избавится от нежеланных мыслей. Много лет он не думал, даже не вспоминал об этом. Он быстро научился запирать мысли, загонять их на подкорки сознания и запрещать себе даже вспоминать о них, но сейчас всё, что только мог он думать за все эти годы всплыло в один момент. Тяжело дыша, Кабуто приподнял голову. Луна, вышедшая из-за туч, на секунду заглянула в окно. В её серебристом свете ярко сверкнули стёкла очков, лежащих на тумбочке. Луч мгновенно соскользнул с неё, тучи закрыли луну и комната вновь стала тёмной, а Кабуто так и не мог отвести взгляд от тёмного пятна, которым были его очки. Он стоял, не шевелясь, и всматривался в темноту. Иногда ему казалось, что он различает контуры очков, но, скорее всего, это были лишь игры воображения. Без очков он видит совсем плохо, тем более в темноте. Кабуто до боли в глазах всматривался туда, где с трудом мог различить очертания тумбочки. Наконец он устало опустил веки. Это было ошибкой. Перед внутренним взором тут же появились картины сна во всей ясности и красочности. Кабуто сдавленно вскрикнул и мгновенно распахнул глаза. И тут он почувствовал то, что не испытывал многие годы. Ресницы намокли, стали тяжёлыми, а и без того смутная картина мира на миг стала размытой, словно кто-то плеснул на глаза стакан воды. Он спешно потряс головой и зрение вернулось в норму. Но образы из головы было не выкинуть. Кабуто вновь закружился по комнате, до боли сжимая пряди волос между пальцами. Ему казалось, что он задыхается, дышать было нечем. Кабуто рванулся было к окну, но долго простоять на одном месте он не мог. Без движения тела мысли совсем приходили в смятение, контролировать их становилось невозможно. Тихо застонав от безысходности, Кабуто отпрянул от окна. Он быстро накинул одежду поверх рубашки, схватил с тумбочки очки, сунул их в карман и, даже забыв про обувь, распахнул дверь и ступил в тёмный и холодный коридор. *** Он медленно брёл по коридорам, сам не зная, где находится. Не чувствуя холодного пола, не обращая внимания на темноту, не замечая размытости всего окружавшего он шёл вперёд. Иногда шаги убыстрялись, иногда он почти останавливался. Кабуто терзали изнутри. Терзали ужасные, пугающие мысли, терзало чувство вины и давно забытые боль и отчаяние. Старые, казалось бы, уже давно зажившие раны открылись вновь. И ни одна медицинская техника не могла залечить их. Кабуто казалось, что он начинает сходить с ума. В голове появлялись смутные образы, обрывки воспоминаний и он ничего не мог с ними сделать. Он бормотал что-то, словно отвечая этим на свои мысли и продолжал бесцельно идти вперёд. - Я не хотел... - прошептал он. - Я... Я не знал... Я не виноват... - он тяжело вздохнул, в глубине души отлично понимая ложность этих слов. Он рассеянно сунул руку в карман, но тут же отдёрнул, лишь коснувшись холодных очков. Кабуто перевёл взгляд на свои ладони. Они мелко тряслись. В голове уже всё перемешалось. Кабуто чувствовал, будто воздух начинает сжимать его со всех сторон, дышать стало трудно. Он повернул обратно вместо того, чтобы свернуть в следующий коридор, но сделав несколько шагов развернулся вновь. Он даже не заметил этого. Кабуто лихорадочно бормотал что-то, иногда стискивая в мокрых пальцах волосы или до боли сжимая руку в кулак. Он не знал сколько ходил по одному коридору, снуя туда обратно, минуты казались ему часами. - М-матушка... Прошу, прости меня... - прошептал он наконец и на мгновение замер. Вдруг что-то негромко брякнуло, разрывая тишину коридора. Кабуто резко обернулся. Во всех клетках было тихо. Пленники спали. Кто на матрасе, укрывшись одеялом, кто просто в углу, а кто-то сразу у решётки, даже иногда ухватившись за неё пальцами. Но быстрый взгляд Кабуто уловил едва заметное движение в клетке слева. Он порывисто шагнул ближе к решётке, вглядываясь в темноту за ней. В тусклом свете нескольких факелов он сумел рассмотреть силуэт лежащего на полу человека. Кабуто несколько раз моргнул, но линии не приобретали чёткость. Всё ещё мучительно всматриваясь в темноту, Кабуто медленно потянулся к карману. Он осторожно взял очки двумя пальцами и вытащил их, но вдруг силуэт в клетке шевельнулся. - Кто ты..? - вырвалось у Кабуто. Силуэт вновь зашевелился и на этот раз приподнялся, сев на колени. - Я Шизуне Като. Я думала, ты ещё не забыл меня, Кабуто Якуши, - на звуке его имени её голос странно дрогнул. Кабуто вздрогнул. - И... Много ты слышала? - он не успел прикусить язык. - Я проснулась пару минут назад, - по голосу Шизуне было видно, что она несколько удивлена вопросом. Кабуто устало потёр переносицу. - Но... Что ты говорил..? - голос Шизуне прозвучал робко, неуверенно. Он вздрогнул, едва не выронив очки. - Н-не важно... Кабуто отвёл взгляд. Он услышал, как девушка тихо поднялась и сделала несколько шагов к решётке. Юноша бросил на неё быстрый взгляд. Лицо Шизуне осветили факелы, но он всё ещё видел её смутно. Недовольно поморщившись, Кабуто вновь отвернулся, его взгляд упал на очки, которые он всё ещё сжимал в руках. Он тут же зажмурился, чтобы не видеть их. - Всё в порядке..? Кабуто быстро повернулся к Шизуне. Она стояла в полутьме своей клетки, в разорванной, местами окровавленной одежде, ёжась от холодного воздуха. Он не мог разглядеть её лицо в подробностях, но видел сведённые в беспокойстве брови, тёмные глаза, тонкую линию губ... - Нет... - внезапно вырвалось у него, - юноша глубоко вздохнул. - Нет, не всё в порядке. Брови Шизуне взлетели вверх, но Кабуто не заметил этого. Он устал бороться. Усталость тяжело наваливалась на тело и разум. Юноша прикрыл глаза. - Что-то случилось..? - вопрос девушки прозвучал мучительно неловко. Но Кабуто лишь кивнул. Он больше не мог сопротивляться. Юноша медленно опустился на пол, оперевшись спиной о решётку. Он скорее почувствовал, чем услышал, что Шизуне тоже села на колени по ту сторону кованной преграды. На несколько секунд воцарилась тишина. - Кабуто..? - несмело окликнула его Шизуне. Кабуто глубоко вздохнул. Сил на борьбу не было. Последние оковы разума, с помощью которых он ещё мог контролировать мысли, рухнули. - Я ведь сирота, - его голос звучал хрипло. - И никогда не видел родных отца и мать. - Я тоже почти не знала родителей... - прошептала Шизуне у него из-за спины. Кабуто невесело усмехнулся. - Но у меня был человек, заменивший мне мать, - на этих словах он вздрогнул и с трудом заставил себя продолжить, - это была настоятельница приюта, где я вырос. Её звали... - Кабуто прикрыл глаза и совсем неслышно проговорил, - Ноно Якуши. Но для меня она всегда была Матушкой... Кабуто замолчал, поняв, что сейчас не сможет больше сказать ни слова. И вдруг он почувствовал, как рука Шизуне легла коснулась его плеча. Он вздрогнул и обернулся. Его глаза встретились с тёмными глазами девушки. Она сидела на коленях почти вплотную к решётке, её ладонь сквозь прутья прижималась к его плечу. - Ты потерял её? - прошептала Шизуне. Кабуто лишь кивнул. - Я понимаю тебя... - тихо проговорила она. - Я тоже потеряла мать когда мне было четыре года. А после погиб и мой дядя... Кабуто вдруг мотнул головой и резко отвернулся от девушки. - Нет! Что ты можешь понять?! Тебе было всего четыре, к тому же, разве ты виновата в смерти матери?! А я виноват... Я сам убил её! Кабуто хотел вскочить, но ноги не держали его. - К-как сам..? - ошеломлённо переспросила Шизуне. Кабуто выдохнул, стараясь успокоиться. - Это очень длинная история... - Я не боюсь длинных историй, - отозвалась девушка. - Я ведь шиноби. Кабуто слабо улыбнулся и, тяжело вздохнув, начал. Сейчас это решение показалось единственным правильным. Всё время, пока он говорил, Шизуне сидела, не шевелясь. У неё затекли ноги и замёрзли пальцы, но она не обращала на это внимание. Происходящие казалось ей странным, нереальным, словно это был сон. Всего два дня назад они сражались на смерть, а сейчас сидят совсем близко, будто старые друзья... Чем больше он говорил, тем сильнее Шизуне проникалась жалостью к этому юноше. Сколько ему пришлось пережить... Но Кабуто наконец замолчал. Он вновь закрыл глаза. - Сегодня мне приснился сон, - прошептал он. - Она была там. Она умирала, а я не мог помочь.... Она никогда не простит меня... - Простит... - вдруг подала голос Шизуне. Кабуто быстро повернулся к ней. - Что..? - сдавленно прошептал он. - Она ведь любит тебя, Кабуто. Пусть сейчас она уже мертва, её любовь всегда с тобой... Кабуто опустил голову. - Я уверена, - продолжала Шизуне, - она не держит и не держала на тебя зла. Разве можем мы не простить того, кого любим? Какой бы долгой и сильной ни была ссора, если люди любят друг друга они всегда мирятся, через чтобы им ни пришлось пройти... Минуты потекли в молчании. Наконец Кабуто неуверенно проговорил: - Возможно, ты права... - Этому научила меня госпожа Цунаде. Она тоже долгие годы не могла простить себе смерть Дана... - девушка ненадолго замолчала. - А мне она заменила семью... Она взяла меня, когда у меня больше никого не осталось... Воспитала и обучила... Кабуто чуть удивлённо свёл брови. Как же они всё же похожи с этой девушкой... - После смерти Матушки меня спас господин Оротимару. От него я узнал всё, что пересказал сейчас тебе... Он сделал для меня многое. Он дал мне шанс продолжать жить... Они замолчали. Тихо потрескивали факелы, мерно сопели во сне остальные заключённые, где-то далеко тихо-тихо капала вода. - Уже, наверно ближе к утру, - вдруг спохватилась Шизуне. - Ты почти всю ночь не спал... Кабуто вздрогнул, словно просыпаясь. - Д-да, мне пора... Он поднялся и, помедлив секунду, всё же нацепил на нос очки, которые всё это время сжимал в руках. Мир наконец приобрёл чёткость. Последний раз глянув на Шизуне, всё также сидящую на полу, юноша улыбнулся кончиками губ. - Спокойной ночи... - прошептала в ответ девушка. Кабуто лишь слегка наклонил голову в знак благодарности и медленно двинулся по коридору. *** Утром Шизуне разбудил негромкий голос, окликавший её по имени. Девушка открыла глаза, быстро поднимая голову. Перед решёткой стоял Кабуто. - Доброе утро, - он чуть улыбнулся. - Доброе, - в голосе Шизуне послышалась настороженность. Кабуто на мгновение отвёл взгляд. - Я хотел сказать тебе спасибо... Девушка вопросительно подняла брови. - За что? - За... - юноша вновь бросил на неё взгляд. - За те слова вчера ночью... Мне... Правда стало лучше... Девушка улыбнулась. - Пожалуйста... Она хотела сказать что-то ещё, но сразу же передумала и быстро отвернулась. - Я не думаю, что у тебя мало дел, чтобы стоять так, ничем не занимаясь. Юноша улыбнулся. - Да, ты права, - он развернулся и, уже уходя, почти неслышно проговорил, - до встречи... Неслышно стали проходить дни. Шизуне как могла старалась развлечься, но всё время ловила себя на мыслях о Кабуто. Каждый раз она с замиранием сердца ждала вечера, надеясь вновь увидеть его. И Шизуне ничего не могла с этим поделать. Чем больше она узнавала про него, чем больше думала, тем лучше казался он ей. Кабуто приходил ещё два раза. Всего около получаса они негромко разговаривали, сидя каждый со своей стороны решётки. Шизуне каждый раз думала, насколько странно это. Они враги, она пленница, а он тюремщик. Но в этом странном и пугающем месте Кабуто стал единственным близким для неё человеком. Если в первые дни девушка ещё пыталась сопротивляться тому хорошему, что начал вдруг вызывать юноша в её душе, то через шесть дней силы на борьбу кончились. Шизуне оставалось только принять правду.