Ну и что в этом сложного?

Наги не понимает, что здесь делает. Наги не понимает, как Рео удалось уговорить его выбраться в бар в компании своих университетских товарищей. Наги не понимает, зачем ответил согласием, заведомо зная, что ничего интересного из этой встречи для себя не найдет. Наги не понимает, но покорно следует за Рео к шумному столику, до отказа набитому изысканными закусками, дорогой выпивкой и незнакомыми людьми в бутиковых костюмах. — А вот и мы, — произносит Рео, поочередно пожимая руки представителям золотой молодежи. — Это Сейширо Наги. Я вам про него рассказывал. — Рады знакомству, парень. Наги сложно ответить тем же. Они надоели ему задолго до того, как экс-форвард Синей Тюрьмы переступил порог элитного паба в центре Токио. Сейширо достает карманную приставку, лениво заваливаясь локтями на стол, и утыкается лицом в экран. Он условился прийти, но поддерживать диалог обещания не давал. Фибрами чувствует насмешливые переглядки свиты Микаге и острый взгляд самого Рео. Наги не понимает, почему им не может быть также наплевать на него, как ему на них. Пока Сейширо был занят борьбой с финальным боссом, компания успела достаточно подвыпить, чтобы некогда непринужденная беседа обросла похотью и нахальством. Ваучеры, фьючерсы и курсы доллара сменились хвастовством о победном опыте половых сношений каждого из присутствующих: — Я отвечаю, ребят. У нее ноги просто ходуном ходили. Пару дней теперь сидеть не сможет. — А я иногда со своей так зажигаю, что потом неделю приходится компресс на спину прикладывать. Царапается, кусается, орет, как сумасшедшая. Я аж снова загорелся, — на последней фразе один из S-класса нырнул рукой к паху и показательно примял штаны. — Это ерунда, вот моя вчера кончила, пришлось матрас феном сушить. Сами знаете, девушку до такого довести редко получается. Предлагаю выпить за это! Наги не понимает, о чем они говорят. Они с Изуми ничего такого не делали, хотя и встречаются прилично. Трясутся ноги? Царапается? Кончила? Редко получается? — Ну и что в этом сложного? — вступает в разговор Сейширо, и свита мгновенно переводит на него хмельные взгляды. — Наги, друг, а у тебя самого-то есть девушка? — Есть. — А вы с ней уже трахались? — Нет. — Ну вот когда потрахайтесь, тогда и встревай. Вырастешь — поймешь, как сложно устроены бабы и как приходится впахивать, чтобы доставить им удовольствие в постели. Трахались? Встревай? Бабы? Ничего элитарного в этих пижонах не осталось, и цена тому — пара стаканов виски. Наги блокирует приставку и выходит из-за стола. *** — Наги? Хоть бы позвонил. Я тебя не ждала, — стеснительным тоном говорит Изуми, открывая перед Сейширо дверь. — У меня немного не убрано, да и угостить тебя нечем. Хочешь, закажем еды и порубимся в приставку? Наги не понимал, почему Изуми уже полгода делала вид, что ей нравится играть в приставку. Ни азарта в глазах, ни воли к победе, ни отчаяния из-за проигрыша. Только когда Сейширо устраивал ее между своих ног, упираясь накаченным прессом в ее хрупкую спину; бережно укладывал джойстик в девичьи руки, а поверх клал свои; направлял ее пальцы, показывая, в какую сторону и в какой момент нужно покрутить колесо, чтобы получился супер-удар; опалял дыханием шею, щекотал волосами по коже — только тогда Изуми почему-то загоралась и начинала любить приставку, умоляя в следующий раз снова продемонстрировать ей пару игровых приемов. — Пойдем лучше сразу поиграем. И вот они вновь сидят в привычной для обоих позе. Наги — за ней, она — перед ним. На Изуми сейчас одна только спальная майка на тонких бретелях и короткие шорты в тон. — Да почему у меня не получается? Наги, я не понимаю, куда нажимать, — восклицает девушка, театрально откидывая в сторону джойстик. Наги перегибается, из-за чего контакт с молодым женским телом становится только плотнее. Дотягивается до игрового атрибута и кладет обратно в руки Изуми: — Попробуй еще раз. Наги не понимает, почему Изуми сейчас разочарованного хмыкнула. Не к месту вспоминаются брошенные одним из друзей Рео слова о том, как сложно устроены «бабы». Вряд ли Наги поймет, что сделал не так и чего от него ожидала Изуми, но попробовать понять кое-что другое вполне возможно. Он аккуратно проводит рукой по ее волосам, перекладывая шелковистые локоны на одну сторону. Любуется изгибом тонкой шеи, легонько поглаживает плечо, а затем приближается вплотную и оставляет мимолетный поцелуй на голой коже. Входит во вкус. Одного поцелуя становится мало, и Наги прокладывает мокрую дорожку вдоль линии правого плеча. Иногда пускает вход кончик языка, иногда легонько всасывает нежную плоть, оставляя напитанный кровью засос. Изуми замирает инсталляцией с игрушкой в руках. — Н-Н-Наги… — Играй. Она криво мажет по кнопках, пока его руки спускаются ниже. Широкие ладони беспардонно шарят под майкой, поглаживают живот, пересчитывают ребра. Когда левая рука ложится на грудь, Изуми издает сдавленный стон, почти роняя на пол джойстик. — Я хочу, чтобы ты продолжала играть. Наги видит, как девушка из последних сил пытается давить на кружочки и треугольнички, изнемогая от нетерпения. К слову, его нетерпение уже тоже начинает выпирать через брючную ткань. Он продолжает сминать ее грудь, играться с твердым от возбуждения соском. Сжимать между пальцев, поглаживать, оттягивать, крутить, пока вторая рука ныряет под легкую ткань шортиков. Он чувствует, как Изуми прогибается в спине, сгорая в ожидании его прикосновений. Пальцы медленно прощупывают складки через намокшие трусики. Сейширо чередует ритмичные движения вверх-вниз с круговыми. Он долго рисует на ее естестве незамысловатые рисунки прежде, чем отодвигает ткань в сторону, и один палец рывком скользит внутрь. Джойстик с глухим треском ударяется о паркет. Изуми откидывает голову назад в рваном стоне и тяжело дышит. Глаза широко распахнуты, и Наги любуется тем, как дрожат ее ресницы. И все ее тело. Он продолжает погружать в нее пальцы. Сначала один, а затем и второй. На смуглой коже выступают первые капли пота. Изуми сдавленно мычит, нетерпеливо ерзает в такт его прикосновений. В паху у Наги все горит, штаны кажутся невероятно узкими. Он высвобождает руки, чтобы перехватить Изуми. Затем поднимает ее разгоряченное тело и несет на кровать. Кожа к коже. Тело к телу. Изуми дугой извивается под ним. Кричит, развратно стонет, оставляет свежие царапины на мускулистой спине, которые не скоро пройдут. Сейширо двигается в рваном темпе, контрастом сменяя плавные толчки до резкого входа до упора. Целует шею, посасывает грудь, крепко, до ярких синяков, сжимает упругие ягодицы. Пальцы сами находят ее клитор и начинают водить им по кругу. Остается только усилить нажатие, когда ноги Изуми заходятся в тряске. Секунда — и из ее обмякшего тела выливаются все соки. Сейширо делает еще пару грубых толчков и кончает следом. Прямо внутрь. Без мысли о последствиях. Он смотрит на ее раскрасневшееся лицо, застывшее в сладкой истоме: искусанные в кровь губы, содранные о его плечи ногти. Смотрит на ее до сих пор подрагивающие ноги и растекающуюся пятном лужу между ними. Вспоминает, как она кричала его имя, надрывая гортань. Как отчаянно хватала воздух в преддверии оргазма, цепляясь за последние мгновения близости. И Наги вспоминает. И Наги не понимает. «Ну и что в этом сложного?».