Свое-чужое горе

- Ну что, Спок, предвкушаете? - весело спросил доктор МакКой, устраиваясь за столиком рядом со своими друзьями. - Что именно, доктор? - вопросительно приподнялась темная бровь. - Ну как же. Практически визит домой, разве что жильцы не остроухие и зеленокровые, а самые обычные и похожие на людей, - Боунс бросил короткий взгляд на капитана, на лице которого цвело совершенно искреннее выражение недоумения, вздохнул и пояснил. - Эта Тарифия, на орбиту которой мы только что вышли – она же по сути сестра-близнец Вулкана. Еще один гордый и несокрушимый маяк логики в нашем бушующем нерациональном мире. - Доктор, ваши попытки построения поэтических метафор не выдерживают критики, - холодно возразил Спок. - Это смотря с чьей точки зрения оценивать, - Боунса явно забавляла поднятая тема и сворачивать с курса он не собирался. - Кстати, Джим. Раз уж разговор зашел. Зачем мы здесь? Будем соблазнять их членством в Федерации? - Вообще-то нет, - качнул головой капитан. - Тарифия – очень высоко развитая планета, как в технологическом, так и в культурном плане. И если в Совете Федерации в самом деле соберутся, как вы выразились, «соблазнять членством», то сюда пришлют куда более умелых мастеров переговоров, чем те, что служат капитанами на звездолетах. Я говорил это много раз, но мне нетрудно повторить – я солдат, а не дипломат. В качестве демонстрации силы «Энтерпрайз» отлично подходит, но и только. А Тарифия в подобной демонстрации точно не нуждается. Так что нет, никаких переговоров, наша миссия проста и незатейлива – в рамках двухстороннего сотрудничества по колонизации Алетры-6 забрать груз оборудования для шахтных разработок и довезти его до места назначения. - Я понял, Джим. Миссия грузовика вам кажется более почетной, чем роль дипломата, - подколол друга Боунс. Но тот, ни капли не уязвленный, качнул головой. - Алетра-6 находится рядом с Нейтральной зоной. Так что выбор звездолета в качестве транспорта вполне обоснован. Не говоря уже о такой штуке, как логистика. Скорее всего, дальше нас ждет миссия патрулирования, так почему бы не сделать небольшой крюк на Алетру-6? - Логичный вывод, капитан, - кивнул Спок. Кирк наградил своего старпома теплой улыбкой и снова повернулся к начмеду. - Кстати, Боунс. Если вам так интересны тарифианцы, у вас будет отличная возможность свести с ними более тесное знакомство, - капитан сделал небольшую паузу. Доктор посмотрел на него с искренним недоумением, и Кирк, усмехнувшись, заметил. - Ну надо же, хоть что-то вы не узнали по альтернативным каналам получения информации. - Просто потому, что не интересовался, - пренебрежительно фыркнул Боунс, не покраснев хотя бы ради приличия. - Я так и понял, - с наигранным драматизмом вздохнул Кирк и наконец пояснил. - Дело в том, что вместе с оборудованием мы повезем в колонию и небольшую инженерную делегацию. - Вполне ожидаемо, - с нескрываемой иронией усмехнулся МакКой, покосился на Спока и добавил. - Я ничуть не удивлен, что господа логики искренне считают, будто с их оборудованием никто не сможет разобраться лучше, чем они сами. - Будем честны, Боунс, но разработчики чаще всего и в самом деле лучше знакомы с тонкостями настроек. Как по мне, этот жест свидетельствует о любезности, а не о самомнении. - Трактовка намерений тарифианцев зависит исключительно от адекватности самооценки, капитан, - с чопорным видом заметил Спок, блеснув на МакКоя насмешливыми искорками в темных глазах. Кирк кашлянул, сдерживая смешок, и резким движением прикрыл рот рукой, пряча улыбку, после чего с любопытством глянул на Боунса. Но, к удивлению капитана, тот не заполыхал, будто стог сена на ветру, а откинулся на спинку стула и с нескрываемым сарказмом в голосе произнес: - Знаете, мистер Спок, есть такая поговорка: цыплят по осени считают. Вот мы по итогам и посмотрим, у кого здесь какая самооценка. Сколько нам до колонии этой лететь? - Да всего ничего. Что-то около суток, - ответил капитан. - Двадцать пять часов при условии движения на седьмом варпе, - внес существенное с его точки зрения дополнение Спок, и доктор МакКой демонстративно закатил глаза. Кирк только кивнул, послав своему обожающему точность вулканцу веселый взгляд, и добавил: - А поскольку Штаб флота настаивает на максимально быстрой доставке, именно на седьмом варпе мы и пойдем. - Ну что же, время относительно, - философски пожал плечами Боунс. - В том смысле, что его восприятие сильно зависит от компании. Думаю, путешествие в обществе духовных близнецов ваших соотечественников, Спок, покажется нам очень долгим. - Больше оптимизма, Боунс, - подмигнул другу Кирк. - Тогда и попутчики покажутся симпатичней, и дорога короче. - Совершенно нелогично, - заключил Спок. Капитан с довольным видом рассмеялся и, ставя точку в разговоре, взялся за вилку. В конце концов, у них было не так много времени. До подъема на борт делегации с Тарифии оставалось уже меньше получаса, а капитану нужно было успеть расправиться со своим обедом и переодеться в парадную форму. * * * * * Встреча делегации в транспортаторной прошла очень буднично. На борт поднялись пять инженеров – четверо мужчин и одна женщина. Все они были одинаково коротко пострижены и облачены в одинаковые светло-серые комбинезоны. И даже черты их бесстрастных лиц казались удивительно похожими, хотя Кирк не исключал, что это было игрой воображения. Гостей встречали, согласно протоколу, капитан, старпом и главный инженер «Энтерпрайз». Тарифианцы были гуманоидами, очень похожими на людей, их отличал разве что необычно высокий рост – чуть больше двух метров у мужчин. Кирк, приветствуя гостей и глядя на них снизу вверх, невольно отметил этот факт. Даже единственная среди делегатов женщина, и та была выше капитана Кирка. Правда, совсем немного, всего на каких-то шесть-восемь сантиметров. - М-да, еще бы десяток сантиметров, и им бы пришлось нагибаться, чтобы пройти в дверь. И в турболифте ездить на полусогнутых, - хмыкнул Скотти, когда гости, сопровождаемые старпомом, вышли из транспортаторной. - Я думаю, они в любом случае отнеслись бы к этому философски. Согласно информационной справке, тарифианцы по своему взгляду на жизнь очень близки к вулканцам. А вулканцев точно не смутило бы нечто столь тривиальное как низкие потолки. Тем более, что завтра они уже выходят на своей станции, - улыбнулся Кирк и кивнул на пульт телепортации. - А мы не будем терять время. Паркуйте оборудование, Скотти, и снимаемся с орбиты. Я буду на мостике, жду рапорт о готовности двигателей. - Так точно, кэп`тин, - отозвался главный инженер, а Кирк быстрым шагом пошел на выход. Следующий раз капитан увидел своих гостей только за ужином. Тарифианцы ели за отдельным столом и к контакту с экипажем их транспорта не стремились. Вскоре после ухода с орбиты Кирк, как и полагается, встретился с руководителем делегации, господином Этвеесом, чтобы узнать, все ли в порядке у его коллег, и нет ли каких-то вопросов, сложностей или пожеланий. Тот был очень любезен, сказал капитану, что все замечательно, и ради короткого перехода экипажу «Энтерпрайз» не стоило класть столько усилий на алтарь комфорта гостей. Этим обменом вежливыми реверансами все общение и ограничилось. Впрочем, Кирк знал, что цивилизация Тарифии замкнутая – собственно, этим и объяснялось ее нежелание вступать в Федерацию – и потому не собирался навязывать гостям свое общество. Если им комфортнее держаться на борту своим коллективом, то пусть так и будет. Признаться, капитан даже удивился, что тарифианцы стали ужинать в столовой – видимо, не хотели утруждать хозяев просьбой организовать трапезу в выделенных гостям каютах. - Удивительно видеть такой уровень закрытости у настолько развитой цивилизации, - тихонько заметил МакКой, качнув головой в сторону столика, занятого тарифианцами. Спок промолчал, а Кирк пожал плечами. - Почему нет? И потом, закрытость у них весьма относительная. Обмен технологиями, научные симпозиумы – во всем этом тарифианцы активно участвуют. Им неинтересен культурный обмен, и я не удивлюсь, если наши манеры и традиции общения кажутся им неприемлемыми и странными. Так с чего бы им хотеть общаться с нами? Боунс поморщился. Капитанские рассуждения ему явно не понравились. - Нам много кто кажется странным. И не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что мы и вулканцам тоже кажемся весьма и весьма странными, - Боунс бросил короткий взгляд на Спока, но тот занимался своим ужином и на доктора не смотрел. Явное нежелание старпома участвовать в разговоре удивляло Боунса и даже почти… тревожило где-то на подсознательном уровне. Хотя высказывать последнее вслух доктор совершенно точно не собирался. - И тем не менее, они общаются с нами, - МакКой помедлил, но все-таки выложил козырь. - А некоторые даже женятся на нелогичных, но прекрасных уроженках Земли. Кирк усмехнулся, в свою очередь глянул на молчаливого старпома – тому явно претило обсуждение нравов и обычаев тарифианцев за их спиной и к тому же в уничижительном ключе, и дело было не в сходстве их обычаев с вулканскими, а в неприятии Споком подобных обсуждений в принципе – и произнес примиряющим тоном: - Это все-таки исключение, которое подтверждает общее правило. Для создания крепкой семьи слишком многое должно сойтись в одной точке – и брак представителей очень разных цивилизаций едва ли будет удачным примером в силу своей исключительности. А что касается тарифианцев, - Кирк улыбнулся, покачал головой и откинулся на спинку стула. - Знаете, Боунс, как по мне – уж лучше такой вариант, чем, например, позиция Мелкоты. Тарифия, по крайней мере, не отказывается от всех контактов вообще. А она ценный партнер, как ни посмотри. Тем более здесь, у самых границ Федерации. - С этим я вообще-то и не спорю, - поморщился Боунс. - Я о другом. О нежелании обмена культурным опытом. Если угодно, о нежелании развиваться вширь, а не только вглубь. Об отказе выйти за пределы некоей строго ограниченной территории. Кирк улыбнулся. Он понимал, о чем толкует начмед, и в целом был с ним вполне согласен. Просто сейчас был не в настроении для долгой обстоятельной дискуссии о деталях. Тарифианцы тем временем закончили ужин и поднялись со своих мест – за исключением единственной дамы в их компании – и степенным шагом направились к выходу из столовой. - Что же они девушку-то одну оставили, - вздохнул МакКой. - Нехорошо. - Боунс, на Тарифии гендерное разделение существует только в биологическом смысле. У них не принято вести себя по разному с мужчинами и женщинами. Поведенческое и нормативное единообразие в чистом и незамутненном виде. - Уууу, а еще считают себя развитыми, - хмыкнул доктор. - Дикие люди, дикие нравы. Нет, я там точно не смог бы жить. Одна только голая физиология во имя продолжения рода и никакой тебе романтики. А как же старая добрая галантность и кодекс джентльмена? Не говоря уже о возможности поцеловать прекрасной леди ручку. Кирк негромко рассмеялся. - Без всего этого скучно, согласен. - Тоскливо, я бы сказал, - поправил МакКой, весело блеснув на капитана глазами. Тот, качая головой, допил свой чай и посмотрел на Спока. Тот уже допивал сок, и Кирк спросил: - Спок, как насчет партии в шахматы? Что-то я устал за последние дни, хочется перезагрузить голову, а не заниматься весь вечер отчетами. - С удовольствием, Джим. Тем более, что в лаборатории нет никаких исследований, которые требовали бы моего личного присутствия. - Все анализы сделаны, а сводные таблицы составлены? И на горизонте нет вообще ничего интересного? Я прямо не верю в такое чудо, - подколол вулканца Боунс, но почти сразу посерьезнел и посмотрел на капитана. - Кстати, об усталости. Что у нас с перспективами увольнительных? - Пока все грустно. Учитывая имеющиеся вводные, думаю, в качестве следующей миссии нас ждет патрулирование, - вздохнул Кирк. - Еще несколько недель в замкнутом пространстве, - невольно хмурясь, покачал головой Боунс и залпом допил свой чай с таким видом, как будто это был напиток совсем другого градуса крепости. Глянул на своих друзей. - Ну тогда пошли, что ли? Чего здесь сидеть. Вас ждут шахматы, а меня – вечерний обход. Надо посмотреть, как там наш юный инженер-экспериментатор. Кирк сочувственно улыбнулся доктору и первым поднялся из-за стола. Подходя к столику, за которым расположилась тарифианка, Кирк прикинул, следует ли ему поприветствовать ее или нелогичное отвлечение от приема пищи будет воспринято негативно, но тарифианка сама разрешила его сомнения. В тот момент, когда Кирк почти поравнялся с ее столом, она резким движением встала и негромко обратилась к капитану: - Капитан Кирк, я хотела бы переговорить с вами и вашими старшими офицерами. - Оу, - подобная просьба была последним, чего мог ожидать Кирк, поэтому от неожиданности он в первый миг даже растерялся. - Хорошо. Я не вижу причин для отказа. Желаете сделать это немедленно? Тарифианка кивнула. - Если вы не возражаете. Кроме того, я хотела бы попросить вас обеспечить конфиденциальность нашего разговора. И, в первую очередь, сохранить его в тайне от моих соотечественников. «Все чудесатее и чудесатее», - одно из крылатых выражений их русского навигатора сейчас лучше всего подходило для описания происходящего. Кирк постарался никак не показать своего удивления и лишь молча кивнул, а потом коротким взмахом руки пригласил их гостью на выход из столовой. Когда они оказались в коридоре и дружно двинулись в сторону второй переговорной, Кирк негромко произнес: - Мисс Таави, я надеюсь, вы понимаете, что я связан своей присягой, и есть четкие границы возможности неразглашения полученной мной информации. Это распространяется также на мистера Спока и доктора МакКоя. Информацию определенного рода мы просто не сможем оставить при себе и не довести до сведения Штаба флота. - Разумеется, я понимаю это, капитан, - сдержанно кивнула тарифианка. - Не беспокойтесь. То, о чем я хочу с вами поговорить, не имеет никакого отношения к безопасности Федерации и точно не является стратегически значимой информацией. - Хорошо. В таком случае, - Кирк набрал на двери переговорной капитанский код и галантно пропустил мисс Таави вперед. - Присаживайтесь, - предложил он, как только они вошли вовнутрь, и расположился на привычном месте во главе стола. Тарифианка села справа от него, а Спок с Боунсом уселись рядышком, напротив гостьи. - Капитан, прежде чем сформулировать свою просьбу, я хотела бы более подробно познакомить вас всех с культурой моей родной планеты. Без сомнения, вы читали сводную справку, но это обычно сжатая информация, и она не передает деталей. Кирк согласно кивнул, и тарифианка начала свой рассказ. - Вы наверняка знаете, что в нашем обществе придерживаются принципов логики и жесткого контроля над тем, что не укладывается в ее рамки. В этом базис нашей культуры очень похож на вулканский, - Таави посмотрела на Спока, будто бы в ожидании подтверждения, и тот едва заметно кивнул. - Действительно. Таави несколько секунд не сводила с вулканца взгляд, но выражение его лица было подчеркнуто бесстрастным, а обычно такие живые глаза сейчас напоминали черные озера, затянутые матовой коркой льда – в них не было ни малейшего проблеска чувства, вот просто ни единой живой искорки. Кирк, который тоже перевел взгляд на своего старпома, невольно отметил все это и задался вопросом о причинах, которые заставили Спока выкрутить самоконтроль на максимум и превратить свои обычные щиты в бетонные стены. Вот только ответа на этот вопрос Кирк пока не находил. - Однако мы не рождаемся такими. Разумеется, иномирцы не могут увидеть наших детей, но даже если бы увидели, то не смогли бы составить о них объективное представление. Дети неосознанно копируют поведение родителей, и, если эмоциональная сфера ребенка с самых первых дней не поддерживается родительским примером, неудивительно, что она развивается слабо. Аналогичным образом формируется и привычка постоянно контролировать себя, сдерживая импульсивные реакции, а также любые внешние проявления эмоций. Но из каждого правила есть исключения. Некоторые дети выходят за установленные обществом рамки, - Таави сделала небольшую паузу и снова посмотрела на Спока. Но лицо вулканца по-прежнему абсолютно ничего не выражало, и непонятно было, как он относится к тому, что слышит. - Но выбора у них в любом случае нет. Их так или иначе заставят придерживаться тех правил, которые приняты в обществе. Таави перевела дыхание и провела рукой по лбу – так, словно ей было тяжело говорить об этом – а потом негромко продолжила. - Я говорю об этом потому, что знаю, как на самом деле все устроено – вся эта система приведения к требуемым стандартам. Не на бумаге, а в реальности, - Таави вздохнула еще раз и прямо посмотрела Кирку в глаза – и тот едва подавил импульс отвести взгляд. Ему нечасто случалось видеть в чьих-то глазах так ярко полыхающий внутренний огонь… и такую тяжесть душевных переживаний. Говорят, что тонкости мимики другого вида трудно понять, но чувства Таави были настолько легко читаемыми, что от этого почти становилось страшно – и жутковатое ощущение только усиливалось от контраста между тихим выдержанным тоном и выражением лица. - У меня были проблемы столько, сколько я себя помню. Слишком эмоциональная, слишком несдержанная… Это стало своего рода белым шумом, и я привыкла почти не обращать внимание на тихий шепот своих родственников. Они не одобряли меня. И не одобряли то, как реагировала на мои особенности мама. Она принимала меня такой, какой я родилась, и не пыталась изменить внутри. И семье мама тоже не позволяла давить на меня. Она все время говорила им, что все наладится со временем, что нужно иметь терпение, что не следует ломать мою личность. Что я подрасту, и сама все пойму. Но этого не случилось. Я пошла в школу, и мой характер действительно стал проблемой. Я по привычке не обращала внимания на замечания учителей, на их поучения, а потом и на наказания. «В конце концов, что они могут мне сделать?» – думала я. – «Поругают еще один раз, лишат общей прогулки, лишат сладкого. Но я прекрасно обойдусь без всего этого. А больше ничего они сделать не могут». Но, как оказалось, сделать они могли. И сделали. Когда мне исполнилось девять лет, школьная комиссия пришла к выводу, что я не поддаюсь коррекции в консервативном режиме, и необходимы радикальные меры. И меня забрали из семьи. Последние слова упали, словно тяжелые, холодные капли, и Таави, судорожно переведя дыхание, умолкла, как будто собираясь с силами для продолжения рассказа. - Боже, какой кошмар, - потрясенно пробормотал Боунс. - Кошмар, доктор? - с нескрываемой горечью улыбнулась тарифианка. - Ну что вы. Это ваша эмоциональная оценка, в которой нет логики. А с точки зрения здравого смысла это решение было единственно верным. Ребенка требовалось исправить, а он никак не поддавался исправлению – комиссия предположила, что тому виной попустительство родителей, которое сводит на нет все усилия школьных наставников. Хотя выбранный ими метод тоже долго не давал никаких плодов. Я была очень упрямой и еще… наивной, и потому думала, что смогу их победить. Думала, что для этого нужно ничего не менять в своем поведении, и тогда они поймут, что все их труды напрасны и все равно не дадут необходимого результата, и сдадутся – и вернут меня домой, к маме. Что же, я недооценила своих противников. Точнее, не учла главного – их неколебимой уверенности в том, что слабость нелогична, а исключений не должно существовать. Так что мне пришлось понять, что в этой затянувшейся войне вариант моей победы в принципе не предусмотрен. Изначально. И я могу хоть всю жизнь провести в изоляции – если не захочу принять предложенные правила. Поэтому я смирилась и приняла их. - И долго вы жили… отдельно от семьи? - тихо спросил МакКой. - Пять лет, - с удивительным спокойствием в голосе ответила Таави. - Точнее, пять лет три месяца и восемнадцать дней. Округление известных сроков нелогично. Плечи Боунса ознобно передернулись, но больше доктор никак не показал своих эмоций, только молча кивнул. Кирк кашлянул, переключая на себя внимание рассказчицы, и мягким тоном произнес: - Это очень печальная история. Только я пока не понимаю, с какой целью вы рассказали ее нам? Едва ли для того, чтобы познакомить нас с особенностями вашего общества и расширить наш кругозор. - Что же, капитан, вы правы. У меня есть совершенно определенная цель. Как вы, наверное, догадались, я капитулировала, но не сдалась. Я приняла навязываемый фасад, но за фасадом осталась прежней и не позволила ему стать моим вторым «я». - Проиграли по документам, выиграли по факту, - нервно покусывая нижнюю губу, пробормотал МакКой. - Можно и так сказать, доктор. Спустя много лет, будучи уже взрослой, я узнала, что я такая не одна. Добрались до сути, - мысленно поставил галочку Кирк. Нет, он не остался равнодушен к жизненной трагедии тарифианки и вполне допускал, что это был не единичный случай в таком упорядоченном и жестко регламентированном обществе. Но его тревожил взятый их гостьей курс. Оппозиция, сопротивление, революция – он не был идейным противником всего этого, однако конкретно сейчас его многое смущало. Во-первых, применение безотказного психологического приема «леди в беде» – разумеется, Кирк помнил, что с тарифианцами эта манипуляция не работает, но ведь Таави разговаривала с людьми, а не с тарифианцами. Нет, он не считал, что ее трагичная история была выдумкой, но одно другому не мешает – история могла быть правдой, а девушка при этом – инструментом. И, во-вторых, Кирк с годами стал с большей настороженностью относиться к внешнему вмешательству в чужие внутренние дела – особенно, когда это касалось таких тонких и неоднозначных сфер, как идейная парадигма и общественное устройство. Ведь Таави, без сомнения, собиралась просить не об убежище для себя и своих единомышленников – нет, ее наверняка интересовала более масштабная помощь и участие со стороны Федерации. Дипломатический опыт не подвел капитана, и Таави, вновь заговорив, подтвердила его последнее предположение. - Нас очень мало, и шансов, что мы сможем что-то изменить в обращении с такими детьми, практически нет. А надеяться, что общество со временем само дорастет до перемен, я считаю бесчестным. Ведь каждый сломанный ребенок – это личность, это растоптанная жизнь. Таави прямо посмотрела на Кирка, явно ожидая от него некоей реакции. И, надо сказать, не без оснований. Сочувствие к этой конкретной девушке и ко всем тем, кто прошел через то же, через что прошла она, тяжело перекатывалось где-то внутри, требуя участия, требуя действий, и заставить себя сохранять холодную голову было ох как непросто. Но капитан сложил руки на колени, пряча их под столом, и крепко сжал кулаки, заставляя себя сосредоточиться. - Согласен с вами. Однако пока не понимаю, как именно мы можем вам помочь, - произнес он и почти удивился тому, насколько выдержанно и спокойно прозвучал его голос. - Все члены нашего движения осознают, что добиться перемен будет сложно, - кивнула Таави. - Но Федерация может стать мощным союзником. - Каким образом? - недоуменно спросил Кирк. - Ваша планета даже не входит в наш альянс. Впрочем, вмешательство во внутренние дела планет-членов Федерации также не приветствуется. - Вы просто не понимаете. Мои соотечественники в большинстве своем не осознают, что есть какая-то проблема. До тех пор, пока это не коснется лично их. И даже в этом случае – у нас не принято выносить на люди семейные драмы, это не в наших традициях. Поэтому горе остается полностью в семье. Но если мы сбросим этот занавес молчания, ситуация может начать меняться. И от Федерации мы – я имею в виду наше движение – надеемся получить инструменты для обретения голоса. Возможность громко заявить о том, что происходит на нашей планете. Кирк непроизвольно нахмурился. - Вы считаете, что это сработает? - с нескрываемым скепсисом спросил он. - Я не знаю, - вздохнула Таави. - Никто из нас не знает. Но продолжать молчать было бы подло. Ведь сейчас, в эти самые минуты, когда мы сидим здесь и беседуем, на Тарифии разрушаются чьи-то жизни. Причем, возможно, в самом прямом смысле, а не в переносном. У меня были секунды слабости… Уже в подростковом возрасте, когда я стала понимать, что домой меня не вернут, если я не подчинюсь… И у меня в те времена иногда мелькала мысль, а не лучше ли закончить со всем этим? Может быть, чем жить, не будучи собой, лучше совсем не жить? После этих слов тарифианки повисла гробовая тишина, которую прервал капитан. Негромко кашлянув, он заметил: - Это будет сложно. Я имею в виду – будет очень сложно изменить устоявшиеся правила. Надеюсь, у вас есть конкретный пошаговый план? Хотя бы в самых общих чертах? Иначе «сложно» рискует превратиться в «невыполнимо». - Мы отдаем себе в этом отчет, - едва заметно улыбнулась Таави. - И я очень рада, капитан, что ситуация на Тарифии вызвала в вашей душе отклик. - Разумеется, ваш рассказ вызвал у людей, как вы выразились, «отклик в душе», - неожиданно для капитана вступил в разговор Спок, и Кирк отметил, как вулканец вот этим «вызвал у людей» вынес себя за скобки, отделив от группы сочувствующих. - При принятии решений эмоциональная оценка ситуации у них часто превалирует над рациональной. Я, безусловно, признаю, что эмоциональная составляющая вашей риторики очень сильна, однако не могу не отметить, что аргументации не достает логики. - Спок! - шокировано воскликнул МакКой. Кирк от неожиданности едва не вздрогнул, но, честно говоря, он понимал вспышку Боунса. А тот уже несся во весь опор дальше. - Даже ваше засушенное, сморщенное зеленое сердце не могло остаться глухим к трагедии этой девушки! К трагедиям всех подобных ей детей! Спок приподнял брови, выслушивая эту горячую тираду, однако возразить не успел – хотя Кирк видел, что вулканец вполне готов к отражению докторской атаки. Но ему не пришлось, так как слово снова взяла Таави. - Позвольте узнать, коммандер, в чем же именно моей аргументации не хватает логики? - язвительно поинтересовалась она. - В экстраполяции ряда частных случаев на общую выборку, - голос Спока звучал холодно, почти льдисто, и Кирк, отметив тон своего старпома, внимательнее взглянул на него. Он знал эти особенные нотки – они говорили о тщательно сдерживаемом, но не поддающемся полному усмирению и потому бурлящем внутри гневе. И Кирк пока не мог понять, в чем была причина такой реакции Спока. - Намеренная жестокость – один из самых неконструктивных и потому нежизнеспособных механизмов. Особенно если она направлена на детей. Однако, насколько мне известно, нынешнее общественное устройство Тарифии насчитывает… - Спок, черт возьми! - снова не выдержал МакКой и в запале хватанул кулаком по столешнице. - Вы не можете говорить это всерьез! - Заверяю вас, доктор, что я совершенно серьезен, - с каменным выражением лица сообщил Боунсу Спок. - В самом деле?! Значит, опять спрячетесь за ширмой этих ваших нужд большинства и меньшинства?! Только от этой вашей вулканской философии за милю несет чем-то настолько мерзким, что я даже не хочу называть его! Потому что вы и сами отлично знаете, как оно называется! И по этой вашей философии получается, что такие, как мисс Таави, просто должны помечаться как неликвид и списываться в утиль? Нет, Спок, черта с два! Я предпочитаю ту философию, в которой как постулат принимается простое и человечное: Все сокровища мира не стоят слезы ребенка! - Я оценил пафос вашей риторики, доктор, - с той же неколебимостью айсберга сообщил Спок. - Да…, - начал было Боунс, но в их бой огня и льда снова вмешалась Таави. - Постойте, джентльмены. Доктор, я очень благодарна вам за поддержку, но я хотела бы уточнить один очень важный момент, - она тепло улыбнулась все еще пылающему праведным негодованием Боунсу и перевела взгляд на Спока. - Признаюсь, коммандер, ваша реакция явилась для меня полной неожиданностью. - В самом деле? В таком случае я вынужден повторить свою ремарку о недостатке логики. Потому что мое отношение к ситуации совершенно предсказуемо в случае логической оценки. - Вы считаете? - Таави резко прищурилась. - Позвольте с вами не согласиться. Именно от вас такая реакция крайне нелогична. И снова на вулканском лице не появилось ни малейшего отклика – даже бровь не приподнялась – а глаза остались все такими же пустыми и холодными. - Конкретизируйте, - голос Спок тоже был на редкость равнодушным, как будто он задавал свой вопрос только для проформы, а на самом деле ему был неинтересен ответ. - Наш план воспользоваться транспортом, который повезет инженерную делегацию в колонию, созрел быстро. И это логично – мы увидели в ситуации свой шанс обрести голос, который будет услышан. На который придется хотя бы просто обратить внимание, чтобы дать вынужденные комментарии, вместо того, чтобы в очередной раз отмахнуться от нас как от малой статистически незначимой погрешности. Позже, когда мы стали собирать информацию об экипаже «Энтерпрайз», мы поняли, что все складывается максимально удачно. Потому что старпом оказался не просто вулканцем, а ребенком от смешанного брака, который наверняка столкнулся в детстве с массой проблемой, как минимум похожих на те, через которые проходят «дефектные дети» на Тарифии. Услышав эти слова, Кирк внутренне напрягся. Во-первых, ему не понравилась дотошность сбора сведений с полным игнорированием конфиденциальности – при этом капитан понимал, что тут гарантированно не обошлось без взлома баз данных Флота. А во-вторых, Кирка царапнула эта попытка влезть на личную территорию Спока. Он сочувствовал девушке и считал не подлежащим оправданиям то, что происходило на Тарифии с детьми, которые не укладывались в принятые обществом стандарты, но… Ему не понравилась бестактность Таави – особенно в комплекте с ее слабой информированностью. Как бы то ни было, вся собранная оппозицией информация о Споке была лишь косвенной и базирующейся на домыслах, однако это не помешало оппозиционерам сделать на основании нее далеко идущие выводы. - Так или иначе, я не понимаю, почему для вас имеет значение мое отношение к вашей ситуации. Капитан будет принимать решение единолично и в моем совещательном голосе не нуждается, - ответил Спок с изумительным бесстрастием, как будто предыдущие слова Таави его лично никак не задели. - Здесь вы правы. Но есть нюанс. Мы действительно рассчитывали на вашу персональную поддержку. Без нее наша аргументация очень многое потеряет, - лицо Таави на миг дрогнуло, но она быстро вновь взяла себя в руки. - Нас в самом деле очень мало. Что значат несколько десятков голосов на фоне хора планетарного масштаба? Ошибка выборки, не более. Совсем другое дело, если мы сможем показать системность такой ошибки. Те же проблемы в цивилизации со схожими нормами и правилами – и, самое главное, то, как кардинально приходится их решать тем, кого они коснулись лично. - То есть вы желаете, чтобы мистер Спок выступил вместе с вами? - не скрывая своего изумления, уточнил Кирк. Таави моментально уловила в его тоне нотки недовольства и, непроизвольно подавшись вперед, словно в желании получше донести до капитана свою мысль, горячо пояснила: - Я понимаю, вам это кажется странным. Может быть, даже неуместным. Но постарайтесь услышать мои – наши – аргументы. На Тарифии очень большое значение имеет вес каждого индивида в обществе, который определяется его личным вкладом. И это очень жесткая иерархия. Ученые, педагоги, инженеры, целители – все они по умолчанию считаются более достойными того, чтобы быть услышанными. Чтобы стать теми, кто повлияет на мнение и вектор развития всего общества в целом. - Вполне логично, - сухо обронил Спок. - Логично?! - так и вспыхнула Таави. - То есть по вашему мнению те, кто менее успешен в личном развитии и профессии, не является полноценным членом общества?! - И снова я вынужден отметить, что вы в угоду пафосности изречений жертвуете логикой аргументации, - бесцветным тоном прокомментировал Спок. - Ну что вы накинулись на бедную девушку?! - возмущенно воскликнул МакКой. - Неужели вам в своей упертой твердолобости не понятно, что это очень тяжелая для нее тема?! И что эти ваши постоянные ссылки на логично - не логично противны ей до тошноты?! - Спасибо вам за поддержку, доктор, - Таави благодарно улыбнулась МакКою. - Но я все-таки хочу объяснить, - она коротко перевела дыхание, как будто перед прыжком в воду, и снова посмотрела на Спока. - Вы, коммандер, будто бы не видите, что здесь заложено формирование порочного круга, из которого невозможно вырваться. Те, кто в детстве не соответствовал установленным требованиям, не смогут подняться высоко в общественной иерархии. Слишком много времени и сил ушло на борьбу. - Однако вы входите в состав инженерной делегации, следовательно, являетесь инженером. Таави горько усмехнулась. - Я младший инженер-техник. Специалист по эксплуатации конкретного оборудования. Работа для не самого успешного выпускника с инженерной специализацией. А выпускником я была семнадцать лет назад – и занимаю эту должность всего лишь пять месяцев. Поэтому ваш выстрел мимо цели. - Я не веду с вами бой, - холодно ответил Спок. Кирк резким движением потеребил мочку уха и решил вклиниться в беседу, которая и в самом деле больше походила на поединок. - Я понял, мисс Таави, вы хотите, чтобы вас поддержали пусть иномирцы, но занимающие уважаемые в вашем обществе должности. Я ведь прав, предполагая, что вы не планировали ограничиться поддержкой одного только мистера Спока? - Вы проницательны, капитан, - уважительно кивнула Таави. - Но мистеру Споку все-таки отведена ключевая роль. И дело не в том, что он ученый, а в том, что он происходит с Вулкана. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причинах, по которым он служит не на вулканском корабле, а на земном. - И каковы же эти причины, позвольте поинтересоваться? - Кирк невольно отметил, что впервые за все время их разговора в голосе Спока появились еле уловимые живые нотки. Но также он отметил, что голос его друга звучал в равной степени иронично и раздраженно – разумеется, это было различимо лишь для опытного уха, привыкшего улавливать мельчайшие оттенки вулканских интонаций, а у Таави такого опыта не было. - Вы хотите, чтобы я изложила вам ваши собственные мотивы? - спросила она, насмешливо блеснув глазами. - В противном случае я не задавал бы вам этот вопрос, - парировал Спок. - А вы уверены, что готовы встретиться с ними лицом к лицу? - и Таави таким знакомым капитану жестом приподняла бровь. Но тут же – видимо, понимая, что ступает на опасную территорию – легла на более дипломатичный галс. - Но мотивы – это ваше личное дело, конечно же. И вы не обязаны выставлять их на всеобщее обозрение. Многие вещи вполне очевидны, даже если они не произносятся вслух. А для нас важен прецедент. - Я тоже мог бы поддержать вас. Как врач, - очень серьезно глядя на девушку, произнес МакКой. - И, опять же как врач, мог бы аргументированно доказать, как сильно тормозят развитие детей подобные… ограничения, - последнее слово доктор явно выдавил через силу, заменив им какое-то другое, куда более резкое. - И здесь я имею в виду даже не систему изоляции от семьи, а тенденцию навязывать личности определенные жестко заданные рамки без учета ее индивидуальных особенностей и потребностей. - Спасибо вам, доктор, - с подкупающей искренностью произнесла Таави и благодарно улыбнулась Боунсу. - Но без участия мистера Спока все это не будет иметь смысла. Цивилизация Земли слишком отличается от нашей. А принципы Вулкана – наоборот, весьма близки к нашим главенствующим законам. - Подобное к подобному, - со вздохом покачал головой МакКой и резко перевел взгляд на старпома. - Спок, вы не можете отказать этой девушке. Вы просто не можете. Не после того, что она нам рассказала. - Боунс, - Кирк предупреждающе глянул на друга. - Я не вижу необходимости в спешке. До завтрашнего утра у нас есть время. Не так ли, мисс Таави? - Конечно, капитан. Вы должны все обдумать. С моей стороны было бы бесчестно просить немедленного ответа. Это слишком сильно походило бы на эмоциональную манипуляцию, - Таави не удержалась и бросила острый взгляд на Спока. Но только один и короткий. Поднявшись со своего места, она вежливо кивнула всем троим офицерам. - Джентльмены, я благодарю вас за уделенное мне время. - Не за что, мисс Таави, - улыбнулся Кирк, тоже вставая и следом за девушкой направляясь к выходу из переговорной. Сейчас он хотел использовать галантность как элегантный предлог для того, чтобы свернуть это импровизированное совещание. Он не хотел, чтобы после ухода Таави изрядно накрученный Боунс начал давить на Спока, требуя от него совершенно определенного решения, причем прямо здесь и сейчас, а не когда-то после. И Кирк не собирался допускать такого развития событий – нет, он хотел в более приватной обстановке выслушать мнение самого Спока и надеялся, что наедине тот позволит себе немного опустить свои усиленные по максимуму щиты. Ну и кроме того, Спока это касалось куда как больше, чем их с Боунсом. Все-таки именно он был главным фокусом надежд оппозиции Тарифии. Не говоря уже о том, насколько серьезно поднятая тема его цепляла в личном плане – и вулканский ледяной кокон, который Спок так старательно натянул на себя, был ярким и вполне однозначным тому подтверждением. - Вы найдете дорогу к своей каюте? - любезно спросил капитан, когда они вышли в коридор. - Безусловно. Не стоит беспокойства, капитан. И еще раз спасибо большое. Коротко улыбнувшись девушке на прощанье, Кирк обернулся к своим друзьям. - Ну что, господа офицеры, а теперь предлагаю вернуться к нашему первоначальному плану. - Да понял я уже, понял, - проворчал МакКой, бросил на Спока хмурый взгляд, который был полностью проигнорирован вулканцем, и направился в сторону турболифта. Его ждал лазарет и вечерний обход вокруг юного массовика-затейника. - Спок, я надеюсь, вы по-прежнему не возражаете сыграть пару партий? - мягко спросил капитан, переводя взгляд на своего старпома. Вулканец едва заметно вздохнул и кивнул. - Разумеется, капитан. Кирк отметил холодный тон и формальность обращения, но не стал сворачивать с выбранного курса. Он не сомневался, что единственное, о чем сейчас мечтает Спок – это огонек тигли и халат для медитации, но капитан считал, что поговорить необходимо. Он слишком хорошо знал своего друга, знал его чуткость и способность к сопереживанию, и потому никак не мог понять, откуда взялась эта подчеркнутая холодность в адрес Таави и явное желание отгородиться от ее просьбы – точнее даже, мольбы – о помощи. Такое поведение было совсем не в характере Спока, и Кирк был твердо настроен понять его мотивы, прежде чем принимать собственное решение – к тому же, ему предстояло решать не только за себя самого, но и за Боунса. А их начмед всем сердцем был на стороне тарифианки – да и сам Кирк, что уж тут греха таить, вполне разделял его эмоции. Он отдавал себе отчет, что его реакция не в последнюю очередь является естественной реакцией мужчины, которого просит о помощи пострадавшая девушка. Но дело было не только в этом – далеко не только в этом. Кирк не видел ни единой объективной причины, которая мешала бы помочь оппозиционерам Тарифии, и находил их аргументы более, чем весомыми. Однако Спок, очевидно, видел всю ситуацию иначе. Первым войдя в кабину лифта, Кирк украдкой глянул на друга – странная замороженность, которую он отметил еще в переговорной, пока что никуда не делась, и капитана это не удивляло. - Пятая палуба, - скомандовал он и негромко кашлянул, прочищая горло. Спок напряженно стоял у противоположной стены кабины и на капитана не смотрел. Ну что же, Кирк и не собирался заводить разговор до того, как они окажутся в каюте. Перешагнув порог каюты, Кирк оглянулся на своего гостя: - Как насчет чая, Спок? Тот сдержанно качнул головой. - Ответ отрицательный. - А я, пожалуй, выпью, - Кирк послал другу теплую улыбку и пошел репликатору. - Присаживайтесь, Спок. Если память меня не подводит, белыми сегодня играете вы? - Все верно, капитан. Кирк не смутился холодностью тона своего будущего противника. Вернувшись к столу, он коротким кивком отметил уже готовые к бою армии, выведенные на позиции, и с энтузиазмом потер руки. - Ну что же, начинайте, мистер Спок. Но не сомневайтесь, в следующий раз белые будут за мной. Темная бровь насмешливо приподнялась – и Кирк мысленно порадовался знакомому жесту – после чего вулканец сделал первый ход. Кирк не спешил с началом разговора, решив дождаться завершения дебюта и тем самым дать Споку возможность определиться со своей тактикой – но не в шахматной партии, а в их будущей беседе. Ведь Спок прекрасно понимал, что шахматы в качестве вечернего отдыха планировались до разговора с Таави. Теперь на них была возложена другая стратегическая задача. Как только игра перешла в фазу миттельшпиля, Кирк глянул на Спока, сосредоточенно обдумывающего свой ход, и негромко произнес: - Не буду лукавить, Спок, я был удивлен вашим решением по проблеме тарифианцев. Вулканец поднял на своего капитан нечитаемый взгляд. - Удивлены? Или раздражены? Кирк чуть поджал губы и качнул головой. - Нет, совершенно точно не раздражен. Но определенно удивлен. - Не вижу логики в том, чтобы удивляться обоснованному решению, - холодно заметил Спок. Кирк пожал плечами и, прямо посмотрев Споку в глаза, произнес, не желая играть и юлить – потому что в общении со Споком это ощущалось как нечто низкое или как минимум неправильное: - Я редко не соглашаюсь с вами в вопросах, которые касаются наличия или отсутствия логики. Но сейчас я считаю, что мое удивление вполне логично. Мне очень не понравилась ситуация, которую описала мисс Таави. Я счел ее жестокой и недопустимой для цивилизованного общества. И вместе с тем я знаю, что наши с вами моральные ориентиры совпадают, - Спок молча смотрел на капитана, никак не комментируя его слова, и Кирк, отбросив реверансы, спросил напрямик. - Спок, вы считаете, что она нам солгала? Или сильно переставила акценты? - Отчего же, - голос Спока звучал ровно. Чересчур ровно. - Я считаю, что она вполне правдиво обрисовала события своего детства и юности. Разумеется, подав их так, как они выглядели с ее точки зрения. Кирк сразу же выделил ключевое. - Вы считаете, что объективная картина того, что происходит на Тарифии, отличается? - Объективная картина всегда отличается от частной точки зрения, капитан. Как минимум, она более объемна. - Не поспоришь, - кивнул Кирк. - Но в данном конкретном случае в чем могут заключаться отличия? Я имею в виду те, которые способны принципиально изменить восприятие традиций и уклада Тарифии в отношении эмоционально несдержанных детей? Чем можно оправдать тот жесткий пресс и буквально ломку через колено? Разве подобное может быть допустимо в отношении живого существа, ребенка? Даже просто произнося все это вслух, Кирк почувствовал, как в нем снова поднимается волна возмущения, почти гнева. Он очень старался, чтобы его чувства не отразились на лице и в голосе, но, кажется, не слишком преуспел. Спок едва заметно вздохнул, немного помедлил – видимо, решая для себя, стоит ли начинать дискуссию, которая не оставит возможности обойтись общими фразами. Потом откинулся на спинку стула, сошпилив пальцы в своем любимом жесте, и Кирк тотчас понял, что вулканец сделал свой выбор, и разговору быть – и ощутил теплую волну благодарности в адрес друга. В этой волне были искорки чего-то, подозрительно похожего на удовлетворенную гордость, но Кирку не пришлось заниматься самоанализом, потому что Спок заговорил. - Джим, у любой системы есть ошибки и слабые места. Но данная конкретная система сформировалась, и это произошло в очень развитом обществе. К этому были предпосылки – к тому, чтобы она стала именно такой, какая она есть. - Согласен. Но любой мир развивается, меняется. И то, что было правильным много лет назад, не обязательно остается правильным сейчас. А вы, Спок, точно не из тех, кто считает что-то правильным только за то, что оно привычное и давно устоявшееся. Темная бровь вдумчиво приподнялась, а Спок негромко заметил: - Вы говорите, Джим, о динамике развития общества. И здесь можно применить обратную аргументацию – не каждая динамика автоматически является здоровой и полезной только на том основании, что это динамика. - Что может быть нездорового или вредного в гуманном отношении к детям? Вне зависимости от их врожденных особенностей? Уголок рта Спока едва заметно дернулся, как будто вулканец в последний момент сдержал улыбку. - Вы упускаете из виду логическую цепочку, Джим. Эти дети с особенностями стали рождаться только сейчас? Или же они рождались всегда, но тем не менее, система их воспитания сформирована на Тарифии именно такой, какая она есть? - Спок, вы не можете говорить это всерьез, - невольно нахмурился Кирк. - Абстрагируясь от проблемы тарифианских детей, по такой логике получается, что любое общество должно застыть в стазисе, ведь все его законы когда-то сформировались, и для этого были основания. - Я придерживаюсь того мнения, что общество должно иметь возможность меняться изнутри в результате естественной социальной эволюции, а не под давлением извне. Тарифианская оппозиция желает второго, когда привлекает сторонние силы в виде мнения Федерации. - Не совсем так. Никакого реального давления на Тарифию Федерация оказать не может. Оппозиция лишь хочет заставить общество услышать себя. - Посредством привлечения общественно-социальных проблем некой другой цивилизации. Однако, прошу заметить, оппозиционеры Тарифии оценили чужие проблемы на основании неполной информации и, вполне вероятно, субъективной экстраполяции. При этом в финальной подаче субъективизм будет завуалирован, а аргументация будет бить по эмоциональной сфере, обостряя восприятие и снижая критичность в отношении получаемой информации. - Спок, но дети… Вулканец резко качнул головой. - Я предполагаю, что дети тут вообще ни при чем. - В смысле? - капитанские брови изумленно взлетели вверх. - В смысле их врожденных особенностей. Проблема во взрослых. Точнее, в родителях. Вы обратили внимание, Джим, на эту часть рассказа мисс Таави? Она была весьма информативной. На Тарифии социальное воспитание в дошкольном возрасте явно полностью возложено на родителей – потому что с проблемами девочка столкнулась только после того, как пошла в школу. У меня слишком мало информации об этой культуре, чтобы сделать обоснованное предположение о причинах исключительно домашнего воспитания и отсутствия социализации в раннем возрасте, поэтому придется принять это как некий голый факт. Также нам известно, что остальная семья не одобряла воспитательного поведения матери Таави, однако та продолжала придерживаться своей линии, хотя ей наверняка было известно о потенциальных последствиях. - Считаете, она должна была обстругать дочь согласно принятому образцу? - отрывисто спросил Кирк. Спок едва заметно склонил голову набок. - Джим, вы упускаете из виду ключевые отличия культур. На Земле не считается предосудительной открытая эмоциональность, импульсивность. Поэтому воспитательное нивелирование этих свойств характера кажется вам насилием над личностью. Однако вы вполне спокойно воспринимаете коррекцию таких черт, как, например, агрессивность, жадность, лживость, склонность к деструктивному поведению. В то время как в культуре клингонов та же агрессивность считается достоинством, и, вполне возможно, клингоны воспримут земную воспитательную модель как попытку искалечить психику ребенка. Спок сделал многозначительную паузу, и Кирк, вздохнув, кивнул. Спок был прав, а его капитан просто смотрел со своей колокольни, с позиций принятого или не принятого в его собственной культуре. Однако он все-таки возразил: - Это все стройно выглядит в теории. Но на практике, когда оно касается конкретных личностей… конкретных детей… Знаете, Спок, как только я представляю всю ту боль, которую пережила Таави, вся красивая аргументация об особенностях общественного устройства рассыпается в пыль, - Кирк поморщился, резким движением потеребил мочку уха и покачал головой. - Естественная особенность человеческого восприятия, - тон Спока был мягким, и Кирк внимательно посмотрел на него. - Хотите сказать, у вулканцев нет этой особенности? - В гораздо меньшей степени. Кирк хмыкнул, глянул на шахматную доску, и тут его осенило – кажется, он догадался о причинах той нарочитой холодности, с которой Спок держался с самого начала их беседы с тарифианкой. - Спок, она ведь обратилась к вам к первому. В том смысле, что говорила с вами на эту тему еще до ужина. - Все верно, капитан, - с невозмутимым видом кивнул вулканец. - Мисс Таави планировала заручиться моей поддержкой, как вы выражаетесь, «на старте». Я предполагаю, хотя и не уверен в этом, что в случае успеха на меня возлагалась функция убеждения вас – чтобы избежать лишних встреч и бесед, способных привлечь внимание остальной части делегации. Однако план провалился, и ей пришлось действовать с точностью до наоборот – использовать вас и доктора в качестве инструмента воздействия на меня, - увидев, как сошлись к переносице светлые капитанские брови, Спок добавил. - Для мисс Таави было очень важно получить требуемый результат – с учетом уникальности предоставившегося шанса. Ее выбор тактики логичен. - Логичен, - невесело усмехнулся капитан. Вулканская бровь приподнялась в вопросительном жесте, но Кирк покачал головой. - Не берите в голову, Спок. Еще одна особенность человеческого восприятия. Режет глаз контраст: с одной стороны, эмоциональный призыв к поддержке и помощи, а с другой – тут же, рядом – продиктованная сухой логикой эмоциональная манипуляция без оглядки на чужие чувства. - Разве вы не замечали, Джим, что обычно оба эти приема идут рука об руку? - вопрос был риторический, так что вулканец, не дожидаясь ответа, вернулся к их партии и сделал очередной ход. Партия подходила к эндшпилю, когда Кирк вернулся к прерванному разговору. - Я понимаю ваши рассуждения о том, что мы не знаем множества подводных камней. Да что там, просто ограничены поверхностным взглядом на эту культуру. Но все-таки. Речь ведь идет не о кардинальном вмешательстве в ее процессы, а всего лишь о попытке обратить внимание на реально существующую проблему. Может быть, это подтолкнет тарифианцев внести точечные корректировки? Или хотя бы задуматься о целесообразности их введения? Мне кажется, отказываться от подобного участия – это уже про дуть на воду, - видя, что Спок готов возразить, Кирк добавил. - Сейчас я имею в виду не ваше участие – вы имеете полное право на свое, отличное от моего, мнение. А о нашем с Боунсом участии. Я не вижу достаточно весомых оснований отказывать мисс Таави в той помощи, о которой она просит. - Безусловно, у вас, как и у доктора, есть такое право, Джим, - кивнул Спок. - Однако есть один нюанс, о котором вы не знаете. Мисс Таави в качестве аргументации намерена ссылаться на проблемные точки отнюдь не своей родной цивилизации. - Но почему? Я не вижу в этом смысла, - удивленный Кирк откинулся на спинку стула, забыв об эндшпиле. - Я уже понял, что оппозиция хочет использовать аналогии с вулканской цивилизацией в качестве усиления своей позиции, но брать это за основную аргументацию как-то даже глупо. - С вашей точки зрения, - едва заметно улыбнулся Спок. - С точки зрения оппозиции Тарифии это более, чем обоснованно. Когда я задал вопрос о причине, мисс Таави сказала мне, что экстраполяция даст лучший эффект, чем прямое обозначение имеющейся на Тарифии проблемы. Кроме того, вулканский культурный опыт способен предоставить более яркие и впечатляющие примеры. - Что она имеет в виду? - Кирк и сам не заметил, как в его голосе появились стальные нотки. Зато это заметил Спок, и в его глазах блеснули теплые искорки благодарности. - В первую очередь речь идет о ритуале кахс-ван. Также мисс Таави упомянула нашу традицию раннего обручения будущих семейных пар. - Черт возьми, - негромко ругнулся Кирк. Теперь он понимал – очень хорошо понимал – реакцию и поведение Спока в переговорной. И нет, здесь речь вообще не шла о трусости или малодушном нежелании идти против системы. Спок не раз осмеливался проложить курс по необвехованному фарватеру – одно то, что он отказался от поступления в Вулканскую Академию Наук и выбрал карьеру в Звездном флоте, пойдя при этом на жесткий открытый конфликт с отцом, говорило очень о многом. Как и вроде бы маленький, но очень яркий штрих на традиционной картине вулканской свадьбы – приглашение на ритуал своих друзей-иномирцев. А безоглядная готовность оказаться под Трибуналом по обвинению в предательстве долга офицера? Больший позор для вулканца и представить себе трудно. Нет, Спок никогда не боялся идти против ветра, если считал этот курс правильным. Сейчас он так не считал – это для Кирка было очевидно. А также было очевидно еще кое-что. Для Спока поддержка тарифианцев при этих конкретных вводных была чем-то сродни предательству своего народа. Будучи вулканцем лишь наполовину, он идентифицировал себя как вулканца, был носителем этой культуры, и он уважал – действительно уважал – ее основополагающие принципы. Уважал историю своего народа, уважал его традиции. А вулканцы были очень закрытой цивилизацией: отличным тому примером служило полное отсутствие в свободном доступе какой-либо информации о том же Пон Фарре, хотя это могло стать серьезной проблемой при нынешних внешних связях Вулкана – и, тем не менее, вулканцы шли на этот риск, предпочитая его раскрытию своих сакральных секретов. И Споку сейчас предлагалось стать пособником вынесения этих секретов на всеобщее обозрение. Причем тарифианцы собирались демонстрировать вулканские культурные традиции в вырванном из контекста виде и заранее определяли их как негативный пример. Конечно же, Спок счел подобное неприемлемым для себя. А капитану, в свою очередь, стоило посмотреть на просьбу Таави с новой стороны – с учетом всей подноготной тарифианской многоходовки. Потому что с этого ракурса их с Боунсом право принимать собственное решение тоже выглядело весьма относительным. Будучи людьми, они изначально понятия не имели о тонкостях вулканской культуры. Поставщиком той информации, которой они обладали, был Спок. Спок, который регулярно нарушал одно из основных вулканских требований: никогда не делиться информацией о родной культуре с чужаками. Но делал он это отнюдь не по слабости характера, а по причине сформировавшихся очень близких отношений – которые, между прочим, также не одобрялись вулканским жизненным укладом. Первым большим шагом было раскрытие таинства мелдинга – и Спок пошел на это, чтобы защитить своего капитана, оказавшегося в опасных для его жизни и рассудка обстоятельствах. За этим шагом потянулись другие естественные мелкие шажки – ибо лицемерно прятаться за собственноручно порушенными заслонами казалось нелогичным. И вот уже выполняются новые мелдинги, шире раскрываются вулканские телепатические способности… И так далее, и тому подобное. Естественный и закономерный процесс на фоне опасной службы бок о бок – и да, на фоне все более глубокой дружеской привязанности к своим сослуживцам. Та причина, по которой вулканцы не служат нигде, кроме как на собственных кораблях. Так что, если капитан с начмедом полезут в эту историю, они автоматически подставят Спока. Очень крупно подставят. При этом закономерный остракизм от вулканского общества в адрес несдержанного полукровки будет только половиной беды – гораздо серьезнее по Споку могут ударить обострившиеся на этом фоне внутренние противоречия. И да, сбрасывать со счетов психологические особенности главных действующих лиц защиты тоже было никак нельзя. Доктор МакКой, захваченный эмоциональным водоворотом, не вспомнит о фильтрах между мозгом и языком и, если его как следует зацепить, вывалит абсолютно всю имеющуюся у него информацию о вулканских тараканах. При этом капитан, по-новому анализируя их разговор с Таави, медленно, но неотвратимо понимал: цеплять их эмоциональные крючочки будут очень сильно. Ведь цель благая, а шанс уникальный. - Благими намерениями выстлана дорога в ад, - негромко пробормотал Кирк, мысленно ставя в своих рассуждениях жирную точку. - Джим? - Спок вопросительно посмотрел на него. - Я о партии. Шах, - с этими словами капитан переставил своего ферзя уровнем выше. - В самом деле, - Спок изучающе смотрел на своего капитана, и было ясно, что он ни на секунду не поверил этой отговорке. И в то же время он понял, что капитан принял решение и продолжать этот разговор дальше не намерен. А Спок по опыту знал, что упрямство его капитана могло бы дать фору даже вулканскому – в том случае, когда решение было помечено Джимом как окончательное и не подлежащее обжалованию. Поэтому Спок не стал настаивать. Многозначительно игранув бровью, он сделал рокировку, выводя ладью в позицию атаки. * * * * * Разговор с тарифианкой случился только после обеда, когда до прибытия на орбиту Алетры-6 оставалось чуть больше часа. Кирк нарочно сделал все возможное, чтобы избежать утренней беседы с Таави. Он хотел по максимуму урезать ей пространство для маневра, понимая, что его решение станет для девушки сокрушительным разочарованием, способным подтолкнуть ее к самым непредсказуемым действиям. Поэтому капитан даже воздержался от завтрака, уже после начала вахты попросив старшину принести ему чего-нибудь перекусить прямо на мостик. С обедом капитан также задержался, но уже не по собственной воле: мистер Скотт, который желал с пользой применить их заход на орбиту колонии, хорошо оснащенной в техническом плане, утащил капитана в инженерное и там долго знакомил его с преимуществами усовершенствованного узла автоматики для управления варп-двигателем. Разумеется, это была модель, но для ее создания не в виде компьютерного проекта, а в виде реального агрегата, требовались сложные детали, которыми Скотти и планировал разжиться в колонии. В конечном итоге Кирк поставил свою подпись под составленным Скотти списком, и довольный главный инженер поспешил на мостик, отправлять запрос по подпространственной связи, чтобы к их приходу все нужное оборудование было уже приготовлено. А капитан наконец отправился в столовую. Впрочем, пообедать ему не удалось. Таави, в одиночестве сидящая за столом, тотчас вскочила при его появлении и устремила на капитана нетерпеливый взгляд темных, пылающих волнением глаз. Тот кивнул Боунсу и Споку, которые тоже выжидающе смотрели на него, хотя, понятное дело, не с таким накалом драмы во взглядах. - Мисс Таави, давайте побеседуем не здесь, - предложил Кирк, краем глаза наблюдая, как двое его друзей встают из-за стола, прервав свой обед. Честно говоря, Кирк предпочел бы побеседовать с тарифианкой без их участия, но в конечном итоге пришел к выводу, что минусы есть у обоих вариантов, и решил не отдавать старпому и начмеду прямой приказ остаться в столовой. - Да, не стоит привлекать лишнее внимание, - согласилась тарифианка, вместе с капитаном направляясь к выходу из столовой. - Хотя я не исключаю, что волноваться уже поздно. Я искала вас за завтраком, а потом сильно задержалась после обеда – и это после моей вчерашней вечерней задержки. Сделать логический вывод не трудно. Но я точно не буду жалеть о своей погубленной карьере, даже если у нас ничего не получится. По крайней мере, мы попытаемся что-то изменить, а это уже немало. Я имею в виду, сам факт попытки – уже немало. Он привлечет внимание и может стать импульсом для новых попыток, которые окажутся более удачными. Ведь первый шаг – всегда самый трудный. Кирк предпочел промолчать и замаскировал паузу, кивнув в знак приветствия группе встречных офицеров, спешащих в столовую. Еще несколько шагов – и они оказались перед дверью в переговорную, а Кирк был избавлен от необходимости что-то говорить. Первым войдя вовнутрь, он прошел к столу и уселся на свое место, предпочитая вести тяжелый диалог в более закрытой позиции – и не столько ради себя самого, сколько ради своих друзей, для которых предстоящий разговор точно будет эмоционально очень непростым, пусть и по разным причинам. - Мисс Таави, - начал Кирк, как только все уселись. - Я обдумал ваши вчерашние слова и… - Решили отказать мне, - с удивительным спокойствием закончила Таави вместо капитана. Глубоко вздохнула, на несколько секунд опустила взгляд на свои сложенные на коленях руки, а потом снова посмотрела Кирку в глаза. - Я, очевидно, недостаточно хорошо поработала над аргументацией, сосредоточившись на своих личных переживаниях. Мне следовало создать более объективную и разноплановую картину. А теперь у меня слишком мало времени, чтобы исправить свою ошибку. Однако я полагаю, что доказательства будут говорить сами за себя, - с этими словами девушка почти неуловимым движением извлекла из кармана комбинезона чип и на раскрытой ладони протянула его капитану. - Вот, здесь истории всех детей Тарифии, которые прошли через то же, что и я. По крайней мере те истории, что нам удалось собрать. Они обобщены и каталогизированы, так что вам будет удобно… Но Кирк не дал ей договорить. Он спокойно качнул головой и уверенным, хотя и мягким, движением отстранил ее руку. - Не нужно. Проблема заключается не в недостатке доказательств. В данном случае это вопрос… дипломатии, а точнее, конфиденциальности. - Я не понимаю, - лицо Таави выражало неприкрытую растерянность, а Кирк краем глаза также отметил, как судорожно перевел дыхание Боунс, резким движением откинувшись на спинку стула. - Что заставляет вас так категорично отказать нам? В этом нет смысла. Вы даже не хотите ознакомиться с нашим информационным банком! Вы боитесь, что он заставит вас пересмотреть свое решение, а это может навлечь на вас недовольство вашего командования? Но ваш личный послужной список, капитан, показал вашу регулярную готовность рискнуть своей карьерой, чтобы спасти жизни или поступить правильно! - Не в этом случае, - со всей возможной бесстрастностью ответил Кирк, нарочно не глядя на Боунса. - Кроме того, мисс Таави, вы не учитываете важный момент – если я соглашусь участвовать, то от меня потребуется не просто поддержать вас и вашу позицию в отношении происходящего на Тарифии, но и вынести на всеобщее обозрение факты, касающиеся другой цивилизации, к которой я лично не имею никакого отношения. Ведь я прав? - Но почему это стало камнем преткновения?! - с почти различимым в голосе отчаянием воскликнула Таави. - Эти факты не искажаются, они действительно существуют, и они абсурдны в своей уродливости! Но тем не менее, все это сохраняется в веках точно так же, как и традиции Тарифии! - Прошу прощения, но о чем конкретно сейчас идет речь? - нахмурившийся МакКой подался вперед, опираясь сжатыми в замок руками о столешницу. - Я уже понял, мисс Таави, что вы имеете в виду Вулкан и хотите достучаться до ваших соотечественников через экстраполяцию. Но какие именно вулканские традиции, имеющие отношение к детям, вы имеете в виду? Кирк, едва сдержав нервный смешок, отметил, как Боунс тоном выделил возрастную категорию фигурантов. Потому что да, была одна вулканская традиция, которую их славный доктор, уж конечно, не забудет до гробовой доски, но традиция эта определенно не могла иметь отношения к детям и к их воспитанию. Хотя точно имела отношение к их появлению – но это не было темой нынешних дебатов. - Как же, доктор, неужели вы не в курсе вулканской узаконенной формы естественного отбора? - с язвительным удивлением в голосе воскликнула Таави. - На Тарифии нестандартные дети изолируются и силой подгоняются под стандарт, а на Вулкане просто… выбраковываются и умирают! - Что? - потрясенно выдавил Боунс и посмотрел на Спока, явно ожидая от него категоричного опровержения. - Мисс Таави, вы не обладаете полной информацией и делаете выводы на основании собственных эмоциональных домыслов, - уже знакомым капитану льдистым безжизненным тоном отчеканил Спок. - Домыслов?! - Таави резко прищурилась. - Семилетние дети отправляются в пустыню для самостоятельного выживания, и те из них, которые не сумели на нужном уровне освоить предложенный предварительный курс, погибают там! Реальные случаи смертей – это факты, а не домыслы! - Спок, неужели это правда?! Неужели такое на самом деле происходит на Вулкане?! На цивилизованной планете, члене Федерации?! - голос доктора звучал даже не сердито, а потрясенно и почти растерянно. Он смотрел на Спока широко распахнутыми глазами, явно не до конца веря в то, что он только что услышал, а Таави дрожащим от возмущения голосом потребовала: - Ну же, коммандер, скажите ему! Расскажите, что именно вы покрываете своим молчанием! Своей трусостью перед необходимостью возвысить голос! - Хватит! - рявкнул Кирк, сверкнув на девушку стальным взглядом и хлопнув по столешнице раскрытой ладонью. Тарифианка зримо вздрогнула, и Кирк добавил уже спокойнее, хотя по-прежнему очень твердо. - Достаточно. Вы все равно не достигнете той цели, которую желаете достигнуть, мисс Таави. Никто из нас не поддержит вас, это решено. Все аргументы бесполезны – как логические, так и эмоциональные. - Говорите за себя, Джим, - воинственно возразил МакКой, и Кирк увидел, как было потухшие глаза тарифианки так и вспыхнули надеждой. И поспешил задавить эту надежду в зародыше. - В таких вопросах у меня есть полномочия говорить сразу за всех членов моего экипажа, - отрезал он не терпящим возражений тоном и твердо встретил взгляд Боунса: возмущенный и одновременно растерянный, в котором ясно читался отказ верить в то, что Боунс только что услышал от своего капитана и друга. - Но вы не можете… - Могу. И делаю. И мой окончательный ответ – нет, доктор. Никто из нас не будет участвовать в этом. МакКой приоткрыл было рот, но стиснул лежащие на столешнице руки в кулаки и промолчал. Игранул желваками на скулах и резко отвернулся, уставившись в переборку – словно был не в состоянии смотреть на капитана и не сказать при этом нечто, что грубо нарушило бы субординацию. А Кирк перевел взгляд на тарифианку. - Полагаю, на этом наш разговор можно закончить. - Да, - та встала каким-то странным, дерганным движением. Казалось, что девушка из последних сил держит себя в руках в попытке не взорваться – но не из уважения к капитану, а скорее желая тем самым подчеркнуть свое отвращение к нему, недостойному ее эмоций. Кирк видел, как дернулся на ее горле кадык – как будто от сдерживаемого рыдания – а потом она резким движением отвернулась и сдавленным голосом произнесла: - Доктор МакКой, спасибо вам… за все. Боунс прекратил свою игру в гляделки с переборкой и посмотрел на Таави. Горько улыбнулся ей. - Мне очень жаль, мисс Таави, но я ничем не смог вам помочь. - Вы хотели. И помогли бы. А я теперь знаю, что хотя бы часть землян наверняка похожа на вас. И мне приятно так думать. Прощайте. Боунс судорожно сглотнул и молча проследил за тем, как нарочито выпрямленная спина их гостьи исчезает за дверью переговорной. Дверь уже закрылась, скрывая за собой девушку, а доктор все смотрел и смотрел на нее. Кирк тяжело вздохнул и тихо произнес: - Боунс, мне жаль. Правда. - Не надо, капитан. Просто… не надо, - с этими словами МакКой, по-прежнему не глядя на капитана, рывком поднялся со своего места, едва не опрокинув при этом стул, и стремительно вышел вон. После ухода доктора в переговорной на несколько секунд повисла тягостная тишина, которую нарушил Кирк. Резко выдохнув, он устало провел обеими руками по лицу, будто в попытке сбросить накопившееся напряжение. - Боунсу потребуется какое-то время, чтобы простить меня, - негромко пояснил он. - По сути я вынудил нашего доктора нарушить его собственный этический кодекс. Напротив него сидел тот, кто просил его о помощи, а я заставил его проигнорировать эту просьбу. Отвергнуть того, кто умолял его помочь. Для нашего Боунса это очень тяжелый поступок. Перешагивать через себя – это всегда чудовищно тяжело. А ему пришлось перешагнуть и подчиниться моему прямому приказу. Спок тоже глубоко вздохнул – совсем не по-вулкански, не таясь. - Джим, я отдаю себе отчет, что сегодняшние события были тяжелыми не только для доктора МакКоя. Я даже не исключаю, что ему сегодня было легче. Подчиниться морально тяжелому приказу всегда проще, чем отдать этот приказ. Кирк криво усмехнулся и снова провел рукой по лицу, а Спок продолжил: - Также я отдаю себе отчет, что вы не понимаете до конца. Я имею в виду, не понимаете мои мотивы полностью и во всех деталях. И я благодарен… - Не нужно, Спок, - мягко перебил друга Кирк и тепло улыбнулся ему. - Помните, когда-то давно вы сказали кое-что: «Люди, как и предметы, имеют свойства. И если я уроню предмет на планете, обладающей гравитацией, то мне не требуется видеть его падение, чтобы быть уверенным, что он упал». Помните? - Да, Джим, я помню, - тихо подтвердил вулканец. - Ну вот, - Кирк еще раз глубоко вздохнул, потянулся и дружеским жестом на секунду крепко сжал предплечье Спока. - Мне тоже не требуется видеть падение предмета. И вы это знаете. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, а потом момент был очень удачно прерван свистком вызова интеркома. Кирк резким движением поднялся, подошел к переборке и нажал кнопку приема. - Капитан на связи. - Сэр, мы входим в систему Алетры-6. - Я понял, мистер Фаррелл. Сообщите нашим гостям, чтобы готовились к высадке. А я сейчас буду. Кирк оглянулся на Спока, который тоже встал из-за стола. - Я на мостик. Мистер Скотт в своем репертуаре, послал технический запрос в колонию, так что надо распорядиться о погрузке. Вы со мной? - Нет, капитан. В шестой лаборатории начата серия экспериментов, результаты которых я хотел бы оценить лично. - Замечательно, - Кирк широко, искренне улыбнулся другу. - Обсудим их вечером за шахматами? - Считаю это вполне логичным, - сдержанно кивнул вулканец, но в темных глазах мерцали теплые искорки. - Значит договорились, - на этом Кирк послал Споку еще одну короткую улыбку и быстрым шагом вышел из переговорной, направляясь к турболифту. На душе по-прежнему было паршиво, и где-то внутри свербило тяжелое чувство неуверенности в том, что принятое решение было наилучшим в данных обстоятельствах. Капитану казалось, что был еще какой-то вариант, более оптимальный, но он не сумел разглядеть его. Но одно Кирк знал точно – это в любом случае был бы лишь компромисс, который не позволил бы достичь целей, которые ставила перед собой тарифианская оппозиция. То, что им требовалось, Кирк не предоставил бы ни при каком раскладе. Компромисс – это максимум, на который он мог пойти, не причинив Споку непоправимый вред. Двух разговоров с Таави было достаточно, чтобы капитан ясно понял: оппозиционеры были готовы зайти очень далеко. Слишком далеко. И дело было не в раскрытии сакральной вулканской подноготной и желании капитана не допустить этого. Нет, просто Кирк слишком хорошо знал, насколько хрупко внутреннее равновесие его вулканского друга, и какими тяжелыми усилиями оно достигнуто, чтобы бросить его под этот разогнавшийся локомотив. Ведь у людей тоже были свои слабости, и к одной из них относился императив ставить личные нужды тех, кого они любят и кто им особенно близок, выше нужд большинства. И капитан принимал эту данность, а потому знал – тошнотное чувство в душе уляжется, погребенное под эгоистичным человеческим удовлетворением от простого и вполне однозначного факта: друга удалось защитить.