Ликвидация: инструкция по применению

В открытую дверь небольшого автобуса вместе с морозным воздухом вваливается и худенькая блондинка, с удивлением обнаруживая включенную, направленную на нее камеру. Что, и здесь? Предложили погреться и отдохнуть, предупредив, что испытание может продолжиться, а сами, блядь. Чуть щурясь, оглядывается, замечая улыбающуюся соперницу, с явным комфортом расположившуюся на строенных сидениях спиной к водителю, теперь освобождающую часть пространства для блондинки и безмолвно приглашая ее сесть. Небольшой монитор на кресле напротив задорно подмигивает голубоватым светом, Лина удивленно переводит взгляд с изображения уже знакомой квартиры на брюнетку. - А ты и мою работу видела? Изосимова согласно кивает, собрав, наконец, разбросанные по сидениям вещи и протягивая ей вторую пару наушников. Не забыв о камере, медиум продолжает играть, пряча недовольство за короткими смешками. - Снято! Дамы, развлекайтесь пока, мы сейчас Влада с Толиком снимем, и вернемся. Раньше незамеченный помощник режиссера помогает пареньку с камерой выбраться из салона, попутно приглашая не скрывающего любопытство и постоянного оглядывающегося на них водителя на перекур. - Ну и жара тут. Джебисашвили стягивает шапку, украдкой промокая проявившуюся на лбу испарину, тянет нижний бегунок молнии вверх, распахивая полы пуховика, тяжело опускается на кресло, прикрывая глаза. Хочется содрать уже всю эту неприятно-сырую от снега одежду, принять душ и… - Гляди, что вытворяет! Задорный оклик Ангелины нарушает ход мыслей, за шкирку вырывая из грез, блондинка послушно переводит взгляд на монитор, невольно наклоняясь ближе к сопернице. Короткие смешки и колкие комментарии в адрес Череватого, разглядывающем сейчас добытое в шкафу хозяйки квартиры огромное мебельное зеркало в попытке пристроить его на столе. Земля на серебристой поверхности, несколько смятых купюр. - Без спиртяги сегодня. - Так Толик выпил. За шутками женщины расслабляются, привыкая к бушующей после испытания энергии друг друга и этой случайной, нечаянной близости. Брюнетка внимательно следит за каждым движением Влада, порой тихо, недовольно цокая на произносимые им слова, постукивает кончиком округлого ногтя по монитору, вызывая рябь помех. Лине же похуй на его изыскания, слушает как фон голос мужчины через единственный вставленный наушник, разглядывает по очереди усевшихся в ряд женщин, ловящих каждое слово Череватого и согласно ему кивая. - Да они, блядь, сейчас прямо там на него накинутся и поимеют! Хоть и возмущенно, но немного радостно от возможной дурной славы для конкурента и небольшой разрядки для себя. Много, слишком много энергии выдал сегодня ее собственный организм, часть еще разгуливала по венам, будоража мышцы и играя с нервными окончаниями. - Себя бы видела! Так же работаешь ведь, и раньше я замечала, но сейчас во всей красе поглядела. Владику проще конечно, улыбнулся обаятельно – и все девки его, с мужиками не срабатывает только. А вот ты молодец, очаровываешь всех. Блондинка если и хочет съязвить в ответ, то сдерживается, раздраженно покусывая губы и закидывает ногу на ногу в попытке замедлить, оттянуть неизбежное. Ведьма все видела, сложила два и два, получив заветные четыре, спорить и доказывать бессмысленно. - Ну бывает, а что? Нужно ж как-то убеждать их всех, что жизнь продолжается, все хорошее впереди и время накручивать на уши розовые сопли еще не пришло. Просто сегодня, - девушка осекается, уже не видя, чувствуя на себе прожигающий насквозь малахитовый взгляд соперницы. - Сегодня все как на подбор собрались. Одинокие, бухающие и с хроническим недотрахом. И ведь каждую нужно убедить, что она все еще шикарна, красива и желанна. На экране самая ярко реагирующая на происходящее девушка в розовом зачарованно подходит к Владу, инстинктивно-соблазняюще виляя бедрами, но с сожалением опускаясь на указанный магом стул. - Ну вот, и ему достанется сейчас. - Да похуй уже, белый конверт все равно мой, не успеют они остыть. Скрывать ерзанье по сиденью Джебисашвили не удается. Меняет ногу, шумно выдыхая от новой порции давления на давно пульсирующее место. Гуляющий по организму адреналин вперемешку с нарастающим возбуждением прорывается сквозь ребра, кружа над грудью и оседая на окаменевших вершинках, пока надежно скрытых от чужих глаз несколькими слоями ткани. Много, слишком много даже для подготовленной, не раз практикующей подобное Лине пришлось сегодня выработать этой чертовой энергии, яркой, возбуждающей. Чтоб на всех хватило с излишком. Еще и еще, с каждым новым словом медиума выплескивающейся на покорно, остервенело-жадно, принимающих ее женщин. Но сегодня и осталось много, вот прям до хуя. Ни привычная прогулка быстрым темпом до дома, ни ледяной, до дрожи зубов, душ, уже не помогут. А киношники эти, что б их, еще и продолжение испытания придумали. Блондинка снова меняет позу, убирая ногу с другой, теперь откидываясь к спинке сидения и, играя мышцами икр, разминает суставы коленей и стоп. В полумраке салона кислотно яркие кроссовки вычерчивают круги, ненадолго отвлекая хозяйку стройных ног от разгорающегося внутри желания. Но вдоволь наигравшись с грудью, невидимые ниточки продвигаются по мышцами ниже, очерчивая ребра и клеточки пресса, втянутый едва ли не до позвонков в попытке удержать их живот. - Да блядь, - протяжно, громко, мучительно выдыхает, понимая, что ничего не вышло: легко поднырнув по пояс джинс, обжигающая покалыванием волна усмиряется, добравшись до финиша, растекаясь по ставшему неудобным и неприлично влажным белью. Сверкая бликами колец, рука Джебисашвили яростно, остервенело сжимает бедро, нащупывая сквозь слои ткани, кожи и подтянутых мышц контуры кости, мысленно ломая и кроша ее в бесполезной попытке отвлечься хоть на секунду. - Подсобить? Тихий шепот у самого лица, потоком воздуха вернувший на место соскользнувшую на лоб белокурую прядь. Лина ловит чуть насмешливый, с живым интересом к происходящему взгляд брюнетки напротив, испуганно переводит свой на приоткрытые губы, на готовую сорваться в движении чужую руку. И ее цепанула? Догадавшись о мыслях соперницы, Изосимова отрицательно качает головой, меняя положение тела и придвигаясь чуть ближе к медиуму. - Не возьмешь меня так легко! Так подсобить? А то нам еще часа два потом на погосте бегать. - Иди на хуй! - на выдохе, непозволительно громко и даже жалобно, но так и не отталкивая приблизившуюся колдунью. Слышит рядом чужой стон, короткий, намного тише собственного. Изосимова находит сведенную судорогой ладонь Лины, отцепляет, отклеивает от подрагивающей то ли от причиненной боли, то ли от нетерпения ноги, переплетая пальцы с чужими, цепляясь металлом колец и сдвигая выше. Трение шершавой джинсы разогревает, растирает кожу попадающих между ней и ладонями пальцев, но брюнетка удерживает готовую вырваться руку Джебисашвили, направляя, заставляя, подталкивая. - Блядь. Лина дергается, согнувшись, пытаясь одновременно и поймать и не пропустить дальше клубок переплетенных пальцев, когда они добираются до цели, а основание ладони Изосимовой надавливает на грубый многослойный шов, соединяющий штанины джинс. Зажмуривается, чувствуя горячее дыхание брюнетки на щеке, подставляет шею под поцелуи, но так и не дожидаясь их. Две руки торопливо, синхронно-четко, больше не мешая друг другу, расстегивают пуговицу, тянут металлический язычок молнии вниз, разводят в сторону края джинс. В открывшейся прорези пальцы Ангелины натыкаются еще на один слой уже влажной ткани, цепляют перстнем кружево, щекоча проступающий под ним пушок волос. Скользят по трусикам коротко, вверх-вниз, с каждым разом спускаются ниже, грубее нажимая на набухший бугорок и глубже проникая между складочками, натягивая кружево. - Хватит! - назло желающему продолжить ласку и получить долгожданную разрядку организму Лина сжимает ноги, прогоняя упрямые, настойчивые пальцы соперницы. - Твою ж… Джебисашвили сглатывает слова, понимая, что своим сопротивлением сделала все только хуже: теперь пальцы Изосимовой сильнее вжались в ткань, проникнув кончиками в горячую влагу. Сдается, откидываясь назад и снова разводя бедра, решив, что самое постыдно-откровенное уже произошло, осталось только… Чужая рука исчезает, ослабевая вдруг давление ладони, Ангелина тихо шипит, очевидно, царапаясь о зубчики молнии джинс, в полутьме находит край пуховика, прикрывая им полуоголенные бедра девушки. - Да какого хуя? - Тшшш… Не застегивай, продолжим позже. Блондинка не успевает возмутиться, дверь автобуса распахивается, впуская вместе с ледяным уличным воздухом раскрасневшегося, запыхавшегося от быстрой ходьбы режиссера. - Так, подъем! Сюда Череватый идет уже, сейчас все дружно на кладбище поедем. Только он про вас не знает, и не должен пока. Так что подъем, дамы, подъем! Там машинку подогнали уже, поедете сразу за нами. Джебисашвили, за секунды растеряв весь богатый запас разговорно-русского, только беззвучно открывает рот, когда ее локоть осторожно перехватывают, одновременно поправляя полы пуховика, мягко подталкивают к выходу. - Пойдем, девонька. В себя Лина приходит только оказавшись в комфортном, хоть и пропахшим дымом, салоне неузнанного в темноте автомобиля, в последний момент успевая убрать ногу из сужающегося дверного проема. Неизвестный мужчина с силой захлопывает единственную работающую заднюю дверь, бормоча что-то про ремонт и отсутствие денег, через секунду плюхается на водительское сидение, опасно качнув машину. Уже заводя двигатель, чертыхается, видя размытую темную фигуру в свете фар. - Вчетвером поедем, не влез кто-то, - ухмыляется собственной шутке, наклоняясь, вручную снимая блок с пассажирской двери и впуская еще одного мужчину. - Здорова! Вот, дорогу вам показывать буду, там замело все, в объезд поедем. Дальше сидящие на заднем сидении девушки уже не слушали, отметив лишь, что к монотонно-скучным голосам добавилась переливистая мелодия шансона. Лина медленно, сантиметр за сантиметром, съезжает по кожаному чехлу сиденья, увеличивая расстояние до брюнетки и стараясь не думать о сползающих джинсах, чудом удержавшихся на бедрах во время их короткой перебежки до авто. Но подпрыгнувшая вдруг колымага сводит на нет все усилия: под отборный мат в два мужских голоса Джебисашивили оказывается прижатой к колдунье, чувствуя на талии чужую руку и слыша совсем тихий шепот: - Говорила ж тебе, продолжим! Ангелина кидает, едва не растеряв содержимое, свою сумку на колени медиума, под предлогом что-то найти в ней наклоняется ниже, незаметно вытягивая полу так и не застегнутого пуховика. Достает что-то, кидает обратно, откидываясь на сидении, но так и не забрав с чужих колен свой багаж. Полумрак салона и объемная сумка теперь полностью скрывают от мужчин нагло, по-собственнически проникающую в прорезь джинс руку. Пальцы женщины очерчивают край белья, оттягивая, беспрепятственно подныривая под него. Лина коротко, сбивчиво дышит, следя взглядом за отражениями в зеркале заднего вида. Убедившись в относительной уединенности сползает на самый край сиденья, вцепившись в ручки сумки до белизны в костяшках и покорно, сдавшись, приглашая, отодвигает ногу в сторону. Изосимова довольно хмыкает где-то в стороне, продолжая начатые движения, выворачивая кисть, погружая кончики пальцев в предложенную мягкость. Влажный звук с готовностью раскрывшихся губок теряется в выплюнутой магнитолой мелодии, собравшаяся, терпкая вязкость обволакивает тесно сжатые пальцы, легко проникающие в самую глубь. Краем сознания Лина понимает, что все способные навредить кольца с них сняты, лишь одно, с округлым выпирающем камнем, сейчас методично надавливает на клитор. Готовилась значит. Знала… Не успевая улыбнуться от сделанных выводов беззвучно открывает рот, выпуская горячий воздух в и без того душный салон, когда указательный палец Ангелины, с тем самым перстнем, присоединяется к другим, уже без труда скользящим внутри нее, нагло врываясь и растягивая колечко мышц у самого входа. Брюнетка безучастно смотрит в запотевшее окно, разглядывая недоступные взгляду пейзажи, пока ее пальцы внутри медиума на секунды разбегаясь в стороны, снова собираются вместе, сгибаясь почти в кулак. Лина непрерывно-часто вздрагивает, подстраиваясь под меняющийся ежесекундно ритм, не замечает ход движения машины и, едва не соскользнув с кресла на крутом повороте, насаживается на пальцы до самого их основания. Зажмуренные веки и хаотично открывающийся рот скрыты от конкурентки рассыпавшимися кудряшками, но Изосимовой видеть их и не нужно. Знает, чувствует спазмы внутренних мышц медиума вокруг собственных пальцев, поглаживая обильно увлажнившуюся нежную кожу, растягивая, продлевая удовольствие. Сладковато-терпкий запах пролитого желания смешивается с горьким, дешевой сигареты закурившего водителя, приоткрывшего окно и пустившего в салон морозный воздух. - Приехали почти! С явной неохотой рука брюнетки медленно освобождается от приятного плена, нарочно размазывая часть влаги по сдвинутым к основанию бедра трусикам, на прощание пробегая по аккуратной полоске мягкого пушка. Машина успевает затормозить, но Лина так и не меняет позу, раскинувшись по сиденью и пытаясь выровнять дыхание. Изосимова, словно только сейчас заметив второго пассажира, смотрит на нее изучающе, даже в темноте пронизывая ледяным, глубоким взглядом. Кивает, довольная увиденным, сама застегивая молнию джинс и, едва не вырвав с корнем, вкручивает в прорезь пуговицу. Толкает блондинку плечом, указывая на виднеющуюся через лобовое стекло толпу людей. - Вставай, труба зовет, - вдруг замечает испуганный взгляд загнанного в угол зверька напротив, мягко, почти ласково сжимает руку девушки, еще держащую на коленях чужую сумку, и добавляет уже совсем тихо, на ушко, невесомо касаясь пересохшими губами раскрасневшейся щеки: - Горячая девонька. Спасибо тебе. Мысли Лины давно испарились, организм, защищаясь и явно пасуя перед осознанием произошедшего, запускает собственное сканирование. Бурлящего, переливающегося через край возбуждения уже нет. Уставшие от недавней разрядки мышцы расслабились, с невероятным трудом удерживая выбравшуюся из машины блондинку в вертикальном положении. Сотни бессмысленных фраз в противовес искренне-недовольному удивлению Влада, понуро разглядывающего появившихся буквально из ниоткуда соперниц. Медиум честно пытается собрать в комочек гуляющие по телу волны, встряхивая, приводя в боевую готовность инстинкты, но не находит ничего, кроме отголосков пережитого наслаждения, ее собственного, а не искусственно-генерируемого организмом пару часов назад. Пытается перехватить и уже знакомую энергию умерших, с явной охотой снующих вокруг и желая передать слова своим близким. Ничего… Туман, смешанный с начинающейся метелью и белоснежными насыпями вокруг. Лица все еще очарованно разглядывающих ее женщин, сливающихся в одно. Той, что молча стояла неподалеку, неестественно согнувшись от холода или от потока энергии, которую так спонтанно-нечаянно выкрала у соперницы. Или просто взяла так неосторожно предложенное? *** - Я предложу всем вам найти могилу Александра. Вот Влад, вы сможете? Явно не готовый к поиску, но до последнего пытающийся подчеркнуть свое самолюбие, Череватый культурно сливается, уходя от вопросов ведущего, уже с вызовом поглядывая на соперниц неподалеку. - Черт с ним, провалюсь все-равно… - Ваше право, - Андрей разочарованно разводит руки, сдаваясь. - Лина? С досадой понимая, что энергии у нее осталось разве что доковылять до автобуса, медиум безразлично-скупо качает головой, не находя в себе силы даже придумать годный аргумент отказа для зрителей. -Ангелина, а Вы? На секунды в глазах Джебисашвили загорается огонек интереса, когда задумчиво-холодный, но… благодарно-нежный взгляд ведьмы сталкивается с ее серо-голубым. Изосимова вальяжно, непонятно для остальных, но так остро-убийственно для Лины, подносит руку к лицу, растирая кончиками пальцев подсохшую вязкость, полной грудью вдыхая, впитывая не только сладковатый аромат, но и обволакивающие переливающийся под софитами камень перстня силы. - Ну давайте, поищем…