Sweet Serial Killer

Наверное, он мог бы в нее влюбиться. Безмолвно умирать от тоски в разлуке с ней и пылать в сияющем пламени, когда она была бы рядом. Его любовь к ней его бы выматывала. Сердце заставляла бы болеть, а разум метаться в сомнениях. Но потом наступал бы момент, когда вспыхивало бы между ним и его возлюбленной нечто прекрасное, солнечное и сияющее, и для всех становилось бы очевидно – цель оправдывает все. Но он уже никогда в нее не сможет влюбиться. Потому что через минуту он ее убьет. В ее убийстве не было ничего личного. Он делал это ради денег. Ради огромных - практически нереальных, если бы не баснословный аванс – денег. Ему ее заказали и он не видел причин отказываться. Любовь все равно роскошь иного толка, ценность которой он все равно никогда не поймет. Особенно такая, пьянящая и мучительная. Сладкая и отравленная. Ему с ней пришлось повозиться, но опытный охотник всякую лису рано или поздно поймает. Нагонит в какой-то зловонной и мерзкой дыре. Сшибет с ног, испортит шкуру и заставит валяться у себя в ногах. И вот ей некуда бежать и бесполезно сопротивляться. У нее нет ничего, чем можно было отбиваться, и некуда больше бежать. Ей остается только лежать на спине, осторожно приподнимаясь на локтях, и смотреть на своего убийцу. Она старается отдышаться после изматывающего бегства и драк, и возможно отчаянно пытается уверить себя, что делает не последние вздохи в своей жизни. Если бы только дуло револьвера не было нацелено ей прямо в лоб. И самое ужасное, что ее убийца медлит. Он смотрит на нее холодно, почти равнодушно. Он ничего ей не говорит, не советую молиться. Не объясняет, кто и за что послал его за ней, и почему он согласился. Он смотрит на нее и просто пытается запомнить ее такой. Пока еще живой. Он мог бы в нее влюбиться. Он мог бы целовать ее чувственные красные губы и бархатные белоснежные щеки. Он мог бы проводить ладонями по ее густым и тяжелым огненно-медным локонам и, прижимаясь к пышной мягкой груди, вдыхать блаженный запах корицы, меда и молока. Он мог бы ее желать. Каждый день и каждый час. Каждую долгую бессонную ночь. С одинаковой страстью стаскивал бы с нее грязные старые джинсы и дорогие атласные платья. Целовал бы и ласкал ее, соленую и потную после очередной охоты в городских переулках и чистую и бархатную после долгих праздных ванн. В дешевых злачных мотелях, когда оба были бы на мели, и в царских апартаментах, когда вдвоем разбазаривали бы очередной гонорар. Он мог бы ее полюбить. Был бы терпелив к ее дурному характеру и пугающим странностям. Заботился о ней и оберегал от невзгод. Всегда был бы рядом, когда она с криком просыпалась бы от ночных кошмаров, которые так часто не давали ей покоя. Сцеловывал бы ее слезы и обещал, что все обязательно будет хорошо. Он мог бы ее любить… Ту, которая такая сильная, опасная и дикая, но не достаточно, чтобы в итоге не попасться другому охотнику. Ту, которая лежит сейчас в грязи, избитая и бесконечно уставшая. В порванной одежде, с ужасными синяками и ссадинами по всему телу, с кровью на разбитых губах и рыжих висках. Смотрит на него огромными зелеными кукольными глазами и впервые он видит в них страх. Она не боится умирать, он знает точно. Она его боится. Боится ли? Он мог бы ее в нее влюбиться. Еще в ту далекую первую встречу, если бы сразу не понял одно простое обстоятельство. Он ее боится. Потому что когда-нибудь они окажутся в такой ситуации, когда ему нужно будет ее убить. Он ее перехитрит и поймает в ловушке, загонит в тупик и заставить заглянуть в лицо смерти. Но она слишком хитря и опасная. И, наградив своего убийцу заслуженным трепетом и испугом, возможно даже страстной мольбой, обязательно лукаво улыбнется и, по хищному приподняв верхнюю губу, недобро оскалится. Перебирая его короткие, испачканные грязью и запекшейся кровью рыжие волосы, она думает, что наверно, могла бы в него влюбиться. Она могла бы целовать его тонкие губы и кончиками пальцев проводить по высоким острым скулам. Быть ему верной спутницей и, чем черт не шутит, даже напарницей. Могла бы играть с ним в ее любимые, забавные и жестокие игры как раньше, но с каждым разом все мягче и, заигравшись, впервые для себя и только у него одного просить прощение. Она могла бы его желать. Сходить по нему с ума. Думать и грезить о нем. День от дня, ночь от ночи. Отчаянно добиваться его такой нужной для нее близости и отдаваться ему без остатка. Дышать им. Она могла бы его полюбить. Наверное. Но никто уже не узнает, и в как дань тому, что между ними могло вспыхнуть, она забрала с собой его голову. Она отдыхает в лабиринтах городских крыш. На ее коленях покоился ее бесценный трофей. С рыжими волосами, высокими белыми скулами и навеки закрытыми голубыми глазами. Она перебирает его пряди и любуется острыми и резкими, некрасивыми, но такими привлекательными чертами. Целует его холодные мертвые уста с железным привкусом крови. Да, она могла бы в него влюбиться. Но полюбить уже не сможет никогда.