Зов волшебства

Осень 1991

— Эйвери, что случилось? Просыпайся! — сквозь крики доносился тихий, успокаивающий голос. Вот он стал громче и яснее, и девушка распахнула глаза. По её лицу ручейками стекали слёзы. Она судорожно сжимала край своего одеяла. — Эйвери, это всего лишь сон. Всё позади. Всё хорошо. Я с тобой. — Лиззи наклонилось над её распухшим от слёз лицом. — Что тебе снилось? Девушка уставилась на потолок, вспоминая все моменты сна. Вот она идёт по коридору, слышит грозное шипение где-то совсем рядом, пол проваливается, она летит вниз, ещё секунда и она чувствует жгучую боль от удара. Эйвери закрывает глаза...нет, она не упала, она снова летит. Под её руками перья, а по сторонам крылья. «Гиппогриф — восторженно думает она». Внизу проносятся поля и озёра, ветер обдувает её лицо, волосы развеваются за спиной. Вдруг перья исчезли. Под руками ощущается чешуйчатая кожа. Волосы снова развеваются, но не от тёплого и щекочущего кожу ветра, а от чьего-то злого дыхания. Соммерс подняла взгляд. На неё смотрели два огромных жёлтых глаза, похожие на фонари. Змея огромнейших размеров обвилась вокруг девушки, изображая крепость. Эйвери поднялась с кончика хвоста, на котором сидела, и отошла подальше от головы чудовища. Два глаза пристально следили за каждым её движением. Недалеко раздались приглушённые голоса. Девушка внимательно прислушалась. — Том, отдай её. Это девочка абсолютно безобидна. — голос был старческий и смахивал на голос Дамблдора. — С ней ты ничего не добьёшься. — Ты снова хочешь мне помешать? Отобрать её, да? А потом снова использовать в своих целях и против меня? К твоему сведению, она попала на Слизерин, а не на Гриффиндор. — Кто-то яростно говорил, почти шипел. От такого голоса у каждого пошли бы мурашки по коже. — Я уже установил с ней связь. Ты её не заберёшь. — Она не будет тебе служить. У этой девочки другой характер. — Я в курсе. Она упрямая и своевольная, делящая мир на добро и зло. — На этом слове голос раздражённо фыркнул. — Но я неплохо убеждаю. Давай сразимся в честном поединке? У тебя Поттер, у меня Соммерс. Узнаем, кто сильнейший волшебник! — Том, ты не знаешь на что идёшь. Я не переживаю за себя, но я переживаю за девочку. — Голос замолчал, но затем продолжил. — В любом случае, за тобой она не пойдёт. У неё другие взгляды на жизнь. Она не пытает и не убивает людей. Она их не любит, но не опускается до твоих методов, Том. — Не смей называть меня маггловским именем, жалкий старик! — с бешенством вскричал другой голос, но затем резко успокоился, — на днях я сам видел, как Соммерс пытала Драко Малфоя. Правда, я помог этому случиться…...Она прекрасно поддаётся гневу. — По голосу стало понятно, что его владелец сейчас улыбается злой улыбкой. — Что теперь скажешь, старикашка? Ты всё предусмотрел? Она моя. Я не намерен спорить с тобой, но и уступать не собираюсь. Прощай. Леденящий кровь раскатистый смех прошёл по подземелью. Перед Эйвери материализовался высокий силуэт. Девушка попятилась. Силуэт приблизился. Он вытянул руку, в которой была зажата палочка и взмахнул ею. Тыльную сторону правой ладони прожгла резкая боль. Силуэт прошептал: — Теперь тебе будет легче принимать важные решения. — И всё исчезло. Эйвери лежала на кровати. Её кисть пылала огнём. Лиззи трясла её за плечи. — Тихо ты, Лиззи, — произнесла Эйвери и попыталась улыбнуться, — со мной всё в порядке. Это просто дурной сон. «Во сне не чувствуют боли…почему же тогда по моей руке стекает что-то тёплое?» — Точно? Ты ведь плачешь! Может сходим к мадам Помфри? — Нет. Незачем беспокоить её. Мне нужно в ванную, — Эйвери быстро встала с кровати, прижимая правую руку к себе, чтобы Элизабет не увидела. Лиззи лишь недоумённо посмотрела ей вслед. Дверь закрылась. Девушка подняла руку к своим глазам. На тыльной стороне её ладони была высечена, будто стальным клинком, руна «Хагалаз». Из раны обильно сочилось кровь. «Хагалаз, — вспомнила Эйвери, — руна, обозначающая гнев, силу и хаос». Это было странно. Ведь руна - это просто знак, суеверие. Если силуэт думал, что руны могут изменить что-то в человеке, то он сильно ошибался. Облегчённо вздохнув, девушка промыла рану. Однако кровь не желала останавливаться. Эйвери нахмурилась. Взяв полотенце, она обмотала им кисть и решила, что если в течении 5 минут кровь не остановится, то она всё же отправится к целительнице. Осторожно выйдя из ванной комнаты, она начала одеваться. Лиззи снова болтала без умолку, даже не замечая подавленного состояния Эйвери. Но это было лишь на руку. Быстро одевшись, девушка сказала, что ей нужно забежать в больничное крыло, а потом она придёт на завтрак. — Ладно, тогда встретимся на завтраке? Только тебе надо у старосты отпроситься. — предупредила Лиззи. — Что? Зачем? — Он же староста, — пожала плечами Элизабет, — он обязан знать кто и где находится. Особенно, если дело касается медицины. Так что вперёд за разрешением. — Серьёзно сказала соседка и повернулась к зеркалу. Эйвери раздражённо выдохнула и пошла вниз, в гостиную. Рука распухла, а полотенце местами окрасилось в бордово-красный. Остановившись у двери, ведущую в мужскую комнату 6 курса, она прислушалась. В комнате кто-то негромко рассказывал анекдот. Секунда и помещение разразилось смехом. Эйвери нерешительно постучала в дверь, собираясь с силами. Шум тут же стих. Мгновение спустя дверь распахнулась. Перед Соммерс оказался парень, с коротко стриженой головой, небольшим пушком под носом и нижней губой, а также на две головы выше её. — Чего тебе? — грубо спросил он. — Мне нужен Мейсон. Он здесь? — немного робея, спросила Эйвери. — Ахахах, парни, прикиньте, тут новая фанатка Мейсона! — нагло расхохотавшись, крикнул в глубь комнаты парень. Из помещения послышались смешки. — МЕЙСООООН! — проорал парень, — ТЕБЯ ТУТ КАКАЯ-ТО ДЕВКА СПРАШИВАЕТ! — Он нисколько не смущался. — Да иду я. Можешь не так громко орать, Эсл? — раздался знакомый голос. Шаги становились всё ближе и ближе. Между дверью и бритоголовым парнем протиснулся Мейсон. — Я слушаю, — тут глаза парня округлились, — Эйвери? Ты чего здесь забыла? — Э-э, у меня рука. — У меня тоже рука, — не понял Мейсон. — У из руки пошла кровь, которая не останавливается. — Девушка наконец собралась с мыслями. — Мне сказали, что я должна предупредить старосту. Я тебя предупреждаю. Я пошла к мадам Помфри. Пока. — Она развернулась, собираясь уйти. — Стой. Я сказал стой, Соммерс. — Хватая за плечо, выкрикнул Мейсон. — Это серьёзно. Я тебя провожу. Вдруг ты грохнешься в обморок в коридоре? Пошли. Они направились на второй этаж. Полотенце уже полностью пропиталось кровью. Рука начала болеть сильнее. Боль в кисти отдавала аж в плечо. Девушка поморщилась. — Что случилось с рукой? — поинтересовался Горфил. — Поранилась. — Так сильно? Снова кому-то нос разбила? — он усмехнулся. — Ага, такому же остолопу как ты. — Не осталась в долгу Эйвери. Оба замолчали. — Слушай, ты меня прости, за то, что я без приглашения зашёл к тебе в комнату, — негромко сказал Мейсон, рассматривая свои ботинки, — после поцелуя в библиотеке, я подумал, — он шумно вздохнул, — я подумал, что нравлюсь тебе. Но потом понял, что это не так. Прости. Девушка не ожидала такой честности от парня. О мальчиках она всегда думала так: «Парни — это как собаки. Им нужно, чтобы их гладили, кормили и пускали в кровать». Эта фраза была путеводителем буквально всю её жизнь...Но ведь Мейсон только что признал свою вину. Это достойно уважения. Поняв, что уже долго молчит, она поспешно сказала: — И ты меня прости, что накричала тогда на тебя. — Эйвери примирительно улыбнулась. Мейсон немного помолчал, а затем сказал: — Знаешь, я так хочу почувствовать твои мягкие и тёплые губы. Хочу коснуться твоего разгорячённого тела. Хочу заставить тебя молить о большем! — прошептал парень, глядя на девушку. «Всё таки все парни козлы и собаки! — с гневом думала Эйвери, уходя от Мейсона, который от сильного пинка между ног повалился на пол, зажимая своё пострадавшее место руками. — Они все сволочи и мрази.» — Ещё раз ко мне подойдёшь, я бить не буду! Я просто оторву твоего дружка вместе с яйцами! Ты меня понял?! Ни на шаг чтоб не подходил! — выкрикнула она парню, который всё ещё ничком лежал на полу. " У-у-у-у, я в таком гневе, что точно сдержу своё обещание! Оторву…оторву!» — думала Эйвери в бешенстве сжимая в кулак здоровую руку. Войдя в больничную палату, она сразу увидела мадам Помфри, склонившуюся над каким-то мальчиком, который держался за живот и морщился, когда та втирала лечебную мазь. — Доброе утро, мадам. Вы могли бы осмотреть мою руку? Старушка обернулась и заулыбалась. — Эйвери, рада тебя видеть снова. Что-то ты зачастила ко мне. Садись на койку. — Она перевела взгляд на руку, завёрнутую в кровавое полотенце. Улыбка тут же слетела с её лица, — Мерлин, вижу дело очень серьёзное! Скорее, скорее. — Старушка юркнула в комнату, за зельями. Девушка удобно уселась на мягкой кровати, поддерживая руку здоровой рукой. — Так-так, посмотрим, — Поппи аккуратно развернула полотенце. Рука посинела, но рана с хирургической точностью очерчивала руну. Кровь всё ещё шла, но не так сильно, как в первые минуты. — О всемогущий Мерлин, кто тебя так? — с тревогой в голосе спросила мадам Помфри, втирая кровоостанавливающую и заживляющую мазь в руку девушки. — Я...— Эйвери сомневалась: говорить или нет? Но всё же решила сказать, но не выдавать саму суть. — Я проснулась, а порез уже был. Я не знаю откуда он. — Надо звать Дамблдора. Это необычная рана. Очень необычная. — Задумчиво пробормотала старушка, — нужно срочно отправить кого-нибудь за директором. — Шуня, — позвала девушка, — тут же посреди больничного крыла с хлопком появился домовик, немного помятый во всех смыслах. Старушка охнула, но Эйвери даже не заметила. — Молодая мисс звала Шуню? — пропищал эльф, с тревогой осматривая девушку. — Да. Сходи, пожалуйста, за Дамблдором. Он нам крайне необходим. Домовик кивнул и растворился в воздухе. Всё ещё немного ошарашенная целительница рассматривала место, где только что находился эльф. — Я и не думала, что ты завела себе друзей, — немного заторможенно произнесла медсестра. Ответить девушке не удалось. В ту же секунду рядом с ними материализовался Дамблдор, а рядом с ним, боязливо сжимаясь, стоял Шуня. — Что случилось, Поппи? — спокойно спросил старец. — У мисс Соммерс рана, очень похожая на руну, которая вырезана клинком гоблинской работы. Не удивлюсь, если клинок был пропитан ядом змеи. — Хмуро сообщила целительница, жестом приглашая директора самому убедиться в этом. Дамблдор подошёл и нежно взял кисть Эйвери в свою руку, стараясь не причинить боль. — Хм, боюсь, что ты, Поппи права, — сказал он, после минутного рассматривания. — Руна «Хагалаз» — очень неприятная. Я могу её вылечить, но шрам останется, — предупредил он. Старик вытянул в руке бузинную палочку и прошептал какое-то, видимо очень сложное, заклинание. На его лбу появилась горизонтальная складка, но, когда он осмотрел руку вновь, лоб разгладился. — Нам повезло. Рана наложена обычными режущими заклинаниями. Правда порез глубокий. Волшебник, который наложил это заклинание, имеет слабые жизненные силы, — он посмотрел в глаза Эйвери, и одними губами прошептал, — пока что. — Тут же он вслух продолжил, — чтож, мне пора. До свидания. Он шагнул вперёд, но остановился и сказал: — Кстати, домовики мне сообщили, что неподалёку отсюда на полу лежит мальчик, изнывающий от боли в паху. Поппи, пожалуйста, забери его. А ты, Эйвери, пожалей бедных мальчиков. У них ещё дети должны быть, — и, подмигнув обеим, он скрылся за дверью. Шуня тоже исчез. «Значит Волдеморт оставил на моей ладони руну, означающую гнев. Интересно...А почему не сразу метку?»