Будет помнить только ветер

В этом сезоне постоянно шли дожди: то шёлковые ливни, спрядённые серой тучей, от которых хотелось прятаться как можно дальше, то мелкая водяная взвесь, заставлявшая кончики волос завиваться кольцами, словно дым. Видимо, мне следует представиться, как полагается. А, впрочем… Вы довольно скоро со мной встретитесь. Ну, конечно же, не раньше срока. У меня правило: избегать людей. Хотя, иногда… Такое бывает очень-очень редко… Я не могу удержаться. Мне становится интересно. Не скажу точно, что такого было в этих детях, но я заметил их, и проникся к ним. Передам вам то, что осталось в памяти ветра, лишь он — немой свидетель жизни. Мальчик был особенно отрешённым в такую погоду: над ним будто клубилось всевозможное уныние, окружающее его со всех сторон.Мальчик не любил дождь. Тем не менее тот день был полон густого тумана и еле видимой росы, что не могло его не радовать. Выйдя на безлюдный двор, он не без изумления наблюдал за домами, тонущими в далёком тумане на грани неба и земли. Одинокие бабочки кружили вокруг него, описывая пируэты, пока мальчик погружался в свои мысли все глубже и глубже. Его не напрягала собственная отстраненность от других. Наоборот, это закаляло характер — ничто не отвлекало от своих раздумий. Тишина. Влажный летний воздух, собственное дыхание и взмах крыльев бабочек — звуки самой жизни направляли его вперёд. Переместившись в новое, но чем-то знакомое место, мальчик впервые смог осмотреться: большой особняк и каменная дорожка, ведущая в сторону пруда. Здесь никого нет. Лодки привязаны у причала. Через время прошёл мимо, не обращая внимания. Ноги сами вели его к пруду. О чём он думает? Он хотел повернуться и уйти, но тело не слушалось. Уже подходя к едва видимому берегу мальчик остановился. До слуха что-то донеслось. Какое-то… Постукивание? Мальчик обернулся на глухой стук, с опасением оглянувшись на недалёкий силуэт, и принялся слепо идти к тени. Раньше туман пугал своим видом ,но по мере взросления эта пелена лишь очаровывала. Однако ощущения были почти те же — сбившиеся ориентиры. Не видишь, и, самое тревожное, не ощущаешь своего выбора — делаешь шаги, не зная, что под ногами. Стоило пройти несколько шагов, как раздался звучный крик, от которого зазвенело в ушах. «Осторожно!» — выкрикнул кто-то, явно испугавшись. От резкого голоса мальчик встал в ступор, не смея сделать шага ближе. Только тогда тот посмотрел под ноги: он стоял на светлом песке, на котором сидела девочка, усердно лепящая что-то лопаткой. Её поднятые руки замерли в воздухе, прикрывая под собой гору песка. Мальчик медленно присел, дабы лучше её рассмотреть. На вид девочка казалась того же возраста, что и он. Запомнил я её по замысловатой бежевой фуражке с очками. Неряшливо сплетённая пара рыжих хвостиков придавала ей ещё более детский вид, однако от чего-то было в этом что-то дивное, чего он объяснить никак не мог. Казалось, та не обращала на него никакого внимания, будто они были старыми знакомыми, знающими друг друга не первый год. «Что ты делаешь?» —поинтересовался мальчик. «Пытаюсь слепить большую башню», — осторожно постукивая по песку ответила девочка. Он не переставал цепляться взглядом за незнакомую девочку, наблюдая за её сосредоточенным лицом. «А как тебя зовут?» Ожидаемый вопрос слился с тихим шёпотом шуршащих зелёных листьев, что медленно, доживая свои последние минуты, мимолетным вихрем проносились перед глазами, срываясь с тёмных ветвей. Это не хорошо и не плохо. Это жизнь. «Джесси Джанкер», — наконец, обращая внимание на собеседника проговорила девочка. «Я Леон Литтлфут», — и, не дожидаясь ответа продолжил, «Давай поговорим» Джесси медленно подняла взгляд на сидящего напротив и с интересом склонила голову: «О чём?» «Знаешь, чем я не могу поделиться со многими?» «Нет… А поделишься со мной?» «Ты любишь дождь?» «Конечно». — невозмутимо ответила девочка, явно удивлённая таким вопросом. Ветер, что так отчаянно срывал зелёные листья, подхватил её передние пряди цвета красного солнца. «Наверняка они мягкие.» — на мгновение прочёл я его мысли. «Неужели тебе нравится эта слякоть и вечные тучи?» «А разве это не красиво?» — безмятежно спросила девочка, с осторожностью постукивая лопатой по вершине идеально ровной башенки, будто та могла в любой момент надломиться, оставив после себя одни песчинки. Мальчик с таким же беспристрастным выражением на лице переспросил: «Прости, что?» «Ты его не любишь?» — спустя несколько секунд та продолжила: «Ты хоть раз бывал под дождём?» «Нет.» «Очень зря.» Ему казалось, она не до конца понимала, о чём говорит. Это ведь дождь. Холодный и слякотный, долгий и грустный. «Тебя он не пугает?» «Меня больше пугает то, что я могу его больше не увидеть. Он так удивительно пахнет», — за это время Джесси уже успела закончить лепить свою высокую песчаную башню, чем определённо была очень довольна, и переключилась на нового знакомого. «Туман ведь гораздо красивее», — оглядывая округу возразил собеседник. На это она могла ответить лишь отстранённым взглядом темных глаз. Я прочёл её нехитрые мысли. Он с интересом всмотрелся в её выражение лица. Джесси сидела напротив и смотрела куда-то в пустоту. Они почти одного роста. Со стороны это выглядело изумительно. Ветер плясал у него в волосах, колыша пёструю кофту. Джесси медленно протянула тонкую руку и невесомо коснулась его макушки, слегка задевая каштановые прядки и наклонила голову. Её глаза улыбались. Тот вгляделся в них, и увидел своё отражение. Наверное, это даже красиво. Да. Именно таким… Да, определённо таким было начало истории, длинною в жизнь. Готов поклясться, эти двое были для меня чем-то действительно новым. К чему это я? Никто не живёт вечно. Однако кое-что остаётся всегда. Но я не буду говорить об их будущем, ведь от этого станет только грустно, Вы так не считаете? Мне хотелось сказать этим детям, что они — одни из немногих душ, вызвавших во мне любопытство к жизни. Мне бы хотелось, чтобы они жили вечно, и они будут… Прямо здесь и сейчас.