Быть или не быть, жить или не жить...

Часть сорок девятая. Брали мы прокурора. Катали мы Ваше солнце… Название рассказа Е. Лукина. Вместо эпиграфа. Е… ать ( в смысле любить) ту Люсю. Из собрания деревенских присказок и поговорок. Вместо второго эпиграфа. И все - таки ребенок настолько хотел уединиться с подарком благотворительных конфет. Он сильно боялся, что мало достанется ему сладостей, если дойдет он до бабушкиного дома. А там бабушка, а там чаепитие. Еще поделиться конфетами заставят. Или вдруг в гости кто из старушек - соседок придет. Тогда уж точно самому детенышу мало конфеток достанется. Женщина сомневалась, но все - таки позволила себя уговорить. И свернула на плохо расчищенную тропинк, что вела к их дому. На выходе из проулка дорожка совсем закончилась. Там снег лежал надутыми и надувными сугробами - мети́гами (заструги, неровности, плохо очищенная от снега земля ). И, сердце у женщины вдруг замерло. Через сугробы перебирались и тянулись к их маленькому домишку неровные мужские следы. И отпечатки подошв, хотя бы и снегом полузасыпанные были так похожи на единственно знакомые в мире и в их небольшом городе, сапоги, что женщина заторопилась, запрещая себе надеяться. А сердце стучало неровно, перебивая свой же собственный ритм и заново торопясь. Ворота приоткрывали, но не расчистили. - Быть может, какой - нибудь грабитель здесь побывал! Мог кто угодно залезть, пока нас с дочерью не было! - Сначала испугалась женщина. А потом задвинула дочь за спину и шагнула в сени. - Что брать - то у нас! В этом домишке любые ценности надо очень долго искать. А потом, так и не нашедши ничего идти с покражей к тем соседям, что живут бога́че. Я даже жвачку сейчас лишними коробками здесь не храню, давно уже. Женщина прошла через заснеженные сенцы. Сквозь дыры в прогнившем чулане снег попадал в сени только лишь немного не так свободно, чем он выпадал на улице. И здесь, по направлению к дверям и дальше, в теплые комнаты шли всё такие же знакомые следы. Два следопыта хрустели по снегу женскими сапогами и детскими валенками. Дверь не закрыта была, открылась без скрипа. Мать с дочерью в кухню вошли. Там на холодной печи лежала и грелась серенькая кошка. Увидела их, посмотрела укоризненно: - Вот вы где - то шляетесь. А я должна вместо вас кошачьим своим теплом печку согревать и так её топить. Подобрала женщина стоявший около печи ухват, и осторожно прошла в жилую комнату. Там было, так же прохладно, как и на улице. Но чуялся уже в воздухе древесный горячий дымок. Мужчина склонился над печкой, небольшой и круглой галанкой, сверху донизу одетой, как в доспех, в матовое тонкое железо. Мужчина разжигал охапку дров сложенными плотно газетами. Женщина провернула ухват в руках так, чтобы одно ухватное роговище мужчине в спину уперлось. Спросила хриплым голосом: - Пароль? - Мертвые не потеют! - Ответил муж. - Роговище ухвата оскользнуло по его склоненной спине. - А, это вы, - отводя ухват в сторону обнаружил обеих своих женщин рядом мужчина. И обрадовался. - Я думал ребята вернулись. Меня еще зачем - то искать приехали. И даже сюда, в этот домишко подошли. - А они что, тоже здесь? - Опять спросила женщина, голосом хриплым от слез, что клокотали где - то в глубине, мешались в глотке и стояли в горле комком... - Да нет, уже уехали. - Ответил мужчина. - Они меня к дому подбросили. На ихней служебной машине. Вот только что, минут пятнадцать назад, меня привезли. Я просто подумал, у них что - то еще важное случилось. Забыли что - нибудь, поэтому вернулись за мной. А это вы подошли. А ты что хрипишь, - продолжал допрос мужчина. - Простыла? Болеешь? - Женщина помотала головой. В горле у нее опять собирались слезы: - Ты бросил нас! Уехал и слова, когда вернешься не стал говорить. - Ты, может быть, сама печку разожжешь? - Спросил мужчина. Женщина вспомнила, что он от рождения и воспитания человек южный и к лютым суровым зимам средней полосы России не привык. Она кивнула головой, стала на колени, склонилась над печкой. Бумага занялась от спички скоро, затем затрещала внутри печи береста. Пламя разгорелось, пожелтело, стало обмахивать яркими крыльями поленья. И вот уже можно печную дверцу закрывать. В печи загудел огонь. Женщина вспомнила, что мужа она не простила. Он исчезает из семьи, ни слова ей не говорит. А она думает, боится, волнуется о нем. А он появляется, когда ему только захочется. И даже не просит прощения, делает вид, что все ему нипочём! Женщина стала разворачиваться, чтобы возмутиться. Мужчина успел первым. Он спросил: - У тебя сковородка есть? - Есть, - ответила женщина. - А тебе сковородка зачем? - Сейчас разогревать буду. Я пирожки на автовокзале купил. Ты будешь? С картошкой, с капустой, с рисом и с мясом. - Вот пирожковая душа, - подумала женщина. - Всегда пирожки покупает, как только рядом пирожковый киоск случится. Неисправим. - Там, рядом с сумкой пакет лежит, - добавил муж, - я взял хлеба, колбасы, сыру. Женщина охнула и побежала проверять пакет. Она поняла, почему кошка так сытно жмурилась. Животная не вставала с печки и не бежала к женщине ни обниматься ни жаловаться, потому что, наверное уворовала из сумки всё кольцо колбасы! И если не съела его целиком, то спрятала, наверное, в подпечек. - А кошку, - добавил мужчина, - я уже покормил. - Мур, мур, - подтвердила кошатинка. Тепло ей заменяло чувство сытости. Отъеденная до такой степени, что морда лоснилась, а живот был похож на барабан, кошечка спустила лапы к подпечеку и лениво пошевеливала хвостом. Через полчаса печь разогрелась и стала нагревать комнату. Ребенок смог уединиться на раскладушке, забавляя себя разглядыванием конфет. Ребенок был сыт. Налопался пирожками, колбасой, сыром. И рад детёныш был бы съесть конфетку, но уже не мог. - И где же ты был? - Спросила женщина у мужа. - О. это было! - Протянул муж. - Ребята ко мне приехали, потому что им прокурор не пропускал создание и открытие уголовное дело. Они архитектора за мошенничество взяли. Ты, может быть, помнишь начало этого дела? Я на архитектора с записью пару раз выходил. Но архитектор хитрым оказался. Он не стал со мной работать. Ребята его без меня дожали. А прокурор районный меня помнит по прошлым делам. Он и велел привезти меня. И стал требовать, чтобы я дал в уголовном суде свидетельские показания. Об этом архитекторе. - И как же ты? - Охнула женщина, потому что с прокурором района города не шутят и прокурору не отказывают, если ты в этой системе варишься, если работаешь и участвуешь в ней. - Но ты же не брал архитектора! И даже не участвовал, не присутствовал при взятии! - Да, - кивнул головой мужчина. - Я несколько раз пытался прокурору это объяснить. А прокурор не соглашался. Я должен был дать в суде показания. Не как потерпевший, а как свидетель. - И что же будет теперь? - Спросила женщина. Страх заползал в тело мелкими холодными мурашками. Ложные свидетельские показания, подтвержденные в суде, это прямой путь к посадке в тюрьму, как лжесвидетеля. И есть в Уголовном Кодексе статья за ложные свидетельские показания. И предусмотрен по этой статье немалый срок. - А ничего, - покачал головой мужчина. - Я прокурора выслушал, потом связался с Конторой. Мне Драматург наш, Ос - овский выбил разрешение на запись прокурора и он же записывающую аппаратуру достал и мне привёз. Женщина кивнула головой. Аппаратура для записи должна быть хорошего качества. Видеофильм плохого качества ни один прокурор в работу не возьмет. - Я фильм снимал, в училище, о том, как прокурор приехал ко мне на работу и меня дать показания про архитектора в суде выступить уговаривает, потом грозится. Потом его в Конторе, этот фильм, что получился, когда посмотрели все оперативники его, то мне Ос - овский сказал, что фильм получился такой, что может стать учебным. На нем теперь несколько поколений оперативников будут учиться оперативные разработки вести. - А прокурор что? - Спросила женщина. - А что прокурор? - Ответил ей мужчина. - Прокурор района - птица важная. К нему теперь оперативники из Конторы подойдут, проведут беседу, потом вербовку. И пусть дальше работает наш ценный кадр. - А рассказать пока не уехал ты мне не мог? - Возмутилась женщина. В комнате было тепло. Печь согревала маленькую комнату так же быстро, как после прекращения топки моментально терял тепло старый дом с худым фундаментом. В комнату приходило ласковое печное тепло. Но все женское тело трясло, морозило и знобило. Так выходили страх и беспокойство, накопленные за то время, пока муж уезжал. - А я и сам не знал, как все дальше развернется. - Ответил мужчина. - И пацаны из Управления РУБОП (Республиканское Управление по Борьбе с Организованной Преступностью) мне не рассказывали всего. У них перед Новым Годом горело все дело. Если бы прокурор отказался постановление о возбуждении уголовного дела подписать, у них бы слетела премия и снова бы поднялся вопрос о неэффективности работы всего Управления РУБОП. Женщина кивнула головой. Она знала. Так много всеми вечерами собирались на совещания умных мужчин. Они так хотели «срубить палку». За раскрытие преступления оперативным работникам Управления ставили палочку, как в первом классе или в колхозе за отработанный день, за трудодни. Им всегда выдавали премию за успешно раскрытое преступление. Я сам не знал, как все обернётся. - Продолжал мужчина. - Мне в Конторе тоже не сразу поверили. Меня прогнали сначала через детектор лжи. - И как же ты? - испугалась женщина. - На этом электрическом стуле высидел? На этом индикаторе правды, на этом детекторе лжи?! - Все нормально, - ответил мужчина. - Они заподозрили, что я еще на кого - то работаю. Они должны были проверить. Поэтому и прогнали через детектор меня. Женщина хлопала глазами. Все эти игры чересчур умных мужиков были ей малопонятны. Но муж к ней вернулся. И он не то, чтобы был доволен, но ведь вернулся. И, вроде бы, жив и здоров, рассказывает свою историю весело и хочет еще пообщаться. И даже колбаску с сыром где - то по пути умудрился раздобыть. Я знаю секрет, - продолжал рассказывать мужчина. - Можно сбить с толку даже детектор лжи, если постоянно держать свои эмоции так, чтобы они зашкаливали от нервного возбуждения. И всё это возбуждение прямиком передавать на детектор лжи. Тогда детектор и сам запутается. И аналитик, что за детектором сидит и меня проверяет, тоже ничего не поймёт. Ну, можно еще кнопку в ботинок положить. И нажимать на нее постоянно до боли, до крови. Эмоции так и вспыхивают. Детектор тоже ничего не может понять. - Ты так и сделал? - Спросила женщина. - Хуже, - улыбнулся ей мужчина. - Где бы я раздобыл в Конторе кнопку? И когда бы я успел ее засунуть в сапог? Я пока ездил и бегал по прокуратурам, в кровь стер всю ногу. У меня дыра в носке. Ты опять мне носок не сумела зашить! - Твои старые носки починке не подлежат! - Отвечала женщина. - Я штопаю их в двадцать пятый раз, наверное. Мне проще связать новые носки, чем штопать твоё заношенное носочное кружево из дыр. Там дыра на дыре! - И я про то же! - Кивнул головой мужчина. - Я просто, отвечая, на все вопросы для детектора, нажимал на свою больную и потертую в кровь мозоль на пятке. Чувств и эмоций у меня было - море! Детектор тоже ничего понять не смог. - И есть ведь новые носки, - возмущалась женщина. - И даже здесь, в этом хлипком домушке, они лежат несколько пар, разбросанные по всем углам! Но ты упрямо носишь только одни, «счастливые носки». Тебе наплевать, насколько они заношенные! - Носки и оказались счастливами, - ответил мужчина. - Я никого не обманул, никого не подвел. И ничего не нарушил. Мне тяжело пришлось. И носки мне очень помогли. Я так изворачивался. Но, иногда, думал, что уже не вывернусь. Я просто боялся не вернуться домой. К тебе и детям!... Конец второй книги.