Кот по имени Рождество

Декабрь. Близилось рождество, святой праздник, который праведному католику следовало бы провести в молитвах и кругу семьи, ну а мушкетёров впору было назвать христианами лишь тогда, и только тогда, когда на кону стояла охрана короля во время утренней мессы, в иное время эти, поистине, и по словам кардинала — «дети Дьявола», проводили досуг вопреки всем церковным запретам. Вернее, следовали им, конечно, но совершенно и бестолково наоборот, а потому праздник этот особой ценности для них не представлял, кроме поднятия жалования в честь великого события, но и то с лёгкой руки спускалось в кабаках. Д’Артаньян, ныне носящий почётное звание лейтенанта, и вовсе такие дни не любил. По его скромному мнению, Рождество следовало бы назвать праздником лодырей и пьяниц, ну и духовников, конечно, которые, в большинстве своём, были представителями двух этих крайностей. Ведь вы помните Базена? Эх, славные были времена, когда с ним рядом были эти люди. И в прошлом году им доводилось праздновать всем вместе, спуская на вино все деньги, и уже не трезвой походкой с трёх разных направлений следовать к дому Атоса, где начинался форменный беспредел, называемый дружественной посиделкой. Арамиса с его богословием останавливали бутылкой достаточно быстро, и уже к ночи они дружеской компанией распевали воинские песни, да дебоширили в городе под утро. Благо тогда служба не затронула ни одного из них, а вот похмелье!.. Впрочем, выносить его в хорошей компании было не так уж скверно. А что сейчас? Друзья покинули его, и, обретя долгожданный плащ — новую, ласкающую самолюбие должность, — он чувствовал себя абсолютно несчастным, побитым и брошенным в уличную канаву котом, которого оставили любящие руки. До рождества и до бала в Лувре оставалась равноценно неделя. И чёрт бы побрал старину Тревиля, который дал ему на это время отпуск. Так хоть наблюдая за пьяным угаром принцев, он мог повеселить себя в ту ночь, ну а теперь же его ждёт пустая комната и вино. Много вина. Такими темпами, он, чёрт возьми, сопьётся и возьмёт имя своего доброго Атоса, ибо иного развлечения в такое время для него не находилось. Ещё и Ришелье как коршун глядит за каждым его шагом, выискивая в любой момент возможность скинуть его с подаренного волей и Богом поста. Ну, или д’Артаньяну, нашедшему моду теперь подозревать всё и всех, так казалось. Впрочем, сегодня он вновь должен появиться у него и встретиться на свидании с Рошфором, который то и дело не желает признавать своё поражение, а министр, как в насмешку над ними двумя, пытается их мирить. Последний раз они даже поцеловались. Нет, не подумайте, то вышло ненамеренно. Если бы этот Дьявол Рошфор только не оступился… Но смеялся тогда Его Высокопреосвященство знатно. И даже денег дал. Теперь и вставала дилемма: целоваться ли с Рошфором за деньги, или сохранить ещё остаток гордости, которая погибала от маленького жалования? Вечером, как и было условлено в письме, господин д’Артаньян прибыл в крыло кардинала через тайный ход, оставшись незамеченными другими своими подопечными. Там же он встретился с графом, который был бледен не то от недавнего ранения, не то от вчерашнего, впрочем, свой холодный вид растерял по дороге, и сейчас казался очень взволнованным. Опять драка? И тут уж дело нешуточное, на кону была честь. Но блеска в глазах оппонента не наблюдалось. Интересно… — Разве Его Высокопреосвященство имеет манеру задерживаться? — съязвил гасконец, получая в ответ хмурый взгляд мужчины. — Монсеньор у короля, в Лувре. Но судя по тому, что это единственная вещь, пришедшая вам в голову, я могу предложить, что вы не осведомлены. Д’Артаньян вспыхнул подобно тлеющей свече, ощутившей приближение пламени. Будет драка, чёрт побери! Он сам её устроит! — Придержите коней, сегодня нам этого не простят. — Почему же? Вам многое здесь сходит с рук, насколько мне известно, — фыркнул молодой человек, скрещивая руки на груди. О чём он говорит, в сам деле? Нужно понимать, что их борьба ещё не окончена, но разговор вчера, хоть и прервался, шёл к перемирию сторон. Тогда складывается мнение, что кардинал не в духе. Почему? Королева и её новый любовник? Король и его любовник? Причём в обоих случаях испанец?! Объяснение нашлось достаточно быстро вместе с появлением герцога де Ришелье, который сегодня казался задумчивым и хмурым, более, чем это было обычно. И в такую пору действительно следовало задуматься: уж не война ли, три тысячи чертей, опять? Только закончили же с англичанами, а теперь что? Дон Хуан Кихот Бекингемский прибыл в Париж? Хотя ему-то, д’Артаньяну, до этого дела теперь нет, поэтому юноша предпочёл наблюдать, тогда как Рошфор, ещё более обеспокоенный, готов был броситься к господину, но был знаком остановлен на поднятой и стремящейся к шагу ноге. Кардинал опустился в своё кресло и поднял пронзительный взгляд на них, остановившись в большей мере на д’Артаньяне, на ком же ещё? Стало быть, это он что-то вытворил? Когда успел, спрашивается? Ему-то казалось, что он в свои двадцать уже начал порядком стареть… — Скажите, д’Артаньян, имели ли вы удовольствие содержать дома животное? — начал он, не спуская взгляда с юноши, который, не в силах совладать со своими эмоциями, изобразил высшую форму непонимания. Ну да, доводилось… С ним вот уже третий год живёт Планше… — Если Его Высокопреосвященство интересуется, если ли у меня любимец, то на данный момент я отвечу ему отказом. Как я понимаю, лошадь и граф Рошфор не в счёт? — Щенок, — проскрежетал мужчина тихо, на что министр лишь кивнул. — А Ваше Высокопреосвященство? — д’Артаньян усмехнулся, взяв в руки право задать ответный вопрос и хоть немного разобраться в сложившейся ситуации. — Ныне я содержу пять хорошеньких кошек. Было пять, до вчерашнего вечера. Но ведь вам и так прекрасно об этом известно? Лейтенант нахмурил брови. Коты кардиналу очень подходят, такие же… Непредсказуемые, что ли? Вызывающие опасения от резкой смены настроения и планов. И что-то такое он слышал про кошек Ришелье при дворе. Стало быть, его сейчас обвинили в краже? В краже кота. О святой понтифик, только таким он, наверное, ещё не занимался! — Мне ничего не известно, Монсеньор, — отвечал он как можно спокойнее, но про себя упоминал всю тысячу чертей. Перейти дорогу этому человеку, и как?! Котом?! В тот раз хотя бы был Бекингем… — Положим. Но ведь это вы вчера дежурили у спальни королевы. А перед этим наведывались ко мне. Это замечание верно, господин мушкетёр? — в голосе укор и какая-то странная нота угрозы. Но слова кардинала на сей раз были чистой правдой, которую он подтвердил. — А уже утром, когда вы покинули пост, одна из моих любимиц оказалась в спальне королевы, у которой выявили жуткую аллергию на шерсть, — продолжал герцог. — Монсеньор, я готов поклясться вам своей честью, что я не знал об этом происшествии. И к кошкам испытываю лишь негативные чувства. — Жаль. Но я вам верю. Юноша и вовсе не мог теперь понять, к чему этот разговор о котах зашёл тогда? Если только его слова значили… Но в обход его собственных мыслей, первый министр продолжал: — Но король, боюсь, не поверит. У вас есть неделя, вы меня слышите? Неделя до бала, покуда король на охоте в Фонтенбло, чтобы найти истинного виновника сего инцидента и по возможности вернуть мне любимца. Иначе, вы понимаете, нам двоим придется нести наказание… Разной степени тяжести. Понять сказанное было нетрудно. О, очень нетрудно. На кону не только его честь, но и звание. А уж последнее он не мог потерять так уж просто… А то, что это он кота пронёс, чёртов Рошфор подтвердит при короле с лёгкостью, никак желая отомстить ему. Негодяй! Плакала теперь его голова… И из-за кого? Из-за кота! Покинув кабинет через тот же чёрный ход, он мог слышать слова, которые и вовсе забили последний гвоздь в крышку его гроба: — Может, вы зря его так? — Если ему было под силу дважды обвести меня вокруг пальца, Рошфор, то украденное он вернёт, в ином случае: без друзей он ничего не стоит. И во многом слова эти были правдой. Вчетвером, некогда, они могли свернуть горы. Они обхитрили Ришелье, учинили суд над преступницей, едва ли не спасли Бекингема от печальной участи. Но их было четверо, и они были сильны. Сильны вместе, почти непобедимы. А ныне же… Он остался один. Один на один с котом, который запросто может погубить его карьеру. Что делать? Как найти поганца? Обойти весь Париж в поисках одного животного было никак невозможно. И наутро мушкетер решил так: «если нужно найти врага, то следует думать, так же как это делает он!» Вот только о чём думают коты, он и подавно не знал, а потому к вечеру вернулся домой утомлённый ни с чем. Метания господина уловил Планше, слыша, как он в пьяном угаре проклинает всех котов мира вместе с главным из них — кардиналом, а уж тут и стало ясно, почему д’Артаньян так печален. Конечно! Снова этот кардинал с его выходками. И им непременно нужна помощь! Благо, всегда предприимчивый слуга уже знал, где её найти. И на утро, как по пьяному волшебству, в его квартиру с первым декабрьским снегом завалилось счастье. На пороге, когда гасконец имел наконец возможность, пошатываясь, встать с кровати, увидел стоящего с распростёртыми объятиями Портоса — весь в бархате и парче, аки испанский король, да только в снегу по самые усы. Красный от мороза, он своим раскатистым голосом заставил юношу вздрогнуть и оглянуться в поисках того, что могло притащить к нему великана. Чертей он в доме не наблюдал. Вроде бы… — Д’Артаньян! — Портос, по своей доброй привычке, не испытывая никакой неловкости, прошел в глубь квартиры и заключил мушкетера в могучие объятия. И когда все дружеские чувства стихли, поделился, что это он в Париже по просьбе супруги оказался. Всё-таки грядут праздники, а приличный подарок только в столице и можно найти. А к другу он зайти не забыл, и как чувствовал, что приключилось нечто неладное. — Скажите, Портос, были бы вы котом… — Таким пушистым и очень упитанным? — друг хмыкнул, отпивая вино из кружки. — Да-да… Были бы вы котом, где бы сейчас находились? — Где-нибудь у мясника, чёрт побери. Ел бы себе сыры да колбасу и ни о каких женских тряпках не думал. «Вот оно» — подумалось гасконцу, и хотя Портос никогда особым талантом в умственной деятельности не обладал, сейчас смог поделиться с ним хорошей идеей. Если, конечно, кот этот был тем ещё гурманом, как сам его друг, но грех было не воспользоваться советом. Распрощавшись с Портосом, направился лейтенант на поиски в харчевни, находя всё-таки больше котов, чем смог это сделать вчера своими усилиями, да только всё тщетно. Не те. Не кардинальские, их-то он в один счёт узнал бы. И вернулся он снова домой ни с чем. Вот только от усталости сегодня и за бутылку взяться не смог, потому завалился он спать на кровати в сапогах, а бедный слуга лишь тяжело вздохнул, раздевая храпящего господина. Ошибка, видимо, с господином Портосом вышла, ну ничего, до Рождества осталось ещё четыре дня, и двое друзей! И снова утром юношу разбудил стук в двери, который, как он уже вчера успел заметить, предупреждал появление нежданных гостей. Благо, в сей раз, свободный от похмелья, он смог добраться до источника шума сам, не задев при этом ничего стоящего в зале и так мешающего пьяной походке достигать цели. Планше, как и вчера, скотина, отсутствовал. И каково же было удивление д’Артаньяна, когда на пороге его дома появился человек, которого он и вовсе уже не ждал встретить, хоть тайком и надеялся на это. Перед ним, блестя на слабом уже зимнем солнце, припорошенный снегом, стоял Атос, держа в руках какие-то детские пелёнки. Сказать, что д’Артаньян удивился, это ничего не сказать. Хотя про себя отметил, что сегодня, вроде бы, был трезв, а такое ему чудится. Старые друзья горячо поприветствовали друг друга, обнялись, и тут же Атос поделился, что ныне обзавелся не только замком, но и воспитанником, которому следовало приобрести многое, по причине его нежного возраста. «История выходит всё чуднее и чуднее», — заметил про себя юноша, и дружескую встречу решено было отметить. — Скажите, Атос, если бы вы были котом… — мушкетёр поймал на себе непонимающий взгляд. — Да-да, если бы вы были котом, то где бы сейчас находились? Граф отметил про себя, что д’Артаньян не шутил и действительно хотел услышать от него такое странное предположение, поэтому, задумавшись на миг, отметил: — Вероятно, там, где более всего приятно находиться котам. — Как понять? — Недавно, мною в газете были вычитаны забавные наблюдения касательно кошек. Они очень чутко реагируют на некоторые сорта трав, в том числе, используемых для настоек успокоительного. Вероятно, я бы находится где-то поблизости. Атос, как всегда это было, подходил к решению вопроса со стороны философии и науки, поэтому не опереться на его предположения было почти кощунственно, а потому распрощавшись с ним, д’Артаньян направился в аптечную лавку, где со всем сколько-нибудь пахнущим решился пройтись по намеченному ранее маршруту. И чёрт возьми! Разгуливая весь увешанный сухоцветом, он ощущал себя под стать ёлке, которая, к тому же, как ни странно, притягивала котов. Уже спустя получаса своей прогулки, юноша ощутил себя точно французским кошачьим маршалом, который возглавлял армию всех уличных кошек, какие только, наверное, и были в Париже. Вот только нужной не было, и ему поспешно пришлось спасаться бегством от взбунтовавшегося пушистого войска, норовившего сделать из мушкетёра ободранного петуха на потеху парижан. И домой лейтенант вернулся чуть живой, весь в царапинах и пахнущий… странно и резко. Уснул он прямо на пороге, на сей раз не добравшись до кровати. Планше и вовсе тяжело покачал головой, относя своего господина в кровать. Что ж ему-то так не везёт? Утром все коты округи толпились у его окна, прибыв на запах его одежды, которую Планше верно оставил там. А самого слуги след снова как простыл, и вновь послышался стук в дверь, и о госте на сей раз он догадывался. — Как я вижу, милый друг, у вас довольно весело, — на пороге стоял Арамис, с ухмылкой приветствуя своего друга, который с сонным и растрёпанным видом тяжело обнял Арамиса прямо на пороге, отталкивая тем временем голой ступнёй просившихся в дом гостей. — Значит, кошачья мята, — аббат, а явился он именно в сутане, смеясь, пил вино, поведав, что вернулся из Нуази по просьбе парижского епископа, который пригласил его на рождественскую службу. И д’Артаньян, тут же, по новой его привычке, уже с опаской задал свой вопрос: — Арамис, предположим, если бы вы были котом… — О, даже так! — Да, если бы вы были котом, где бы сейчас находились? — Хм, похоже, что там же, где и сейчас — у вас, друг мой. И не один, я до сих пор слышу мяуканье за дверью. — Арамис!.. — Не злитесь, мой дорогой… Но если бы вы спросили меня, где я вообще хотел бы находиться, будь я волен выбирать, то ответил бы: с любящей меня прелестной девушкой… Надежды на кошку было мало, но поскольку иных идей, да и времени у него уже не было, юноша решил применить данный совет вечером, а ныне же он поспешил отправиться в Лувр, дабы по возможности проверить его на наличие пушистых лиц вновь. В первый его день это не дало результата, да и искателей таких, как он, было много, поэтому когда всё стихло, он снова явился туда, в надежде, что какой-нибудь сырой угол старого дворца приютил его несчастное ушастое звание, которое то и дело не желало находиться. Но увы… Здесь было больше зверей, чем где-либо ещё во Франции, но среди них кардинальских котов не обнаружено. Ну а вечером, под руки с двумя кошками, он ходил по городу, привлекая их мяуканьем спящих и разгневанных парижан. Ночные горшки он нашёл в количестве двух штук и одну разбитую цветочную вазу, но котов всё ещё не было. Эту ночь он не спал, и вернувшийся в полночь Планше смог лишь сесть у хозяйской кровати, да вновь тяжело вздохнуть, снимая свою дырявую шляпу. Не смог он помочь своему господину, пропал он теперь совсем… Если только не случится утром чудо. Уснув лишь под утро, д’Артаньян не сразу смог различить голоса, раздававшиеся над ним. Но говорили они о котах. О чёртовых котах, которых он теперь и вовсе не мог не то что видеть, слышать о них было противно. А слуга тем временем разливался соловьём, поведав о печальной участи д’Артаньяна, который так и не смог открыться ни одному из них, опасаясь, что слова кардинала для него были истинной правдой — он ничего не стоил без своих друзей. — Ну и задачка! Найди, говорит, кота в стоге сена… — хмыкнул Портос, садясь напротив друга и трогая его за плечо, прогоняя сон окончательно. — Иглу, Портос… Иглу, — Арамис опустился рядом с Портосом, недовольно фыркнув на его ошибке. — Боюсь, что в нашем случае, дорогой друг, именно кота, — Атос улыбнулся, оставаясь позади д’Артаньяна и не выпуская из ладони его руки. — Почему вы сразу не сказали, сын мой? Разве мы не друзья боле? — О, Атос, — юноша был растроган дружеским жестом, и поднялся ему навстречу, сердечно заговорив: — Я даже кота не сумел найти без вашей помощи, позор мне! — Чепуха! — гигант стукнул по столу, перебивая лейтенанта и тоже поднимаясь с места. — Тут бы никто не справился. Перебить хоть войско — пожалуйста! — Но искать «то, не знаю что», это слишком… — добавил Арамис спокойно, открывая бутылку. — И я искал! — Кота? — Ну да… — А кошку?..

***

Вечером того же дня д’Артаньян стоял под руку с белым хорошеньким комочком, который получал от присутствующих в кабинете различные по своим эмоциям взгляды. Королева, с лёгкой руки которой лейтенант провёл эту неделю так, как никогда ещё в своей жизни, с подозрением и издали смотрела на копошащийся клубок, который то и дело пытался дотянуться до красной мантии своей кошачьей мамы, которая была несказанно рада поимке любимицы, лишь тщательно скрывала это. Король же, кажется, был заинтересован развязкой этой истории и после хорошей охоты, поднявшей праздничное настроение, был настроен лояльно, в том числе и к служанкам своей супруги, которые, очарованные красотой малышки, спрятали её в комнатах слуг, и не доглядев, выпустили. А уж д’Артаньян к этому и подавно отношения не имел, хоть он и проспал на посту всю ночь, но следил лишь за наружными дверьми, не в силах защитить королеву от преступницы, которая уже прокралась вовнутрь с её прислугой. Возвращался он домой победителем, держа под плащом подарок, вручённый герцогом накануне: — Принимая из ваших рук Мириам, я взамен отдаю вам его, — с рук Рошфора в раскрытые ладони юношы перекочевал рыжий лохматый котёнок, который в первые же секунды поспешил испробовать нового хозяина на зуб. — Но ваших надежд, я, как понимаю, не оправдал… Мне помогали, — со стыдливым румянцем признался он, пытаясь тем временем отцепить зверя от пальцев. — Я знаю. Так и нужно. Так правильно. Всё мы, господин лейтенант, мало что представляем из себя без окружающих нас людей. — Но… — Ваши друзья уже уехали, так что поспешите завести новую дружбу. Хотя бы с ним, — кардинал кивнул на игривого котенка, уже зализывающего раны своего хозяина. — И как же мне это чу… — мушкетёр едва не обмолвился, — чу-до звать? — Имя ему — Рождество.