Его Снежинка

***

Пушистый снег плавно спускается с вечернего неба по безветренной погоде, которая к тому же достаточно тёплая. Оттого снежинки слипаются между собой и влажно приклеиваются к окну по ту сторону, формируя забавные кляксы. На улице спокойно, наверное, спальный район этому прекрасно поспособствовал, отделяя жилые дома от шумных автомобильных дорог и суетливых людей у остановок. Но вот дома спокойнее, уютнее и теплее вдвойне. Хотя Чимин считает, что даже втройне, ведь совсем рядом, в паре десятков сантиметров, сидит обаятельный человек, который греет своим присутствием сильнее, чем пушистый парный халат, что они с Юнги купили недавно на рождественской распродаже. И, несмотря на всю приятную атмосферу, скука всё равно взяла над ним вверх. В тик-токе Чимин, по правде говоря, уже устал залипать, а кроме этого ему нечем было заняться. Сегодня, в свой единственный выходной на неделе, он успел украсить однокомнатную квартиру; навешал гирлянд где только можно, расставил на полках купленные новогодние сувениры и даже сумел уговорить Юнги отвлечься и вместе украсить небольшую ёлку. Досталась она им от бывших владельцев, слегка потрёпанная, конечно, но довольно симпатичная, и она настолько маленькая, что уместилась на одной из прикроватных тумбочек. Потому это заняло не так много времени, и Мин сразу же вернулся к работе за ноутбуком. Чимин всё-таки выключает экран телефона, уложив его себе на грудь, и поворачивает голову в сторону своего парня. Тот сосредоточен, слегка хмурит брови, а ногтями время от времени ковыряет обветренную на морозе губу. Будь у Чимина более удобная возможность дотянуться, то шлепнул бы по чужим рукам, да и отвлекать хёна не особо хочется. Старший ясно дал понять, что скоро закончит возиться с редактированием видео свадьбы клиентов, которые так некстати поторопили фотографа, то бишь Юнги, завершить работу, и тогда он полностью сможет подарить своё внимание только одному Чимину в этот вечер. Не то чтобы у них секс только по расписанию — один раз в неделю и по воскресеньям, — просто так сложилось, что Чимин именно в этот день дома, а в остальные он выматывается сильнее, чем Юнги. У того крайне гибкий график, порой работает на дому, но и это не значит, что Мин не устаёт совсем. Просто немного чаще проводит рабочее время в квартире и убирается в ней по возможности, пока Чимин где-то в нескольких километрах от него бегает из одного конца ресторана в другой, являясь в заведении администратором. Им это не мешает жить в гармонии друг с другом, снимая скромную однушку и занимаясь в ней сексом хотя бы раз в неделю. Это ещё если повезёт. А повезти сегодня должно. Чимин для этого заранее готовился, проведя в ванной приличные четыре десятка минут. И с тех самых пор, скорее всего, прошло уже три часа, а Юнги всё ещё клацает по навороченному новенькому ноутбуку. Но Чимин не обижается, он прекрасно понимает положение, в котором невольно оказался хён, сроки ведь поджимают. Ему, по правде говоря, в удовольствие всего лишь разглядывать то, как пальцы любимого мужчины двигаются по клавишам, ловко перепрыгивая с одной на другую. А ведь именно сейчас и именно эти пальцы должны были ловко двигаться в нём, а эти обветренные, но очаровательные губы щекотать ему шею, пуская стаю трепетных мурашек. Одни подобные мысли уже их вызывают. Юнги нередко видел дрожащего в наслаждении от лёгких прикосновений Чимина; часто ласкал, как только желал: трогал, мял и кусал где только можно было. Пак в свою очередь никогда не возражал, он, напротив, сдерживая жалкие скулящие стоны, растворялся без остатка в сладких оргазмах. Они вместе полгода, не считая те пять месяцев френдзоны, которую они по глупости растянули на приличное время, и за весь период отношений Юнги был тем, кто властвовал в постели. И стоит напомнить ещё раз, Пака устраивало всё: он ни разу не думал жаловаться, потому что хён всегда восхитительно ощущается внутри, двигается равномерно, быстро и точно. Они друг к другу уже привыкли и знают, чего хотят в такие неописуемые моменты страсти. Однако, несмотря на это, у Чимина всё равно возникает любопытный вопрос «Почему он никогда не пытался поменяться?..». И вопрос даже не один, потому что следом возникают другие, наподобие «Каково это поменяться местами?», «Будет ли Юнги против?». Позволит ли он в итоге увидеть себя в уязвимом состоянии, как это постоянно позволял себе сам Чимин? Наверное, эта тема обсуждалась ими крайне редко, потому что Юнги всё устраивало, и Чимина, собственно, тоже, и в самом начале их отношений он хорошо дал понять, что является тем, кто принимает. И если однажды бы кто-то из них заикнулся об этой теме, они бы обязательно обговорили этот момент. А может быть вовсе и так, что Юнги в целом не импонирует такая идея, потому он молчит, а Чимину просто всё нравится как оно уже есть. На самом деле, Чимин никогда так сильно не задумывался на этот счёт, что даже не сразу понял, что Юнги к нему притуляется ближе. Чужие руки обвивают под халатом талию, а пальцы тут же нежно пробегаются по обнажённой пояснице и поднимаются к лопаткам, ладонями придавив тело к себе теснее. То, что Юнги сразу не пытается перейти к интиму, то, что он не стал сжимать его ягодицы, лишь бы перейти поскорее к самому интересному, Чимином всегда ценилось. Хён часто может безвинно обниматься с ним, нежно целовать, и не просить продолжения. Просто тёплые обнимашки. И не важно, что Чимин сейчас ждал его почти обнажённым как раз-таки для этого самого. — Снежинка моя, прости, что заставил ждать, — шепчет старший под подбородок юноши, который он решил в придачу игриво прикусить. До этого Юнги его звал мандаринкой, буквально вчера, поедая этот цитрус, а до мандаринки — своей звездой. Пару дней назад они вместе возвращались домой под звёздным небом. Чаще всего Юнги коверкает всё, что только можно, в ласковые прозвища, когда вдохновляется чем-то красивым или вкусным из жизни, ну или подлизывается, когда чувствует свою вину в чём-либо. Сегодня по двум причинам. Снег за окном и вправду красивый. Чимин ничего не говорит словами, но действиями даёт понять, что всё на самом деле в порядке, прижимаясь носом к длинным локонам своего парня. Так проходит какое-то мгновение: в тепле друг друга, под свет гирлянд, что развешаны на окне, и фоновую совсем тихую музыку, которую Юнги, оказывается, включил перед тем, как подмять под себя стройное тело и улечься на него, как на большую подушку. И вот только сейчас невольно рождается в груди рождественское настроение, которое никак не могло возникнуть по вине стресса на работе уже некоторое время. — Поделишься со мной своими переживаниями? Заданный вопрос заставляет Чимина немного опешить, так как он не подозревал, что Юнги что-то заметит в его незначительно изменившемся поведении. Хотя со стороны, по-видимому, он кажется немного тихим. Ему обычно это не свойственно. — Не то, чтобы я переживаю, — сразу же оправдывается Чимин, хотя на самом деле говорит правду. Он совсем не переживает, всего лишь глубоко задумался. — Просто меня посетила одна мысль… Пальцы стали мягко гладить правую скулу парня на своей груди, переходя невесомой лаской на симпатичное ушко. Домашний Юнги такой красивый, собственно, он всегда невероятно выглядит. — И какая же? — интересуется Мин, успев поцеловать костяшку Чимина у своего лица. Младший на это улыбается. Чимин этим дико хочет поделиться с тем человеком, которому бескрайне доверяет. Но каковы будут последствия? Они знакомы почти год, поэтому, естественно, Чимин обязан делиться мыслями для общего взаимопонимания. Однако, вдруг настроение Юнги испортится, вдруг он не готов к такому изменению в их ритме жизни. По крайней мере сегодня не тот день, когда об этом стоит всё-таки говорить. Не хотелось бы, чтобы настрой на чувственный предстоящий секс стал каким-то напряжённым и словно вынужденным. Можно ведь повременить. — Потом, ладно? Юнги напрягается, слегка приподнимая голову с чужой груди. — Что-то случилось? — Нет, что ты. С чего ты взял? — Чимин вдруг суетится, начиная переживать о том, что в результате Юнги всё равно стал напряжённым, в независимости сказал бы он о своей просьбе или нет. А он немного не на это рассчитывал. — Чувствую ведь, что что-то не так, — брови хёна хмурятся. — Поэтому выкладывай как есть. Я слушаю. Всё же взгляд не отвести было невозможно, и в итоге Чимин пугливо прикрывает веки с тихим вздохом. Бежать некуда. — То, что я сейчас скажу, не значит, что ты должен это сделать, — его внимательно слушают, смотря куда-то в одну точку за его головой. Наверное, на его подушку с глупым принтом оленей на наволочке. — Я просто задумался о том, что хотел бы тоже принести тебе удовольствие, когда мы занимаемся этим. Юнги всё равно поднимает на него недоумённый пытливый взгляд. — Что за чушь? Ты мне и так доставляешь невообразимое удовольствие. Если бы Чимин относился к людям, которые физически могут краснеть в смущении, то сейчас бы он сидел как самая настоящая красная лампочка гирлянды. Только вот щёки его, вместе с носом, обычно способны краснеть только при случае сильного мороза. Всё же говорить загадками с Юнги бесполезно, да и, по сути, слова его даже загадкой не звучат, действительно какая-то мямлющая чушь вышла. Никакой логики и конкретики. — Я немного о другом наслаждении… Просто я тут представлял, каково это… — он запинается в своих мыслях, думает, молчит долго, чтобы потом продолжить, — Каково это оказаться в тебе, двигаться и трогать так, как ты трогаешь меня в такие моменты, — взволнованный лепет не прекращается, а хозяин торопливых слов даже не смотрит на серьёзное лицо напротив. Что уж, договорит, раз начал. — Поэтому мне стало интересно, когда бы ты мне позволил сделать это с тобой? Повисла неловкая тишина. Давно её не было в этих стенах. Непривычно. А музыка на заднем фоне и то, что хмурость на полюбившемся лице никуда не сходит, ситуацию совсем не упрощают. Давно его сердце так не колотилось, не беря во внимание рабочие дни, где он бегает как не в себя, ну или если не считать то, когда они хорошо трахаются. Чимин эту эмоциональную нагрузку ощущает сполна, тем более из-за такого, казалось бы, пустяка. Подобное недоразумение решается, по сути, быстро. Но происходящее набирает немного не те обороты. Юнги внезапно садится на кровать, а Чимин подрывается вместе с ним, очень сильно пугаясь, что его собираются оставить одного, в одинокой постели, и покинуть квартиру. Мин никогда бы так не поступил, но что поделать, когда мысли его чаще всего параноидного характера. — Юнги, ты куда? Я это ведь не серьёзно, — затараторил Чимин в своё жалкое оправдание, и он немного врёт: серьёзен он был как никогда. — Не прошу тебя делать этого, если ты не хочешь. Только не обижайся, пожалуйста… Я не хотел тебя этим нагружать. Когда Мин хмурится ещё сильнее, то сердце неприятно ёкает в груди. — Успокойся, — Чимину показалось, что это прозвучало достаточно дружелюбно, а не так, как ему казалось. — Я в ванную собрался. Ресницы Пака по-глупому захлопали. — Что? Зачем? — Готовиться. Ты же только что говорил, что хочешь меня трахнуть, — Юнги не сдерживает ухмылку, наслаждается чужой реакцией. — Прямо сейчас? — А когда ещё, снежинка моя? — он неожиданно наклоняется к удивлённому лицу, которое тут же начинает покрывать лёгкими поцелуями, сжав ладонями мягкие щёки. Чимин заметно расслабляется, чего он и добивался. — У нас выходной сегодня. Что нам мешает? Юнги последний раз соединяет их губы в сухом чмоке, чтобы потом встать с постели, взять своё полотенце и скрыться в ванной комнате. Поцелованный рот остаётся приоткрытым, а бедное сердце сладко трепещет от услышанных слов, которые вызывают необъяснимое предвкушение, чего давно с ним не было. В животе что-то дрожит, и эта томная вибрация перешла на пальцы, что сейчас так крепко сминают край халата. Юнги готовится для него, в данный миг, по ту сторону двери подготавливается к сексу, как делает это обычно Чимин, чтобы стать тем, кто принимает своего партнёра. Получается, сегодня хён предстанет для него немного в другом свете; выходит, что Чимин увидит чужое стройное тело, немного крупнее его фигуры, выгибающимся по вине члена в себе, и, возможно, также увидит оргазменную дрожь сильных бёдер и натянутые мышцы сильного пресса. Всё это, безусловно, не значит, что Чимин этому свидетелем никогда не был. Юнги стонал и раньше для него, дрожал и выгибался, но осознание того, что сегодня их позиция в постели поменяется, подкармливает фантазию возбуждаться ещё сильнее. Скоро хён раздвинет перед ним ноги не только для того, чтобы было удобно ему сосать, но и чтобы Чимин смог плавно войти в него. Впервые за всё проведённое вместе время. Господи. В мыслях не укладывается, что это оказалось настолько просто. Их беседа не продлилась больше трёх минут, а Юнги так легко согласился. Естественно, в начале общения они обсуждали свои предпочтения, в их переписках мелькали факты того, какой роли они чаще придерживаются в интиме и на этом как бы, собственно, и всё. Поэтому чаще они болтали о жизни, о ерунде, что происходила у них каждый день, о семье, друзьях, трудностях на работе и поддерживали друг друга в своих начинаниях. Но тема секса осталась не развёрнутой, но и проблем это никогда не вызывало. Изначально так повезло, что никто из них не претендует на одну и ту же роль. По неведомой причине почему-то именно сейчас Чимин захотел навести небольшой беспорядок в устроенном ими ритме сексуальной жизни. Всё, наверное, потому, что Юнги никогда не вызывал сомнений в доверии. Чимин напрасно боялся чужой реакции. В компании собственных мыслей время прошло незаметно, поэтому по ощущениям дверь ванной вновь открывается очень скоро, без привычного щелчка замка: Юнги никогда не запирается. Выходит хён немного румяным, с мокрыми концами длинных волос и с небрежно накинутым парным халатом, который даже совсем немного не старается прикрыть обнажённость уже возбуждённого тела. Чимин как сидел на одном месте, в таком положении и встречает Юнги после душа, и старший это без внимания не оставляет, улыбаясь. — Всё ещё не верится? — вытирая полотенцем голову, хмыкает Мин. — Я… У меня всё тело дрожит, и я не знаю почему, — шелестит тихо Чимин. Он всё смотрит на своего парня, и налюбоваться никак не может. — Неужели ты так же себя чувствовал в наш первый раз? — тихо поражается. Ему в ответ слабо кивают, явно возвращаясь в тот неловкий, но чувственный день, и через этот простой жест с тёплым взглядом по воздуху передаётся столько любви. — Раз ты настолько хотел поменяться, почему не говорил мне об этом? Губы Юнги сразу задумчиво вытягиваются, будто бы он сам собрался мысленно рассуждать над этим вопросом. Он отходит повесить полотенце на сушилку. — Эта мысль только сегодня настолько сильно мне голову вскружила, — Чимин следит за передвижениями хёна, а следом шумно выдыхает, когда Мин направляется к знакомой полке и берёт с неё бутылочку смазки, но внезапно замирает, задумавшись. Чимин завозился в постели, колени всё же успели затечь в таком положении. Неужели передумал? Фоновая музыка не думала переставать звучать в квартире, разбавляя атмосферу, которая то ли напряженная в сексуальном плане, то ли просто напряжённая. — С презервативами или без? Чёрт. Чимин закатывает глаза только когда оргазм растекается в конечностях, но сейчас это произошло из-за элементарного вопроса. Юнги это всё делает ради него? — Тебе… как бы тебе самому хотелось? — Мне без разницы, — Юнги в итоге отходит от полки, направляясь к своему по-милому волнующемуся возлюбленному, так и не взяв маленькие алюминиевые квадратики. Чимин понимает, что начинает дышать с перерывами. — Но могу сказать, что когда я вбиваю тебя в постель без резинки, ощущается всё совсем иначе. Чимин, как только к нему вплотную подходят, томно вздыхает. Чужие губы, несколько секунд ранее по-дразнящему шепчущие такую пошлость, оказались в паре сантиметров от его лица, и он не сдерживается, приподнимается на коленях, чтобы наконец столкнуться в желанном поцелуе. Но Мин не разрешает. Широкая ладонь мягко накрывает тонкую шею, а пальцы нежно её сжимают, не давая приблизиться. Он точно заметил, как кадык Чимина дёрнулся. Их взгляды жадно пожирают друг друга, и, не смотря на безумное смущение, Чимин поддаётся провокационной игре Юнги. — Ты чувствуешься там мягче в такие моменты. И горячее. Неплохо звучит, согласись? — Да, — он обхватывает кисть на своей шее с возбуждённым хрипом. — Тогда, да… давай без. — Как пожелаешь, малыш. Волосы Чимина и так были пушистыми и непослушными после долгого безделья, но Юнги это совсем не мешает зарыться в них и навести ещё более сильный беспорядок, сжать неряшливо, оттягивая голову, и глубоко поцеловать. Настойчиво и нежно одновременно. Он слегка сутулится, так как стоит у кровати, а потом неожиданно подталкивает Чимина устроиться лёжа, но от губ так и не отцепляется. Подол халата на ходу пришлось приподнять, чтобы удобнее было уместить ноги по две стороны от скованного тела. Чимин очаровательно сопит, переживает немного из-за происходящего, даже рукам воли не даёт, оказавшись под восседающим на нём Юнги. Несдержанная улыбка Мина в то время, когда язык плавно кружил во рту младшего, очередной раз дала о себе знать. Если судить со стороны, то выглядит всё так, будто у них первый раз. В каком-то смысле он им и является. Для Чимина это в особенности первый опыт в роли верхнего, поэтому он слегка потрясывается, когда Мин начинает снимать со своих плеч последний элемент одежды, отстранившись. Этого тела Чимин столько несчитанных раз касался и целовал, но сейчас, когда ему добровольно дают то, что он так неловко просил, его одолевает необоснованный страх. И его парень видит эти метания. Юнги взял немного потные ладони Чимина: чужие руки кажутся бессильными и тяжёлыми, будто их хозяину не хватает сил, чтобы ими двигать. Но Мин эти любимые руки укладывает на свою талию, управляет ими своими собственными, спускает их ниже, к своим оголённым бёдрам. Под светлой кожей ощущаются крепкие мышцы, когда тем временем у Чимина бёдра более мягкие, пышные. И всё же младший сжимает то тепло, к которому прикасается. Ему подбадривающе улыбаются и в глаза не перестают смотреть, только по этой причине взгляд Чимина ниже ещё не спустился. То, что на его обнажённом животе, который еле прикрывает халат — что он ещё не снял, хотя стоило бы, — лежит возбуждение его парня, он чувствует прекрасно. Член Юнги кажется тяжёлым, и это значит только то, что тому нравится, и очень, очень сильно. Чимину же нравится это раза в четыре больше, потому что дрожать он не перестаёт до сих пор. Юнги медленно качнулся, восседая на чужих бёдрах, его руки крепко сжимаются вместе с руками, которые он всё ещё не отпускает. Чимин вцепился в бока хёна с надломленным стоном, больше похожим на тяжелый выдох из нагретых лёгких. Плавные покачивания только учащаются. — Хоть я и готовился, но если у тебя есть желание растянуть меня, то милости прошу. Юнги точно нарочно издевается над ним. — Мои руки всё ещё дрожат… — совсем тихо жалуется младший который раз. Хён склоняется ниже, прогибается немного в спине, направив руку Чимина к своим ягодицам. — Тогда просто потрогай меня. О, Боги. Чимин со стоном откидывает голову, когда собственные пальцы впервые прижимаются к чужому отверстию, словно это его там ласкают, а не Мина. И, конечно, нужно тоже отметить, что Пак не раз трогал чужие округлости, он их всегда сжимал и, может быть, совсем слегка царапал, пока его подминали под себя и сладко имели. Но знание того, что от него требуют сейчас, сводит с ума совсем по-другому. Юнги спокоен, только немного вздрагивает по вине того, что Чимин прохладный, и не без такой же тёплой улыбки прислушивается к ощущениям и тому, как руки Чимина действительно подрагивают там. Ему приходится направлять всё ещё слабые конечности, чтобы те как следует подробно изучили его сильное тело, потрогали там, где ещё ни разу не трогали. Юнги в роли нижнего однажды был, но Чимин сверху — нет. Он давит на короткие два пальца младшего так, чтобы их подушечки слегка сухо проникли внутрь, не сильно глубоко. С хриплым, тихим рычанием Юнги прижимается ртом к беззащитной шее напротив. Кусает безболезненно, но ощутимо, а бёдрами толкается в пресс под собой. Чимин не помнит, когда в последний раз на него вывалилось столько чувств, как сейчас, от смущения и неловкости к безудержному возбуждению, которое сдерживать становилось всё сложнее и сложнее. Юнги горячий там, только пара фаланг смогла протиснуться в этот жар из-за немного неудобной позы, но это не жалоба. Чимину и этого, кажется, достаточно, чтобы жалко кончить. Вероятно, он эмоционально сильно привязан к Юнги, поэтому ему приносит большое удовольствие лишь только то, что Юнги не стесняется себя в таком уязвимом положении, не то, что он, когда они в первый раз разделили одну ночь на двоих. Мин терпеливый, нежный с ним даже сейчас и до безумия красивый. Его уверенность в своих действиях только завораживает. Всегда завораживала. Если бы руки Чимина не были заняты сейчас, то он, может быть, обнял бы ладонями лицо хёна и расцеловал его, а потом, наверное, собрал бы длинные волосы в кулак на чужом затылке, чтобы не лезли в их поцелуй. Но Юнги целует и так, только волосы и вправду мешают. Напоследок прикусив сочную нижнюю губу Чимина, он снова восседает на нём. — Сейчас я собираюсь тебя объездить, — шепчет ласково Мин, а интонация совсем не вяжется с тем, какую пошлость он говорит. Он схватил неподалёку смазку. — И я очень надеюсь, что в процессе ты не потеряешь сознание. — Зря надеешься, — бубнит младший на подтрунивание парня, внимательно смотря на то, как льётся прозрачной толстой нитью лубрикант на большую ладонь. Они сделают это совсем скоро, через какие-то считаные минуты. — Серьёзно, хён, я могу отключиться. Я сейчас как будто взорвусь от одной только любви к тебе. Потому что то, что я чувствую, больше не знаю как объяснить. Юнги отвлекается от дела из-за своего же скромного смеха. — Ты только что осознал свою сильную любовь ко мне, потому что я дал согласие на то, чтобы ты меня трахнул? Они оба замолчали. Видимо, Чимин загружается. — Что? — резко поражается Чимин, а Юнги только шире заулыбался. — Нет, совсем нет… Я просто хочу сказать, что безумно ценю то, что ты делаешь для меня. Ты так легко согласился, и я… Юнги нагло затыкает его быстрым чмоком в мягкие губы. Смазка, наверное, уже накапала на часто вздымающуюся грудь под ним. — Снежинка моя, не будь наивным. Я знал, что когда-нибудь это произойдёт, и был готов ещё давно. Да, с позициями мы определились быстро, но то, что мы попробуем экспериментировать, было очевидным. И это естественно для тех, кто друг друга любит, независимо от того, сверху ты или снизу. В крайнем случае можно идти на компромиссы, если вдруг кто-то категорически не хочет что-то менять. Нам же повезло, я в таком плане уступчив, — Чимин бы и дальше продолжил внимательно слушать и смотреть в проницательные глаза возлюбленного, но когда Юнги приподнимается, чтобы обхватить влажной рукой его член, продолжая монотонно говорить, он всё же замирает с прикрытыми глазами. — Но я не делаю это вразрез своим желаниям, я просто хочу тебя любого. И… — он осторожно пристраивает мокрую головку Чимина к своему отверстию, прекрасно слыша вместе с этим то, как его любовь шумно дышит. Чимин цепляется за его бёдра, как если бы сейчас скатывался по крутому склону холма. — Судя по твоей реакции, хочешь меня ты тоже любого… — сдержанный стон вырывается с уст, когда хён стал опускаться на жилистую плоть: чем ниже, тем сильнее их дыхания разгоняются, в попытках опередить друг друга. Член младшего дёргается в нём каждый раз, когда тело Мина с непривычки сжимается, принимая в скором времени Чимина целиком и выдыхая: — Я ценю это… так же дико сильно, как и люблю тебя. — Юнги? — не раскрывая век, тут же шепчет Чимин. — Что, малыш? Мин мягко отцепил пальцы юноши от своих бёдер и приподнял чужие руки, чтобы их расцеловать и приложить к своей груди. Он стал двигаться, принялся неторопливо подниматься и снова опускаться, оттого Чимин в наслаждении надломил свои брови. — Ты был прав, это невероятно чувствуется… А ещё… — Что ещё, снежинка? — Я сейчас кончу. Чимин единственный человек, который вызывает смех у Юнги, так, собственно, они и познакомились, потому что младший именно та искренняя в выражении эмоций личность, с которой ему по-настоящему комфортно. Даже в таком положении хочется заливаться смехом, от чужих дурашливых слов, от обожания и любви к младшему. Юнги решает немного успокоить воспалённое состояние своего парня, останавливается, чтобы вдруг тот в самом деле не излился слишком быстро. Даёт им эмоциональный перерыв и время, за которое Чимин сможет немного спуститься с небес и полапать своего хёна. Юнги ему всё позволяет. Но потом он вновь продолжает дразняще выгибаться на члене, поднимать ягодицы, держа чужие колени позади себя. Тело натянуто, мышцы ног и живота, кажется, сильнее, и Чимин восторженно следит за каждым его ленивым действием и хриплым стоном, когда простата попадала под удары упругой головки в себе. Лично ему, Юнги, сейчас хочется побыть медленным, играться с телами друг друга, дразниться, целоваться томно и сладко, и в это время неторопливо себе надрачивать. Но Чимин в какой-то внезапный миг также очаровательно смущённо просит разрешения у него сменить позу. Он и не протестует, ведь достаточно долго всё шло именно под контролем Юнги. В итоге старший оказывается на спине. Чимин с трудом сдерживает свой невыразимый восторг от поразительного вида своего парня. Ноги Юнги широко раздвинуты для него, а чужой взгляд пленительный и, может, немного вымотавшийся, но всё равно готовый на продолжение. Он может даже увидеть, как Мин сжимается там, его колечко мышц блестящее по вине вытекающей смазки, и Чимин не смог не коснуться его там ещё раз. — Хён, — шепчет на выдохе. — Мне кажется, что сегодня одним таким разом я не обойдусь, — делится мыслями Чимин, когда его пальцы несмело собрали дорожку лубриканта между слегка порозовевших ягодиц. — Если не поторопишься, малыш, я… — угроза остается неозвученной, а его живот вдруг напрягается. Юнги в немом стоне раскрывает рот и совсем незаметно дрожит: неожиданно пара пальцев до упора вошли в него и тут же подогнулись подушечками вверх, в сторону лобка. То, что Чимин сумел найти в себе смелость лучше распробовать его тело, возбуждало, оказывается, куда сильнее, чем обычно. А ещё ему безумно нравится, когда младший его слушается. Внутри вновь стало пусто, но продлилось это недолго, потому что его сразу же заботливо подхватили под коленями. Тихое, виноватое «прости» прозвучало очень трогательно на фоне рождественской мелодии, когда у Чимина не с первой попытки получилось протолкнуть скользкую головку, но с немой поддержкой Юнги у него это вышло. Чимин не был нетерпеливым или жадным до стремления получить удовольствие, и, ощущая Юнги полностью, он не стал торопиться. Пак двигается плавно, целует туда, куда попадёт, пока хён сжимает его в объятия — что там внизу своими горячими стенками, что ласковыми руками. Крепкие ноги скрещиваются на пояснице и пальцы на стопах невольно поджимаются после каждого бережного толчка в себе. Юнги сам удивлён, что может срываться на те звуки, что обычно из него крайне редко могли выйти. Чимин в этом плане не уступает ему, умудряясь параллельно что-то шептать в поцелуи и даже мягко кусаться. Это, вероятно, один из самых лучших вечеров этой зимы. Любимый человек, которого сегодня он, Чимин, любит впервые немного иначе, дрожит в оргазме на рождественских простынях, к слову, которые они тоже купили на распродаже. Они в окружении огней гирлянд и лёгкой музыки, в тёплой квартире, пока за окном усиливается мокрый снегопад. Звучит прекрасно. Чимин смог продержаться дольше, чем они оба рассчитывали, но Юнги нарочно провоцировал его на обещанное продолжение. — Не хочешь ли ты тоже сегодня поскакать на мне?