Нет, Сатору. Сильные должны контролировать свою силу и подчиняться правилам. Даже если ты — Сатору Годжо.
Нет, Сатору. Маги должны защищать обычных людей. Они должны стоять на страже слабых.
Нет, Сатору. Ты не можешь демонстрировать свои способности обычным людям. Они могут сойти с ума. Тебе не должно быть наплевать на это.
Нет, Сатору. Нельзя убивать не-магов просто так. В этом нет смысла. Даже если очень хочется. Даже если все несправедливо. Даже если ты провалил задание.
Почему?
Потому что именно мы поддерживаем баланс. Впрочем, нет, Сатору… теперь я ни в чем не уверен.
Они доходят до техникума примерно минут за тридцать, и за это время Годжо заставляет Гето раз сто пожалеть о том, что тот вообще вызвался его тащить, три раза — задать себе маленькую взбучку, от чего ребра с правой стороны теперь противно ноют, и раз пять — засмеяться от глупых шуток. Сугуру помогает добраться ему прямо до комнаты и отчего-то застывает прямо на пороге, лениво наблюдая за тем, как Сатору тащится до кровати, пьяно вздыхает и всем весом наваливается на нее, вызывая жалобный скрип мебели. Какое же тут все старое. Даже Сильнейший вынужден ютиться на скрипучей кровати, мотая голыми лодыжками за ее пределами. Наверное, забавно, что о лучшем они не особо мечтают. Да и в принципе мечт, как таковых, у них нет. По крайней мере, у Гето. — Ну и лицо у тебя все же. Будешь так ходить — морщины появятся, а ты и так не красавчик, да и… — Лучше заткнись, — мягко улыбается ему Сугуру. — И начинай уже трезветь. Болтаешь много. Он опирается о косяк двери и прикрывает глаза на пару мгновений. Алкоголь в нем не принес ни веселья, ни ожидаемого расслабления, так что слабые надежды на то, что под градусом он сможет наконец-то нормально уснуть — разбиты. Бороться с нарастающей волной противоречий, снова начавшей терзать уставший мозг, тоже не хотелось. Ему впервые хочется сбежать от самого себя и просто не думать хотя бы эту ночь, путаясь в дурацкой болтовне Годжо и слушая его восхваляющие оды себе любимому. Это будет лучше, чем вновь медленно сходить с ума, панически шарясь по измученному сознанию в попытке вернуть себе собственные правильные ориентиры. — Устал? Гето медлит с ответом, и темные глаза словно впервые осматривают небольшую комнату Сатору — цепляются за томик манги, брошенный на край побитого жизнью и прошлыми студентами стола, проходятся по шкафу, рядом с которым валялась верхняя часть формы Годжо — тот бросил ее, как только пришел. С губ почти что срывается неуверенное «я запутался, Сатору», но он успевает остановиться. И только легко кивает другу, по привычке кладя ладони в карманы и все еще не отлипая от косяка двери. — Давай сюда. На самом деле, останавливала не только неправильность собственных мыслей, из-за чего их нельзя было озвучивать. Останавливал сам Годжо. Это Гето в их дружбе взял на себя роль праведника с железными моральными установками. Это он должен быть вектором направления на путь истинный. Такие люди вообще не должны сомневаться. Впрочем, может, он взял на себя слишком много, но обратного пути уже нет. Он все же закрывает дверь в комнату и проходит внутрь. Садится рядом с длинными ногами Годжо, отчего кровать еще раз жалобно скрипнет под его весом, и вздыхает, не особо понимая, что следует говорить дальше, но совершенно не желая вновь возвращаться в одиночество. — Нам всем нужно просто нормально отдохнуть. Я знаю место с горячими источниками — там дешево, но здорово. По крайней мере, мне так говорили. — Кто? — Нанами как-то катался. Ему тоже надо будет предложить поехать. И Хайбара... он тоже мог бы присоединиться. — Хорошая мысль. — Может, хоть в горячей воде расплавится эта маска недовольства на твоем лице. Гето фыркает и поворачивает голову к Сатору. Тот поглядывает на него из-за черных очков своими невозможными глазами. Красиво. Красивый. В отличие от Гето, Годжо выиграл абсолютно во все генетические лотереи перед рождением, и теперь блистал направо-налево то милым лицом, то невероятными способностями, абсолютно везде натыкаясь на восхищение окружающих. Разве что характер у него испорченный совершенно. И пить он не умеет совсем. Уже медленно растекается по кровати, расслабленный и довольный, думает о горячих источниках и даже моргает лениво. Наверное, чуть позже найдет себе кого-то в пару. Какую-нибудь красивую девчонку. Сугуру думает об этом, почему-то резко вспомнив стайки шепчущихся девушек, что неизменно появлялись вокруг друга, стоило тому куда-то заявиться.В конце концов, для него это еще имеет какой-то смысл с недавних пор.
Для Гето — нет. Он уже чуть не погиб не так давно, но в отличие от Сатору, обратную технику не освоил. Заводить отношения, когда ты в любой момент можешь не вернуться, ни к чему. Куда лучше тонуть в собственных противоречиях и просто делать свое дело, изредка заваливаясь в бары, а остальное время сходя с ума от одиночества. Зато так он не причинит никому лишней боли. — Мне кажется, ты слишком много думаешь, Сугуру. — Если сравнивать с тобой, то конечно. — Зато я не выгляжу так, словно тащу все тяготы мира на своих плечах. И здесь, — Сатору тыкает длинным пальцем в собственный висок. — Все всегда в порядке. Хотя я тоже хочу сделать маленькую передышку между заданиями. Иногда это нужно. — Со мной тоже все в порядке. Просто неудачное лето. — Признайся уже, что без меня ты тут совсем иссыхаешь и только и ждешь, пока я вернусь из командировки. — Сатору… — устало произносит Гето. — Ну давай, признавайся, что скучал. И по Сёко тоже. Вы с ней тоже мало видитесь. Давай-давай, — тянет Годжо, садясь на кровати и опираясь локтями на колени. — Скучал же? Гето закатывает глаза до боли, слыша эту противную интонацию и борясь с сильным желанием отвесить Сильнейшему очередной подзатыльник. — Давай, скажи, «я скучал, Са-а-тору, мир мне не мил без твоего великолепия»… — Очень хочется тебе врезать. — А я вот скучал, — легко признается Годжо, склоняя голову и поглядывая на Гето. — По твоим тупым наставлениям тоже, но меньше. Немного странно себя чувствую, когда рядом никто на ухо не ворчит про истинные цели шаманизма и не пытается натравить на меня пару проклятий, чтобы что-то доказать. Гето тихо смеётся и вздыхает, прислоняясь к стене и сминая форму. Он ещё молчит некоторое время, просто раздумывая над сказанным и все же произносит: — Я тоже скучал. Без вас бывает одиноко. — Завёл бы себе девушку что ли, — внезапно говорит Сатору. Гето изгибает бровь на это. — Ходить на свидания между миссиями не очень удобно. Да и в этом нет смысла. — В свиданиях? — В отношениях. Заводить их с тем, кто ежедневно рискует головой, глупо. — У тебя все вертится вокруг какого-то смысла, который ты сам себе навязал, — Годжо кривит губы в недовольстве. — Ты вообще делаешь хоть что-то, что сам хочешь, без поиска того самого смысла? — Натравливаю на тебя проклятия. Очень нравится. — Да, это и правда бессмысленно. Сугуру тянет улыбку и скрещивает пальцы, почти успокаиваясь. Наверное, постоянное отсутствие Годжо и правда несколько выбило из колеи, но когда он рядом вот так вот трещит обо всем на свете и дразнит колкими фразами, на душе становится несколько теплее. Это просто привычно и знакомо, а оттого уже стало в какой-то мере необходимым. Жаль, что сейчас они видятся реже. — Но ты хотел бы отношений? — Ну и с кем я вообще мог… — Не-е-т, ты хотел бы? — Сатору пинает его ногой по бедру от раздражения. — Придурок. Гето ойкает от неожиданности, ловит его ногу и, отбиваясь от попыток высвободиться, намеревается заломать его и заставить пожалеть о сделанном, но, кажется, упускает свой шанс. Годжо резко вытягивает ногу, тянется к Гето и прижимает его к кровати, нагло улыбаясь сверху. Две минуты назад он казался настолько пьяным, что в пору было думать — заснет, пока несет свою чушь. Сугуру не рассчитал, что несмотря на свою странную непереносимость алкоголя, как-то слабее он на самом деле не становится. — Что делать будешь? — Ну и что ты творишь вообще. — Проси пощады. — Убери руки. — «Ах, Сатору, пожалуйста, ты слишком сильный…» — Ты, блядь, издеваешься… Гето дергается пару раз под его напором, пытается пнуть его коленом в живот, но Годжо только улыбается на эти нелепые попытки и сильнее сдавливает шамана. — Знаешь, в конце концов это не так и страшно — делать, что хочешь. В миссиях меня сдерживают только твои вечные наставления и втыки от Яга, а вот в жизни я не вижу ни единой причины сдерживаться. — В курсе. Поэтому получаешь втыки и не на миссиях — за свой грязный язык. — В плане, я не так давно думал над отношениями. Мне кажется, это было бы забавно — походить на свидания, подарить цветы, сводить кого-то в приличное кафе. — Класс, — выдыхает Сугуру. — Зачем думать о том, к чему это приведет, если можно просто насладиться процессом. — Это называется «нести ответственность». — Это бред. Будешь так думать, вообще вся жизнь мимо пройдет - так ни с кем в кровать и не влезешь, тревожась обо всем на свете. — Давай ты проведешь свою сраную консультацию по отношениям, когда с меня слезешь? — Черта с два, Сугуру. Так что, в кафе хочешь сходить? Угощаю. Гето замирает. На самом деле, ему дико больно, потому что Сатору держит его слишком неудобно и с каждой секундой все сильнее давит на сжатые запястья, но сейчас боль резко отходит на второй план, потому что Годжо резко возвел свои пьяные бредни в абсолют. — Ты совсем в говно сегодня? — Знаешь, я хорошо соображаю всегда, — Сатору склоняет голову к плечу. Чёрные очки медленно съезжают по переносице вниз — к самому кончику носа, пока он продолжает. — Не забывай, что я — буквально совершенство. — Самоуверенности в тебе слишком много для совершенства, — Сугуру смотрит на него исподлобья. За спиной Сатору внезапно разрастается большая тень, из которой медленно вытягиваются руки, подобные человеческим, но с большим количеством локтевых суставов, непропорционально большими ладонями и крючковатыми пальцами. Тянутся к светлой макушке с намерением схватить мага в удушающие объятья, и на самом деле — это всего лишь отвлекающий маневр. Гето знает, что Сатору чувствует угрозу со спины. Он просто должен перенести внимание на проклятого духа и, наконец, убрать свои ладони с ноющих запястий, но все происходит иначе. Проклятье резко застывает, опасной тучей нависнув над ними, как и Гето, оцепеневшим взглядом впившийся в лицо друга. В голове время внезапно останавливается, и эти несколько секунд, когда Годжо наклоняется, поправляет свои дурацкие очки и касается губами его губ, кажутся вечностью. Они мягкие. Наверное, совсем как у девушек. Прижимаются плотно, так, что это даже неприятно. Касания его рук вдруг тоже становятся мягче и больше не грозят растянуть сухожилия. Он ведет себя спокойно, словно так и должно быть, а у Гето в голове мысли соединились в какое-то огромное истеричное торнадо, которое серым столбом проходится по прежним представлениям об их отношениях. Впрочем, помимо панических соображений, этот поток вбирает в себя и все мысли о собственном предназначении, и Сугуру наконец-то полностью возвращается в реальность. В ней всё довольно странно. К скрипящей кровати его прижимает его лучший друг — в принципе, вообще единственный человек, кому он мог бы довериться процентов на девяносто девять. На губах — его поцелуй, обманчиво-уверенный, но всё ещё неумелый, и то, как скромно Годжо пытается языком скользнуть в их уголок, только подтверждает его неопытность. А Гето в абсолютной растерянности пытается просто не задохнуться от резко изменившейся ситуации и попыток понять — какого черта вообще происходит. — Ладно, всё, хватит, — он приходит в себя ещё через пару секунд и отводит голову, чувствуя, как резинка на волосах медленно сползает вниз, больше не держа его чёрную копну. Смешно будет, когда он выйдет из комнаты Годжо пьяным и растрепанным, но пока что хотелось просто прекратить этот цирк. — Лучше сам найди себе девушку и больше не кидайся на одногруппников. Гето морщится, чувствуя чужое горячее дыхание на своем лице. Годжо снова в опасной близости, зачем-то громко чмокает его в щеку, и этот звук застревает где-то внутри ушей на несколько мгновений. — Не то, чтобы мне хотелось искать девушку, — задумчиво произносит он. — У тебя, кстати, губы сухие, ты бы хоть бальзамом пользовался. Вот оно что. Окей, прекрасно, Сатору Годжо — гей, и пубертат взыграл в нем слишком сильно, добавим еще воздействие алкоголя, и тогда его поведение подлежит хоть какому-то объяснению. Гето вздыхает, раскрывая ладонь. Тень, распростертая над ними, послушно собирается в черный сгусток и летит прямо в его руку, вытянутую над краем кровати, принимая окончательную форму черного шара. — Сугуру… И шар с тихим стуком падает на пол из его пальцев, когда он зачем-то поддаётся чужому напору. Когда Сатору вновь целует его — уже более уверенно, крепкими ладонями держа его лицо. Когда Гето приоткрывает рот, давая согласие на весь этот происходящий бред. Возможно, он тоже просто слишком пьян.***
— Я не знаю, как это делают парни. — Ну и как нам тогда с этим быть? — палец Гето обвинительно указывает на гордо торчащий бугор в штанах Годжо. — Посмотрим видео в интернете? — Нет уж, иди к черту с такой идеей. Годжо вздыхает. С Гето тоже бывает сложно. Он кажется Сатору несколько смешным в своих попытках сохранять прежнее спокойствие и выглядеть уверенно, но этот румянец на высоких скулах и пьяный блеск темных глаз выдает его полностью. Он до сих пор ни черта не понимает. А еще он смущён до истерики. Годжо считает это забавным. Вообще, раздражать его — весело. Наблюдать за его беззащитностью перед собственным стыдом — тоже. Впрочем — Сатору касается собственной щеки, которую также проедал румянец — он недалеко ушел. — Ну… Кто-то должен быть снизу. — У нас нет ни презервативов, ни смазки. Исключено. — У меня есть, — улыбается Годжо. — Хранишь с надеждой на удачный случай? Сроки годности ещё не вышли? — Заткнись, а. Иногда он тоже может бесить. Годжо целует его, потому что во время этого Сугуру не язвит и вообще ведет себя довольно смирно, отвечая. Разве что через пару минут ему внезапно хочется отобрать роль ведущего. Гето проходится языком по ровному ряду зубов, легко кусает за нижнюю губу, неспешно изучает руками чужое тело, и его касания даже через рубашку кажутся порой слишком чувствительными. Сатору дергается, когда чувствует чужие пальцы на спине у самой шеи, и выдыхает судорожно, прижимаясь ближе. Он скучал, кстати. Ещё раз тридцать об этом мог бы сказать, чтобы в голове Сугуру это, наконец, отложилось. Ждал, пока вновь вернётся из командировки, чтобы весело поболтать с Сёко и засесть с Гето до самой ночи. Правда, таких выпадов от себя не ожидал и сам, но кажется, это привело его в верную сторону. Потому что ему нравится, что резинка на волосах Гето окончательно спала, освобождая его длинные растрепанные волосы. Нравится, как тот краснеет и громко дышит на ухо, когда неуверенно тянется к ремню на чужих брюках. Нравится, что он тоже, оказывается, может обнимать крепко. Просто нравится всё, что происходит. — Ты очки в принципе не снимаешь? — А, извини. Годжо снимает очки, выпрямляет спину и тянется до прикроватной тумбы, чтобы положить их там. Вытягивается в руках Гето, чувствует, как тот поднимается, улучая момент. Ощущает касания горячих ладоней на собственных плечах, их сильное давление, и послушно падает на подушку под тихий скрип кровати. — Ты снизу. Сатору закатывает голубые глаза, всё же положив очки, куда намеревался. Гето сидит между его ног и, судя по его довольному лицу, ему и правда так нравится больше. — Мое самолюбие это никак не травмирует, если ты надеялся. — Нет, — Сугуру склоняется над ним, и темные волосы падают через его плечо. Противной щекоткой проходятся по лицу Сатору, и тот морщит нос от этого ощущения. — Просто я так хочу. — У-у, посмотрите на него, ебака. — Настрой сбиваешь. — Всё у тебя с ним в порядке, — Годжо прижимает ладонь к паху Гето, а после дотягивается до пуговицы на его брюках. — Только зря отнекивался. — В мои планы не входило трахаться с другом. — И тем не менее, происходит то, что происходит. Сугуру хмурится, замирает в нерешительности над Сатору, отводит взгляд, и в Годжо внезапно просыпается желание его успокоить. В конце концов, это он всё начал. Правда, нормально успокаивать он не умеет. — Забей, — вздыхает он, пробираясь пальцами под его рубашку. — Просто забей и давай сделаем это. — Я думаю, это о… — Заебал думать, — шипит Сатору, сгребая его в объятья и обнимая за талию длинными ногами. Он ставит Гето пять баллов за умение целоваться, десять — за этот смущённый внешний вид и минус десять за это чертово «я думаю, это ошибка», когда он уже буквально сидит между чужих ног и стоит у него колом. Но успокаивается, когда чувствует, как под пальцами постепенно расслабляются чужие напряжённые плечи. — Нормально всё, — говорит он тихо и прикрывает глаза, когда Сугуру, помедлив, оставляет поцелуй на его шее. Нормально всё. Идиот. Всё становится более странным, когда они снимают рубашки. Наверное, стоило свет выключить на первый раз. Годжо как-то запоздало думает об этом, когда касается члена Гето через белье. Хотя какая разница, он бы и так все видел в мельчайших подробностях. Иногда это супер-зрение было вообще ни к чему. Полный отстой. Наверное, они так нелепо смотрятся сейчас. На этой дурацкой кровати сам Сатору помещался едва-едва, а вдвоем вообще неудобно. А ещё жарко. И иногда больно — если случайно ногу положить неправильно. Гето тоже бывает больно. Потому что Годжо путается пальцами в его волосах и иногда дергает с силой, вызывая чужое недовольство. Странно вообще всё идёт для первого секса. Но в принципе неплохо. Особенно, когда этот дурак перестаёт ворчать и просто касается в ответ. — Я тебе наврал, — тихо говорит Сатору, ведя бёдрами вперёд и слабо толкаясь в чужую руку. — В плане? — Нормальное у тебя лицо. Красавчик-красавчик. И слышит тяжёлый вздох от Гето. А после тот ладонью влезает к нему в бельё, и больше говорить не хочется вообще. Возможно в том и был план Сугуру. Заткнуть его хотя бы таким образом. Полностью, впрочем, это сделать не получается, потому что Сатору вообще не стесняется стонать и грязно выражаться в процессе, а ещё — дышать так громко, словно он пробежал стометровку, не вставая с кровати. Хотя возможно, так кажется просто потому, что он пыхтит прямо на ухо Гето. И тот прижимается к нему щекой сильнее, чтобы почувствовать горячую кожу и просто быть ближе, чем есть. В какой-то момент все мысли о неправильности происходящего покинули его голову, и он наконец бросает свои попытки что-то анализировать. Просто, наверное, сложно вообще о чем-то думать, когда под тобой Сатору Годжо. Пьяный и разгорячённый, а ещё — жадный до прикосновений. Бесстыдно толкающийся в сжатую ладонь и до боли впивающийся пальцами в спину. Как-то это всё сбивает с мыслей о правильности чего-либо. Гето скользит пальцами по плотному стволу вверх — до головки, легко сжимает и после ведёт вниз, пачкая руку в смазке, и почему-то от этого не мерзко. Чувства отвращения не вызывают и жадные поцелуи Сатору, и то, как он, торопясь, сталкивается с ним подбородком, слишком сильно сжимает в зубах нижнюю губу и охает, если сомкнуть пальцы чуть сильнее, чем прежде. Нда. Не найдёт он себе миловидную девчонку, видимо. И Сугуру ускоряет темп, слушая его сбитое дыхание, локтем отпихивая непроизвольно сжимающиеся колени Сатору и сжимая зубы, потому что самому терпеть становится уже просто больно. У него встал на Сильнейшего. Впрочем, наверное, не у него одного, судя по тому, как Годжо нализывало окружение. Такое вполне простительно. — Ты вставлять собираешься вообще? Гето целует его в лоб. Белые влажные пряди волос Сатору спутались, и это почему-то кажется милым. — Неа. — Блядь. Он сейчас кончит. Сугуру понимает это по нарастающей громкости его стонов и глубокому дыханию. Это даёт странную мотивацию стараться сильнее и сосредоточиться на темпе с таким же усердием, с которым он обычно отдаёт команды проклятиям и рассчитывает траекторию врага. И заканчивается всё крайне ожидаемо. Сперма пачкает руку Гето, попадает на обнажённый живот Сатору и позорными каплями темнеет на брюках формы обоих. Годжо тяжело дышит, не отлипая от Сугуру и крепче обнимая его торс ногами. Обхватывает его за шею и тянет к себе, заставляя прижаться и испачкаться ещё сильнее. — Ну твою мать… — морщится Гето. — Не ной. Заткнись. Просто заткнись, — тело Сатору ещё раз дёргает против воли, когда он чувствует весь чужой вес. А ещё он чувствует каменный стояк Сугуру, который они так незаслуженно игнорировали, что сейчас уверенно упирался ему в живот. И что теперь с этим делать вообще? И ещё через минуту в повисшей между ними тишине всё же неуверенно раздаётся: — Хочешь, отсосу?***
Наверное, правильно это делается как-то по-другому. Гето склоняет голову, глядя на Сатору, что сейчас сидел перед ним на коленях, безуспешно пытаясь тянуть на звание мастера минета. Но пока что… кажется, Сугуру наконец-то нашёл то, в чём Годжо совершенно плох. Зато как старается. В любом случае, один тот факт, что Сатору вообще себе подобное позволяет — немного сводит с ума. А ещё смотрит так спокойно снизу, словно не впервые целует чужой член, да и вообще ничего из ряда вон выходящего не происходит. Он проходится языком по уздечке, почти полностью вбирает головку, пытается помогать рукой, как, наверное, видел в какой-нибудь порнухе. Постепенно пытается взять больше, но сбивается дыхание у Гето не от этого, а от того, что Годжо не боится смотреть прямо в глаза и в какой-то момент тянется другой рукой себе между ног, очевидно, снова возбудившись. — Сатору, — сдавленно произносит Гето, отводя взгляд. Сжимает пальцы ног, чувствуя знакомое подбирающееся ощущение внизу живота и позволяет себе удариться в секундную панику. Довести другого почему-то оказалось легче, чем позволить себе самому достичь оргазма, особенно, когда снизу так пристально наблюдают. Годжо ловит любое изменение в его лице, и этот жадный интерес четко прослеживается в ярких голубых глазах. Страшно думать о том, что ему даже сейчас всё происходящее просто по приколу. Он с громким чпоком вынимает член изо рта, а после набирает воздуха и расслабляет челюсть, чтобы принять его почти на половину. Внутри влажно и горячо. Язык хаотично движется по плоти, и это приносит мало удовольствия, но Гето все же издаёт сдавленное подобие стона, потому что даже когда он отвернул голову, перед глазами все равно стоит все та же картина происходящего. Все это странно, все это смущает, все это, наверное, так неправильно, но так... нравится. Он все же признается себе в этом, когда неосознанно кладет ладонь на светлую макушку Годжо, чтобы задать нужный темп и поддержать его попытки двигать головой. Это оказывается приятно - делать, что хочешь. Приятно - поддаваться и действительно не думать. Просто задыхаться от странного смешения чувств и чистого бесстыдства Сатору, млеть от чужих касаний и этого прямого взгляда голубых глаз. В какой-то момент, когда он понимает, что одних стараний Годжо явно недостаточно, он давит в себе сильное желание просто взять парня за голову и начать вбиваться ему в рот так, как хотелось бы самому. Грубо, резко и сильно. Годжо бы даже поддался, наверное. Раскраснелся бы от недостатка воздуха и непроизвольных слез, стал бы окончательно послушным и только жмурился бы от неприятных ощущений и тошноты, подбирающейся, когда Гето попробует войти слишком глубоко. Сугуру этого не делает. — Хватит. Только отпихивает лицо Годжо от бедер и тянет парня к себе, хватая за руку, призывая вернуться на кровать и вновь сесть рядом. Он прижимается к нему бедрами и касается его члена своим, после накрывая их оба ладонью и в каком-то безумном садистком наслаждении, под хриплые возмущения со стороны Сатору, сразу берет быстрый темп. Годжо давится очередным резким выражением, когда кончает во второй раз, и Гето догоняет его тут же, утыкаясь лбом в чужое плечо и просто пытаясь не задохнуться. В голове пусто. Сил хватает только на совсем глупые и приземленные мысли. Например, о том, что на пальцах снова сперма, а простынь Годжо теперь нуждается в стирке на высоком градусе. Впрочем, их брюки от формы тоже. А еще смешно, что у Сатору волосы белые даже там. Гето тихо фыркает, отметив это, и закрывая глаза. Ну и что они тут натворили в итоге? И зачем это было нужно? Да наплевать. Потом разберутся. — А вставить зассал. — Не хочу, чтобы ты случайно проебался на задании из-за больной задницы. Годжо смеется. Словно и не было ничего. А после Гето чувствует его пальцы на собственных плечах. Они как-то нелепо обнимаются, да и сидеть так неудобно, да и руки влажные и липкие — противно, да и вообще… — Пойду я к себе. — Нет, — тянет Сатору, обнимая крепче. — Останься. И Гето зачем-то слушается. Возможно, потому что на самом до сих пор боится остаться в одиночестве и просто начать думать. С Годжо удавалось этого не делать. И несмотря на то, что кровать для двоих слишком узкая и скрипит от любого движения, несмотря на то, что приходится вжаться спиной в стену и биться с Годжо коленями при любом движении, он, наверное, впервые за год засыпает быстро. Стараясь перед сном не смотреть в глаза Сатору, который вновь зачем-то жадно пялился в его лицо. Гето лишь надеется, что он не будет делать так всю ночь, как маньяк, и проваливается в бездумную темноту. Без тревоги и кошмаров.***
— Содовую! — Чего-о? — тянет Сёко, морщась от непонимания и, словно впервые, осматривает Сатору с ног до головы. — Это что за праздник трезвости? Они вновь стоят у барной стойки, собравшись в очередной раз после череды трудных рабочих дней. — Было весело, но я решил больше не пить, — улыбается Годжо, подмигивая подруге. Хотя та это не особо видит — он вновь в черных очках. — Повзрослел что ли? — Нет, просто похмелье достало. Гето хмыкает и берет стакан пива, как и всегда решив начать с него. Его радует, что тащить сегодня никого не придется и одновременно напрягает решительность Сатору. Тот, видимо, все же пожалел о произошедшем после последней встречи. Они как-то не разговаривали об этом, быстро разбежавшись по делам на следующий же день. — Сугуру, опять мрачнеешь там себе втихую? Ах да. У него и правда теперь все на лице написано. Они сидят в этот раз всего пару часов, потому что все трое до смерти устали. Прошедшие дни высосали все последние соки, и теперь оставалось только ныть друг другу на загруженность и мечтать об отдыхе на горячих источниках. Возвращаются они уже примерно в десять все вместе, и Сёко, улыбаясь, прощается чуть ли не у самого входа в общежитие, чтобы быстро исчезнуть в коридоре, сбежав за уединением. Гето еще размышляет пару секунд, а после расслабленно выдыхает и улыбается, в принципе за эти пару часов смирившись со всем. Все, что случилось тогда и правда было ошибкой, и это почему-то легко укладывается в голове. Ему не обидно и не больно. Наверное, так даже лучше, когда все идет, как прежде. — Хорошо посидели. Я тоже пойду, — говорит он, убирая руки в карманы брюк по привычке и разворачиваясь от Годжо. И останавливается, когда слышит, наверное, самую тупую причину для того, чтобы остаться: — А я манги накупил много, когда был в командировке. Хочешь посмотреть? Сугуру почти не читает мангу. Годжо об этом знает, наверное, лучше всех. Стоит тянет улыбку, поблескивая оправой черных очков и излучая самодовольство. Потому что знает, что Гето обернется к нему с этой неповторимой ухмылкой, склонит голову к плечу, отчего эта дурацкая челка качнется вслед его движению, и ответит: — Не читаю я мангу.Нет, он не это должен был ответить.
Сатору вздыхает. — Ну, ещё я привёз сладкое. — Я не фанат сладкого. — Тогда просто загляни уже ко мне, — улыбка на губах Годжо искривляется, все больше становясь раздраженной. Гето изгибает бровь на это. А после хмыкает и проходит мимо Сатору, слабо задевая того плечом. — Пошли. Только сегодня поменьше болтай о том, какое ты совершенство. В конце концов, с Годжо почему-то легко удавалось сбежать от самого себя. По крайней мере, в тот раз получилось. И сейчас, морщась от чрезмерно сильных объятий, когда Годжо нападает на него сзади, он надеется, что сбежать получится и в этот раз.