***
Холод, снег, сильный ветер, — именно поэтому Антон с детства ненавидел зиму. Пока все ребята с радостными криками катались с горок, он закутывался в одеяло и погружался в какую-нибудь книгу или старый фильм, лишь бы не обращать внимания на время года за окном. Так продолжалось до сих пор. Шастун, кажется, скупил все магазины района и даже города, но ощутить новогоднее или хотя бы зимнее настроение не получалось совсем. На диване без дела валялись мишура, несколько пачек разноцветных шаров и других игрушек, он даже помог Арсению поставить ёлку в гостиной, но наряжать её отказывался. За все эти безделушки Антон, кажется, заплатил вдвое больше денег, чем потратил на такие нужные сейчас перчатки. Он, если честно, даже не видел смысла в своих действиях. Ну, встретит он Рождество, а дальше? Ещё один раз, второй, десятый? Антон будет праздновать его до конца своей жизни, дарить подарки близким, а себе лишь снова ужасное настроение. Как говорится, новый год — новый я. Может, Попов предложит что-то новенькое… — Привет, ворчун, — радостно встречает Арсений парня, по лицу которого видно, что «отвалите-от-меня-я-устал». — Что купил?.. — Ничего. Арсений не успевает даже договорить, как его прерывает Антон, снова в ужасном настроении. Попов сто раз говорил ему, что если всё так плохо, то не нужно ходить по магазинам зря, всё сделает сам. Но нет же. — Скажи спасибо за то, что я сделал это за тебя. Шастун снимает с себя куртку и кидает её на рядом стоящий стул резко, даже не удосужившись достать вешалку. Арсений смотрит странно, пусть и знает, что с парнем происходит. Сказал же, что всё купил, так чего психовать-то? Полный сочувствия взгляд на мгновение сталкивается с затуманенным и даже немного злым, ярко-зелёную траву там сейчас колышет самый сильный ветер, а коричневые крапинки похожи на мелкий дождик. Попов пытается передать всю свою доброту ему, чтобы понял наконец, что светящиеся безделушки — не самое нужное в праздники. Антон, заходя в зал, видит розовые огоньки, лежащие на диване, а потом понимает, что его любимый приобрёл сотую гирлянду для украшения квартиры. Раздражение растворилось почти на совсем, и на его губах появилась широкая улыбка. Боже, эта рожа наконец-то довольна. Знакомые руки обняли за талию, и Арсений вжался в спину Антона всеми силами, какие только есть, чтобы тот остался дома хотя бы на день. Теплота как будто переходит через прикосновения, и вскоре Шастун чувствует, что буквально горит от таких нежностей. — Прости, Арс, твоя ёлка просто шикарна. Я хотел нарядить её с тобой, но… в следующий раз. — Во-первых, наша, а во-вторых — я ещё не закончил. Ты пришёл как раз вовремя. Теперь губы расплываются у обоих, и важны уже не идеально эстетичные комнаты, а они друг у друга. В такие моменты любовь в их сердцах поднималась так высоко, что кто-то из них мог оглушить случайного прохожего на улице во время поцелуя, если тот помешает. Голова Антона медленно легла на арсеньевское плечо, как бы говоря, что можно и в спальне продолжить. Попов это, видимо, замечает, поэтому притягивает ещё ближе к себе — хотя, казалось бы, куда — за очаровательные кудри и целует. Глубоко и со всей лаской, что вообще существует. Шастун отвечает, вздыхает томно и обхватывает руками его шею, не смея отрываться. Арсений медленно пятится назад, утягивая парня за собой, и через пару шагов они падают на диван. Шастун, оказавшись сверху, прерывает поцелуй, но только для того, чтобы припасть губами к шее Арсения. Тот упирается ладонями в его плечи, ноги закидывает на бёдра. Какой-то частью своего тела он ощущает, что жить заднице спокойно мешает что-то твёрдое. Это оказывается та самая гирлянда с небольшими сердечками, которую Арсений купил пару дней назад в надежде повесить её над кроватью. Пользуясь моментом, он берёт тонкий проводок в руки, задевая маленький выключатель, захватывает ей шею Антона и тянет к себе, не желая, чтобы такой прекрасный момент заканчивался. Шастун замечает это и отстраняется, его брови поднимаются вверх от удивления. Но при виде такого счастливого лица напротив он начинает смеяться. Выхватывает оба конца гирлянды из ласковых рук и сам обматывает гирлянду вокруг себя ещё несколько раз, не понимая, сколько же она сотен метров в длину. В глазах Арсения он теперь светится сильнее самой яркой звезды, но не только из-за этих дурацких огоньков, а ещё благодаря своей обворожительной улыбке. Антон смотрит прямо в глаза Арсения и в миллионный раз восхищается ими: такие светло-голубые, нежные, как океан во время бриза. Сейчас его ресницы подрагивают из-за любви и бешено стучащегося сердца, но это выглядит в разы более великолепнее и привлекательнее, чем если бы Арсений надел чертовски обтягивающие лосины. Шастун даже не замечает, что начинает пялиться в открытую, почти как пятнадцать минут назад, только ещё и возбужденно. Попов это замечает, но даже не пытается снова втянуть в поцелуй, ведь Антон выглядит невероятно, когда на чем-то сосредоточен. Особенно на на Арсении. Кажется, Шастун наконец понял, в чём же смысл Нового года. Пока он обводит кончиками пальцев каждый миллиметр лица Арсения, он осознаёт: не сможет просто так провести этот праздник без того чуда, что сейчас бесподобно улыбается. Да, Попов был прав: счастье не в красивой комнате, а в том, кто сидит там вместе с тобой. Вечер проходит идеально. После тысячи жарких поцелуев, и, кстати, ещё кое-чего погорячее, Антон и Арсений принимаются за развешивание гирлянд по квартире и украшение ёлки. Конечно, после сегодняшнего случая они смотрят на них не просто как на вещь, а скорее на напоминание об их безграничной любви и страсти. С Рождеством!***
— А-арс, а ты мою куртку не видел? — Мне-то она зачем… — Да я с твоими украшениями её бросил куда-то, а сейчас найти не могу.