Чернильное Сердце

      Мик       Первым делом, после того, как проснулся и привел себя в порядок, пошел к декану Когтеврана, чтобы попросить разрешения посещать музыкальную комнату и брать в личное пользование виолончель. Что мне еще на каникулах делать, если не читать или играть? Будет, как себя занять, а то, что у этого занятия будет еще один скрытый мотив – не скажу. Знать им не обязательно.       Была мысль спросить декана воронов о чарах, способных пробудить в душе самое потаенное и скрытое, он Мастер Чар как никак, но отринул эту мысль. Мало ли директор прознает и найдет способ отгородиться. А хоть одну мелодию, но хочу донести до его гадкой, склизкой, мерзкой душонки.       Еще сонный Гер спросил, куда я в такую рань, а когда сказал, что к декану воронов просить разрешения брать виолончель и устраивать концерт без заявок, то улыбнулся, сказал:       - Сладкая месть! Одобряю, - зевая, сказал друг и рухнул на подушку досыпать оставшееся до завтрака время.       Определенно, Гер не такой мальчик-одуванчик, как о нем думают, каким его видят. И то, что он Омега не делает его именно таким: наивным и простодушным. И не с таким коварным и мстительным, человеком, как я в друзьях. Эх, и намучается Забини с Гером. А я помогу. Нужно что-то отгоняющее Альф создать, какой-то оберег на травах и цветах, отбивающих запах его феромонов. Об этом подумаю позже, а пока у меня просьба к профессору Флитвику. И его я нашел как раз в музыкальной комнате. Он подготавливал инструменты к Рождественскому выступлению и я тут как раз во время:       - О! Мик, ты вовремя. Помоги! – показывает на инструменты, - их нужно в наш репетиционный зал отнести. Давай, рассечь воздух и взмахнуть! – да я и не против, поднял магией ближайшую барабанную установку, прихватил гитару и мог еще что-то, как профессор смотрит на меня и говорит: - определенно Мик, Бета не приговор магии! – а я пожал плечами и шел в музыкальный зал, профессор за мной. И когда инструменты были доставлены и расставлены для предстоящего выступления, спросил о том, ради чего я вообще его искал:       - Профессор, а можно просьбу личного характера? – он спросил какую именно, а я сказал, что хотел бы воспользоваться виолончелью в личных целях, ведь домой меня снова не отпускают, а отдушина в стенах школы это магия, книги и музыка. Просил: - пожалуйста, я буду играть в классе, одна или две мелодии и я спокоен, буря в душе утихнет.       - Я не против, Михаэль. Музыка – это прекрасно. Не все палочкой махать и в книгах прятаться. Так что приходи, бери то, что надо и играй в свое удовольствие, - а потом подозвал пальцем, и шепнул, - идем, я тебе кое-что почитать дам. Тебе определенно понравится, - и я шел за профессором в сторону башни Когтеврана. Я стоял у картины, ждал профессора, а потом он вышел и протянул мне томик по Чарам, со словами: - хотел подарить тебе на Рождество. Думал, прочитаешь его и придешь ко мне с той же просьбой, поиграть на виолончели. А тут все немного наоборот получилось, - профессор точно понял кому и за что я буду душу выворачивать. И был ему за это благодарен.       - Спасибо, профессор.       - Давно пора показать, что не все живут так, как ему хочется. И не все видят в нем Царя и Бога. И плевать на старые заслуги. Никто, слышишь меня, Мик, никто не должен так с другими поступать. Рождество – семейный праздник. И если есть у ребенка семья и традиции, нарушать эти традиции – кощунство и издевательство. Надеюсь, что этот сборник Чар поможет тебе донести до него твою боль и скорбь.       - Надеюсь, - натянутая улыбка и еще раз поблагодарив, шел к себе. Не видел, кто передо мной, читал книгу по Чарам и нашел именно то, что хотел. «Магия Музыки». Завораживающе. Читал и был у поворота в гостиную, как меня окликнул голос Драко. На ловца, и зверь бежит, как говорил дядя Родион. Мне он как раз и нужен. Но, я хотел найти его позже, только Судьба решила иначе:       - Мик! Подожди! – я остановился, закрыл книгу и улыбался, - по улыбке вижу, задумал что-то слизеринское. Что именно? Могу помочь?       - Можешь, мне нужно как-то связаться с твоим отцом. Думаю, он не откажется от возможности ткнуть директора носом в говно и помои. А тема простая – самодурство. Меня снова не пускают к родителям на праздники и каникулы. И никак это не объясняют. В том году было сказано, что мне устроят Рождество по волшебному, а не по маггловски. В этот год отмазка не прокатит. Да и не сказали мне причину отказа поехать домой. Так что, отцу твоему должно понравиться. И напомни про нападение на студента и опять же с его стороны игнорирование ситуации.       - Мик, я просто… у меня слов нет! Тебе надо было к нам, - сказал, что мне и на Пуффендуе хорошо, и я в их с Гриффиндором грызне не участвую, мне одного лицезрения рыжего и его братцев хватает, а если с ними еще и постоянно цапаться, нет уж, увольте, - ладно. Пошли к декану нашему. Он отца Патронусом вызовет и камином пригласит. Там и пообщаетесь.       - Патронус?       - Это высшие Чары, помогают отогнать темных тварей, дементоров, а еще служат средством связи. Пойдем, декан покажет.       И мы шли в подземелье Слизерина. Я, как приглашенный мог зайти в их гостиную, но мы шли в личный кабинет профессора. Слизеринцы смотрели на меня ровно. Они в курсе нашего общения с Драко. Это пока не дружба, просто общаемся и учимся. И так, пара тем нас пересекают. Играл бы в квиддич, были бы соперниками, а так я просто зритель и даже не болельщик. Декан Слизерина был у себя, моему приходу он удивился, как и просьбе Драко позвать отца. На вопрос – зачем? Ответил:       - Хочу мести. Сладкой, тягучей, как ириска, мести. Меня не отпускают домой, профессор, к маме и папе, не говорят почему. Озвучили какую-то странную просьбу, связанную с помощью кому-то, а кому не сказано, и на этом все. А когда отказался, словно леденцом у носа ребенка подразнили, сказав, что отпустил бы меня на Сочельник, если бы я согласился, а так…       - Хорошо. Думаю, Люциус не откажет вам, Михаэль, в такой просьбе, как встряхнуть директора. Будет даже рад, - сказал, что на это и расчет. А потом профессор взмахнул палочкой, произнеся слова: - Экспекто Патронум! – и из его палочки выскочила грациозная лань, пробежала вокруг кабинете, а потом профессор сделал еще один жест и сказал: - Приватос! Люциусу Малфою. Малфой, с тобой хочет пообщаться Поттер. Жду, камин открыт, - и лань, стукнув копытом, ускакала к лорду Малфою, передавать сообщения. А я спросил, как вызывать этот Патронус. Профессор ответил: - слова вы знаете, жест видели, а вызывают Патронус самые светлые, добрые, нежные воспоминания. Или желание, которое заставляет биться ваше сердце, гореть душу.       - Спасибо. Буду знать, - мне рекомендовали без взрослого этими Чарами не пользоваться. А я и не собирался. Пока мы обсуждали Патронус, в кабинете профессора полыхнул камин и вышел из него лорд Малфой собственной персоной, с улыбкой на лице и благодарностью во взгляде. И мы с Драко и профессором пересказали все, что случилось, имею в виду нападение и открытую Тайную Комнату, а еще личное, - лорд Малфой, директор снова не пускает меня домой. Нужна ваша помощь. И не обязательно это решение поменять, хотя бы ему рождественское настроение испортить, - на что тонкие, пепельные брови лорда прыгнули вверх от удивления, а Драко сказал:       - Я же говорю – слизеринец.       Посмеялись над ситуацией, договорились устроить директору незабываемые каникулы, сопровождаемые частыми посещениями министерства, Попечительского совета, опять же с меня взяли воспоминания того разговора, я все предоставил и покинул кабинет профессора и владения факультета Слизерин. Шел к себе. По пути снова читал книгу подаренную профессором Флитвиком. И ушел в нее аж до ужина, а там поел и навестил Тома.       Поменял повязки, рассказал свой коварный план на рождество и услышал просьбу, сыграть ему на виолончели. Не важно что, просто что-то для него. Обещал попробовать при игре направить музыку в тетрадь, взяв ее с собой. Получится или нет не знаю. Если что в следующий раз погружусь в тетрадь и сыграю лично. За это Том был благодарен. И я вынырнул из тетради.       Было поздно, точнее рано. Несколько часов и рождественская песня на прощание с уезжающими студентами. А потом поезд и две недели одиночества и предоставления самому себе. Закрыл глаза, провалился в темноту, а проснулся оттого, что Гер трясет меня за плечо и говорит, что пора на завтрак. И что у нас выступление через два часа. Сказал:       - Встаю!       Песня возымела не просто успех, а фурор! Нам аплодировали стоя и требовали повторить. Профессор Флитвик готов был летать без метлы от такого шквала оваций и бури эмоций. Лавры принимал и я, отдельно от песни. Ведь всем студентам создатель идеи был озвучен до выступления. На меня многие смотрели иначе, во взгляде мелькал интерес. И не только от младших и наших курсов, нет. Старшие так же смотрели на меня, словно отмечая на будущее такую возможность как общение или подкат интимного характера. Но, всем положившим на меня глаз Альфам будет облом. Я – Бета, пусть идут все лесом.       Когда выступление закончилось, а мы с коллективом убрали все музыкальные инструменты на место, студенты стали разъезжаться. Шли к платформе, чтобы на поезде поехать домой. Девочек и Гера я провожал с улыбкой на лице. А на вопрос, что я задумал, сказал: «Сладкую месть с перчинкой». Друзья тут же поняли, что именно будет делать директор. А именно – садиться на безсахарную диету. Ведь мармелад он уже не ест, как и шоколад, а в этом году и от пастилы с зефиром откажется. Меня на прощание обняли, пожелали удачи в задуманном и зашли на поезд. А я шел в школу. Но, решил завернуть к сторожке Хагрида. А там…       - Михаэль! – обрадовался Хагрид.       - Кто это? – показал на лежащую в снегу крылатую лошадь, больше похожую на скелет лошади, обтянутый черной шкурой. Как оказалось, это – фестрал. Призрачные кони, которых видит только тот, кто видел смерть. Хагрид удивился, что я ее вижу. Сказал, что у меня ситуация проще. Я – наследник Певереллов. Поттеры вышли из этого рода. Хагрид сказал, что не знал. И попросил о помощи, - что делать?       - Помоги жеребенку родиться. Я нажимаю на нужные места, а ты его принимай, - для меня такое в новинку, роды принимать. Видел я как кошки котились, но лошади, тем более призрачные. Что ж, даже такой опыт мне необходим. И лесник, нажимая на определенные места, вызывая у кобылицы ржание, похожее на скрежет металла, выталкивает жеребенка, а я его принимаю. Маленький, в слизи комок костей, обтянутые кожей и задатки крыльев. Передаю его Хагриду, а он просит: - побудь с ней. А я пока малыша намою и накормлю.       Сел к кобылице, положил ее голову себе на колени и гладил между ушей, по крупу, морде, она тяжело дышала, поскрипывала, как не смазанная дверь. А я все гладил и успокаивал ее и себя. Шок еще тот. Потом услышал в голове голос, женский голос, обращавшийся ко мне, посмотрел на кобылицу, спросив:       - Это вы мне?       «- Вам, наследник. Вы – ее потомок, наследник, а значит наш господин. Примите от меня и племени дар. Мой ребенок станет вашим верным спутником»       - У меня уже есть спутник, - и из-под рукава Флокс показалась. Все это время она прибывала в шоке и ступоре от процесса рождения маленького фестрала, а все из-за того, что и ей это предстоит. Змея вынырнула мордой из рукава, а кобылица сказала:       «- Она не сможет стать вам фамильяром, она не магическая, а простая садовая гадюка. Несомненно, она ваш друг. А мой ребенок сможет стать верным спутником на всю вашу долгую жизнь, наследник. Вам достаточно дать ему каплю своей крови и подарить имя»       - Хозяин, она дело говорит. Я простая змея. Ваш друг, спутник, но не смогу стать с вами единым целым, как магическое создание.       - Хорошо, я приму ее детеныша. А пока отдохните. Могу колыбельную спеть. Хотите? – кобылица не отказалась, я же припомнил одну колыбельную, которую услышал от дяди Родиона. Из старого Советского мультфильма «Умка» и запел: Ложкой снег мешая, Ночь идет большая, Что же ты, глупышка, не спишь. Спят твои соседи Белые медведи, Спи скорей и ты, малыш.       Пел и гладил кобылицу пока та не уснула. А когда пришел Хагрид, взял ее на руки и понес в импровизированное стойло за своей сторожкой, а я прошел в его сторожку и сделал то, что обещал. Подошел к малышу, порезал палец и протянул ему. Маленький фестрал понюхал, слизнул каплю крови, а я произнес имя: Розмарин, что значит воспоминание. А это мое самое яркое и необычное воспоминание. Возможно, даже Патронус вызовет. Надо потом попробовать.       А пока нас соединяла магия, и принимала жеребенка, как моего фамильяра, руку начало нещадно жечь. Ту самую, на которой набита змея. Но, вместо змеи у меня теперь фестрал, пока такой же, как лежащий передо мной – детеныш. Это что же получается, будет расти он, будет и меняться моя тату? Интересно. Пока думал над этим пришел Хагрид. Поблагодарил за помощь, увидел, что я сделал и сказал:       - Я никому не скажу. Раз кобылица выбрала тебя хранителем ее детенышу, так тому и быть. Иди Михаэль, я пригляжу за ним. Имя дал? – назвал, а Хагрид удивился, - красивое имя, и точно в себе что-то несет. М?       - Его имя с языка цветов воспоминание. И пожалуй, это самое яркое и волшебное воспоминания за последние пару лет, особенно связанное с магией. Так что имя как раз о том, что я почувствовал, приняв его и увидев сам процесс. А еще они меня завораживают. И ни капли не пугают.       На этом мы с Хагридом разошлись. Я оставил Розмарина на него, а сам пошел постигать магию музыки. Читать и плести Чары, проникающие в душу и разум с помощью музыки. И готовился к вечернему концерту. Хочется, ах как хочется, Резать душу гнилую директорскую. Вызвать бурю в сердце озлобленном, Вскрыть наросты под коркою гнойную. Окунуть в воды озера черного, Чтобы видел лишь тьму непроглядную Пред глазами мелькали бы образы Не намека чтоб на спасение.       Отступление       Вечер. Школа спала. Опустели классы, коридоры, башни и подземелья. Ученики разъехались на каникулы, большая часть. Кто-то все же остался. Или вынуждено или по обстоятельствам. Как и профессора, весь педагогический состав. С одной целью – быть начеку. А то мало ли повториться покушение. Но, все прекрасно знали зачем директор дал такое распоряжение. Показать себя и свое «Я», заставить всех склонить перед ним голову, припав на колено.       Но, этот праздник, как и прошлый, пройдет не по задуманному им плану. Не действует обаяние, не зарождается в сердце и душе уважение и не склоняется голова перед его личностью, что бы не делал, как бы не старался, у одного конкретного парня, Героя и Избранного. Не видит он в нем светоча и наставника на пути воина. А жаль. И мысли, как бы парня заманить и утащить в свои паучьи сети, нарушает музыка.       Началось все с легкого перебора струн, скорее всего пальцами, тонкими, гибкими. Потом незамысловатый проигрыш и дальше перебор по струнам. И мелодия, легкая, едва касающаяся струн, протяжная, нежная, с нотками изящности, словно медленно и верно желтеют и опадают листья, и ты идешь по тропинке, гоняя упавшую листву. Дальше мелодия становилась низкой, глубокой, протяжной, уводящей вглубь леса. Казалось, это уже поздняя осень с голыми деревьями и черной землей, которую покрывает одеяло пожухлых листьев и обдувает промозглый, ноябрьский ветер, а по ночам бьет мороз. Дальше мелодия то наращивала темп и ускорялась, поднималась вверх амплитуда, то потом снова спускалась вниз.       И вроде, ничего такого, но тут резко из пары переборов поднимается вверх и так же резко спускается вниз, продолжая тот самый мотив поздней осени. И перед глазами в эти моменты предстают картины того, что сделал, не сделал и о чем сожалеешь, и снова мелодия поднимается в крутое пике и остается там, на вершине снежной горы.       А пробирающая, пронзающая, проникающая вглубь сердца мелодия, которая будоражит, закручивает в тугую спираль, как зимний вихрь, вперемешку со снегом и ледяным порывом, от которого перехватывает дыхание, горят легкие и бешено бьется сердце, покрывается морозным узором кожа, кружит с невероятной скоростью - уносит поверженную душу. А потом снова тот самый первый незатейливый, едва касающийся струн перебор пальцами и мелодия стихает. А ты стоишь и видишь все то, что скрыто глубоко внутри, что тяготит и тревожит.       …       - Поттер, - рычит в своем кабинете директор Дамблдор.       …       - Михаэль, это прекрасно! - говорит декан Когтеврана, смахивая слезу.       …       - Михаэль, вы тронули мою душу, - улыбалась декан Пуффендуя, в который раз радуясь тому, что Поттер попал на ее факультет, а не к Минерве, как планировал в тот год Альбус.       …       - Вот что у тебя на сердце, Мик, - перебирая бумаги и конспекты, улыбаясь кончиками губ и смотря на подаренный рисунок Асфоделия, стоящий на его столе, говорит декан Слизерина.       …       - Не знала, что вы так печалитесь, Михаэль, - так же ловила ладонью падающую слезинку верная последовательница и заместитель директора декан Гриффиндора – Минерва Макгонагалл.       …       - Что же ты со мной твориш-шь, мальчиш-шка? – шипел темный лорд, которому запала в душу эта будоражащая сущность мелодия, ледяное сердце которого откликалось на магию парня и даже тот осколок, погруженный в пучину тьмы, трепетал и жаждал его, мальчишку, игравшего эту самую мелодию. Он хотел обладать им, полностью, всецело, безоговорочно. Чтобы он принадлежал исключительно ему – темному лорду. Квирелл же спал и не видел этих метаний и стенаний лорда, а что ему снилось милорду не доступно.