The Hound Pits Coffee Shop and Cocktail Parlour

Театральный квартал Дануолла называют лучшим на Островах: ярче, чем на Морли, в нём легче ориентироваться, чем в Тивианских, и более высокий уровень развлечений по сравнению с вульгарщиной Серконоса. Улицы увешаны фонарями (клише, безусловно, но атмосфера окупает счета за электричество): красные и оранжевые, синие и зелёные, жёлтые и белые. Баннеры, свисающие с фонарных столбов, эпатажные плакаты, расклеенные по стенам, шествия актёров, разодетых в сценические костюмы и выкрикивающих названия своих последних шедевров. Жонглёры на углах улиц, карты таро и хрустальные шары, полуодетые танцовщицы из «Золотой кошки». И вы не можете считать себя «космополитом», если не видели Бульвар Клеверинг ночью. Прогуляйтесь по улицам, какими бы переполненными они ни были, уворачиваясь от зевак, музыкантов и всевозможных продавцов. Послушайте: мальчишка, балансирующий на деревянном ящике, продаёт дешёвые программки на вечерние мероприятия. Пьесы, мюзиклы, оперные изыски. Уличные парады в полночь по случаю фестиваля недели (без сомнения, какой-то религиозный праздник — такой всегда найдётся). Фейерверк над мостом Колдуина, маскарад в «Золотой кошке», и Лидия Бойл, которая споёт «Тоску» на своём первом публичном выступлении. Две монетки за программку — бесценное удовольствие! Но пройдите немного дальше; неразумно делать выводы о месте исключительно по блестящей обёртке. Туристические лавки набиты людьми, и ни один уважающий себя посетитель не станет терпеть такое пренебрежение. Проберитесь через облака пота и дешёвых духов, жирной пищи, попкорна и жареных речных хрустаков, трескучего пороха и большого количества краски на лицах. Мимо сверкающих салонов, продающих свои товары: шарфы и жакеты-болеро, галстуки и брелоки, украшения для посетителей, которые оказываются недостаточно гламурными для предстоящего случая. Вам несомненно встретятся кофейни и коктейльные бары; в наш век промышленности и инноваций они часто выполняют двойную функцию: утоляют жажду сладостями и кофеином до того, как театры откроют свои двери, а высококлассными напитками, когда представления заканчиваются. Бизнес приносит хорошие деньги, если привлечь нужную клиентуру. Наступает вечер; свет фонарей неумолимо тускнеет. Знайте — они делают это нарочно. Приглушают свет, чтобы театры сияли ещё ярче, — и вы потянетесь, как мотыльки, к цирковым огням. Но что насчёт знатока, которого не удивить позолотой, сусальным золотом и игрой света? Такие люди не бродят по улицам Дануолла (грязным, под слоем конфетти, истоптанным сапогами и шпильками), не опускаются до того, чтобы вместе с серой массой глазеть на всё подряд. Для таких существуют развлечения высшего класса: где бронь идёт за месяцы вперёд, где билеты куплены за баснословные деньги (лишь после того, как отстоишь очередь), не стоит забывать про неброские афиши с именами режиссёров и сценаристов. Это crème de la crème. Элита Дануолла, с величественной походкой, в диковинных коктейльных платьях и ярких галстуках-бабочках, проводящая ночь в квартале радости. «Аббатство», «Башня», «Бездна» — самые известные заведения из всех. На всех Островах нет ни одного актёра, который не стремится ступить на эти подмостки. Одного, возможно двух; совсем безумие — представлять себя во всех трёх. Сколько мечтаний разбилось, как перезрелые дыни, о каменные ступени, ведущие к дверям успеха? Роль здесь означает славу, вечность, заключённую в огнях сцены и выходах на бис. Каждый может мечтать.

* * *

— Средний латте с зелёным чаем и льдом для леди и американо для её друга-джентльмена — оба навынос. С вас девять монет, присаживайтесь, заказ мы вам принесём, — они открыты всего несколько часов, но улыбка Лидии уже приобрела натянутый вид. Она быстро записывает заказ и чуть ли не швыряет его в лицо Корво: — Они спешат, как и все остальные, но хотят свой дурацкий кофе в дурацких кружках, поскольку крафтовые стаканчики навынос недостаточно романтичны. Мы можем поторопиться, пожалуйста? Нужно, чтобы заказ был сделан моментально. Корво знает, что лучше не спорить, когда она в таком состоянии; он молча берёт заказ и принимается за работу, хотя часть его была бы счастливее, вылей он это чудовищное издевательство над зелёным чаем на туфли Лидии. К сожалению, это невозможно. Ему нужна эта работа. — Что у неё случилось сегодня? — шепчет он Каллисте, когда та проносится мимо с подносом в руках, на котором — тарелка со свежим панини из томатов и моцареллы, с базиликом. Она бросает взгляд через плечо, чтобы проверить, чем занята Лидия (в данный момент заполняет автомат с соломинками), затем ставит поднос на стол рядом с Корво и принимается делать вид, что занята едой. — Разве ты не слышал? Уоллес взялся за старое, — она второй раз оглядывается через плечо. Каллиста всегда напряжена, в своём безупречном фартуке и наглаженной рубашке она марширует по «Пёсьей яме» как солдат на параде. — Что, опять напутал с цифрами? — Да. Честно говоря, не понимаю, почему Адмирал все ещё держит его, когда даже Эмили могла бы лучше справится с его работой… — она замолкает, закусывая губу, и утыкает взгляд на свои туфли. Как и всегда, они безупречно начищены. У них есть своя шутка среди персонала: при отсутствии зеркала ты всегда можешь посмотреться в туфли Каллисты. Как и все их шутки, эта давным-давно потеряла свою уникальность. — Да. Вероятно, могла бы, — Корво отходит, чтобы найти подходящие стаканы, а когда возвращается обратно, Каллисты уже и след простыл. Она не очень хорошо справляется с конфронтацией, и он не винит её за то, что она пытается быть незаметной. После Джессамины всё полетело к чертям. Она была лучшей среди них. Молодая мать-одиночка — ничего необычного для театрального квартала, но всё же ей удавалось блистать. Самый усердный работник с самой доброй улыбкой; за всё время, что он её знал, она никогда не забывала ни одно имя. Клиенты могли прийти раз, а когда они возвращались снова, Джессамина приветствовала каждого, как старого друга, спрашивала о жизни, работе, семье и детях. И они всегда возвращались из-за неё. Первая роль, на которую она пробовалась, досталась ей до того, как закончилось ей прослушивание, и с тех пор удача больше не покидала её. Восторженные отзывы и розы в гримёрке, но она никогда не забывала, кто её настоящие друзья. Забавно, что ей вовсе не нужен был дополнительный заработок в «Пёсьей яме». И, честно говоря, ей не нужна была и работы актрисы. Её отец владел огромным состоянием, а Джессамина была единственным ребёнком в семье. Он любил дочь, как никого другого в целом мире, и давал ей всё, о чём она просила. Шанс работать, как обычный человек, шанс на карьеру актрисы — всё, не прибегая к связям отца; возможность совершать свои собственные ошибки. А когда родилась маленькая Эмили, Колдуин не испытывал никакого разочарования по отношению к своей единственной дочери. Он умер от рака. А спустя три месяца и Джессамина была мертва. Забавно, как порой складывается жизнь. — Корво, клиенты хотят знать, где их напитки! Клянусь, идиот Уоллес справился бы быстрее, даже если бы жаловался всё время! Давай, поторопись! Он отдаёт Лидии заказ с вымученной улыбкой и, когда она отворачивается, чтобы его отнести, даже не подталкивает её и не сверлит взглядом спину. И правильно делает, потому что замечает Адмирала в другом конце зала, погружённого в разговор с Лордом Пендлтоном. Они выглядят увлечёнными диалогом, а значит, Хевлок мог и не заметить малейшую оплошность. Корво встречается с ним взглядом, быстро кивает и отворачивается, симулируя работу. Через три месяца после похорон отца Джессамина Колдуин была убита на сцене «Башни», в то время как толпа ликовала от вида крови, которую приняла за сценическую постановку. Неизвестный Яго заколол её, когда она играла Эмилию; настоящий актёр взял больничный (позже экспертиза показала, что он накачался наркотиками), и кто-то заменил его — идеально прочитал его реплики, сыграл роль как профессионал. Когда Джессамина закричала, толпа взревела, а её тело лежало на сцене до тех пор, пока не опустился занавес. А спустя час Городская стража стояла на пороге «Пёсьей ямы» чтобы арестовать некоего Корво Аттано — друга и, по слухам, любовника девушки, которую они в шутку прозвали Императрицей. Он сам виноват. Он действительно был на месте преступления: премьерный ночной показ, Джессамине удалось достать для него билет, в качестве благодарности за всё то время, что он присматривал за Эмили. Конечно, Адмирал повёл себя как настоящий рабовладелец, и Корво ушёл после антракта, чтобы начать смену. Он пропустил убийство. Джессамину закололи так, что никто так ничего не понял, а его не было рядом, когда она так нуждалась в нём. То, что он был на смене, должно было сыграть ему на руку, когда потребовалось алиби, но Страже было всё равно. Им было настолько плевать, что не оставалось сомнений — им заплатили. И после шести месяцев судебных разборок, адвокатов и бесконечных вопросов о характере его отношений с убитой, Корво оказался разорённым и бездомным. Невиновным, наконец, но не было никакой возможности восстановить его карьеру после такого чёрного пиара в прессе. Ему просто повезло, что Адмирал взял его обратно. Отчасти из жалости, в основном, наверное, из-за Эмили. — Корво, я закончила ещё один рисунок! Ты посмотришь? — она всегда спускается в кофейню, чтобы показать ему что-то — в основном рисунки или забавные картинки с котиками, если Хевлок по глупости решает одолжить ей свой ноутбук. Он поворачивается, чтобы улыбнуться Эмили, но сталкивается с Лидией. — Корво сейчас занят, милая. Ты можешь подойти к нему во время перерыва, но прямо сейчас ему нужно обслуживать клиентов. Потому что это его работа, — смотрит на него так, словно именно он виноват в том, что девочка мешает рабочему процессу. И ему с трудом удаётся говорить спокойным тоном. — Верно. Прости, Эмили. Я посмотрю позже, когда будет время, обещаю, — она меняется в лице прежде, чем он заканчивает предложение, и Корво чувствует себя худшим человеком из всех. — Я правда поднимусь посмотреть, клянусь… — Ничего, всё в порядке. Я, наверное, покажу Адмиралу или кому-нибудь другому. У него всегда найдётся время для меня. «У него всегда найдётся время для твоего наследства», — хочется сказать Корво, но он вовремя прикусывает язык. Кажется, он проводит дни по большей части в молчании, вплоть до того, что некоторые посетители считают его немым. Это не так. Вместо того, чтобы стараться поддерживать разговоры и тратить на это силы, он прикладывает достаточно усилий, вставая утром с постели. Но Эмили слишком мала, чтобы понимать это, как и то, почему в какой-то момент она поселилась в одной из комнат «Пёсьей ямы» и находится на домашнем обучении у Каллисты. Наследство Колдуинов вполне значительное, и тот, кто в конечном итоге получит опеку над Эмили, сможет извлечь из этого выгоду. Неудивительно, что Адмирал уже строит планы относительно денег. — Увидимся позже, — говорит он, когда Эмили уходит, а Лидия вручает ему следующий замысловатый заказ, и он возвращается к работе. Таков порядок вещей в «Пёсьей яме». Здесь подают чай, кофе и изысканные блюда по завышенным ценам для театралов, сходящих с ума сценаристов и измученных режиссёров, а когда наступает вечер и зажигаются фонари, они начинают продавать кое-что покрепче. Двадцать коктейлей в меню, но это скорее предложение — на самом деле, вам подадут всё, что захотите. Вай-фай отключается примерно каждые полчаса, а вишенки, кусочки ананаса и забавные трубочки с картонными фруктами — за счёт заведения. Если присмотреться, то это место на самом деле довольно очаровательно. Мерцающая неоновая вывеска гончей над барной стойкой придаёт месту особый вайб, сиденья, отделанные натуральной кожей, оставшейся с более благополучных времён. Полы моют как можно чаще, а столы ежедневно протирают, иногда даже немного полируют. Старомодный камин в углу привлекает клиентов в холодные месяцы, а ещё это означает, что Адмирал может отложить установку системы отопления ещё на год. На самом деле он не Адмирал, как и Джессамина не была Императрицей, как и Лорд Пендлтон, имеющий столько же общего с Лордами, сколько голуби, что гнездятся в канавах и гадят на пороге. Лидия рассказала однажды, что он принимал участие в постановке «Корабль Её Величества ''Пинафор"», где играл роль сэра Джозефа Портера — первого лорда Адмиралтейства, и прозвище прижилось. Корво предпочитает верить на слово; на самом деле ему трудно представить такого грузного человека на сцене, не говоря уже об опере, но он не собирался спорить. Он многим обязан этому человеку. У самой Лидии нет прозвища, если она в тайне грезит о славе и богатстве, то не распространяется об этом. Любой, кто совершит ошибку послушать слишком внимательно, узнает о том, как она счастлива работать на такого великого человека как Адмирал и с каким оптимизмом смотрит в будущее «Пёсьей ямы». Если после этого рассказа остаться рядом, то можно услышать монолог о том, насколько она перегружена работой и как расслабляются другие работники, когда она за ними не наблюдает. Примерно в этот момент Корво обменивается взглядами с Каллистой или Сесилией, с кем угодно, кто окажется поблизости. Кроме Уоллеса, конечно. Уоллес, похоже, живёт работой, точно так же, как некоторые из их постоянных посетителей не питаются ничем, лишь кофеином. Вечер обещает быть неспешным, как и всегда; даже когда есть завал, для Корво такой вечер всё равно медленно тянется, потому что он не может дождаться, когда всё закончится. Он устал. Он так устал. Может, если бы он нашёл хоть какое-то вдохновение, что-то, от чего можно прийти в восторг, то стал бы чуть-чуть счастливее, но актёрское поприще словно исчерпало себя. Он ходит на все прослушивания, какие только может, и не похоже, что он новичок. Были роли, похвала и рецензии: «Великие достижения в будущем Корво Аттано» и «С нетерпением ожидаем следующий смелый набег на театр»; но всё это было до того, как он провёл шесть месяцев в качестве персоны нон грата. Сейчас всё по-другому: ему достаточно прийти на прослушивание и увидеть, как меняются лица, становятся пустыми, прежде чем он произнесёт хотя бы слово. Никто не хочет нанимать человека, который, вероятно, не убивал Джессамину Колдуин. — Корво, всё в порядке? — Каллиста проходит мимо с новой порцией сиропа со вкусом лайма и бросает обеспокоенный взгляд. Она смотрит так на всех. Несмотря на всю её независимость и удовлетворённость одинокой жизнью, она, кажется, не способна прожить и часа, не беспокоясь о чьём-то благополучии. Адмирал на самом деле нанял её, чтобы она оставалась в нерабочее время и присматривала за Эмили, проводила уроки для неё и готовила ужин. Как ни странно, она всегда готовит «немного больше», так что на самом деле ещё и Корво кормит. Он ей невероятно благодарен за это. Предоставленный самому себе, он, вероятно, не стал бы утруждать себя приготовлением ужина. — Да, я в порядке. Просто Лидия снова придирается, ничего серьёзного. Ты видела Эмили? Она фырчит от смеха и пытается скрыть это, проверяя оставшиеся сиропы; опасно было выглядеть слишком счастливой в рабочие часы. — Конечно видела. Она наверху с Адмиралом Хевлоком, пригвоздила его к стулу — они рисуют линкоры, и не важно, что он никогда на самом деле не был ни на одном. Он не может придумать достойную причину, чтобы уйти, а сказать ей, что он хочет пойти и проверить результаты скачек, — слишком смело, даже для него. — Бедолага, — серьёзно говорит Корво, и они оба наклоняют головы и смеются над холодильником с соком. — О, спасибо, Корво. Мне это было нужно, — Каллиста оглядывается на посетителей, а затем опускается на колени, чтобы посмотреть на своё отражение в прозрачной дверце холодильника. Она выглядит нормально, насколько может судить Корво, но, очевидно, находит свой воротник слишком помятым или что-то вроде, потому что хмурится и поправляет его. — Что-то не так? — Корво замечает, что у них закончился томатный сок. Чёрт. Должно быть, кто-то пропустил это во время утренней инвентаризации, а это значит, что либо ему, либо Сесилии придётся сбегать, чтобы купить его до вечернего ажиотажа. Всегда найдётся тот единственный человек, который обязательно закажет «Кровавую Мэри». Как всегда. — О, просто ещё один отказ. Ты знаешь, как это бывает, просто нужно продолжать попытки. — Я знаю. Что на этот раз? Каллиста вздыхает и выпрямляется, отряхивая свой и без того безупречный фартук. — Костюм Мими. Я действительно думала, что он подходит персонажу и совершенно не похож на то, что использовалось раньше. — Они отказались от него? Мне казалось, он очень хорош. Каллиста шьёт костюмы. Ну, скорее, шьёт те, которые может позволить себе на зарплату официантки и няни Эмили на полставки. Полдня она бродит по «Пёсьей яме» со стеклянным взглядом, находясь на своём воображаемом чердаке, вместе со швейной машинкой. С другой стороны, она проницательна, как сова, запоминает каждую складку, подол и карман на одежде их модных посетителей. Она хочет творить. Ей нужно творить, и она это делает, но будет лучше, если она заключит контракт с театром или оперной труппой. Каллиста мечтает о шелках цвета морской волны и зелени, но пока всё это — фантазия. — Очевидно, слишком закрытый, — девушка закрывает глаза, и на мгновение её плечи беспомощно опускаются. Корво протягивает руку, чтобы сжать её ладонь в знак солидарности. Он знает об отказах лучше, чем кто-либо находящийся в этом зале. — Я просто не понимаю, — продолжает Каллиста, не открывая глаза. — Конечно, у нас ещё осталась страсть к искусству, конечно, нам не нужно, чтобы каждая примадонна выходила на сцену в неглиже только для того, чтобы привлечь аудиторию. Это был один из моих лучших дизайнов! — Режиссёры — ублюдки, которые заслуживают расстрел, — согласно кивает Корво. — О, перестань. Несомненно, некоторым из нас удаётся вернуть себе профессию. Корво подпрыгивает, по ощущениям, на полмили, и видит, как Каллиста вздрагивает и хлопает рукой по краю столешницы. Возможно он бы проверил, всё ли с ней в порядке, прежде всего, но… Что же… — Здравствуй… Корво. Это может быть только один человек. Корво никогда не оказывался достаточно близко, чтобы проверить, но, видимо, слухи правдивы: у него действительно чёрные глаза. Неживые и слегка блестящие, как нефть. Добавьте к этому слишком бледную кожу (он вообще выходит из дома когда-нибудь?) и жуткий наклон головы — и он готов на роль в «Дракуле». Корво моргает и пытается взять себя в руки. Самый известный режиссёр в Дануолле, на всех Островах, находится здесь, в их кофейне, в тот самый момент, когда они с Каллистой минуту назад весьма грубо отозвались о его работе, и не важно, что никто из них даже не слышал, как он подошёл. Важно, что… — Откуда вы знаете моё имя? Он слышит, как позади Каллиста шепчет что-то вроде: «Корво, ты идиот», а Чужой поднимает бровь, указывая на бейдж с именем на его фартуке. — Это ведь твоё имя, не так ли? Или ты предпочитаешь что-то другое? — Э-э… — всё это становится очень неловким. Корво сглатывает и пытается показать некое подобие профессионализма. — Нет, это моё имя. Что я могу вам предложить, сэр? — Корво, — Чужой хмуро смотрит на него, будто пытается разгадать какую-то головоломку. — Ворон. Распространённый образ в мифологии, предзнаменование войны и смерти… предвестник всевозможных захватывающих событий. Необычно видеть, что такие темы представлены в формате имени. Корво старается не чувствовать себя оскорблённым от слегка покровительственного тона Чужого. Он знает, что означает его имя, это вряд ли можно назвать откровением. — Да, я в курсе. Спасибо. Что я могу вам предложить? Он явно захочет чего-нибудь классического. Для капучино уже слишком поздно, так что, быть может, флэт уайт, вероятно, с чем-то дурацким вроде рисового молока, которое чертовски неудобно использовать. Приготовить пену практически невозможно, хоть Корво и известен своим терпением, это не значит, что ему действительно нравится терпеть неудачи снова, и снова, и снова… — Сделай мне… большой мраморный мокко «Делизиозо», с добавлением клубничного сиропа, взбитых сливок и шоколадной посыпки. — Я… Что? Вы серьёзно? — он делает паузу перед тем, как на автопилоте записать заказ, и окидывает Чужого недоверчивым взглядом. — М-м… Нет, наверное, нет. Без посыпки. — Хотите что-то ещё? — произносят губы на автопилоте, сам Корво уже решил, как относиться к Чужому. Этот парень — первоклассный осёл. Он заказывает, как будто… отдаёт приказ, и в его голосе слышится скучающая нотка, говорящая о том, что у него есть дела поважнее, чем стоять тут и ждать, пока Корво разберётся с его напитком. Никаких «спасибо» или «пожалуйста», и он продолжает бросать на Корво эти взгляды. Выжидающие. Слега удивлённые, как будто на щенка, который вот-вот будет делать фокусы. — Нет, не в этот раз. — Хорошо. С вас пять монет. Спасибо, — Корво скрипит зубами от любезностей, но следит за тем, чтобы не прикасаться к коже Чужого, когда тот отдаёт деньги. Он получит свой напиток, но, чёрт возьми, он точно не будет приготовлен с душой. Меню в «Пёсьей яме» — то, что держит его до поздней ночи. Коктейли, которые он умеет готовить; в идеальном мире каждый клиент пришёл и заказал бы что-нибудь из их приятного коктейльного меню. Он приготовит это для них, они выпьют, уйдут, а он, возможно, получит неплохие чаевые. Но особенность «Пёсьей ямы» в том, что это не просто коктейль-бар, а ещё и кофейня. И в какой-то момент Адмирал (хотя, вероятнее всего, это была идея Пендлтона, худшие идеи всегда принадлежат ему) решил разнообразить их кофейное меню. Они предлагают обычный ассортимент напитков для клиентов, которые не чувствуют острой необходимости испортить день баристе. Вы можете заказать латте, маккиато, мокко, или американо; если сделаете заказ с улыбкой, то можете получить её в ответ. Проблема не в этом. Проблема заключается в другом меню. Это проклятие существования Корво, и, не будь оно написано на доске и прикреплено высоко на стене, он, вероятно, давно сорвал бы его и поджёг. У них целая стена сиропов, посвящённая другому меню с его забавно длинными названиями напитков и беспричинным злоупотреблением иностранных слов. Около десяти различных видов посыпки: от обычной корицы до сублимированной малиновой крошки, и это ещё не всё, что касается дополнительных сиропов, которыми вы можете полить своей сердечный приступ в чашке. Как и следовало ожидать. Это стало бестселлером. Корво часто ловит себя на то, что задаётся вопросом, почему по-прежнему просыпается по утрам. Это не тот мир, в котором он хотел бы жить. — Вот. Всё готово. Приятного дня, — он протягивает напиток Чужому, не потрудившись изобразить радостную улыбку. В какой-то момент он замечает, как Каллиста уходит их главного зала, очевидно, чтобы избежать катастрофы, которую она предвидела, будучи весьма сообразительной. Его карьера уже в руинах, но она не может позволить себе иметь кого-то с таким влиянием во врагах. Так что сейчас здесь только он и Чужой, и вряд ли день Корво станет ещё хуже. Чужой берёт своей напиток, не говоря ни слова благодарности, и не уходит. Вместо этого он стоит у барной стойки и с любопытством смотрит на Корво. — Кажется, я расстроил тебя, — объявляет он, когда молчание становится невыносимым. — Возможно, ты не одобряешь мой выбор напитка? Это… странно. Корво не совсем уверен, как реагировать, поэтому говорит полуправду, которая доставит ему меньше проблем. — Просто это не то, чего я бы ожидал от кого-то вроде вас. — Я понимаю, — чёрные глаза нервируют, будь Корво более суеверным, он мог бы сказать, что эти глаза — рентген, что проверяет его на внутренние недостатки. Из не самых приятных ощущений. Чужой моргает и кивает сам себе. — Что ж, тогда я обязательно сделаю другой заказ в свой следующий визит. — Вы придёте снова? — Здесь обширное меню, не так ли? Так много вариантов на выбор, возможность открыть новый приятный напиток… а может, и нет. В любом случае, я ожидаю хорошее шоу. До следующего раза, Корво. Вот так просто поворачивается и уходит. Тело Корво переходит в режим автопилота, когда он протирает столы, отмечая, что ещё нужно до наплыва посетителей. Простые, повторяющиеся движения; в какой-то момент, во время своего пребывания в тюрьме Колдридж, он научился отстраняться. Внешне он спокоен, может, немного мечтателен, и не имеет значения, что происходит внутри, пока он улыбается клиентам. — Он ушёл? — Каллиста выглядывает из двери одной из комнат с широко раскрытыми глазами и более бледная, чем обычно. — На данный момент — да. Но сказал, что вернётся. Она смотрит на Корво так, словно у него выросла вторая голова. — Ты… Это шутка? Чужой на самом деле сказал, что вернётся сюда, за нашим кофе? — Так и сказал. — Оу… Они оба оборачиваются, чтобы посмотреть на дверь, будто Чужой может вернуться в любую секунду. Это совершенно иррационально, но Корво не уверен, что ещё можно делать. С ним такого не случалось. Как он должен реагировать? Как обычно, Каллиста приходит в себя первой. — Полагаю, мне следует пойти и сообщить об этом Адмиралу. Он, вероятно, захочет проследить, как здесь приберутся к завтрашнему дню или… Я действительно понятия не имею. — Да, сообщи ты, — говорит Корво, прежде чем осознаёт, что даже не заметил, как она ушла, а Лидия вернулась, чтобы снова наблюдать за ним со своего поста у кассы. Сесилии досталась незавидная работа — проверить припасы и определить, что им необходимо будет закупить, а Корво проводит большую часть перерыва в поисках Эмили, чтобы наконец полюбоваться её рисунком. Её нигде нет, тишина кажется намеренной. Время перерыва истекает прежде, чем он осознаёт это, и вскоре ему приходится снова вернуться на свой пост, чтобы получить новый заказ. Один латте с ванильным чаем «Луссуозо», без пенки, сливки и карамельная посыпка. День продолжается.