Написал свое имя прямо здесь, чтобы все знали, что я твой

Билд знал, что это произойдет. Он знал, когда согласился на эту роль, когда впервые встретил Байбла, когда начал видеть в молодом актере нечто большее, чем симпатичного нонга, у которого много общего с ним самим. Он знал, когда увидел свой гардероб на день. То, что помимо пары шорт он получил еще и рубашку, не отменяло того факта, что он влип по уши в проблемах. Но есть еще Байбл. Байбл, который каким-то образом выглядит невероятно даже в белой футболке и серых спортивных штанах. Байбл, который уже Вегас. На его лице - мрачное выражение, которое Билд на нем никогда не видел, если только он уже не был Вегасом. И когда Пи Понд начинает съемку, а Байбл разговаривает, Билд уже чувствует, что он ускользает. Он - Пит, но это не так. Слова Вегаса воздействуют именно на Пита, но сам Билд чувствует, как облако, пока просто туман, окутывает его разум, когда Вегас в теле Байбла подходит, притягивает его к себе за рубашку, он еще даже не прикасается, но Билд уже чувствует, что сходит с ума от этого. Все становится только хуже, когда Байбл начинает прикасаться к нему. Рука на его шее заставляет мозг Билда перегреваться, вынуждая его тело чувствовать, что оно не принадлежит ему, и это отличается от того, чтобы просто передать бразды правления Питу. Он хотел бы оправдать это реакцией Пита, но он знает лучше. Его мозг наконец осознает, как близко к нему находится Байбл, он чувствует его дыхание на своем лице, чувствует, как глаза мужчины прожигают в нем дыры, слышит тихий шепот «блядь», когда чужие губы задевают его нос. Внутренности Билда скручиваются в узлы и разгораются, и он надеется, что не станет от этого твердым, но знает, что все напрасно, он уже чувствует, как в животе разливается тепло, а член дергается. Какая-то отсутствующая часть его сознания удивлена тем, что Пи Понд не кричит «снято», не останавливает движение мяча, но, возможно, они хотят сделать это одним дублем. Билд надеется на это, потому что не уверен, что сможет сделать это больше одного раза, не сойдя с ума. Затем Байбл отодвигается, и Билд смотрит на него, хочет увидеть, думает, сможет ли он что-то понять по его лицу, может ли Байбл быть так же взволнован, как и он, но тот выглядит собранным и профессиональным во всех отношениях, чего в данный момент нет у Билда, и он ненавидит это. А потом Байбл движется, проходит мимо него, и Билд чувствует себя обделенным. Он знает, что должен вернуть мужчину, так должно быть по сценарию. Какая-то его часть думает, что он притянул бы Байбла обратно, даже если бы этого не было в сценарии, но это слишком много, чтобы размышлять об этом, сейчас, когда его мозг уже опьянен атмосферой, запахом Байбла, его прикосновениями и мыслями Пита, которые лишь подливают бензина в огонь, что уже разгорается. И он притягивает Байбла-Вегаса-Байбла к себе и целует его, шипящий выдох, который он получает в ответ, заставляет его ощутить, как он взлетает, но также и то, что он все еще достаточно сильно присутствует в своем теле, с дрожью, которую он чувствует, пробегающую по нему, заставляющую его хотеть большего. Байбл касается его лица, его шеи, его волос и притягивает к себе, чтобы он был именно таким, каким хочет его Байбл, и Билд идет добровольно. Руки отпускают его лицо и волосы, и Билд чувствует, что чуть ли не хнычет, но команда по-прежнему не подает сигнала остановиться, и поэтому он позволяет Вегасу, позволяет Байблу спустить его рубашку, которая на самом деле не его, но кажется таковой, с плеч, и когда Байбл движется дальше, чтобы избавиться от собственной футболки, Билд убеждается, что уже и сам избавился от своей рубашки, потому что это препятствие - не то, о чем он должен или хочет беспокоиться. Он наполовину уверен, что его взгляд не должен блуждать по v-образной линии бедер Байбла, потому что в том состоянии, в котором он сейчас находится, он не уверен, чем бы это закончилось, а ему нужно не отвлекаться от сцены. Потому что это его работа. Он должен помнить об этом. Однако у него не так много времени на размышления, потому что Байбл разворачивает его, сжимая в руках, и Билд вспоминает, что нужно ухватиться за цепи, свисающие с потолка, обернуть их вокруг своих рук, радуясь, что хоть что-то поддерживает его вес, потому что Байбл обнюхивает и целует его шею, и Билду кажется, что его ноги вот-вот прогнутся под ним. Он слышит свое тяжелое дыхание, слышит, как кровь стучит в ушах, как сердце бешено колотится в груди, когда волны удовольствия разносятся по всему телу от того места, где прижимаются губы Байбла. На его шее тоже есть рука, притягивающая его к теплым скользким губам, и Билду кажется, что он вот-вот взорвется или начнет умолять, если тот не уберет свою руку с его шеи. И по какой-то милости он это делает. Билд не знает, происходит ли это потому, что он следует сценарию, ведь цепочка событий, мягко говоря, туманна в голове Билда, из-за чего он едва может вспомнить, что он должен делать, не говоря уже о сценах Байбла. Но двигаясь дальше от его шеи, Байбл целует его позвоночник, и Билду приходится сдерживать свои реакции, чтобы не толкнуться в руки мужчины, когда они сжимают его задницу, пальцы впиваются так сильно, как будто хотят оставить синяк, и Билду интересно, может быть, Байбл так же охвачен этим, как и он сам, желая чего-то настоящего, желая запятнать его, пока он физически не сможет существовать без него. Не то чтобы ему нужно было делать что-то еще, думает Билд, Байбл уже находится в центре его жизни, занимая место в сердце и разуме, вгрызаясь до такой степени, что если бы его забрали, Билд не знает, что бы от него осталось. И Билд знает. Рассуждая логически, он знает, что Байбл на самом деле не собирается делать ничего, кроме поцелуев и потискивания ягодиц, но он чувствует теплое дыхание мужчины на коже своей задницы, и его охватывает непреодолимое желание, чтобы Байбл раздвинул ее, чтобы Байбл съел его, растянул своими пальцами, и трахал, пока он даже не сможет думать о том, чтобы нормально сидеть на следующий день. Он тешит себя мыслью, что это может свести его с ума настолько, что он просто попросит об этом, чтобы закончить эту маленькую игру в танцы вокруг друг друга, которую они с Байблом затеяли. Но не сейчас. Он смачивает губы, а затем, чувствуя себя немного безумным, немного смелым, облизывает кожу собственной руки, пробуя соль и слабый след мыла из душа, который он принимал меньше часа назад. Из всего этого транса, этой задумчивости его выводит чей-то голос. Он видит приближающегося Пи Понда, и вспоминает команду, которая там находится. Он все еще чувствует Байбла позади, но через несколько секунд тот, кажется, тоже приходит в себя и отстраняется, но его теплые руки неохотно покидают кожу Билда, от чего у него внутри все теплеет и трепещет, он чувствует себя гордым и желанным. Еще одно грубое пробуждение приходит в виде руки, не принадлежащей Байблу, она машет перед его глазами, привлекая внимание и рассеивая часть тумана, который, как знает Билд, начал скапливаться в его глазах, и ему снова приходится сдерживать свою реакцию, потому что вздрогнуть было бы, мягко говоря, неуместно. Тем не менее, это заставляет мужчину посмотреть на операторов, которые выглядят очень профессионально, особенно учитывая сцену, которую они только что сняли, и внезапно Билду становится неловко, потому что он слишком хорошо осознает, насколько раскраснелось его лицо, насколько растрепаны его волосы и как выглядит выпуклость его полутвердого члена в шортах, которые были на нем надеты. Понд что-то говорит, и Билд пытается слушать, но он словно под водой, его уши плохо передают звук в мозг. Он надеется, что сможет просто следовать за Байблом, но когда он украдкой бросает взгляд на него, кажется, что тому не намного лучше. А потом их ведут к кровати, и Билду кажется, что он должен чувствовать себя более неуверенно, когда Байбл находится между его ног, когда между их членами нет ничего, кроме тонкой ткани носков, когда руки мужчины лежат на его бедрах и он смотрит на него сверху вниз так, что Билд даже не может выразить словами. Но он и не хочет. Даже под взглядами съемочной группы и бдительным объективом камеры, фиксирующим все, что может упустить человеческий глаз, он чувствует себя хорошо, когда Байбл возвышается над ним и смотрит на него своими темными глазами, и Билд почти уверен, что жар в этом взгляде - нечто большее, чем просто роль. Или, по крайней мере, это то, в чем он пытается убедить сам себя. Но потом съемки продолжаются, и Билд позволяет Питу взять над собой верх, даже если грань между ним и Питом становится все более размытой, чем грань в его голове, разделяющая Байбла и Вегаса. Билд не знает, когда это Пит и Вегас, а когда он и Байбл. Стоит перетянуть канат от одного к другому, он понимает, что это не имеет значения. Он хочет Байбла так же сильно, как Пит хочет Вегаса. Возможно, даже больше. И взгляд, который он получает, когда ему связывают руки, когда веревка трется о его запястья и когда Байбл прижимается поцелуем к его костяшкам, настолько благоговейный, что Билд чувствует, как горит белым огнем и плавится в кровати. И вот Байбл наклоняется еще больше, еще ближе к нему, и на секунду Билд задумывается, не почувствует ли тот случайно, насколько он тверд, но, опять же, не похоже, чтобы носок чудесным образом скрывал это, особенно с мокрым пятном, которое Билд ощущает на кончике. Но когда он украдкой бросает взгляд вниз, то видит, что у самого Байбла дела обстоят не лучше, и поэтому он вытягивается, не сводя глаз с мужчины, следя за каждым его движением, пока тот тянется влево и хватает презерватив, а затем наклоняется вниз, вниз, раздвигая ноги Билда шире, и он вздрагивает от холодного воздуха, ударяющего в его промежность, а затем появляется Байбл. Байбл с пачкой презерватива между зубами, открывает упаковку и делает движение, как будто собирается надеть его. Билд хочет, чтобы он это сделал. Он хочет, чтобы Байбл надел презерватив и по-настоящему трахнул его, он почти дрожит от потребности в этом, почти вибрирует под кожей. А Байбл все это время наблюдает за ним, он никак не может этого не заметить, Билду кажется, что это написано у него на лице, чтобы весь мир видел. И Байбл не отводит взгляд. Его глаза устремлены на Билда, как всегда, и они видят его до самой глубины души, как всегда. И даже при всех несовершенствах Билда и вещах, которых ему не хватает, о которых он слишком хорошо осведомлен, Байбл продолжает смотреть на него, и это заставляет старшего чувствовать, что он не может дышать, как будто он проглотил звезду, и она сгорает где-то в его сердцевине, и все, что она оставляет после себя - это привязанность к Байблу. Однако сегодня, хоть все это правда, это также заставляет его гореть более первобытной потребностью, вынуждая его член пульсировать, а задницу сжиматься вокруг пустоты. В голове ничего нет, кроме потребности, чтобы Байбл трахнул его прямо сейчас. Байбл делает движение, как будто проталкивается внутрь. Билд всегда находил порно преувеличенным, поэтому он не гримасничает, не зажмуривает глаза, не кусает губы, он просто откидывает голову назад, не сводя глаз с младшего. На его шее снова рука, и кажется, что пусть Байбл и не трахает его по-настоящему, Билд все равно может развалиться, разойтись по швам. Но он просто втягивается в поцелуй, Байбл наклоняется, чтобы встретиться с ним на полпути, и поцелуй - это комфорт и уверенность, он настолько полностью принадлежит этому мужчине, что почти скулит, почти плачет от того, как сильно ему нужно, чтобы это было по-настоящему. Теперь, кажется, что все происходит слишком быстро и движется как в замедленной съемке. Байбл прижимается лицом к его шее. Ощущение горячего дыхание мужчины на своей чувствительной коже вынуждает вздрагивать, заставляет дыхание вырываться прерывистым, обрывочным стоном, который Билд пытается сдержать. Байбл двигается взад и вперед между его бедер, кожа трется о кожу, и Билд не может, просто не может... Раздается голос, и на несколько секунд Билд думает, что это голос в его голове, говорящий ему собраться, но голос становится ближе, и Билд вспоминает Понда и операторов. Байбл замирает и отодвигается, и старший почти скулит, хочет обхватить его бедрами, снова притянуть ближе, но сейчас он просто откидывает голову еще дальше назад, и Понд оказывается таким образом перевернутым, но это не помогает скрыть неуверенное выражение на лице мужчины. - Простите, ребята, это очень хороший дубль, вы оба молодцы, просто… - Билд уверен, что этот человек никогда в жизни не выглядел более неловко и неуверенно, и он предполагает, что он почувствовал бы то же самое, если бы прервал то, чем они с Байблом занимались, потому что они определенно не просто снимали сцену. - Биу, нам нужны твои лодыжки в цепях сейчас, так что Байбл, просто убедись, что ты сделаешь это, прежде чем начнешь изображать настоящую сексуальную часть, хорошо? Мы займемся этим сверху, когда вы двое будете готовы. С этими словами он исчезает за монитором камеры, и Билд остается только с Байблом, который все еще стоит на коленях между его ног и просто смотрит на него, и есть что-то в его лице, что заставляет Билда хотеть успокоить его. Но он не чувствует, что может говорить, поэтому делает следующее - улыбается и кладет руку на предплечье младшего. Но это прикосновение, кажется, снова воспламеняет что-то в Байбле, и тогда его глаза полыхают огнем и сжигают всю защиту Билда. Младший отступает назад, и они снова проходят через это. И если Биу думал, что у него была тихая надежда, что это повлияет на него меньше, потому что он уже успел все испытать, то он ошибся, потому что каждый раз, когда Байбл хоть немного двигается, каждый его выдох, каждое прижатие его лица к шее Билда, кажется, толкает все выше и выше, заставляя огненную потребность сжигать его изнутри, вынуждая огонь лизать его кожу и жечь все снаружи. Он почти удивлен, что Байбл тоже не горит, но, возможно, так оно и есть, просто Биу еще об этом не знает. На этот раз Байбл не забывает обернуть цепь вокруг его лодыжек, и звон металла при каждом его движении заставляет что-то воспламениться в Билде. Его бедра уже дрожат, когда он снова втягивается в поцелуй, но на этот раз он знает, что может расслабить ноги, ведь цепи все равно будут держать их хотя бы частично, поэтому он немного отпускает себя, наклоняется к Байблу, наклоняется к безопасности цепей, удерживающих его от падения. И Байбл двигается, а Билд удивляется, насколько это вообще еще сцена, потому что он чувствует, как младший прижимается к задней части его бедра, очевидно сильно, толкая его вверх по кровати с каждым толчком. Камер вокруг них, кажется, не существует, даже когда операторы подходят ближе и обходят их, снимая с разных ракурсов. Для Билда все, что существует, это ощущение твердого члена Байбла на его бедре, рот Байбла на его шее и тело Байбла, двигающееся между его бедер. И Билд знает, что он издает звуки, которые могут быть неловкими, которые слишком свойственны ему, а не Питу, слишком личные, слишком интимные, но ему все равно, он знает, что просто хочет Байбла в себе, нуждается в том, чтобы он заполнил его и держал полным, находился рядом и дал насытиться всем этим. Байбл прижимается к его губам еще одним поцелуем, и Билд знает, что это должно быть целомудренно, не более чем быстрое прикосновение губ, так сказал Пи Понд, но как только губы младшего оказываются на его губах, Билд не может удержаться, чтобы не приоткрыть губы, приглашая Байбла войти, пытаясь уговорить его просунуть свой язык в рот и взять все, что он хочет, все, что Билд может дать, все, что он хочет дать. Это одно и то же. - Подождите, все, прекратите, пожалуйста, - снова раздается голос Пи Понда, и Билд хочет сорваться на него, потому что ему уже все равно. Он так близок к тому, чтобы заплакать, желая, чтобы в нем наконец что-то было, а этот человек просто продолжает продлевать эту пытку. Билд пытается сохранить нейтральное выражение лица, насколько это возможно, со связанными руками и цепями на лодыжках, и жар желания в нем, который теперь запятнан кислым раздражением, которое только усиливается, стоит Байблу слегка отстраниться, чтобы посмотреть на Пи Понда как следует. Однако он не отпускает Билда, вполне довольствуясь тем, что оставляет его связанным, и старшему хочется его за это укусить. - Биу, в сценарии вообще-то говорится только о целомудренном поцелуе, так что не мог бы ты придерживаться этого, пожалуйста, - и Билд знает это. Он знает, что перегнул палку, но нотки раздражения в голосе Пи Понда почти заставляют его нахмуриться. Может, и хорошо, что Байбл оставил его связанным, потому что он чувствует, как напряжение нарастает в мышцах, и логически он понимает, что, наверное, не ударит Понда, тот слишком добр к ним для этого, но сейчас ему кажется, что он бы так и сделал, если бы был свободен. Но Байбл кивает, и Билд тоже кивает, но не извиняется, потому что ему не жаль. Однако Пи Понду, похоже, этого достаточно, потому что он возвращается к своему монитору, камеры снова разворачиваются, и, как по щелчку чьих-то пальцев, Байбл снова смотрит на него, темный и напряженный, и все раздражение, все мысли о том, чтобы задушить Пи Понда, испаряются. На этот раз, когда Байбл прижимается поцелуем к его губам, Билд убеждает себя держать губы сомкнутыми, позволяя поцелую продолжаться короткую секунду, а затем младший отстраняется, и Биу скорбит, но вскоре губы перемещаются на его шею, и Билд больше не возражает. Он позволяет себе минутную слабость и крепко сжимает ноги вокруг бедер Байбла, насколько это возможно с цепями, пытаясь вдавить пятки в задницу нонга, чтобы подбодрить его, протолкнуть его глубже, даже если логически он понимает, что это ничего не даст, потому что Байбл на самом деле не в нем. К его удивлению, это заставляет бедра Байбла подрагивать. Его губы приоткрываются на шее Билда, и зубы впиваются в кожу, совсем ненадолго, прежде чем младший приходит в себя и снова смыкает их, но этого достаточно, чтобы Биу застонал, чувствуя, как все в нем сжимается и все ощущения перенаправляются в ту единственную точку, которая, возможно, является самым сильным возбуждением, которое он получил сегодня, и на секунду он беспокоится, что может кончить от того, насколько он напряжен. Но он не кончает, и он благодарен всем богам, которые присматривают за ним. А потом все. Байбл запечатлевает еще один целомудренный поцелуй на его губах и отстраняется, ложится рядом с ним, не сводя глаз с Билда, который уже не знает, на кого он смотрит - на Вегаса или на Байбла, точно так же, как он пересек черту между Билдом и Питом, казалось, целую вечность назад, хотя они снимали, возможно, всего около часа. Так или иначе, они лежат и смотрят друг на друга, и Билд видит ту же дымку, тот же безумный взгляд в глазах Байбла, который, он уверен, отражается в его собственных, и он, определенно, должен, что-то сказать, но его мозг пуст, потому что, что можно сказать после съемки чего-то подобного, не разрушая всю дружбу-возможно-что-то-большее. В любом случае, это не имеет значения, потому что снова раздается голос Пи Понда. - Ладно, ребята, вы молодцы, это был чертовски хороший дубль, - его голос слишком громкий, слишком веселый для ушей Билда и интимной атмосферы между ним и Байблом, и пузырь лопается, младший отводит взгляд от него к источнику голоса, и нет, Биу это совсем не нравится, - Давайте все сделаем пятиминутный перерыв, а потом пройдем все заново, с самого начала! Билд не хочет ничего меньшего, но он актер, поэтому улыбается, садится и позволяет вывести себя наружу, где его ждут парикмахеры и гримеры.

***

Второй дубль не легче первого, Билд спотыкается на своих репликах, в голове пусто, потому что, пусть гримеры и смогли стереть пот и привести волосы в порядок после предыдущего дубля, они не смогли избавить его от мыслей и от того, как его тело все еще настроено и реагирует на каждое прикосновение Байбла. Он справляется с этим, потому что он профессионал, но следующий дубль еще хуже. Только теперь он замечает, что Байбл тоже дрожит: дрожь в руках и ногах, когда он стоит на коленях на кровати между ног Биу, прерывистый выдох, когда он раздвигает ноги шире, то, как его дыхание слишком контролируемо, чтобы быть естественным, и то, как его руки с каждым дублем все неохотнее отпускают Билда. Старший замечает все эти мелочи и дорожит ими, потому что если он еще не догадывается о том, как сильно Байбл увлечен им, он уверен, что эти мелочи выдадут его. Биу находит это милым, и если бы он не был так же взволнован, он бы немного поддразнил младшего. Как бы то ни было, каждый раз, когда Байбл делает что-то из этих мелочей или находится в непосредственной близости от шеи и губ Билда, каждый раз, когда Биу чувствует, как член Байбла прижимается к задней части его бедра, он ощущает, что сам немного сходит с ума, что он все ближе и ближе к тому, чтобы просто умолять мужчину трахнуть его. К черту Пи Понда и операторов. Пусть смотрят, ему все равно, он знает, что они с Байблом все равно будут хорошо смотреться вместе. Знает, что из них получилось бы чертовски красивое шоу. Пятый дубль стал по-настоящему катастрофическим, и именно на нем Пи Понд наконец решил остановиться. Биу с самого начала парил высоко, и видел, что Байбл тоже, он уверен, что если бы он покопался в себе, то почувствовал бы, как энергия пульсирует и горит под кожей младшего. Первую часть он еще играет безупречно, потому что предан своему ремеслу, но как только Байбл попадает старшему в руки, все сразу же катится под откос. Билд чувствует, как между ними проскакивает искра электричества, когда Байбл касается его, и он смутно осознает стон, который издает при этом, его мозг настолько измучен постоянным повторением того, что его тело ассоциируется с сексом, которого он постоянно не получает. Он чувствует, что его губы шевелятся, но не уверен, действительно ли он издает звук. Он надеется, что нет, чтобы сохранить профессионализм, даже если этот мост давно сожжен. Но, возможно, так оно и есть, потому что что-то заставляет Байбла сломаться, и его хватка становится еще крепче, более собственнической, голодной, в которую Биу отказывается верить. Верить, что даже такой хороший человек, как Байбл, может притворяться. Билд знает, что его член уже несколько часов не был мягким, и сейчас это становится почти болезненным, невозможно отмахнуться от того, насколько он тверд, и боже, как бы он хотел прикоснуться, как бы он хотел засунуть в себя пальцы, или, еще лучше, чтобы Байбл засунул в него свои пальцы или член. От этой мысли у него пересыхает во рту, и из горла вырывается еще один стон, более протяжный, и он слышит себя, ему почти неловко от того, насколько нуждающимся он звучит. Потому что Байбл заслуживает того, чтобы услышать, что он с ним делает. Это заставляет младшего подскочить и поцеловать его, жестко и голодно, и Билд уверен, что этого не было в сценарии, но он не собирается жаловаться, просто позволяет своему рту раскрыться под вниманием Байбла, и, наконец, появляется язык, которого Билд так долго ждал. Им все же удается каким-то образом закончить сцену, но Билд думает, что это скорее мышечная память, чем что-то еще, потому что сам он чувствует себя выбитым из равновесия, а Байбл дрожит в его руках, находясь все еще между ног. Когда они оказываются рядом друг с другом на кровати, разум Биу немного проясняется, он удивляется, что Пи Понд не остановил сцену, но, возможно, так и было, просто они не заметили, или, по крайней мере, он не заметил. Мысль о том, что Байбл мог заметить какие-либо призывы "снято" и проигнорировать их из-за того, насколько он был поглощен, заставляет огонь снова полыхнуть, и Билд слишком хорошо понимает, пусть они и потеряли себя в сцене, он на самом деле не кончил, нет никакого облегчения от ноющей потребности, медленно поглощающей его. Он пытается вытеснить эту мысль из головы и ищет Пи Понда глазами. Мужчина все еще в комнате, но он даже не смотрит на них как следует, и не смотрит на монитор. Очевидно, что в какой-то момент он действительно объявил об окончании, потому что операторы вышли из комнаты, и Билд задается вопросом, когда это произошло. - Ладно, парни, давайте просто... Сделаем перерыв, ладно? Мы будем где-нибудь поблизости с домом, просто найдите меня, когда разберетесь. Разберетесь с собой? - начинает мужчина и останавливается, и Билд понимает, что ему, должно быть, было неловко. Он внутренне злорадствует, потому что это означает, что они, похоже, были еще горячее, чем он думал. Он улыбается и кивает, но Пи Понд этого не видит, потому что уже направляется к выходу из комнаты. Взгляд Билда возвращается к Байблу, и он обнаруживает, что глаза младшего никогда не покидали его. Тишина наполняет комнату теперь, когда они действительно одни, и воздух кажется густым, и Биу кажется, что он не может дышать, как будто в комнате не хватает этого самого воздуха. Билд не понимает, почему руки Байбла не на нем, и почему он сам не прикасается к мужчине, и второй, кажется, разделяет это чувство, потому что в следующую секунду они соединяются в шквале конечностей, соприкасаются носами, клацают зубами, но даже этого недостаточно, чтобы они отстранились друг от друга. У них нет одежды, за которую можно было бы зацепиться, но Билд все еще хочет быть ближе к Байблу, найти для себя место прямо под его кожей. Прежде чем Билд осознает, что двигается, он уже закидывает ногу на бедра Байбла, и тот на мгновение отстраняется. Билду становится жарко от того, как мужчина смотрит на него. Это далеко не первый раз, когда он был с мужчиной, далеко не первый раз, когда он чувствовал себя желанным, но он никогда не чувствовал себя настолько горячим, никогда не чувствовал себя настолько желанным, чем прямо сейчас, когда глаза Байбла обжигают и ласкают его, как объятия, как огненное пламя. Он чувствует, как член младшего прижимается к его заднице, и он насаживается на него, наслаждаясь стоном мужчины, первым за день. Билд от этого чувствует себя таким возбужденным, как будто Байбл только и делал, что стонал, и от того, как руки мужчины сжимаются на бедрах еще крепче. Но как бы сильно Билд ни хотел, чтобы член был в нем, растягивал его, сейчас не время, когда он уже опасно близок к оргазму, после нескольких часов того, что кажется его члену дразнящим, как бы его логический мозг ни пытался оправдать это. И поэтому он опускается, опускается, опускается, не сводя глаз с лица Байбла, что позволяет ему увидеть, когда именно тому наконец приходит в голову, что должно произойти, потому что его глаза расширяются, а лицо краснеет еще больше. Билд отводит взгляд только тогда, когда оказывается лицом к лицу с членом Байбла, который так заметно тверд даже в дурацком носке. Мокрое пятнышко на вершине заставляет Билда дрожать от желания и наклонится вперед, проводя языком по влажному участку, и он чувствует, как на нем скапливается слюна от первого вкуса горьковатого мускуса Байбла. Сам мужчина издает тихий всхлип где-то над головой, и Билд солгал бы, если бы не сказал, что еще одна важная причина, по которой ему нужно было сначала попробовать Байбла через носок - это посмотреть, сколько тот сможет выдержать, прежде чем сорвется и либо сам толкнет голову Билда вниз, либо будет умолять Билда взять его в рот, в зависимости от того, что произойдет раньше. Впрочем это идея для другого дня, потому что сейчас вкус Байбла, разбавленный носком, заставляет огонь бушевать в венах Биу, распространяясь по всему телу, и он сдирает ткань трясущимися, неуклюжими руками, и вот оно. Член Байбла гордо возвышается, красный, с жемчужно-белыми бисеринками спермы на головке, и Билд инстинктивно сжимается, позволяя стону вырваться из него. Он жалеет, что не захватил с собой смазку, потому что ему очень хочется, чтобы этот член был в нем, независимо от того, как быстро он кончил бы от этого. Он подумывает о том, чтобы позволить Байблу растянуть его с помощью слюны, чтобы облегчить путь, но вспомнив, что после этого им придется вернуться к работе, решает отказаться. Его тело ненавидит мозг за это, и он мысленно обещает себе, что все будет в другой раз. А пока он наклоняется и проводит языком по каплям предэякулята, стекающим по всей длине. Он наслаждается вкусом и стоном, который Байбл издает над его головой. Он на мгновение отстраняется, улыбается младшему, а затем заглатывает его целиком, не останавливаясь, даже когда срабатывает рвотный рефлекс и он немного давится. Запах Байбла становится еще более насыщенным, когда рот Билда заполнен его членом, а нос касается аккуратно подстриженных волос на лобке, и Биу хочется остаться там навсегда. Звук, который издает Байбл, это нечто среднее между криком и стоном, и Билд чувствует это в своем собственном животе, в своем собственном члене, который все еще прикрыт носком, но пульсирует от потребности кончить. Бедра Байбла дергаются вверх, и Билд стонет, прижимаясь ему навстречу, желая, чтобы тот трахнул его в горло, или вцепился пальцами в его волосы, немного потянул его на себя, чтобы имел его так, как он хочет, но и это более чем прекрасно, даже если в животе у него зарождается нотка разочарования, когда Байбл осторожно замирает, напрягая мышцы, чтобы удержать их на матрасе. Однако Билд ничто, если не умеет добиваться своего, и когда он отстраняется, отстраняется полностью, всего на секунду, берет одну из рук Байбла, которая сжимала постельное белье, и очень медленно, очень осознанно запускает ее в свои волосы, не сводя глаз с мужчины, и когда глаза Байбла становятся неуверенными, он надеется, что его собственные показывают его решимость и уверяют, что да, он действительно хочет этого. Когда он опускается обратно, он чувствует, как пальцы Байбла сжимают его волосы и слегка дергают, и он стонет, бесстыдно и безудержно, давая понять, как ему это нравится. Это заставляет младшего усилить хватку и издать "блядь", и Билд чувствует, как это пронзает его, словно электрический разряд, заставляя его биться о кровать, прежде чем он приходит в себя, потому что по какой-то причине байбловские разговоры на английском делают это за него. Он немного отстраняется, чтобы отдышаться, и бедра Байбла дергаются вверх, вслед за его удаляющимся ртом, и боже, это не должно вызывать жар в животе Билда, распалять его еще больше, но это так. Что-то в том, что младший так хочет его, безумно возбуждает. Его рот уже немного болит от огромного размера члена, и это возбуждает его при мысли о том, когда он действительно сможет взять его в себя, потому что если у него так болит рот, то насколько сильно будет болеть его задница. Эта мысль заставляет его проглотить Байбла обратно, потому что он не уверен, что сможет ответить за свои действия, если не займет себя, если не получит этот член в себя любым доступным способом. Младший уже немного увереннее держит руки в волосах Билда, но все еще не дергает так сильно, как Биу знает, он мог бы, но уже достаточно хорошо, чтобы у старшего немного закружилась голова от непринужденного проявления силы и контроля над ним, заставляя его двигаться вверх или вниз, в том темпе, который диктует Байбл. Теперь у него текут слюни, прямо из его рта на член, и они оба стонут, и Байбл вздымает бедра, и Билд чувствует, как он еще сильнее ударяется о заднюю стенку его горла. Он чувствует, как слезы затуманивают его зрение, и младший мгновенно отпускает его, отступает назад, и нет, нет, нет, нет, это совсем не то, чего хочет Билд. - Биу, Биу, Билд, ты в порядке? - его голос приглушен и напряжен, но это все еще заботливый Байбл, которого он знает, и если бы Билд не хотел вернуть его член, он бы ворковал над ним и тем, как он волнуется. - Все в порядке, не волнуйся, мне это нравится. Нравится, правда, очень нравится. Рот Байбла слегка приоткрывается при этом признании, но беспокойство исчезает из его глаз и обнажает огонь желания и возбуждения. Билд воспринимает это как согласие снова наброситься на него, и на этот раз руки младшего сразу же хватают его за волосы и тянут, бедра мужчины сжимаются, и когда глаза Билда наполняются слезами, Байбл не отступает. И тогда Байбл начинает говорить, поток неверящих похвал льется с его губ, о том, как прекрасен Билд, как приятно чувствовать его рот, как Байбл не может поверить, что он может владеть им таким. Сначала это странная смесь тайского и английского языков, которая быстро переходит исключительно на английский. Смесь английского и слов Байбла вызывает у Билда желание стонать, рыдать, дергать себя за волосы и член, пока он не кончит, но он этого не делает, просто втягивает щеки и проводит языком по вене на нижней стороне члена Байбла, а когда отстраняется, обводит головку языком, вдавливая его в щель, и разговоры Байбла ограничиваются просто смесью "Биу" и "блядь", и это делает Билда немного диким. А потом его бедра запинаются, и эти "блядь", "Биу", "я..." обрывается, и Билд уже знает. Он сопротивляется притяжению рук Байбла к своим волосам и опускается, как раз в тот момент, когда младший начинает кончать. Он слегка брызгает слюной от горечи, и с его губ стекает струйка спермы, но он с наслаждением проглатывает остаток, вылизывая член дочиста после того, как тот кончил и стал мягким во рту. - Блядь, Биу, иди сюда, - руки в волосах тянут мужчину назад и в сторону, Байбл слегка шипит от переизбытка чувств, а потом тянет Билда вверх, и прижимается своими губами к губам старшего. И Билд более чем счастлив позволить ему лизать его рот и чувствовать послевкусие самого себя. Байбл, должно быть, тоже наслаждается этим, потому что он стонет во рту Биу и притягивает его ближе за волосы, словно хочет поглотить целиком, и старший знает, что позволит ему это сделать, не задумываясь. Байбл отстраняется слишком быстро, и Билд инстинктивно следует за ним, преследуя его губы, но руки мужчины держат его за бедра, а затем он с легкостью маневрирует, как будто старший для него не более чем кукла, и эта мысль заставляет пальцы поджиматься, когда его толкают на спину, а его ноги толкают вверх, пока он почти не складывается пополам, и о... если Байбл собирается сделать то, о чем он думает, то Билд определенно не против этого. Более чем... Первое прикосновение языка Байбла к его дырочке заставляет ахнуть и пытаться ухватиться за что-нибудь. В конце концов, он вцепляется пальцами в собственные волосы, тянет, пытаясь взять себя в руки, но Байбл облизывает его, сначала нежно обводя его ободок, а затем облизывая его плоской стороной языка, и Билд знает, что он стонет, даже если он глух к этому, слыша только биение собственного сердца. Когда Байбл раздвигает его шире и сосет, он бьется и всхлипывает; когда Байбл вводит свой язык внутрь и прижимает его к стенкам, он уже кричит, его горло саднит от отсасывания, он даже не знает, как он сможет говорить после всего этого, но это небольшая цена за такой хороший секс. Воздух на его коже кажется густым и липким, волосы мокрые от пота, прилипают ко лбу и затылку, но все, о чем он заботится, - это оттолкнуться от языка Байбла и прижаться к нему обратно, пытаясь получить больше этого ощущения, и с внезапной ясностью он понимает, что этого никогда не будет достаточно. Ему никогда не будет достаточно Байбла, он всегда будет жаждать его, хотеть, чтобы он был в нем, на нем, вокруг него, рядом с ним. Всегда прикасался к нему, держал его, трахал его. Билд на самом краю пропасти, он смутно осознает, что уже давно находится там, и когда Байбл вводит кончик одного пальца вместе с языком, для него все кончено, и он кончает прямо в носок, в котором все еще находится его член, создавая беспорядок и крича во все горло, он чувствует, как сжимается вокруг языка и пальца Байбла, а потом просто пальца, когда младший отстраняется и не отходит, пока он кончает, и Билд предполагает, что тот смотрит, как он кончает, и от этого волны его оргазма обрушиваются еще сильнее, утягивая его под воду. Кончик пальца Байбла в нем быстро становится слишком большим, но это почти приятно, когда часть этого мужчины все еще в нем, даже после того, как он кончил, продлевая близость, даже если огонь, который полыхает в его венах, - это удовольствие-боль. Он еще не решил, хочет ли остаться в таком состоянии, когда Байбл вытаскивает палец, и Билд знает, что в нем были только язык и палец, но он все еще чувствует странную пустоту. Он высвобождает пальцы из собственных волос и хватается за Байбла, притягивая его к себе, снова притягивая его ближе, пока тот не падает на кровать совсем рядом с ним, только потому, что поймал себя на руки, прежде чем Билд смог притянуть его к себе. Они все еще плотно прижаты друг к другу по всей длине своих тел, так что Билд полагает, что все в порядке. Он наклоняет голову, которая оказывается на удивление тяжелой, но Байбл тут же оказывается рядом, чтобы запечатлеть нежнейшие поцелуи на его губах, а затем по всему лицу, и Билд извивается и счастливо хихикает. Он мог бы остаться так навсегда, только с Байблом, а весь окружающий мир бы исчез, оставив их наедине. Правда он знает, что им нужно вернуться к работе, но до этого он намерен насладиться временем, проведенным с младшим наедине, с выражением его лица, мягким, незащищенным и таким обожающим. - В следующий раз я не позволю отсутствию смазки помешать мне засунуть твой член в себя, - объявляет он, и Байбл задыхается на вдохе, брызгая слюной. Билд просто усмехается, ждет, пока он успокоится, снова возьмет свое дыхание под контроль. - В следующий раз? - Билд не совсем уверен, является ли нотка в голосе Байбла надеждой или удивлением, возможно, смесью того и другого. Но это все равно заставляет его улыбку пропасть. - Байб, это не на один раз. Не для меня, во всяком случае, не так ли? Для тебя? - его голос грубый, но он все еще слышит в нем неуверенность, хотя он знает Байбла и наблюдал за ним. Он не думает, что может ошибаться в том, что мужчина тоже хочет этого, хочет его. - Нет, нет, это не так. Для меня это точно не на один раз, - быстро успокаивает его Байбл, и мягкая рука касается его лица, а взгляд мужчины заставляет сердце Билда трепетать в груди. - Хорошо, - хмыкает Билд, а затем снова ухмыляется, потому что он еще не закончил дразнить Байбла, и не думает, что когда-нибудь вообще перестанет это делать, - Теперь давай позовем Пи Понда, чтобы мы могли закончить эти съемки, и ты сможешь пригласить меня на нормальное свидание. Я обычно не приглашаю на первое свидание, ты знаешь, но для тебя я сделаю исключение, потому что ты симпатичный. Бормотание Байбла заставляет мужчину хихикать, а в груди взрывается фейерверки. Даже когда они, спотыкаясь, идут в ванную в доме, чтобы привести себя в порядок, даже когда Пи Понд возвращается в комнату и делает вид, что не замечает, что у них был секс, как будто запах этого секса не стоит в комнате, и позже, когда Байбл приглашает его поесть в его любимый ресторан, и еще намного позже, когда они возвращаются в его квартиру и Билд наконец-то получает член Байбла в себя.