Считай бабка, считай дед...

В помещении повсюду висели гирлянды. Они мигали, переливались, странно потрескивали, а где-то и источали запах жженых проводов. Абсолютно все в этой квартире было увешено новогодними атрибутами, создавая впечатление, что Санта Клауса накачали взрывчаткой и, когда он взорвался, вместо плоти и внутренних органов у него оказались мишура, новогодние шары, сверкающие гирлянды и блестки. Очень много блесток. Возможно, новогодний волшебник возил с собой по карманам сестер Динь-Динь, и их тоже задело взрывной волной. — Итак, ты помнишь правила? — Спросил юноша, падая на замызганный диван, поднимая при этом сияющее облако, из-за чего в носу начало противно свербеть. — Да, да, Питти-бой, мы уже не первый год этим занимаемся, — шрамированный мужчина закатил глаза и аккуратно присел напротив на некрепкого вида стул. — Уэйд, ты стреляешь себе в голову по пять раз в неделю, я удивлен, что ты еще умеешь пользоваться ложкой, — беззлобно усмехнулся Паркер. — И все же я напомню. Это ручка, — парень показательно взял канцелярскую принадлежность и покрутил перед собой, — это листочек, — то же самое он проделал и с куском целлюлозы. — Задача: посчитать сколько раз ты умер за год. К помощи Пятницы и Карен не прибегать, ибо они судьи и в конце объявят, кто оказался ближе к правильному числу. — Эх, жаль на интерес играем… Думаю, я тебя обыграю, потому что кому, как не мне, знать сколько раз я умер, — уверенно сказал Дэдпул. — Ну, ну, в прошлые разы выигрывал я, — заметил Питер, потирая кончик носа. — Итак, начнем. — Эй! Откуда у тебя сразу двести шестьдесят?! — вскрикнул Уилсон. — Писать цифры от балды — это не дело! — Ты минимум убиваешь себя пять раз в неделю, а в году пятьдесят две полных недели, — тут же пояснил парень. — Математика и ничего больше. — Ой-ой, смотрите, какой умный нашелся, — списывая, сказал Уэйд. — Где ж вас таких берут? — Ты меня где только не берешь, -задумчиво ответил Питер. — Кстати об этом… -он прибавил единицу. — О, ты вспомнил случай, когда я нечаянно повесился, пытаясь сделать шибари? — мужчина прибавил одну смерть и себе. — Нет, но спасибо за подсказку. Вообще, я вспомнил про тот случай с голубями на крыше, когда… — Когда я пытался тебе присунуть, а они резко налетели, и я попытался их всех разогнать, не удержался на парапете и сиганул вниз, — закончил Дэдпул, рисуя еще плюс один. — Ненавижу голубей. Крысы летающие. — Да ладно тебе, это не аллигаторы, — парень снова написал на листочке. — Не напоминай, даже для моих обгоревших нервных окончаний это было больно. Кто вообще додумался посадить рептилий защищать оружие? А потом люди удивляются, почему Крокодил Гена работает в зоопарке, а, выходя, курит трубку. Все из-за радиации и беспечных владельцев! — Общайся с Наташей, пожалуйста, поменьше, а то я перестаю понимать твой юмор, — закатил глаза Питер. — Юмор… Что-то такое было в этом году, — мужчина задумчиво начал стучать пальцем по нижней губе. — Ты о случае, когда на тебя обрушился билборд с рекламой цирка или о том, как у тебя от смеха однажды буквально остановилось сердце после шутки Капитана, который шутит словно табурет, то есть никак? — приподняв бровь, спросил юноша. — Вообще о втором, но спасибо и за первое, — он снова уткнулся в лист. — И шутка про Пинокио смешная! — Как скажешь… Эта странная игра-традиция зародилась у них еще года четыре назад, когда их нежданно-негаданно утвердили, как боевую единицу. Питеру тогда исполнилось двадцать лет и он уже довольно давно был Человеком-Пауком, что спасал обычных жителей Нью-Йорка, а Дэдпул был Дэдпулом, немного отбитым и кровожадным. Паркер до сих пор с содроганием вспоминал их первые миссии, когда от преступников оставались только лишь одни кровавые ошметки, но парень не мог просто заявиться к Фьюри, отказываясь от своего напарника, поэтому им пришлось пройти довольно долгий путь становления в качестве героев хоть с какими-нибудь моральными принципами, и для этого Паук сделал очень многое. Например, Питеру пришлось полюбить ненавистные чимичанги, прочитать руководство по воспитанию подростков, открыть свою личность перед Дэдпулом, дабы завоевать хоть толику доверия, а дальше все закрутилось-завертелось до такой степени, что Новый год они уже праздновали вместе, так как остальные были либо на миссиях, либо со своими семьями. Тогда то Паркеру и пришла идея посчитать все смерти наемника, дабы хоть на несколько минут заткнуть его, а чтобы подогреть интерес Дэдпула призом стал поцелуй, которого мужчина так долго добивался от Питера… В прочем, даже не смотря на проигрыш Уилсона, приз он получил. Помещение все еще сверкало красками гирлянд, а играющие уже практически исписали свои листы, про себя вспоминая произошедшие с ними события. Этот год был долгим, наполненным различными событиями, взять хотя бы в расчет тот инцидент с ламами… — Я все! — гордо вскликнул Уэйд, бросая ручку куда-то в стену, отчего та воткнулась в кирпичную кладку. — Да, я тоже, — кивнул головой Питер в ответ, задумчиво смотря на листок. — Накину-ка я еще, пожалуй, смертей двадцать, хуже точно не будет… Сколько у тебя вышло? — Пятьсот семьдесят шесть, — ответил Дэдпул, складывая руки на груди. — А у тебя? — Шестьсот двадцать восемь, — улыбнулся Паркер и включил свой телефон. — Карен, милая, будь добра, поведай, сколько зафиксированных смертей у Уэйда в этом году? — Шестьсот двадцать, — лаконично ответил механический голос. — Юху! Я выиграл! — засмеялся Паркер. — Вот каждый год задаюсь вопросом, как можно не помнить, сколько раз ты умер? — Может, тогда посчитаем, сколько у тебя было ножевых и пулевых ранений? — с издевкой спросил Уилсон, разрывая листок в клочья. — Э не, не стоит, — буркнул парень. — У меня есть идея более интересная. — Поведай. — Пошли в снежки играть! — задорно сказал Питер. — Зря, что ли, снег на землю падал? — Только, чур, ты свою супер силу не применяешь, а то я помню, как ты в меня кинул яблочком, поломав два ребра, — поднимаясь, весело сказал Уэйд, а после резко побежал к выходу. — Кто последний, тот грейпфрут! — Грейпфруты вкусные! Они не виноваты, что не нравятся тебе! — возражая, кричал Паркер, что не мешало ему в спешке надеть куртку, а после, не парясь, выпрыгнуть в окно, чтобы быть первым.