***
— А я с подарками абсолютно согласен! — радостно поддерживает Антон — для этого приходится вылезти из норки под названием «затылок Арсения», что выглядит довольно комично. — Я, между-прочим, машинку заказывал. — Какой ребёнок, — тихо пыхтит Арсений, нарезая салат. — Какую машинку? Лимузин, на котором вы вдвоём красиво уедете в закат? — Мора слышит разговор из кухни и перегибается через спинку стула, заглядывая к ним. — Или, Антон, ты хочешь одноместный кабриолет телесного цвета? — хихикает девушка с каре, и её тихий смех перерастает в откровенный ржач. — Я представляю… — Кстати, если он хочет именно одноместный кабриолет телесного цвета, то он у него и так есть, — впервые подаёт голос Ирацибета. Мари придвигает свой стул к её, отбирая ещё непитую бутылку и бокалы. — Не-е, во-первых, без Арса я никуда не поеду, — он деланно выставляет палец. — Во-вторых, если мы всё-таки поедем вместе, то ветер будет дуть, а этот, — палец направляется в Арсения, — жаловаться на испорченную причёску. Это не ахти. А, в-третьих, я машинку игрушечную заказал… Для нашего дитя… — Для дитя? — Дашины брови летят вверх. — Мне нужна двойная порция. — В стакан льётся прозрачная жидкость. То ли валерьянка, то ли водка — разобрать сложно. — Куда тебе ещё, — ругается Мора. — Где твои мужья, почему они за тобой не следят? Даша отмахивается и за раз выпивает половину содержимого. — Стоп, а я могу отравиться валерьянкой? Если да, я в аптеку! — она срывается с места, шутливо убегая к двери. — Даша! — окликает ту Марианна, но ответа не следует. Как всегда. — Кхм, ладно. Антонище, так ты не понял — что такое этот кабриолет? — улыбка не сходит с её лица. — Э-э-э, — красноречиво тянет Антон и слышит перед собой смешки — Арсений, поганец, ржёт. — Какая-нибудь новая коллекция? Ирацибета и Марианна переглядываются и хихикают, делая вид, что кашляют. — Скажем ему? — шепчет Мари. — Давай, — резво соглашается Ирацибета и подталкивает собеседницу локтём в бок. — Тош, иди сюда, — подзывает мужчину Марианна. — Скажу что-то. «Тоша» отлипает от Арсения и с гигантским интересом в глазах — и такими же гигантскими глазами — встаёт между девушками. Лупит и как маленький ждёт, когда ему наконец расскажут — «откуда берутся дети». — Ну? — нетерпеливо уточняет Антон. Слышится, как Даша, не замечая всеобщей болтовни, топает, шуршит худой курткой, наверняка со старой вешалки, а затем бежит вниз по лестнице — к своей аптеке и валерьянке. Это немного отвлекает Антона, но Марианна хватает его за воротник и тянет ближе к себе. Ирацибета ревностно хмурится. — Ну, как думаешь, что за транспорт или аттракцион может быть на одного человека и телесного цвета? — заговорщицки шепчет в ухо Антону Марианна. — Причём, вы по очереди сможете прокатить друг друга с Арсением. По очереди. Вместе и одновременно не можете. Ну-ка, подумай и скажи. — Ммм… ну… ээ… — щёки его алеют, дыхание учащается, а глаза сами косятся туда, где должен быть Арсений. Только его за свисающими прядями Мари не видно. — Какая-нибудь игра про пустыню?.. Мора глухо проклинает всё на свете (в шутку!) и щурится, уже не в силах сдержать смех. — Это хуй, — давит она из себя не своим голосом. Девушка весело отталкивает от себя Антона в сторону Арсения и обнимает насупившуюся Ирацибету, чмокая её в щёку. Антона ловят руки Арса, крепко обнимая того за талию. — Мм, Тош, — шепчет Арс в большое Антонье ухо, — не хочешь испробовать игру Марианны? Это самое Антонье ухо решает возглавить собой банду овощных косплееров и становится помидором. Красным таким, домашним. — Я, пожалуй, умоюсь, — лепечет Антон под чьё-то-не-разбери-чьё хихиканье и ускользает в ванну. Марианна что-то шепчет Ирацибете про ночь и ужин, на что та улыбается. — Скоро пробьёт двенадцать, предлагаю собраться всем за праздничным столом и сказать поздравления и пожелания на наступающий год. Э-э-э… — Мора запинается. — Так что, все к столу! — кричит Ирацибета в своей обычной командирской манере. — Каждый из вас должен успеть сказать что-то! — громко продолжает она. — Из нас, — подсказывает Марианна. Ирацибета фыркает и пожимает плечами. — Идея суперская, конечно, — начинает Арсений, кладя нож на дощечку. Салат осталось доделать совсем чуть-чуть — буквально полморковки нарезать и мазиком залить. А рвение что-то не прёт. — Но я схожу Антона проверю… Вдруг на полу мокром поскользнулся, упал, а сейчас без сознания лежит. Или его монстр туалетный ест, это же Антон — с ним такое случается. Арсений знает, что несёт бред, а не тортик, но контролировать это не может. Поэтому, дёргано вытерев пальцы об полотенце, направился к выходу. — Чёт с коридора сквозняк, — жалуется Марианна и калачиком скукоживается на стуле, ожидая всех за праздничным столом. — Ты мало пила, — со знанием дела вещает Ирацибета. — Ну, да, а ты много. — Я проверяла — вкусно ли. И не всё я выпила сама, я ещё нашим любителям кабриолетов наливала. Марианна провожает взглядом Арсения и ухмыляется. — Вот сейчас, может быть. — Может быть, — передразнивает её Ирацибета и комкает скатерть.***
Локи в другой комнате, хитро ухмыляясь, осматривает помещение, щедро украшенное гирляндами и мишурой, а заодно и сваленной ёлкой. И, не удосуживая и взгляда кинуть на Лиод, бодро чеканит: — Вот видишь, а ты не хотела идти! Лиод, ухмыляясь, с издевательским сарказмом подыгрывает: — О да, как же я могла не захотеть идти в подозрительного вида открытый портал в воздухе?***
××× Лиод входит в столовую. По её виду сразу видно, что всеобщего движа она явно не одобряет. И, вообще, та выглядит довольно внушительно, в связи со своим воистину ётуновским ростом, а еще и с мечом наперевес… Поэтому, да. Она садится за стол, бережно кладя меч на пол. — А по поводу твоих слов, Мора… Безмуженная я, сильная и независимая! — говорит Даша, гордо поднимая в воздух несколько только купленных упаковок валерьянки. Никто толком и не заметил, когда она успела прийти, однако пришла. Она садится за общий стол, кладя голову на руки, и стаскивает с себя шапку, бросая её в направлении дивана. Промахивается, но ничего с этим не делает. — Если безмуженная, то должна быть жённая хотя бы… — рассуждает Мора и вдыхает воздух возле Ирацибеты, даже не пытаясь скрыть то, что она поклоняется воздуху, который вдыхает королева. — Мальчики, ну, где вы там? — кричит Марианна, отворачиваясь от возлюбленной, чтобы не орать ей в ухо. — Или вы пошли претворять свой план в жизнь, а? Не нае… не упадите в ванной, там кафель скользкий! — предостерегающе вопит она. — Вы, вообще, хоть до двенадцати успеете, или у вас там всё по серьёзке и надолго? Ирацибета неосознанно морщится. — Прости, ну, вот так оно, когда кто-то кричит рядом, почувствуй это на себе, — извиняется Мари. — Жалкая пародия на утешение! — выплёвывает Ирацибета. — Всё, извини, пожалуйста, — быстро произносит Мора и целует Ирацибету в щёку, оставляя красный след от помады на её напудренном лице. Королева обиженно надувает губы.***
Проходит минут пять, и в дверном проёме появляются Арсений с наглой, широченной, улыбкой и Антон с взъерошенными волосами и шиворот-навыворот надетой футболкой. — Вы, кажется, звали, — неловко щебещет Антон, переминаясь на месте. Арсений смеётся, чмокает смущёныша в губы и тянет того за руку — куда-то к столу, где грустит недоделанный салат. — У вас что-то интересное происходило? — спокойно спрашивает Арс, облокачиваясь на стол. Вроде, даже жопу на морковку не накаливает — новогоднее чудо, не иначе. — Лично у меня самое интересное — прогулка под жутчайшей метелью в две аптеки ради запаса валерьянки. Мило, — Даша тяжко вздыхает, переключая с телика муз Тв на «иронию судьбы» под заинтересованные вздохи Локи и Лиод. Карлосоны — не иначе. — А мы уже думали, сколько раз вы там на телесных одноместных кабриолетах друг друга прокатились, — признаётся Ирацибета, зажимая рот смеющейся Марианне, на глазах которой уже выступили слёзы. — Так сколько? — спрашивает она, кусая щёку изнутри, чтобы не поддаться настроению слабо вырывающейся Моры, которая уже пополам согнулась. — Мари, тебе что-то нехорошо, — обеспокоенно говорит Антон, рыская взглядом в поиске аптечки. — Тебе воды дать? Может, аспирин? Аскорбинку?.. У меня пачка в портфеле была… Теперь плохо и Арсению — он прикрывает рот ладонью и старчески кряхтит. — А-а-арс? Так, я за аскорбинками! Ирацибета убирает руку с успокоившейся и вдоволь нахохотавшийся Марианны. Девушка с каре облизывает губы. — Не надо ничего. Антон, уже почти выбежавший в коридор, слышит это и стопорится. — Как не надо? — удивлённо смотрит он на девушку. — Арс, а тебе? — И мне не надо. — Как вы так быстро поправились… — не понимает он, но послушно возвращается. — Люди — сплошные загадки… с бежевыми кабриолетами… — Это не мы загадки, это вы стесняетесь называть это «кабриолетами», — поясняет Марианна. — Даш, а когда там твой придёт? — вскоре спрашивает та, делая акцент на слове «твой». Она сцепляет руки замком и наклоняется ближе к темноволосой девушке. Прерывая нарастающий дикий хохот, прорывающийся из горла, Даша говорит: — Не знаю я! Нет у меня никаких моих, Мора. — Так узнай! И есть у тебя «твои», не выдумывай! — восклицает Мари. — Тьфу на тебя, — Даша показывает подруге язык, а затем оборачивается. — Антон, а я б от аскорбинки не отказалась. — Так нести или не нести, — бухтит Антон, возвращаясь обратно. — С вами я все аскорбинки съем, чесслово. — Ладно, я люблю аскорбинки, неси! И Ирацибету тоже угощу, она ещё не пробовала, — улыбается Марианна, а красноволосая недоуменно топорщится на неё. — Падащщи, ща всё будёт, — шепчу она, похлопывая рукой по плечу Ирацибеты. — Доставка задерживается, почта России — та еще штука, — Даша тяжко вздыхает, вспоминая потерянный мерч норвежской группы. — Похуже этого вашего портала. Неси мне все, Антон, пополам разделим! — Уже несу! — кричит он из другой части квартиры. — Так, народ, — возвращается аскорбиновый добытчик, уже что-то — очень сложно догадаться что — жуя, — я у себя нашёл клубничные и лимонные. Кому какие? — Клубничные! — кричат Марианна и Ирацибеты. Одна больше пищит, а другая командует. — Клубничные! — соглашается Даша, заливаясь сухим кашлем. — А мне лимонные, Тош, — улыбается Арсений. Антон подходит к нему и персонально кладёт две штуки на чужой — «потрогай, шершавый» — язык. Другие передаёт Марианне, она разберётся. — Пасиба, — она принимает сладкие таблетки из рук Антона и с хрустом открывает пачку. Локи садится за самый удобный стул, взглядом говоря «ну да, я», и потягивается. Лиод садится рядом (хоть он и злокозненный плут, зато хоть кто то знакомый): — В башне было и то получше, а там был лес! — Президент и его поздравление нам не всрались, правда же? — с надеждой и блеском в глазах спрашивает Марианна. — Каждый пусть почувствует себя главой страны и поздравит всех сам, после ужина потанцуем и сыграем в бутылочку. Локи польщённо улыбается: — Это я могу! — В смысле — «почувствует»? — возмущается Ирацибета. — Я и так! — Я знаю, — улыбается Марианна ей. — Вот именно, что они только почувствуют, а ты и так королева. — Даша, ну, лосося-то твоего ждать? — лениво потягивается Марианна. Даша же в шоке. Даже в ахуе. Вахуи: — Бля-я-ять, а можно не играть? Идити нахой, я вас не звал, не придёт никто. Ирацибета косится. Локи продолжает улыбаться. Ему плевать — он бог. Арсений с Антоном сжимают руки друг друга, словно никого вокруг нет. И, словно в этом балагане не хватает людей, в комнату, зевая, заходит Ника. До этого она крепко спала в одной из комнат. Она помятая, в бесформенной одежде и с гнездом на голове. Оглядывает всех и довольствуется тем, что почти все пары голубятся вместе. — Дашка, а твой где? — Ёбаный в рот. Я съёбываю, — она идёт прочь, подняв руки, будто её реально кто-то пристрелит (стрелами амура?). Лиод провожает сочувственным взглядом. — Ника, привет! — здоровается Мари. — Я это у неё уже не знаю сколько раз спросила. А твой или твоя где? — смеётся девушка который раз за вечер. — Моя сегодня приехать не сможет, но мы днём созванивались, у неё всё чики-пуки, — улыбается Ника и ворует кусочек картошки со стола. Арсений шикает, мол, он не для этого её резал и бу-бу-бу. — Арс, это моя квартира, ем всё, что хочу, — она широко улыбается и чешет к обеденному столу. А Мари, опомнившись, выскакивает из-за этого самого стола и несётся в комнату к Даше. Благо, замки в комнате стоят отличные. Даша спешно входит, своего рода убежище, закрываясь. — Бу-бу-б! К суете присоединяется Локи. Он, как истинная сплетница, подтягивается к середине стола: — А это вы про кого-о-о? Улыбается и заинтересованно стучит пальцами по щеке — Да есть один. Продавец он, глаз без пары всем втюхивает. Свой, — на серьёзных щах выдаёт Ника. Мора колотит в дверь и пинает её. — Даш, а я щас тогда твоему чипиздрику наберу, он припрётся сюда, хочешь? — тянет она. — Да-да! — поддакивает Ника, оборачиваясь в их сторону. — Не-е-е-е-е-е-е-ет! — А вот Даша не соглашается. Кажется, из-за двери разносятся смущённые звуки смерти — Набираю номерок, — в голосе Моры отчётливо слышатся издевательские нотки. В её руке звякает телефон и пальцы стучат по экрану, набирая цифры. Из-за двери не слышится уже никаких звуков. Только загрузка компьютера делает весёлое «тыдынь!» и открывает главный экран. А оттуда уже курсор скоро направляется на открытие браузера, в спешной попытке успеть написать всем друзьям поздравления. Лиод к разговору причастия не имеет, только грустно смотрит в окно, где туда-сюда летает снег, закручиваясь в белые спирали. — Какой же снег классный, да? — шепчет Ника рядом сидящей Лиоде. Лиоду? Или вообще Леону? Леопольду, блин, кто так детей называет. — Смотришь: и как муку в небе рассеивают… Ещё пару компонентов и кексы печь можно… — Ненавижу снег. И леса. Если сложно заметить, то я кузнец, и мои волосы — это огонь. — Ой, прости, бяка, не заметила твоих огненных корней. Или какие они у тебя, лесные? — Ника загипнотизированно наблюдает за летящими белыми хлопьями за окном. — А ты кузнец своего собственного счастья или просто кузнец? Кажется, таким каламбуром она не особо впечатлена. — Я кую мечи и стрелы. — Стрелы любви? — хихикая, уточняет Ника. Локи подавился от смеха. Но, не выдержав и всё ещё чувствуя себя иконой стиля и сплетен, забирает внимание на себя: — Любовный треугольник. — Какой треугольник? — недоумевает Марианна, уже поднося телефон к уху. — Ты и не знаешь? Ну… долгая история…даже не знаю, рассказывать ли. Лиод разворачивает голову в сторону Локи и недоумённо: — Ты не хочешь рассказывать? Ты точно Локи? Локи же шипит на нее, неопределённо машет руками. — Аудиторию разогреваю! — Да? — хрипит голос из трубки. — Алло, это подружаня Алекс, — представляется Марианна. — Я в запое, — кашляет Илосовик прям в динамик. — Сегодня прийти не смогу, передай ей, что я прошу прощения у неё. Марианна отводит телефон от уха и ждёт, пока тот закончит кашлять. — Ты… охуел? — шепчет она в телефон, чтобы никто не слышал, как она нецензурно выражается. — Твоя девушка грустит одна в пустой комнате, ей скучно без тебя, ты совсем? Ничего не знаю, приезжай. Забей перегар парфюмом, нажрись ментола, и ждём тебя. Шевели задницей, до двенадцати всего-ничего, — отчеканивает Марианна и заканчивает вызов. (На самом деле, его девушке не так-то и грустно. Она вводит пароль от страницы, включает в наушнике раймштайн — пусть это не особо и по новогоднему. Зато её отлично смешат паблики, вовсю пишущие мемы. И как они только успевают?) Марианна возвращается за стол и смахивает невидимые пылинки со скатерти. Сколько прошло времени — никому неизвестно, но Время словно и не торопился торопиться. Слышится звонок. Марианна переводит дух и поворачивает защёлку на двери, тут же распахивая её. — Фу, и правда, сколько бутылок в день? — изрекает Мора и морщится. — Я же сказал, — шипит Стейн и заходит в коридор, отряхаясь от снега. Белые комья падают на линолеум. — Даша, твой Санта-Клаус с волшебным посохом пришёл! — вскрикивает Марианна и закрывает дверь за Стейном. — Про ментол не забыл? — угрюмо шепчет она, дёргая мужчину за куртку, потому что до уха она не дотягивается. Получая в ответ от Даши молчание, Мора ведёт Илосовика к комнате девушки. — Поговори с ней, что ли. А дальше уже как-то сами, — она оставляет их наедине, правда, разделёнными дверью. — Алекс, — неуверенно окликивает он её. — У вас рупор есть? — спрашивает он пустоту. Никто не отвечает. Но, в конце концов, Даша раздраженно подходит к двери и кричит, не открывая: — Я вас не звал, идите нахой. Я между прочим из-за вас катку продула! — Ну, пиздец, — вздыхает Стейн. — И что мне теперь делать? — снова вопрос в пустоту. Локи заинтересованно смотрит на Стейна. — Из крайности в крайность, — уверенно оглашает он. Но от безнадежности положения (Новый год всё-таки спраздновать надо), Даша выходит из «убежища». Следом молча направляется к столу и обреченно садится к Нике. — Ник, спаси пе-же, любимая, лучшая моя, зайчик, спаси, а? — Дашуль, я тебя тоже очень ценю, но от любви не спасёшься. Она как вихрь — сметает всё. Учитывая глаза, — она подмигивает одним глазом, нет-нет, да с сарказмом по отношению к Стейну. Ну, который продавец. — Но если прям позарез надо, ты можешь спрятаться в моём свитере. В нём поместится три человека и один ёж, я проверяла, — Ника хихикает и как фокусник достаёт откуда-то из груди ежа — плюшевого такого, коричневого. Кладёт игрушку на стул рядом с собой (ежи тоже люди!), вылавливает из тарелки бутер с икрой и с довольным лицом раскусывает красные шарики. — Не жизнь, а мечта, не правда ли? — А можно я лучше стану ежом? — Соррян, Даш, ты слишком пушистая для этого. Чтобы тебе стать чем-то близкоежиным, нужно ирокез сделать. Но ты не унывай, — Ника треплет её за плечо, — съеж ты лучше каравай, — и с улыбкой протягивает красно-икриный бутерброд, будто он и каравай — одно и тоже. Даша неразборчиво стонет в стиле «мъе-е-хм». — Да ну вас. И, а-э-а, нет никакой любви, ясно?.. Я люблю деньги, дарите деньги. И животных. Вот. Да. Лиод вскидывает брови: — Даже мастера копий? В ответ на это произносится лишь удрученное «бля-я-яя-ть» и закрытие лица руками, потому что, ну… Да. У неё не находятся аргументы. Марианна, будто игнорируя, довольно трёт ладони. — Все к столу! — торжествующе кричит она. — Осталось десять минут до двенадцати, нам ещё поздравлять друг друга надо! Арс, Тош, что там с салатом?! — Капитан Марианна, докладываю: салат в боевой готовности! — Антон прикладывает к виску ладонь, отдавая честь. — Антон, не к пустой голове! — комментирует жест Даша. Звучит довольно двусмысленно, и она хихикает из-за этого. Вот что значит быть дочерью подполковника — что-что, а это она помнит точно. — Ц, — дуется Антон, но быстро возвращается в деловой вид: — Капитан, вынужден сообщить, что по пути мы потеряли три куска картошки, ложку горошка и нервы Арсения, но в каком бою не было жертв, вспомнить даже стол… Арсений пинает его тапком и шепчет, чтобы тот нёс не бред, а салат. И чтобы не ёрничал. — Такая хорошая речь могла быть, а вы… — Антон театрально вздыхает, сжимая обвешанные металом пальцы вокруг тарелки. — Речь о битве столов? — Чё? — не врубается Антон. — А-а! Не, я про столетнюю войну хотел сказать. — Ты что-то знаешь про столетнюю войну? — Арс скептически выгибает бровь. — То, что она шла сто лет. — Сто шестнадцать. — Да иди ты. Умных понарожали. — Всё поняла, свободен, рядовой Антон, — оттарабанивает Марианна, чуть кивая головой с взглядом, в котором мелькает явное ЧСВ. — Хочешь, назначу тебя полководцем, — легко предлагает Ирацибета. — Нет-нет, ты что, я всё сгоряча решаю, не умею продумывать стратегии, — испугалась Мора. — Давай в этом деле как-то без меня, но если помахаться на мечах или пострелять — я с удовольствием. Когда вся дружная компашка садится за стол, образовывая огромный круг (оно и немудрено, столько людей, как мураши набежали сюда), Марианна оглядывает присутствующих. Арсений и Антон держатся за руки под столом, Стейн что-то шепчет Даше, что кажется очень милым. Ника обнимается с очаровательнейшим ёжиком. — Встаньте дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг, — почти пропевает Марианна, но Ирацибета дёргает её за рукав, призывая замолчать. — Так как нас много, то предлагаю, каждый, кто хочет, пусть произносит тост, — великодушно разрешает королева слегка хриплым голосом. — Только быстро решайтесь, а то времени не так уж много, — торопит она. — Он не резиновый, реально, — поддерживает Марианна, поджимая губы. Как-то слишком долго никто не решается — все что, такие стеснительные? — Так, раз вы рака проглотили, я начну! — великорадостно оглашает Антон, подскакивая со стула и ударяя собой стол. — Дорогие друзья, — с депутатской серьёзностью начинает Антон, которого моментально пинают ногой. Арсеньевская лодыжка, кстати, твёрдая. — Этот год был тяжёлым… — Антон! — одновременно кричит половина за столом сидящих. — Ой, ладно вам. Короче! — лыбится он. — Желаю нам всем хороших, добротных, чипсонов, пивка светленького и стальных — очень важно сейчас! — яйцев. Бля, ну, не смотрите так. Вот, девочки, как вы без них живёте?.. Хотя не, фигню сказал, у вас они больше мои… Арсений шикает на него в стиле «Володя, не позорь меня» из «Однажды под Полтавой», только без Володи. У них же чистая любовь, никаких измен. — Ещё желаю вам хорошего, дружеского се… — Блять… — вздыхает его парень-мученик. — Он желает вам счастья и здоровья! — кричит Арсений и тянет Антона так, чтоб он приземлился на стул — и с небес, желательно, тоже. Антон же, не особо расстроившийся, прижимается губами к чужому уху и шепчет: — Арс, я был неотразим, да? — Ты был дураком. — О-о, был? — И есть. Пожизненно, любимый. — Меня любят, — довольно, как кот, поевший лобстеров в сливках, шепчет тот. — Передаю пас! Мор? — Да, я Мор, — злобно ухмыляется Марианна, поднимаясь со стула. — Можете выбрать: голод, чума… Реплику девушки встречает всеобщее молчание и покашливание Ирацибеты, намекающее на неуместность только что сказанных фраз. — Антон заразил меня смешными вещами, как мне теперь настроиться на серьёзную праздничную волну, — она всхлипывающе хихикает. — Хотя, думаю, не место серьёзности в атмосфере праздника и наступающего Нового Года, — Мора изо всех сил пытается не улыбаться и «выправляет лицо», ужасно кривя его во все стороны, хотя дурацкая улыбка всё же пробивается, и она смеётся, сверкая брекетами. Кто-то за столом фыркает, и Марианна сразу понимает — кто этот — «кто-то». Сто процентов, либо Ирацибета, либо Ирацибета. — Я хочу сказать… — девушка замолкает, окидывая взглядом всех присутствующих. Успевшие стать родными Даша с Вероникой, их краши, ежонок Ники. А Морино исполнившееся деньрожденьевское желание сидит ближе всех к ней, чему Мора несказанно рада. Марианна снова хихикает. — Я хочу сказать… — девушка замолкает, окидывая взглядом всех присутствующих. Успевшие стать родными Даша с Вероникой, их краши, ежонок Ники. А Морино исполнившееся деньрожденьевское желание сидит ближе всех к ней, чему Мора несказанно рада. Марианна снова хихикает. — Извините, вы просто все такие комфортыши сидите. Так вот, я хочу поблагодарить всех присутствующих за то, что они есть в моей жизни. Этот год лично для меня был полон взлётов и падений, я встречала разных людей в своей жизни, с многими рассталась, но самыми близкими людьми за проходящий год стали Ника и Даша. Спасибо вам за то, что вы есть, — Марианна от лёгкого смущения кусает внутреннюю сторону щеки, но предательская улыбка всё равно расцветает на её лице. — Ирацибета, не смотри на меня так, я думаю, что я и так надоела тебе ежечасными «я люблю тебя», и, хоть это и так, но я не устану повторять тебе эти три слова. Я люблю тебя, и всегда буду любить. Ты — самое дорогое, что у меня есть. И, я надеюсь, ты проведёшь следующий и все остальные года со мной. Я бы очень этого хотела. С наступающим всех! — Марианна розовеет и плюхается за стол, тут же хватая за руку Ирацибету, как будто та могла спасти её от нахлынувшего смущения. — Не жми мне руку, кольца погнёшь, — шипит Ирацибета, но ладонь не выдёргивает, напротив, сжимая в ответ руку Марианны. — Золото в казне переплавишь, новые сделаешь, — обещает Марианна, как будто это она королева, и казна с золотом принадлежат ей, что она так распоряжается всем. — Тебя переплавлю, — хмыкает королева. — Уже плавлюсь, — утешает её Марианна. — Что я здесь делаю, мы когда домой пойдём, мне эта Вселенная незнакома… — Праздник кончится, и пойдём. Будешь тост говорить? — легко предлагает Марианна, в голосе проскальзывают игривые нотки. Ирацибета встаёт, шурша пышным платьем. Мора в предвкушении замирает, переставая дышать. — Дорогие подданные, — величественно начинает она. — С Новым Годом вас всех. Счастливых зимних праздников. Будьте паиньками, и не ешьте мои тарты, — как бы шутит она, но голос и вид серьёзный, так что, не совсем понятно — прикалывается она или нет. Она садится обратно на стул с таким видом, как будто это её королевский трон, а не обычный стул в столовой. — Кто следующий? — звонко спрашивает Марианна. — Я могу попробовать… — вздыхает Ника, вставая следующей. В руках она от напряжения сжимает игрушечного ежа. — Так… Блин, простите, я чуть волнуюсь. Но! — ёж, зажатый в дрожащей руке, качается вверх. — Я тоже рада, что мы все собрались. Новогодние праздники для меня веют особой магией, а когда вокруг столько любви… — Ника сияет улыбкой и мимоходом смотрит на Мору с Ирацибетой, Антона с Арсением и Дашу со Стейном. — Ладно, пора говорить тост! Желаю, чтобы стоял пистолетом хвост, чтобы счастья было больше, чем горсть. Чтобы грусть была в вашей жизни, как гость… Чтобы к мечте был построен мост, а на вас смотрели и говорили — он пёстр… — она пару секунд молчит, кусая губу, а потом выдыхает: — Чёрт, рифмы закончились, — Ника нервно пожимает плечами. — В общем, роднульки мои, чтобы не происходило, пусть в конечном итоге вы будете счастливы! Живите, пожалуйста, а не выживайте, и… Ви виш ю э мэрри кристмас энд э хэ-э-эппи нью е-е… Когда допевает, Ника тыкается носом в ежа и плюхается обратно на сидушку, со спокойствием выдыхая — будто с зачёта вышла, ей-богу. — Это ты на ходу выдумала? — спустя время спрашивает Антон с вылупленными глазами. — Ну да. У вас импровизировать училась, — её рука указывает в сторону Арсения-голубка и Антона-голубца. — Окей, вху-с некст? Решительно встав со стула, поправляя свой жилет и, не реагируя на тяжелые вздохи с посылом «ну-еб-твою», Локи ехидно скалится не хуже своего сына. — Этот ваш Антон между прочим прав! Только вот если вместо пива поставить мёд… Кстати, а что у нас в эти причудливые кружки налито, Золотко? — Шампанское, вообще… Говори быстрее, я тебя умоляю, — Даша утыкается в свои же руки, сложенные на столе. Однако, это ж Локи… — Помню, была у меня такая ситуация. Увязался я, значит, за Тором в лес, а там, на горе… Не дав Локи договорить, ибо всё это может продлиться до следующей новогодней ночи, Даша встаёт, прерывая его рассказ. — Без обид, но у нас тут минутки две осталось. Лиод? — она посмотрела в сторону ётунки, но та помотала головой, выражая отказ от речи. Локи обиженно хмыкнул. — Тогда я, пожалуй, наконец, скажу тост. В этом году я обрела множество новых друзей и продолжила общение со старыми. Но что бы плохое не происходило в моей жизни, я правда рада, что вся череда событий привела меня сюда. Я благодарна этому году за то, что встретила Нику и Мору, которые стали мне безмерно близки и дороги… — Она оглянула сию толпу, сидящую за столом, и добавила: — Ладно, Локи, возможно за тебя я тоже благодарна, хватит так смотреть, козёл несчастный. Откуда-то сбоку послышался одобрительный хохот, это наверняка была Лиод, уже поднявшая свою кружку. — Ну… С Новым Годом? С Наступающим?.. Не зна-а-аю! Сразу со всем. Всех благ! Даша кивает и плюхается обратно на стул, прячась в своих руках. — Подожди, Даша, не унывать! — кричит Ника и что-то активно ищет в телефоне. — Ребятки, ребя-я-ят, как раз! До Нового года остало-о-ось… — она выжидает секунду-вторую и наконец: — Десять! — Все сразу понимают, что к чему и настораживают уши и кабриолеты. Парочки переплетают руки, скандинавские боги в нетерпении сжимают стеклянные бокалы. — Девять! — чувствуется какое-то всеобщее придыхание, даже запах некогда упавшей ёлки становится резче, будто она тоже ждёт. — Восемь!.. Семь!.. — Тут Антон выразительно чихает, рассеивая свои слюни (или феромоны), на что все добро хихикают. Кроме Ирацибеты — она с отвращением морщится. — Шесть!.. Пять!.. — Хочу чихнуть опять, — тараторит Антон, и его быстро чмокают, ведь поцелуи — лучшие лекарства. — Четыре!.. Скоро, так скоро… Три! — кричат так громко, что стол труситься начинает, и у салата, с любовью приготовленным Арсением, есть возможность не дожить до следующего, Нового года. — Два! Один!.. С Новым годо-о-о-ом! — воют все девять человек и ёж, а затем поднимают бокалы, полные шампанского. Пару капель из-за неаккуратности падают на белую скатерть, но никому нет дела — стиральный порошок уже изобрели. Давным-давно. А сейчас… они чокнулись. Во всех смыслах