***
Получив сообщение от мамы, сообщающей о переезде, рыжеволосая девушка тут же помчалась домой. Поймав такси, она относительно быстро доехала к нужному месту, благо пробок было немного. Двухэтажный коттедж был небольшим, но полным уюта и теплых воспоминаний. Светлые стены из бежевого кирпича были обвиты зеленым плющом, которые переходили на её балкон. Калитка легко поддалась ключу и открылась без скрипа. Качели стоящие слева от ворот, немного раскачивались от ветра. Здесь, в месте где море было буквально в метрах пятидесяти, часто дул прохладный, морской бриз. Поднявшись на пару ступенек, девушка прошла небольшую веранду и оказалась внутри дома. Дверь была открыта на распашку, что уже ее удивило. Услышав крики со второго этажа, она тут же побежала в сторону лестницы и увидев, в каком состоянии находится гостиная, ужаснулась. Пол был усыпан осколками от посуды, даже любимая ваза матери была разбита, рамки от их семейных фотографий валялись в разных местах, а сами фотографии были разорваны. В абсолютном непонимании она поднялась наверх и почти добежав до спальни родителей, остановилась как вкопанная. Обрывки фраз долетели до ее ушей, но она не могла поверить в это. — Ты изменил мне и это было не раз, это длилось на протяжение нескольких лет! Если бы эта девушка не рассказала бы, я бы даже не узнала об этом! В голубых глазах накапливались слезы, в ушах зазвенело, казалось еще немного и она упадет без чувств. Мир, пару часов казавшийся прекрасным, разрушился. Счастливая жизнь с любимыми и любящими родителями разбивалась словно тот стакан, что она разбила на прошлой неделе. Девушка не знает, как долго она простояла так, словно окаменевшая статуя от чар Медузы Горгоны, но в себя ее привел громкий хлопок двери. Взгляд полный отчаяния и разочарования впился в мужчину напротив. — Это правда? — дрожащий голос выдавал ее боль, не услышав ответа она крикнула: — Это правда?! Papà, почему ты молчишь? Скажи, что это ложь, что это всего лишь неудачная шутка. Прошу тебя… — Эми, послушай меня. — мужчина запустил руку в рыжие волосы и сжал их у корней. Он сохранял молчание на протяжение минуты, но не выдержав водянистого взгляда дочери, прохрипел: — Да, это правда. Эмилия никак не отреагировала, лишь слезы скатывались по бледному лицу. Она просто стояла и смотрела на человека, которого любила всем сердцем, мечтала о такой любви, которую он дарил их семье. Она молчала, но это молчание говорило громче всех слов на свете. Мужчина подошел к ней с желанием обнять, поддержать, показать что он все еще любит ее, но она лишь сделала шаг назад, а после срываясь на бег побежала в свою комнату. Сжимая в кулак ладонь повисшей в воздухе руки, в его голове набатом била одна мысль: Что я блять наделал.***
В последний раз оглядывая опустевшую комнату, Эмилия чувствовала разъедающую её внутренности пустоту. Там внутри, что-то надломилось и разбилось на осколки. Их не то что склеить нельзя, к ним даже прикасаться опасно. Коснись кончиками пальцев, как тут же польется кровь, настолько острыми они были. Посеревшее лицо опухло от слез, покрасневшие глаза говорили о том, что в слезах она провела не один час. Собирая вещи дрожащими руками, девушка была даже рада, что не останется в этом городе, в этой стране. Её мама, Луиза Морина, сказала что они вернутся на её родину, в Японию. Мама уверяла, что ей там понравится. Девушка верила и старалась скрывать свои красные глаза, делая вид, что не видит таких же у матери.