Сосед сверху

      Спустя семь лет полнейшего разочарования, сплошных ссор с отцом и неудачными попытками в личной жизни, Кан Хигён решается уволиться с работы университетского преподавателя, приняв у студентов зимнюю сессию, и переехать из Сеула в Пусан, полностью переворачивая свой привычный мир вверх дном. Обычно, когда жизнь идёт под откос, когда нужно начинать жить с чистого листа и двигаться дальше, люди уезжают в другой город: покрупнее и перспективнее, за новыми возможностями, но никак не наоборот. Она второй день уже живет в Пусане, но ее сердце все никак не покидает чувство неверного решения. Правда, утешало одно - девушке терять все равно нечего. Все, что было у нее буквально на той неделе, она уже потеряла: богатого отца-одиночку слишком занятого работой и молодой любовницей, которая, к слову, младше его собственной дочери на пару лет; работу в престижном университете в Сеуле, куда ее устроил отец благодаря надежным связям, буквально кишащем богатенькими, уверенными в себе детьми успешных родителей, не приносящую никакого удовольствия – студенты не стремились учиться, рассчитывая на помощь и деньги родителей, которые наверняка сделают свое дело, и несостоявшуюся личную жизнь, в которой все было, как всегда – окружали одни самодовольные мудаки. Скорее всего, это и стало причиной ее незапланированного переезда. Возможно, Кан покажется избалованной, раз ее не устраивает обеспеченная жизнь в Сеуле, где у нее есть своя собственная квартира, хорошая, пусть и не новая, машина и родитель под боком. Но девушка устала от душной лести, постоянной чудовищной конкуренцией за место под солнцем и вечной беготни с места на место. Устала от бешеного ритма, который вынуждает просыпаться в четыре утра, чтобы успеть поесть, собраться и отстоять огромную пробку. Устала заканчивать бумажную работу, после основной со студентами, в час ночи, при том, что нельзя никак исключать бытовые обязанности по дому. Ей надоело проводить весь день в улье с людьми, на которых плевать, и делать вид, что это не так, а дома слушать оглушительную тишину, шепчущую об одиночестве. Любая попытка забыться сопровождалась: подругами-сплетницами, клубами, легким флиртом с парнями и алкоголем, а на утро: только телефон, полный уведомлениями, пропущенными звонками и смс, минералка и две таблетки аспирина. В свои двадцать пять лет Хигён слишком устала. Все чересчур надоело. Кан Дживон, отец Хигён, долго уговаривал переехать свою дочь к матери в Австралию, Сидней, но был проигнорирован. Она уже взрослая, сама разберется. Махнув рукой, Дживон сдался, потому что спорить с Хигён бесполезно.       Продав многокомнатную квартиру в хорошем районе Сеула, девушка купила небольшую в относительно стареньком спальном районе Пусана. В Пусане атмосфера совсем иная. Здесь все хотя бы искренне ненавидят друг друга. На скамейках у своего подъезда она часто видит плюющихся в ее сторону бабок, и доносящееся до слуха: «Столичная шкура приехала. А машина, ты погляди, какая дорогущая. Красная!…»       Собственно, без помощи отца девушка долго не протянула. Уровень безработной молодёжи в Корее очень высок, и шанс, что именно ее примут на работу, близок к нулю. Раскидав резюме по рандомным образовательным учреждениям, девушке везде отказали. Если так и дальше продолжится, Хигён и к пенсии не сможет устроиться на работу, а жить-то на что-то нужно, неповадно у отца деньги клянчить. Тогда, с ее просьбы, конечно, Кан Дживон устроил ее в престижный ВУЗ с хорошей зарплатой, но этот случай еще долго будет припоминать дочери, называя ее глупой безнадегой. Это все пустяки, зато теперь есть стабильная работа.       Лежа у себя дома на диване, Хигён включила радиоприемник. Делать было все равно нечего, да и мебель не всю перевезли. Смотря на белую стену, даже закрадывалась мысль: «Нужно ли вообще это всё?». Невзирая на то, что большая часть преград позади, уверенности не было. Уже на следующей неделе, а вернее завтра, она пойдёт на работу. Страшно? Возможно. Усталость постепенно накатывала, а неудобная поза, в которой лежала Хигён на раскладном диване, заставляла просыпаться несколько раз, и радиоприемник, который она забыла выключить, стал ужасно напрягать. Вот уже, по счёту третий подъем. Вырубив радио с дурацкой музыкой, девушка снова постаралась уснуть, но не тут-то было. В квартире, на этаж выше, послышались громкие шаги. Будто кто-то ходил в тяжёлой обуви, напоминающей военные берцы. Походка оборвалась, а затем послышался женский смех. Неужели над ней живёт какая-то парочка? Если честно, девушке-то плевать, но знают ли они, что ночью шуметь — дело гиблое?! Хигён смотрела в потолок и мысленно ненавидела этих людей, ведь шум по нарастающей заполнял ее квартирку. Мужской голос не был зрелым, скорее это молодой парень. Он что-то говорил девушке, они смеялись, а затем тишина. Кан уже поблагодарила всех Богов на этой планете и снова, в попытках лечь удобнее, ёрзала по дивану. Только она хорошо устроилась, как услышала стоны. «Ещё лучше! Теперь мне каждый день выслушивать соитие молодых и бестормозных?» — метала молниями она про себя. Неприятности, которые доставил ей сосед сверху, были не в первый раз и, судя по всему, не в последний. Уже второй день по ночам там играла громкая музыка, были слышны какие-то крики, стоны, битье посуды и скрип передвигающейся мебели, будто они делали перестановку каждый день. Нет, ну что за дела такие? Девушка уже хотела встать и пойти постучать им в дверь, нарушив любовные страсти соседей, но вовремя себя одернула. Нечего им сейчас мешать, завтра она со всем разберется. Надела наушники и включила музыку. Удивительно, но уснуть ей наконец-то удалось.       Проснулась Кан со звоном будильника в шесть утра. Проспала семь часов, как положено, но казалось, что прошло от силы полтора часа. Тело было неприятно липким, видимо ночью в доме было очень жарко. Девушка, заправив диван, отправилась в душ. Вода была еле тёплой, что слегка расстроило, но поскольку, утро — время бодрости, девушка смирилась с этим. Она открыла посильнее кран и на неё полилась вода комнатной температуры. По телу пробежала неприятная дрожь вместе со струйками. Но, не сказать, чтобы чувствовала себя ужасно, скорее, наоборот, становилось проще и легче. Неприятная липкость наконец-то исчезла. Выйдя из душа в одном полотенце, она быстро подбежала к остаткам неубранных вещей, чтобы найти что-то приличное на работу. Мокрые следы ног оставались на не застланном ковром полу. Перерыв небольшую горку, девушка нашла нужную одежду: теплый белый в черную полоску джемпер, синие свободные джинсы и теплые носки. Быстренько подвела глаза тенями и тушью, накрасила губы красным блеском и зачесала брови гелем. Хиген автоматически полезла к холодильнику, но забыла, что еды там почти нет: полупустая пачка хлебцев, три кекса, пятилитровая бутылка воды и пачка сухого рамена. Да, не густо для одинокой женщины в новом доме. К тому же и готовить она почти не умела. Выглядела девушка, в самом деле, жалко. Ни друзей здесь, ни знакомых, никого. Большая часть приятелей остались в родном гнезде, не решаясь уезжать куда-то, а заводить новые отношения с кем-то, когда ты расстался чуть больше месяца назад — бред. Все ее бывшие одноклассники, однокурсники и прочие люди, которых она когда-то знала, уже давно обзавелись кредитами и детьми, в то время, как Хигён только самостоятельно встала на ноги, страдая от одиночества. Но все эти моменты, честно говоря, скоро перестанут быть столь значимыми. Внезапный резкий стук сверху вывел девушку из раздумий. Опять соседи шумели, но теперь казалось, что там один человек. Ну упал кто-то или что-то, со всеми бывает. Хигён сделала ещё один глоток соленого бульона, который остался от рамена, как стук повторился. Раз за разом. Нервы были на исходе. Почему кто-то ей должен мешать как утром, так и ночью? Озлобленные мысли толкали к действию. Девушка взяла с собой ключи, надела резиновые тапки для выброса мусора или похода в местный ларек и вышла из квартиры. От сквозняка по телу прошлись мурашки: всё-таки на дворе январь, минус двенадцать. В коридоре звуков никаких не было, как и в самом подъезде. Воняло дешевым табаком, кое-где пованивало, возможно, хлоркой. От такого микса запахов нос Хигён зачесался. В начало восьмого утра было все еще темно, поэтому подъезд освещался двумя одинокими настенными лампочками, свет которых не доходил даже до углов. «Стоит себе купить перцовый баллончик», – промелькнуло в ее голове. Темень и в правду пугала, поэтому она скорее рванула к лестнице. Через мгновение она оказалась на нужном ей этаже. Здесь ещё темнее. Видимо, этот дом пустовал: о чем говорила тишина и возможное отсутствие соседей у нее через стенку. Девушка подошла к двери квартиры, которая теоретически находилась над ее, нажала на кнопочку звонка, находящуюся рядом с абсолютно чёрной и металлической дверью. Мерзкий высокий звук разнесся по квартире. Тишина. Хигён зажала кнопку сильнее. Вдруг послышалось какое-то шуршание, и через пару секунд дверь открылась. Перед ней стоял симпатичный темноволосый парень в непонятной черной пижаме. На вид лет девятнадцать. Он был и впрямь красив: чистая ровная кожа, большие глаза и пухлые губы. Знает Хигён таких, смазливых бабников, за свои двадцать пять навидалась. И все же засмотрелась на него слишком долго. Повисло неловкое молчание. Почесав затылок, он решил начать диалог первым: — Извини, что мешаю играть в гляделки, но ты кто? Его вопрос ввел девушку в небольшой ступор. А зачем она, собственно, пришла? Парень оглядел ее с ног до головы: длинноногая шатенка, не совсем похожа на кореянку, видимо, кто-то из родителей европейской национальности. Действительно, дети от межрасовых союзов необычайно красивы. Девушка, позабыв зачем сюда пришла, судорожно бегала глазами по телу паренька. Он кашлянул в кулак и снова заговорил. — Зачем пришла? Ты та, с клуба которая, да? Кажется, понимаю, зачем ты здесь, но сразу скажу — это не я. Если на твоём тесте бахнуло две полосочки – не моих рук дело. С несовершеннолетними, мне спать как-то… Не моё. Зря катаешься тут. Мозг девушки на секунду завис. Она зыркнула на него, как на настоящего идиота. Но про несовершеннолетнюю было даже приятно, услышать такое от молодого парня неожиданно, особенно в ее двадцать пять. Говорило ли это о том, что она хорошо выглядит? Тяжело выдохнув и поняв, с кем придётся теперь иметь дело, ответила: — При чём тут это? Я твоя соседка снизу. Хотела попросить быть потише днем и ночью со своей дамой громко не стонать. Голос девушки напряженно дрогнул, да она сама была раздражена. Живёт здесь от силы дня четыре, и за все это время нормально не спала. Что-то было в нем такое, что ее безумно бесило. Он бросил какой-то надменный взгляд на Хигён, а затем рассмеялся. Девушка совершенно не поняла его поведения. Затем он достал из кармана широких штанов, пачку сигарет, всунул одну в зубы и подпалил. Мерзкий дым снова проник в ее нос. Только в отличие от того, что был ниже, этот оказался с нотками мяты и не вызывал, пока что, никаких неприятных ощущений. — Получается, я маленькой малышке спать мешал? Упс, неловко. Ну раз мешал, почему не присоединилась? Мы же соседи, вроде как друг другу не чужие. Тем более… Тем более такая цаца, не было еще на моем опыте метисок. — Обвел девушку взглядом с ног до головы, сказал он это наигранным голосом, так и высмеивая ее претензии. Он будто плевался ядом. «Вот индюк!» — пронеслось у девушки в голове. Хотелось пнуть его хорошенько по коленке, чтоб не зазнавался. Сказанное им неплохо так подорвало задницу Хигён. Но тут до нее дошло, что она совершенно не знает, чем ответить ему на такую наглость. Будучи в небольшом замешательстве, парень, будто удав, караулящий свою добычу, так же наблюдал за Хигён. Вероятно, он хотел ещё какой-то реакции. Девушка сдалась. — Давай без дурной наигранности и драматизма. Ты уже взрослый мальчик, — начала грубо, стараясь держать планку, — я ведь по-хорошему попросила. — Угрожаешь? — лукаво улыбнулся он, продолжая рассматривать девушку сверху вниз. Дым от сигареты всё больше стал окружать ее. Не удержавшись, она начала кашлять. Парня это позабавило, и он сделал ещё одну затяжку.— Какие мы нежные. Сколько лет тебя на цепи держали, что реагируешь так на обычную сигарету? А если пробку от шампанского дать понюхать, в алкогольную кому впадешь? — рассмеялся парень. Его смех разнёсся по всему этажу. — Да пошёл ты, шутник. Я тебя предупредила, иначе жди полицию в гости, — раздраженно ответила Хигён, отойдя подальше, и уже собралась возвращаться на свой этаж. Время поджимало – пора ехать на работу. — Они, если что, не помогут, — безразлично сказал он. Не докурив сигарету, потушил об свой же дверной косяк, — это тебе не центр города, а тем более, столица. На такие пустяки они внимание не обратят. Разве в твоём селе были порядочные товарищи полицейские? Ну вот и я о том же. Эти слова, словно жёсткая пощёчина для девушки. Пора бы привыкнуть, что она не у себя в Сеуле и крутого папули, который мог бы решить любую дочуркину проблему, рядом нет. Железная чёрная дверь громко захлопнулась. От этой встречи осталось неприятное послевкусие. Каким же этот человек оказался надменным и мерзким. Кан глянула на золотые наручные часы – семь пятьдесят три, а ей еще чистить от снега и прогревать машину. Она цыкнула и помчала домой. Обулась, накинула кожаную дубленку с шелковым платком, схватила сумку и вышла из квартиры, закрыв на ключ. Хигён подошла к лифту и нажала на металлическую кнопку. Гул лифта развеял тишину, кое-где скрипнули тросы. Можно было спуститься по лестнице, но лень брала верх, и поэтому она около минуты выжидала. Его двери со скрежетом открылись, и тусклый желтоватый свет из железной будки выглядел пугающе. Девушка зашла внутрь и нажала на кнопку первого этажа, уже через несколько секунд противный писк оповестил о прибытии на нужный этаж. Почистив машину и прогрев двигатель, она решила, что по пути на работу заедет за тортом для деканата и кафедры             ***       Престижный университет Пусана, куда ее устроил отец, просто битком полон богатенькими. Именно из подобного ВУЗа она сбежала в Сеуле, чтобы в итоге попасть в точно такой же. М-да. Но зато зарплата хорошая. Здесь почти каждый обучающийся уже родился с золотой ложкой во рту и просто наслаждается насыщенной и роскошной жизнью. Явно родители хотят, чтобы их дети добились чего-то в этой жизни и все делают для них, не понимая, что своими действиями разрушают их инициативу к действиям. Хочешь новую машину — хорошо. Квартиру и жить один — без проблем. Бизнес или своё предприятие — сделаем. Тогда исходя из всего, зачем учиться вообще? Но не стоит исключать, что есть тут процентов пятнадцать от общего числа тех, кто буквально боролся за место в этом институте знаниями, упорством, кровью и потом, грубо говоря. С такими Кан любила работать. В аудиторию, где были громкие дискуссии между группками студентов, зашёл солидный седой мужчина. Он окинул взглядом всех присутствующих, и каждый из них застыл на месте с удивлённым выражением лица. Директор приходил в редких случаях, когда нужно представить нового преподавателя или ученика и когда случался какой-то форс-мажор в стенах университета. Вот и сейчас мужчина вальяжно прошёл на кафедру, а за ним шла Хигён с кипой бумаг и тетрадок в руках. Директор, уже стоя на возвышенности, окинул взглядом присутствующих и нарушил тишину: — Я хочу вам представить нового преподавателя, — указав рукой на длинноволосую шатенку, которую уже успели рассмотреть со всех сторон, — госпожа Кан Хигён, — будет преподавать зарубежную литературу. Девушка поклонилась и с любопытством стала наблюдать за каждым, с кем ей придётся провести примерно полгода в тяжёлом обучении. Но среди кучки людей, она разглядела его. Своего соседа. Когда директор покинул аудиторию, кто-то из задних рядов свистнул, оценивая внешность молодой учительницы. — Я сюда пришла не для того, чтобы вызывать бурные реакции, а чтобы научить вас хоть чему-то, — Хигён взяла журнал, — так что оставляем свой пубертатный период за дверью и настраиваемся на продуктивную работу. На последней парте ее сосед возмущённо закатил глаза на замечания нового преподавателя, которой нагрубил сегодня утром. — Строптивая малышка оказалась зрелой дамой? Интересно. — Парень с секундным интересом взглянул в глаза Хигён и отвернулся, продолжая заниматься своими делами.