Его дело

      — Почему он так поступил с ним? Убитый же был его отцом… — Ричард выглядел растерянным, мигал жёлтым диодом.       — Отчимом, — поправил Гэвин.       — Отчимом, но он воспитывал его больше десяти лет, последние полтора года, как умерла мать, занимался им один. Долгий срок, чтобы породниться, и подозреваемый называет его не отчимом, не по имени, а папой, значит, они были близки. А тут такое зверское убийство, семнадцать ударов ножом, многие посмертно.       — Угу, ещё он ему хрен отрезал, на мысли не наводит, Ричи? — съязвил Гэвин и перестроился в соседнюю полосу.       — Я думал об этом, но парень не выглядит как жертва изнасилования.       — Как, по-твоему, должна выглядеть жертва изнасилования, как избитый в мясо затравленный пацан? — раздражённо рыкнул Рид.       — Гэвин, я имел в виду, что психологический профиль не подходит, парень ведёт себя спокойно, я бы сказал, безразлично.       — Он просто в шоке, Ричард, нормальная реакция. Вот увидишь, когда мы приедем в участок, и он начнёт рассказывать о случившемся, тогда и проявит эмоции.       — Думаешь?       — Просто наблюдай, жестянка, — усмехнулся в ответ, — зуб даю, спокойствие парня кончится быстро.       — А что думаешь насчёт убийства, есть версии?       — Ой, Ричи, не притворяйся, что не построил свои реконструкции, вряд ли я тебя чем-то удивлю.       — И всё же, — надавил андроид.       — Ну, подозреваю, что отчим напился и решил поразвлечься, а под руку попался симпатичный пасынок. Он на него набросился, изнасиловал и довольный уснул, а пасынок взял нож и покромсал горе-папашу. — Голос звучал обманчиво безразлично, но учащенное сердцебиение и повышенный уровень стресса выдавали Гэвина с головой.       — Ты отталкиваешься от своих старых дел, Гэвин, но не берёшь в расчёт отсутствие следов сопротивления.       — Видишь, говорил же, что ты уже всё проанализировал, рассуждения кожаного мешка тут ни к чему, — довольно воскликнул Рид и свернул в сторону парковки.       — Мне кажется, последний месяц кожаный мешок сильно расслабился и перестал пользоваться детективным чутьём, — с нежной улыбкой сказал Ричард.       — Ага, пиздец, какой я нехороший, накажи меня, жестянка, — с ехидной искрой в глазах ответил Рид.       — Обязательно. — Ричард кивнул. — Отправлю тебя на курсы повышения квалификации, а дома заставлю готовиться к экзамену на сержанта. Тебе давно пора себя проявить, пока вакантное место не занял кто-то другой.       — Зануда. Я имел в виду наказание иного рода. — Когда машина остановилась, Гэвин заглушил двигатель, повернулся к напарнику и поиграл бровями.       — Я понял, о чём речь, и предпочёл бы хвалить тебя сексом, а не наказывать. И когда мы закроем дело, с удовольствием обсужу с тобой подробности похвалы. Теперь пойдём, к нашему убийце уже приехал адвокат и представитель социальной службы, ждут только нас.       — Сам проведёшь допрос или мне заняться?       — Я всё ещё плохо нахожу подход к подросткам, а у тебя, Гэвин, слишком колоритное лицо для разговора с ним. Поэтому… — Ричард замялся.       — Поэтому?       — Поэтому я попросил Коннора нам помочь.       — Да ты прикалываешься, жестянка?! — крикнул на весь коридор Гэвин. — Нам не нужна помощь сраного Коннора!       — Считайте, я отдаю вам должок за тот раз, когда вы раскололи Остина. — Упомянутый Коннор нарисовался сбоку.       — Ну и прекрасно, вперёд, пластиковый мальчик, — фыркнул и, толкнув Коннора плечом, прошёл в комнатку по соседству с допросной.       — Ты злишься, — констатировал Ричард, когда вошёл следом.       — Да ну, с чего бы? — съязвил Рид и посмотрел на происходящее за стеклом.       В допросную не вошёл — вплыл невинным лебедем Коннор, поприветствовал присутствующих с мягкой улыбкой на губах и начал допрос.       — Ладно, забей, — буркнул под нос Гэвин. — Ты принял верное решение, что позвал его, просто в следующий раз предупреди заранее, а не в последний момент. Мы же всё-таки партнёры. — Рид голосом выделил последнее слово и подмигнул Ричарду. — А теперь давай послушаем, что расскажет наш убийца.       Парень выглядел на свои семнадцать: средний рост, жилистый, но не качок, с веснушками на носу и щеках, которые виднелись даже на смуглой коже. Под глазами залегли тени то ли от стресса, то ли из-за освещения, на голове короткий ёжик каштановых волос, в хрящике на ухе колечко серьги, ровная осанка. Ричи был прав, подросток не выглядел жертвой насильника, но Гэвин по опыту знал, какой обманчивой бывает внешность.       — На тебя похож, — тихо произнёс над ухом Ричи, — только глаза карие, а не зелёные.       — Цыц, Рич, не отвлекай, — шикнул Гэвин и прислушался к разговору. Подозреваемый как раз закончил с официальной частью и перешёл к признанию.       — Когда полтора года назад умерла мама, па… — подросток закашлялся и продолжил, — отчим начал пить.       Типичное начало, каких Гэвин слышал с десяток. Да что далеко ходить, у него самого в арсенале была история с таким же вступлением.       — Начиналось с малого — пара бутылок пива по вечерам. Но позже ему стало мало.       — Эй, малой, метнись в «Лайон», принеси бутылку водки.       Отчим — амбал с лысиной, огромными кулаками и наметившимся пивным животом — в растянутых трениках и заляпанной кетчупом майке развалился на диване и цедил остатки пива.       — Мне вообще-то шестнадцать, — напомнил подросток и скривился от волны перегара, которую принёс сквозняк.       — Не парься, сегодня за кассой мой кореш, я договорился, чтобы он давал тебе бухло без документов. Но всё под учёт, узнаю, что ты попытался взять алкашку себе, огребёшь пиздюлей. — Он ткнул сальным пальцем в сторону пасынка и переключил внимание на телевизор. — Вали уже, малой.       Подросток тяжело вздохнул, взял скейт и ушёл, громко хлопнув дверью.       — Спустя месяц ему надоело бухать в одиночестве, тогда отчим стал звать своих друзей, — подозреваемый с отвращением выплюнул последнее слово. — Моральные уроды, как он сам, ублюдки без принципов, которым тоже припасено место в Аду.       Гэвин нахмурился, а в голову начали закрадываться пока ничем не подкреплённые подозрения.       — Твой уровень стресса вырос на двенадцать процентов, — сказал Ричард и осторожно коснулся плеча. — Что-то не так?       — Ничего, дурные мысли, не обращай внимания, Рич. — Вряд ли напарник поверил, но на время отстал.       — Теперь он бухал не один, — продолжил подозреваемый.       Когда парень открыл дверь их небольшой двухкомнатной квартиры, в лицо пахнуло застоявшимся запахом перегара, пота и пиццы. Не удивительно, ведь уже неделю картина в гостиной, где поселился отчим, не менялась: он и один из друзей на диване, парочка других собутыльников в креслах; на журнальном столике полупустые коробки с подсохшей пиццей, на полу — бутылки из-под пива и водки, пустые пачки чипсов и океан крошек. Подросток не убирался здесь неделю, ведь отчим за сутки умудрялся снова засрать комнату.       — Эй, малой, как в школе? — раздался сиплый голос.       — Нормально, — буркнул под нос и прошёл на кухню.       Отчим снова был в хлам, раз решил проявить интерес к учёбе.       — Мне звонил ваш этот мистер Рыба.       — Мистер Фишман, идиот, — прошептал под нос подросток.       — Сказал, что ты подрался с каким-то парнем из параллели, сломал ему челюсть. Какого хера, малой? — Пьяное тело выползло на кухню, с трудом удерживаясь в стоячем положении.       — Он сам наехал и получил по заслугам.       — Это ты у меня сейчас получишь, малой! — Сильные пальцы впились в горло, удар огромного кулака обрушился на живот, и подросток, задыхаясь и кашляя, упал на колени. — Молись, чтобы его предки не пошли в полицию. А если запросят компенсацию, оплатишь из своих денег на колледж.       Звук удаляющихся шагов сменился звоном стаканов и пьяными криками, а подросток всё лежал на полу в позе эмбриона и пытался запереть боль и ярость глубоко внутри.       — А потом он узнал причину драки, — едва слышно сказал подозреваемый. — Дело в том, что я… Я…       — Он гей, — сказал Гэвин.       — Я гей, — прозвучало одновременно.       — Как ты узнал? — Диод мигнул жёлтым, пока Ричард искал внешние признаки.       — Рыбак рыбака, — грустно усмехнулся Рид и не стал больше ничего объяснять.       — В тот день отчим был один.       Квартира встретила привычным срачем и подозрительной тишиной. Подросток скинул грязные (на улице шёл мелкий дождь) кроссовки в прихожей и прошёл по липкому полу в гостиную. Отчим сидел на промятом коричневом диване с бутылкой водки в одной руке и телефоном в другой.       — Припёрся наконец, — просипел он, и в голосе подросток уловил угрозу. — Как раз объяснишь, что за дерьмо мне прислали!       Парень в последнюю секунду поймал телефон и повернул к себе. На экране была открыта фотография, на которой подросток сидел на лавочке в парке и целовался с другим парнем.       — Это мой одноклассник, и мы с ним… — Договорить не дал резкий удар в скулу, а сразу же за ним ещё один, обрушившийся на нос. Хрящ жалобно хрустнул, из ноздрей побежало горячее, солёное, а перед глазами помутнело от слёз.       — Сраный педик! — Подсечка по ногам, и парень упал, ударившись головой о подлокотник кресла. — Я воспитывал нормального мужика, а не любителя долбиться в жопу!       Рык, мат и удары смешались в безумный вихрь боли и ярости. Отчим не сдерживался, бил кулаками, пинал ногами, вздёрнул за шею и приложил лицом в пол до нового хруста в носу.       Подросток не кричал, только сипел, давился кровью, слюной, балансируя на грани обморока, который всё никак не приходил.       В какой-то момент сознание всё-таки провалилось в темноту.       — Я очнулся в больнице с переломом нескольких рёбер и носа, и врач сказал, что мне ещё повезло, что после падения с третьего этажа могло быть хуже. — Подозреваемый всхлипнул, но от платка отказался. — Понимаете, детектив, этот урод не просто не сказал о том, что избил меня, он реально для правдивости выкинул меня из окна!       — Почему вы не заявили в полицию? — спросил Коннор.       — Не хотел в приют. У меня ведь только отчим, понимаете? Родители мамы умерли лет двадцать назад, родной отец умотал в Канаду, связи с ним не было, а из его родственников в городе только сумасшедшая двоюродная бабка.       — Он боялся, что в приюте будет ещё хуже, чем дома, — просипел Гэвин и сжал в кулаках ткань штанов.       — Твой уровень стресса снова вырос, уже семьдесят два процента. Может, сделаешь перерыв? — Теплые руки сомкнулись поперёк живота, твёрдая грудь прижалась к спине, а шеи под линией роста волос коснулись мягкие губы.       — Я в норме, — ответил Рид и переплёл свои пальцы с Ричардовыми. — В норме.       — В больнице я пролежал неделю, потом вернулся домой, а там знакомые пьянки и мусор. Разве что пивных бутылок не было, только водка и виски.       — Отчим в дальнейшем избивал вас?       — Избивал? — Горькая усмешка на губах. — Нет, детектив, он сделал кое-что гораздо хуже.       Казалось, что после возвращения домой почти ничего не изменилось, только отчим бухал больше и перестал разговаривать. Ещё бы, пасынок-педик был не нужен.       Несмотря на игнор, деньги на учёбу, еду и вещи он давал исправно, поэтому подростку стало проще: не нужно разговаривать, не нужно что-то объяснять, живи себе и не отсвечивай.       И парень не отсвечивал.       Затишье продолжалось почти месяц, пока однажды подросток не пришёл домой и услышал из гостиной женские стоны.       «Неужели отчим притащил бабу?» — подумал парень, но стоило осторожно заглянуть в комнату, как ответ пришёл сам. По телеку шло порно, а отчим с дружками сидели перед экраном, пили виски и комментировали действия актёров.       — Ни хуя, ты глянь, как заглотнула, — заржал один из собутыльников и отхлебнул прямо с горла.       — Готов спорить, мамка твоя и не так умеет, — раздался гогот второго. — Хей, смотрите, кто пришёл. Иди к нам, малой, посмотри, что должны уметь девчонки.       — Не его поля ягоды, малой предпочитает хуи, — выплюнул отчим, не отводя взгляд от экрана. — Съеби в туман, пиздюк, не хочу тебя видеть.       — Я не стал нарываться, сходил в душ и сразу лёг спать. Мне не привыкать засыпать под шум, а пьяные крики, музыка или стоны — уже неважно, всё одно. — Подозреваемый прервался, чтобы глотнуть воды.       — А ночью, когда его собутыльники ушли, отчим пришёл ко мне и… — Парень всхлипнул, замолчал и отвернулся к зеркалу.       Случайно Гэвин поймал его взгляд, в котором стояли не слёзы, а бесконечный океан отчаяния, боли, ненависти.       — Сердцебиение слишком частое, стресс восемьдесят, Гэвин, милый, тебе нужен перерыв.       Но Гэвин не слышал, нырнув в чужие эмоции, как в свои, надеясь, что пацан скажет о новом скандале с избиением. Но сквозь гул в ушах и успокаивающий шёпот Ричарда пробилось роковое «он меня изнасиловал».       В тишине ночи с коротким скрипом открылась дверь, и в комнату вошёл крупный мужчина. Его дыхание было тяжёлым от злости, от желания унизить, наказать.       Подросток лежал на кровати в одних трусах, фонарь на улице выделял светом и тенью спортивный рельеф спины. Парень был хорошо сложен, а бейсбол три раза в неделю помогал ему держаться в форме.       — Мерзкий педик, — процедил мужчина и коснулся потными ладонями горячей кожи. — Любишь в жопу давать, так получай. — Пальцы потянули резинку трусов и сдернули их вниз.       — Что за?.. Ты что творишь?! — Сон быстро отступил, когда подросток повернулся и посмотрел в дикие чёрные глаза.       Над ним склонился не отчим, даже не человек, а зверь, монстр, переполненный глубоким болотом ненависти.       — Заткнись!       Удар по голове оглушил и так не очнувшийся организм, на затылок легла ладонь и вдавила в подушку, сбив дыхание. Подросток дёрнулся, попытался оторваться от кровати, но удар по почкам и колено, упёршееся в позвоночник, не позволили подняться.       — Лежи, сучонок! — Шлепок по уху до звона, рука, заломленная до хруста и болезненного стона в подушку.       — Маленький грязный педик! — почти змеиное шипение за спиной, смачный плевок между ягодиц, и в дырку упёрлась крупная головка.       — Стой, не надо! — Снова провальная попытка вырваться из тисков рук.       — С этого дня будешь звать меня папой! — И разрывающее проникновение, до слёз, до вопля в подушку. — Повтори! — Толчок, толчок, толчок и новая порция боли.       Кажется, порвал.       — Повтори, мразь, как ты должен меня называть!       Глухое «папа» сквозь забитый соплями нос прервалось криком, когда кость вышла из сустава — отчим чересчур сильно заломил руку.       — Вот так, малой, говори, не останавливайся.       Шлепки кожи, хлюпанье в анусе, запах крови и слез, бесконечное «папапапапапа», которое слилось в неразборчивый гул.       Спустя вечность дверь с хлопком закрылась. Подросток остался один, трясся от холода и стресса, от отвращения, слёз и грязи предательства. Из ануса сочилась кровь вперемешку со спермой, пачкала бёдра и некогда белую простынь, а на душе…       А души больше не было.       — Гэвин! Гэвин, приди в себя, я здесь, с тобой. — Крепкие успокаивающие объятия и родной голос. — Дыши, Гэвин, глубоко и медленно, успокойся.       И Гэвин дышал, пока туман жуткой картинки рассеивался, позволяя вернуться в реальность, в маленькую комнату, из которой они наблюдали не за ходом допроса, а за грёбаной исповедью.       — Мразь! — выплюнул Рид и на ощупь сел в кресло. — Какая же он мразь, я бы сам убил его, если бы тварина был жив. И не смей говорить, что не я должен о таком думать!       — И не планировал. — Напарник сел в соседнее кресло.       — После изнасилования вы убили его? — послышался голос Коннора из динамика.       — Если бы, детектив. Лучше бы я прирезал его с утра, но нет, я не смог, потому что…       — Я записал видео, где трахаю тебя. — Отчим повернул экран телефона.       Картинка была тёмной, ракурс откуда-то снизу, видимо, поставил телефон на пол. Лица насильника не видно, зато собственное лицо, татуировку орла на плече, серёжку в ухе подросток узнал с одного взгляда.       — С сегодняшнего дня ты будешь делать всё, что я скажу, иначе видео попадёт к твоим одноклассникам. Вся школа узнает, что ты маленький педик, любящий принимать хуи. Всё понял?       — Да, папа.       Страх захватил разум в плен, сердце заколотилось быстрее, кулаки сжались в немом бессилии. Если все узнают, это будет конец… Отчим отправится в тюрьму и получит по заслугам там, а здесь будет ждать приют и слухи, которые разлетятся быстрее ветра. Сначала вся школа, а потом и соседние узнают правду. Начнётся травля, драки, и если против одного-двух противников выстоять можно, то против толпы нет ни единого шанса.       Подросток знал, что его ждёт, видел на примере парня из младшего класса. Вся толерантность слетает к чертям, когда ты в грёбаном Детройте не в лучшей школе палишь свою ориентацию. Подросток не был готов, особенно сейчас.       — Я буду послушным, пап, обещаю, — подписал сам себе приговор.       — Я надеялся, что всё закончится одним разом, что отчим осознает пьяную ошибку и не станет повторять. — Слёзы текли по щекам, и подозреваемый на автомате стирал их салфеткой. — Я ошибся. Тем же вечером он поставил меня на колени и заставил отсосать. А потом снова, снова и снова. Он насиловал меня несколько месяцев, снимал новые, уже качественные, видео, заставлял стонать и притворяться, что мне нравится трахаться с ним.       Рыдания прервали рассказ подозреваемого, парень прикрыл глаза ладонями и дрожал от нахлынувших воспоминаний. Коннор тактично молчал, чтобы дать успокоиться.       — Как могут люди поступать так с близкими? — Голосовой модуль Ричарда дал сбой, диод в отражении стекла давно горел красным, но он продолжал прижимать Гэвина к себе.       — Люди поступают и хуже, жестянка, — тихо в ответ, ведь на большее не хватило сил. — Гораздо, гораздо хуже.       Гэвин мог только подозревать, насколько был прав.       — Быстрее давай! — выпалил отчим и надавил на затылок. — Неужели не сосал своим голубым приятелям? — Издевательский смех и пинок ногой в живот, которым опрокинул на пол.       — Даже педик из тебя вырос хуёвый.       Быстрое движение рукой, сбитое дыхание, и тёплая сперма брызнула на лицо и волосы подростка.       — Приберись тут, через час вернусь, проверю. — Отчим заправил член в трусы, застегнул джинсы и вышел, не удостоив пасынка взглядом.       — Сука, — шёпотом в кулак, — ненавижу. Ненавижу тебя!       В стремлении выплеснуть эмоции, подросток заколотил кулаками по полу, разбивая костяшки в кровь. Из горла рвался животный вой отчаяния, из глаз текли слёзы, а рыдания булькали в груди и не находили выхода.       Когда приступ истерики стих, подросток холодной водой смыл сперму, достал пылесос и принялся за уборку. Мыслей не было, не было чувств, только блаженная пустота, которая стала последним спасением среди бесконечной череды унижений, стыда и боли.       — Так продолжалось где-то полгода. Он мог не трогать меня неделями, а мог напиться, вломиться в комнату и взять, даже почиститься не давал. Хорошо, что надолго его не хватало: вошёл, кончил, отключился. — Подозреваемый шумно высморкался и заговорил ровнее. — Забавно, но я привык, успокаивал себя, что свалю, как только стукнет восемнадцать, сниму со счёта деньги на колледж, заберу ноутбук, закину вещи в сумку и уеду подальше из Детройта. Вы не представляете, детектив, сколько раз я представлял, как сяду в самолёт и оставлю свою дерьмовую жизнь в прошлом. Господи, я почти каждую ночь мечтал об этом!       — Я принёс воды, попей. — Тихо щёлкнул замок на двери, когда Ричард вернулся в комнатку.       — Успокоительное подмешать не забыл, жестянка? — бесцветным голосом отозвался Рид и в два глотка осушил стакан.       — Нет, хотя стоило бы, твой уровень стресса…       — Хватит, Ричи, в жопу уровень стресса.       — Я волнуюсь, ты же знаешь. — Ласковое прикосновение пальцев к макушке и поцелуй в щёку.       — Знаю, Ричи, знаю. — Гэвин устало вздохнул и прижался к тёплому боку. — Смотри, парень готов продолжать.       — Помой сегодня дырку, малой, после бара хочу поразвлечься, — крикнул отчим перед уходом.       Несколько секунд подросток потускневшим взглядом сверлил закрытую дверь. Двигаться не хотелось, готовить себя — тоже, сил — ни физических, ни моральных — не хватало и на малейшие движения. Лечь бы прямо в прихожей, свернуться в калачик и уснуть навсегда, чтобы вырваться из порочного круга. Насилие, новое видео, снова насилие, обильно сопровождаемое едкими издёвками. Рука бесконтрольным движением нырнула в карман, выудила смартфон, палец трижды коснулся цифр. Подросток перевёл расфокусированный взгляд на экран с заветным «911», приготовился начать звонок и…       И не смог.       — Слабак, ты такой слабак, — прошептал парень и побрёл в ванную.       До полуночи стояло затишье, лишь в начале первого ночи в замке заскрежетал ключ. Через несколько секунд дверь открылась, и в коридор ввалился пьяный отчим в сопровождении одного из своих собутыльников.       Подросток, наблюдающий за попытками мужчин снять обувь, замер у двери в свою комнату. Внутри поселилась надежда, что раз отчим не один, то сегодня не придётся раздвигать ноги. Может, отчим продолжит бухать и вырубится к середине ночи.       — Принеси нам виски, малой! — гаркнул пьяным голосом и повалился на диван. Его собутыльник сел на противоположную сторону.       Когда подросток принёс бутылку и два стакана, мужчины о чём-то тихо переговаривались и замолчали сразу же, стоило войти в гостиную.       — Налей нам на два пальца, — давно не просьба, очередной приказ из сотен других.       — Да, папа.       — Молодец, — похвалил с ядовитой насмешкой, — а теперь раздевайся.       — Что?       — Ты слышал, малой, раздевайся и развлеки нас. — Мужчины заржали и залпом осушили стаканы.       — Больной урод! — выплюнул подросток и бросился к двери, надеясь добраться до спальни и вызвать полицию.       — Не уйдёшь! — А следом подножка и удар в спину.       Тяжёлое тело навалилось сверху, вдавило в пол, чей-то кулак врезался в скулу, а во рту моментально разлился металлический привкус крови. Крик не успел обрести свободу, как скользкая от пота ладонь закрыла рот и нос.       — Только пискни, и я выебу тебя не хуем, а бутылкой. — В глазах напротив только необузданная тьма и животная ярость.       — Эй, может, не стоит. Отпусти пацана, просто вызовем шлюху, — сбоку послышался взволнованный голос гостя.       — Вот ещё, я не буду тратиться на шалаву, когда у меня есть своя. — Искаженное злобой и зачатками возбуждения лицо повернулось обратно. — Сейчас я отпущу тебя, малой, и ты будешь послушным мальчиком, встанешь, разденешься и сделаешь взрослым дядям хорошо. Моргни, если понял.       Парень моргнул и вдохнул полной грудью, когда чужая ладонь исчезла с лица.       — Не рыпайся, и больно не будет. — Ободряюще потрепал по щеке и подтолкнул к дивану.       Дальше всё по накатанной: провалиться в фантазию, представить, что происходящее — сцена из ублюдского порно для извращенцев; сбросить одежду в угол и встать на колени; начать сосать вонючий член и подставить зад, чтобы другая дырка, как иногда говорил отчим, тоже была при деле. Минут десять пыхтения и тихих постанываний, минут десять рваных толчков и давления пальцев, оставляющих синяки; минут десять удержаться в сознании и не рассыпаться окончательно.       Потом — забыть. Затолкать кислый запах чужого дыхания и тяжесть тела далеко в тёмный угол сознания. Так, чтобы воспоминание сгнило через неделю, рассыпалось под атакой плесени, а место поросло паутиной. Ведь когда-нибудь всё закончится, должно ведь закончиться.       Хоть когда-нибудь.       В допросной воцарилось молчание, прерываемое лишь тихими всхлипами подозреваемого. Коннор замер каменным изваянием, только алый диод выдавал нестабильность его состояния. Побледневшие адвокат и сотрудник службы социальной службы смотрели куда угодно, только не на своего временного подопечного. Ричард мёртвой хваткой вцепился в ладонь, разве что кости не хрустели. А Гэвин…       Гэвин будто ухнул в глубокий колодец, полный затхлой холодной воды, барахтался в нём, задыхался, кричал, но никто не спешил на помощь. Единственный спаситель ведь тонул рядом, грозя вот-вот сломать пальцы на левой руке.       — Ричи, больно, отпусти, — с трудом выдавил Рид и потряс пострадавшей кистью, когда андроид разжал пальцы.       — Как он выдержал? — Голосовой модуль дал сбой и сбился на статику.       — Люди и не такое вывозят, Рич, бывает хуже. — Гэвин говорил тихо, сжимал кулаки в попытке удержаться в реальности. — Он молодец, что смог выдержать. Он молодец.       — Что ж, если вы закончили, — вот и Коннор взял себя в руки.       — Не закончил, — кривая усмешка на искусанных губах. — Потом стало хуже, за первой групповухой последовали другие.       Подстилка, блядина, шлюха — самые популярные прозвища, которыми окрестили друзья отчима. Они ставили раком, заставляли держаться за спинку грязного дивана и по очереди трахали в зад, натягивали до упора и сыпали сальными шутками, когда изредка организм реагировал на механические фрикции стояком. Они приказывали вставать на колени и толкались в рот до рвотных позывов, позорного скулежа и слипшихся от слёз и спермы век. Они убивали последние крохи самоуважения, пинали исхудавшую гордость, плевали в ту пустоту, что некогда называлась душой.       Спустя месяц такой жизни подросток стал часами проводить время в душе, смывая с себя плевки, пот, сперму, которые коркой стягивали кожу. Кислый запах, казалось, намертво въелся в волосы, кожу, и не перебить ни одним одеколоном. Страх, что кто-то узнает о происходящем, ненависть к себе за бесхребетность и никчёмность, презрение даже не к отчиму — ко всему миру стали вечными спутниками.       Больше никаких разговоров со сверстниками, никаких прогулок с парнями, никаких поцелуев и ласк — подросток был противен сам себе, а от одной мысли, что кто-то коснётся его тела, начиналась нервная дрожь.       Новый месяц, и парень полностью замкнулся в себе, стал злым, замкнутым, огрызался на любую попытку завязать разговор, избегал взгляда глаза в глаза. Казалось, что каждый человек, даже случайный прохожий, видит насквозь, знает его страшную тайну.       Шлюха — звучало каждый день, как мантра.       Шлюха — приходило во снах.       Шлюха — и он начал верить.       — Наверное, я правда шлюха, — шептали обветренные губы, когда подросток рассматривал себя в зеркале, изучая рисунок синяков, неглубоких царапин и багровых засосов.       — Ты где застрял, блядина?! — На дверь обрушился крепкий кулак. — Твоя жопа должна радовать нас, а не просиживать в ванной.       — Иду, папа. — Когда надежда на лучшее покинула квартиру, покорность стала вечным спутником.       А потом пришло смирение…       Когда ненавидишь, когда злишься, когда сопротивляешься — ты живёшь. Но если пришло безразличие, значит, настал конец пути, а впереди только жалкое существование. Ложишься, раздвигаешь ноги, сосешь, принимаешь двоих, троих — плевать. На себя плевать, на них, на происходящее.       Минус восемь килограмм за две недели на весах — ожидаемо, раз бросил бейсбол.       Успеваемость скатилась до троек — ну и ладно.       Стал изгоем из-за неконтролируемой агрессии — так лучше, никто не лезет.       Давно потерял себя, стал поломанной куклой, что едва двигается, но продолжает выполнять заданную программу: проснуться, помыться, сходить в школу, вспомнить про обед, вернуться домой. А дома — оскорбления, насмешки, сальные пальцы на ягодицах и ладонь на затылке. Отстрелялся и спать, чтобы с утра открыть запавшие красные глаза и продолжить существование.       — Господи. — Гэвин надавил на веки до алых пятен перед глазами. — Я больше не хочу слушать, — шёпотом под нос, но Ричард услышал.       — Отдохни, я закончу сам. — Теплая ладонь легла на спину, огладила лопатки, позвоночник.       — Нет.       Ричард не успел ответить, подозреваемый снова заговорил:       — Переломный момент настал сегодня. Сегодня я понял, что или спасу себя сам, или вскроюсь в ванной.       — Садись, малой, есть разговор. — Впервые за последний год отчим был полностью трезв, говорил внятно и серьёзно. — На тебя уходит много денег: школа, накопления на колледж, вещи и всякое барахло.       «Всякое барахло» подросток в последний раз покупал года пол назад, но не стал напоминать об этом.       — А ты ведь взрослый пацан, можешь и себя обеспечить, и отработать содержание на моей шее, так что с завтрашнего дня начнёшь радовать не только меня и моих друзей. Мы ведь хорошо тебя натренировали, пора показать твои таланты миру. Ты ведь умный мальчик, Гэви, понимаешь, что это значит. — Издевательски нежное похлопывание по щеке, и отчим вышел из кухни, оставив пасынка в одиночестве.       — Конечно, пап, я всё понимаю, — прошептал Гэвин и достал из подставки нож.       Потускневшим взглядом Рид смотрел, как подозреваемый — Клэй Гордон — подписывает чистосердечное признание. Он прошёл через Ад — Гэвин Рид понимал его, как никто другой из присутствующих — и выбрался, убил человека, сломавшего ему жизнь. Когда-то давно Гэвин поступил так же, только смог замести следы.       — Присяжные его оправдают и будут правы, — сказал Ричард.       — Я хочу поговорить с ним, — невпопад ответил Рид, — без свидетелей и камер.       По серьёзному взгляду Ричи понял, что лучше не спорить.       — Хорошо.       О чём Гэвин разговаривал с подростком, Ричард не знал — решил не подслушивать. Но было очевидно, что парню стало легче — в пустых глазах появилась искра жизни.       — Хочешь обсудить? — спросил Ричард, пока спускались на парковку.       — Не сегодня, Рич, только не сегодня. — Рид сел на капот и закурил, думая о своём. — Нет в мире монстра хуже, чем человек.       — Поэтому ты выбрал в партнёры андроида?       — Я выбрал не просто андроида, я выбрал тебя. — Докурил и спрятал бычок в карманной пепельнице. — Мне нужно отдохнуть, а завтра я расскажу тебе то, что должен был сказать давно.       — Уверен? Я не буду давить, ты же знаешь.       — Пора и мне отпустить монстров прошлого, чересчур долго они отравляют жизнь. И с тобой, Рич, я уверен, как никогда.