Жить, любить и умереть нормально

Изуку Мидория посвящала тренировкам львиную долю времени. Стараясь не отставать от друга детства, Кацуки Бакуго, который обладал крутой причудой и всякий раз стремился напомнить ей о своём превосходстве, она не обращала внимания на его оскорбления и продолжала самосовершенствоваться. Правда, побывав в плену у Лиги злодеев после похищения из летнего лагеря, Бакуго, хоть и не растерял самоуверенности, тоже начал заниматься усерднее обычного. Желая выйти с ним на один уровень, Изуку в результате невероятных усилий записалась на стажировку в агентство Сэра Ночноглаза. Благо, её знакомый из академии, Мирио Тогата, помог с трудоустройством, поскольку уже работал на Ночноглаза, и теперь они оба ежедневно следили за порядком на улицах. В тот день стояла жара, и будущие герои с трудом передвигались в костюмах. За час дежурства они полностью измотались и едва не умирали от жажды. — Побудь здесь, я сгоняю в киоск за газировкой, — предложил Мирио, и Изуми кивнула в знак одобрения; её коллега быстро скрылся из виду. Проходящие мимо люди с интересом рассматривали юную героиню, дети махали ей ручками. Девушка, смеясь, махала в ответ: она обязательно будет той, кем ребята однажды станут восхищаться, на кого захотят равняться. «Ты можешь», — сказал тогда Всемогущий, и эти слова впечатались в её память. Она будет спасать людей с улыбкой на лице. — Помогите! Помогите! Обернувшись, Изуку увидела неподалёку маленькую сморщенную старушку, испуганно размахивающую руками. — Что-то случилось? Вам помочь? — Крыша нашего дома обвалилась, мой муж лежит под обломками! — завопила она, хватаясь за седую голову. Изуку мгновенно оживилась: — Спокойно, покажите мне место, я сейчас же вытащу его! К удивлению, старушка оказалась неплохой бегуньей: даже Изуку едва за ней поспевала. «Вот что делает с людьми адреналин», — поражалась она, набирая скорость. В конце концов компания очутилась на тихой, словно заброшенной улице, куда не пробивался луч света. Старушка нырнула в подозрительного вида гараж и будто испарилась. — Извините, — Изуку вошла за ней в полупустое помещение. Всюду валялся мусор, старая мебель была расставлена по углам и накрыта грязными тряпками, на деревянном шкафу лежали инструменты. — Мы, кажется, не туда пришли. Здесь нет обвала, да и на дом не похоже... Удар в спину сбил её с ног — она не успела среагировать прежде, чем лезвие было прижато к её горлу. Чужие руки переватили её собственные, развернули лицом к нападавшему, и растерянные тёмно-зелёные глаза встретились с лукавыми жёлтыми. — И ты меня извини, что заставил ждать. Просто стеснялся показаться тебе без одежды, — Химико залился краской, уткнувшись в шею девушки. — Химико Тога! Да как ты посмел... — Ты запомнила моё имя, Изуку-тян? Я так счастлив, так счастлив! Изуку попыталась высвободиться с помощью активации причуды, но остриё ножа глубже вошло в кожу. — Пожалуйста, не делай этого. Я ведь перережу тебе глотку, как только ты соберёшься применить Один За Всех. Ты же не сомневаешься в резкости моих движений? Прошу, не заставляй меня убивать, не поговорив с тобой. «Если он намерен болтать, время есть, — рассудила Изуку. — Надо отвлечь его и, когда опасность немного уменьшится, внезапно атаковать». — О чём ты хочешь поговорить? — Ты могла бы звать меня по имени, Изуку-тян? Мне приятно слышать, как ты его произносишь. Я всегда произношу твоё. — Да? Ради этого ты меня сюда заманил? — стиснула зубы Изуку, не прерывая зрительный контакт и надеясь уловить хотя бы секундное замешательство, чтобы применить причуду. — Только ради этого выпил кровь у первой встречной старушки? Только ради этого убил её? — Только? — Химико, тем не менее, не расслаблялся даже под шквалом эмоций. Он сдвинул брови, явно рассерженный на неё, что лишь удвоило его сосредоточенность на оружии. — По-твоему, я мало сделал, чтобы поговорить с тобой? Стала бы ты слушать меня там, на улице? Я доверяю тебе и хочу спросить у тебя кое-что. Скажи, Изуку-тян, почему ко мне относятся так, словно я ничего не значу? — Словно ты... ничего не значишь? Изуку старалась сконцентрироваться на обороне, но вопрос Химико выбил её из колеи, надавил на больную мозоль. «Ты просто пыль у дороги», — со школьной скамьи твердил ей высокомерный Бакуго. И она не спорила: она и правда будто бы была никем без причуды, будто бы одна беспричудная на всей Земле. Изуку мечтала стать героем, равным Всемогущему, не имея к этому способностей. Её наставник всего лишь сказал: «Ты можешь», и она поверила. Но что было бы, если б ответ прозвучал иначе? Что если бы неустойчивая мечта разлетелась на тысячи осколков от вполне логичного, обоснованного ответа, которого следовало ожидать и которого не приняло, не выдержало бы сердце, от краткого и честного: «НЕТ». — Химико. Я не сомневаюсь, ты что-то значишь. — Изуку потянулась к ножу, чтобы убрать его от себя, но парень ошибочно растолковал её намерения и сильнее надавил на лезвие. — Прошу, спрячь оружие, я обещаю не применять причуду. Что тебя тревожит? Недоверчиво сщурившись, Химико чуть-чуть ослабил хватку и, поняв, что Изуку не намерена обманывать, довольно неожиданно стиснул её в объятьях. — Меня тревожит моя жизнь. Жить трудно, я хочу увидеть мир, где всё будет проще. Где никого не будут делить на злодеев и героев, где я стану делать то, что мне вздумается. — Ты и сейчас делаешь, что вздумается. Зачем ты убил несчастную старушку? — Я хотел встретиться с тобой, — как заклинание, пробормотал Химико, не переставая держать нож у спины Изуку. — И да, только ради этого я готов убивать. Я ничего не значил для моих родителей и одноклассников, они не принимали меня таким, какой я есть, я годами носил маску, но ни капельки не получал взамен. За всё же надо платить, Изуку-тян? Мне не нравилось выполнять их желания, подавляя свои. Почему я должен идти против моей природы, чтобы кому-то угодить? Я хочу, чтобы меня тоже приняли. Я хочу, чтобы меня любили. Пожалуй, Изуку не превратилась бы в злодейку, если бы Всемогущий сказал «нет». Однако, невидимые нити, из каких была сплетена душа, оборвались бы разом, образуя дыру, не сравнимую с физической болью. Метафора в сознании девушки сплелась с реальностью, и она приложила ладонь к груди Химико, надеясь нащупать в нём разорванную душу. Как и ожидалось, Химико принял жест за ласку, страшно смущаясь; всё-таки он, несмотря на признание в нескольких убийствах, по-прежнему оставался совсем юным и неопытным. — Химико-кун, мир, где каждый делает, что хочет, — это неправильный мир. Жить нужно так, чтобы между людьми царила гармония. Желание убивать — это не природа человека, ты не хищник, что охотится в условиях естественного отбора. Любую причуду можно взять под контроль. — Ты тоже считаешь, что я обязан контролировать себя? — Иначе причинишь вред окружающим. Заставлять невинных ощущать боль — вот твой выбор? Тогда ты должен нести ответственность за него! — Ты права. Изуку улыбнулась, видя, что парень погрузился в мысли. «Неужто у меня получилось? — не верила она. — Героям приходится спасать не только людей от злодеев, но и самих злодеев. Ему хочется любви, и, чтобы спасти, мне надо вселить в надежду. От одного поцелуя ничего страшного не произойдёт». Она потянулась к нему, и нежданный порыв теплоты заставил Химико покраснеть до корней волос. — Что ты делаешь, Изуку-тян... — Видишь ли, Химико-кун, в настоящей любви нет места грубости. Испытывая чувства, ты думаешь о счастье любимого, а не о том, что у вас с ним должно быть одно сердце и тело. Ты с ним потому, что он не такой, как ты, и вы дополняете друг друга. — Прекрати, — Химико оттолкнул её, разозлившись. — Я не хочу, чтобы ты меня целовала. Пойми, мне этого не хватит. Я хочу тебя всю, именно одно сердце и тело, я не хочу, чтобы ты меня дополняла, я хочу быть тобой! Осознав, что он сорвался, Изуку приготовилась к защите и откинула его к стене, успев увернуться от сверкнувшего над головой ножа. Не оставалось больше смысла беседовать — Химико был одержим своей идеей, не признавал иных точек зрения и сдаваться не собирался: уже в шаге от выхода он умудрился напрыгнуть на Изуку сзади и свалить её на пол, вонзив холодное оружие в правое плечо. Истошный крик не покоробил его ни на секунду. — Прости, но боль — единственное, что мешает тебе применять способность, и я не знаю другого способа задержать мою милую рядом со мной. Я не могу тебя отпустить. — Боль мешает мне применять способность? — Изуку ударила с двадцатипроцентной мощью, однако Химико был на редкость ловок и сумел увернуться, попутно нанося травму левому плечу. Истекая кровью, девушка чувствовала головокружение, откуда-то к горлу поступила тошнота, слёзы хлынули рекой от нестерпимых ощущений. — Изуку-тян! — удивился Химико, уже набравший кровь в стклянку. Ему приходилось видеть рыдания жертв, что надеялись на помощь в последний миг жизни, но плач любимой был безутешным плачем проигравшего героя. Химико понял ещё одну вещь, от которой следовало избавиться в «новом мире», — слёзы, пробудившие в нём вулкан отчаяния. Он лизнул открытую рану, будто пытаясь исправить ошибку, и прикоснулся губами к виску. — Не надо, нет, — в его голосе прозвучала мольба, — ты же хотела поцеловать меня, Изуку-тян? Я тоже хочу этого, правда, только не надо плакать! — Ты вообще умом тронулся, — прошипела Изуку, собирая волю в кулак, — если считаешь, что я могу простить тебе подобные издевательства, прикрываемые понятием любви. Тот, кто по-настоящему любит, никогда не воткнёт в тебя нож. ОДИН ЗА ВСЕХ — ПОЛНОЕ ПОКРЫТИЕ! Очнувшись на улице, Изуку, глядя на пробитую стену гаража, отправила Мирио сообщение с просьбой о помощи. Химико поблизости больше не было, зато она не могла перестать ощущать след его губ на виске. Ей показалось, что в тот момент он готов был принять на себя доставленные ей страдания. — Боже, Изуку! — Мирио подхватил её на руки. — Держись, я доставлю тебя в больницу. Как же я мог бросить тебя одну и уйти, забыв, что в последнее время опасность на каждом шагу! — Я сама виновата, позволила заманить себя в ловушку. — Ты знаешь нападавшего? — Он из Лиги злодеев, мы встречались при нападении Шигараки на летний лагерь. — Ему что-нибудь было нужно от тебя? — Я и сама не поняла. Мы почти ничего друг другу не говорили.

***

Тёмно-алая жидкость доверху заполняла небольшой сосуд, и Химико с обожаем глядел на него, как на произведение искусства. Полотна стоимостью в миллиарды йен и рядом не стояли с кровью Изуку Мидории. «Прежде я не видел её настолько красивой, как сегодня, — рассуждал он, в блаженстве закрывая глаза. — Я знаю все её царапины, ту, что над бровью сбоку, ту, что у подбородка, а на носу маленький порез... Вечно побитая, в ссадинах... Чем-то похожа на Сайто — Сайто легко мог пораниться. Я любил его за это». Химико, лёжа в постели, перевернулся на живот, поправляя повязку на голове: взрыв, созданный Один За Всех, немного задел его, хотя он проворно отскочил, увидев намерения Изуку. От одного имени становилось сложнее дышать: прежде ему не приходилось влюбляться, любви к крови было достаточно. «Ты вообще умом тронулся», — справедливо отметила Изуку. Он кусал по ночам сжатые пальцы, сгорая от жажды быть ею, а теперь, имея необходимое, кипел от злости при мысли, что его привязанность не ценят. Химико признался ей во всём с самого начала. Попроси его кто-нибудь сказать ей три заветных словечка по телефону, он не смог бы и рта раскрыть. Его дико смущали любые проявления нежности, а при виде Изуку, при возможности дотронуться до неё трудно произносимая фраза слетала с языка сама собой. Он спрятал лицо в ладонях, воскрешая в памяти её поцелуй. Слияние губ только усилило у него навязчивое желание прокусить тонкую кожу, но призрачного привкуса железа мало для удовольствия, гораздо приятнее пить кровь залпом, не дразня себя микроскопическими дозами. Лишь её слёзы... слёзы испортили свидание. «Ты же хотела поцеловать меня, Изуку-тян? Я тоже хочу этого, правда, только не надо плакать!» Нет, он соврал, целоваться ему было мучительно, но плач мучил сильнее. Гамма эмоций бурлила в нём, и, посмотрев на стклянку, Химико с нетерпением ждал последней встречи с Изуку. Последней, потому что больше он с ней не расстанется. Лучше умрёт.