Стать «нормальным»

Роуэн опускает руку и удовлетворенно выдыхает. За прозрачными линзами мелькает растерянность, но лишь на чуть-чуть. Роуэн отвык от чувства сострадания. И в зеленых глазах поблескивают жестокие искры. Так ей и надо. Рука взметается вверх, а вслед, словно по указке, медленно взмывают вверх листья. Красные и рыжие, сухие и ломкие как чувства юноши. Вот только он ничуть не ломается, укрывая листьями труп в трех метрах от себя. Нервная улыбка, выразительная тишина. До того говорящая, что Роуэн тихо выражается и довольно выдыхает. Прекрасный вечер. Замечательный. Зря люди в этой деревне приняли его за бестолкового пижона со странностями. Ох зря. В деревне остался последний человек. Роуэн чувствует его присутствие. Он знает, что надо делать. Незаконченное дело привычно нервирует. Дергано поведя плечом, юноша выдыхает. Белый пар тут же развевается в ночном холоде леса. Роуэн ежится. Надо закончить дело и согреться, выпив напоследок чашку чая с ромашкой. У местных полно успокаивающих трав. Надо будет взять их. Кивнув своей мысли, Роуэн стремительным шагом отправился обратно в деревню. Ему не хотелось ее убивать. Но она многое знала. Роуэн считал, что в деревне с названием «Вармхагс» люди будут подоброжелательнее да понормальнее, чем в Неверморе. В последнее время телекинез шалил, да Ксавьер не давал покоя своими успокоениями. Он не понимает! Никто не понимает, как остановить эту силу. Книги сами вылетают из стеллажей, чашки и бокалы сами бьются об стены. Роуэн лишь краем мысли думал о шелестящих в воздухе листах и фейверке осколков, как невидимая нить натягивалась и тянула предметы в сторону. А то и откидывала. Теперь ему даже нравится откидывать и с силой прижимать к поверхности. Так лучше исследовать взглядом обидчика, вмиг становящегося жалкой букашкой. «Как чешуйница обыкновенная»: думал в такие моменты Роуэн, с приподнятой бровью надменно взирая на посеревшую жертву. Брезгливо сморщив нос, он выбрасывал руку вперед, с большей силой прижимая обидчика к стене. Желание задушить прозрачной лентой стягивало горло любого неприятеля. Самая приятная часть – секунда до последнего выдоха. В глазах жертвы – удивление от собственной никчемности, и от того, что какой-то «ботан» с легкостью лишает их жизни. Роуэну было интересно, а если б он хоть раз отпустил жертву, она бы посмела заикнуться насчет его круглой оправы? Хм… Рисковать Роуэн не любил. Поэтому лента затягивала кожу до позвоночника. Серия убийств началась внезапно, стоило только выйти к обычным людям. Роуэн решил провести выходные вдали от Невермора. Силы выходили из-под контроля, Ксавьер стал напрягаться. Роуэн испытывал сильную нужду отвлечься. Проецировал на себя крикнутое Ксавьером желание «стать нормальным!». Говорят, люди очень нормальные, им в Невермор путь закрыт. Каково быть «нормальным» Роуэн не знал, но очень хотел быть таким. Поэтому решил поучиться нормальности у людей. Он думал, что чудаков в дальней деревеньке не должно быть. Их и не было. Были люди. Деревенские устроили «теплый» прием Роуэну на первый день после прибытия. Они словно чувствовали, что он «не такой». Роуэн поначалу думал, что люди ощущают невидимую силу, исходящую от него. Но замечали они лишь прилежно уложенные набок волосы, золотые ролексы на запястье, начищенные ботинки, и чистый спортивный зеленый костюм. И больше всего их бесил его спокойный, задумчивый взгляд. Роуэн молчал. Но ненависти накопил достаточно. Невозмутимо оглядывая поле, он шел около деревни. Милые дома, занятые хлопотами люди, запах дыма и сенокоса. Взрослые на него мало смотрели, только один мужчина опасливо покосился в сторону, где находился Невермор. Поговорить ни с кем не удалось. Поэтому нормальности Роуэн учился в одиночестве. Ощущая спокойствие, он чувствовал, как в ладонях теплилась сила. Контролируемая. Так не было, когда он переживал из-за грядущей контрольной или соревнования на шпагах. Мандраж вырывал из руки все предметы. Поэтому приходилось проигрывать Бьянке каждый раз. Но он не слабый, нет. Роуэн боялся навредить окружающим выплеском сил. Когда-то он так действительно думал. Но на самом деле он боялся, что ему оплатят той же монетой. В среде «своих» бытовали способности посильнее телекинеза, так что… Вышагивая по солнечной траве и щурясь от бликов в очках, Роуэн приближался к компании подростков. Судя по смеху им было весело. Что весело нормальным людям? В ладонях исчезла тяга и появилась привычная испарина. Испытывая волнение, Роуэн попытался влиться в коллектив, дружелюбно помахав рукой и рассеянно улыбнувшись. Они все оценивающе взглянули на русоволосого паренька, неуверенно переминающегося с ноги на ногу. Оценив поведение, оценили внешний вид. Им не понравилось. Но улыбок они не убрали. Первая с ним заговорила девчушка с рыжими косами, выведывая, откуда он, как зовут и прочее. А юноши аккуратно обступали из-за спины. Обрадованный дружелюбием девочки Роуэн тотчас ухватился за тему для разговора. Жаль, что «нормальные» не дали ему поговорить. Юношу повалили на землю и стали избивать. Отчего исчезли силы в момент, когда они были так нужны, Роуэн не знал. Было больно. Жутко больно и обидно. Девочки смеялись. Парни гоготали, что-то приговаривая про его «пижонство» и «неверморский идиотизм». Но слова «ботан» было, конечно, больше. Роуэн закрывал лицо руками, ощущая вместо тепла в ладонях удары по спине. Все длилось пять долгих минут. Роуэна оставили с кровоподтеками и синяками лежать на траве. Даже в старой школе изгоев не любили, но никогда не избивали. Чаще всего, Роуэна сторонились. Юноша не понимал предательства своих же собственных сил. Он мог раскинуть обидчиков в разные стороны, мог выбить из-под ног землю. Но что случилось? Что? К вечеру юноша мало по-малому восстановился и решил вернуться в Невермор, в свою комнату. Уютную, безопасную. Наверняка, Ксавьер рисовал в скетчбуке очередных пауков и неторопливо отпивал сок из банки. Подумаешь, друг по комнате на день раньше вернулся. Роуэн жалко поплелся мимо деревни. Челка спала на лоб, укрывая зигзагом синяк, губу неприятно жгло. Мама бы пожалела непременно. Но сейчас Роуэн жалел сам себя, идя мимо деревни. В легких стало меньше воздуха. Эти уроды чуть ли не сломали ингалятор в кармане. Пшик. И дыхание восстановилось. Юноша по пути заглядывал в светящиеся окна, в некоторых домах велась ночная жизнь. И когда он увидел брюнета с жестковатой улыбкой, открывающего для старой женщины банку варенья, внутри все сжалось. Он первый нанес удар. Ненавистно глядя на крупные руки, неуклюже лапающие стекло, Роуэн мыслью отшвырнул банку из рук парня. Она разбилась. Брюнет, казалось, недавно хохотал над неуклюжим ботаном из странной школы, но сейчас он с ужасом поглядывал на пустые ладони. Малина растеклась по столу. Уголок губ немного поднялся вверх: Роуэн спокойно смотрел, как старая женщина начала активно махать руками, гневно что-то говоря брюнету. А что если?.. Стекляшки одна за другой поднялись в воздухе. Роуэн выпрямился, внимательно изучая их блестящие и заостренные края. Нечитаемый взгляд перенесся на шею оправдывающегося брюнета, пока еще не заметившего незримых манипуляций. Роуэн сосредоточился на своей обиде и медленно обратил ее в ярость. Выплеск эмоций произошел внезапно: юноша движением ладони отмахнулся, швырнув все осколки в намеченную цель. Кажется, брюнет закричал. Женщина тоже. Роуэн безжалостно вынимал осколки и с бешенной скоростью резал упавшего юношу, внешне не выдавая признаков того, что ему это нравилось. Кровь брызнула на стекло. И когда остолбеневшая женщина проследила взглядом за струей, она заметила парня в очках. Равнодушный взгляд, на дне которого все же плескались эмоции, интерес, обратился к ней. Она нахмурилась, словно пыталась понять: это дело рук Роуэна или ее расшалившегося рассудка? Роуэн ответил беззвучно. Он довольно улыбнулся, не стесняясь своих брекетов. Акулья усмешка была последним, что увидела женщина. Стекла полетели в нее. Этой ночью Роуэн убил почти всех. Домов в деревеньке было около двадцати, садовые участки больше нисколько не волновали юношу своей растительностью и разными видами бабочек. Его волновали люди. Он желал научить их своей «нормальности», что и получилось. Идеально контролируя гнев, он устранял каждого – раз за разом. Семьи этих нищебродов ничем лучшим не отличались, раз вырастили подобных зверей. Роуэн жестоко метал наточенные столовые приборы в темноте комнат, попадая в разбуженных владельцев. Вышибал оконные рамы и проникал в дома. Крепко-крепко зажимал подушкой спящих. Бил стекла воздушным ударами, а потом уже щелчками пальцев, обрушивал конструкции домов, так, для забавы, и кидал тех, кто его избивал, в стены. Аж позвоночники трещали. И ухмылка играла на его полных губах. Он даже руки не марает. Та рыжая девчушка осталась напоследок. Она выбежала из предпоследнего дома, поняла, что к чему и сиганула в лес. Жаль. Жаль, что он это увидел. Ботаны же внимательные к мелочам, так? Роуэн, разделавшись с девчушкой, помнил, что не навестил последний дом. И в глазах стоял образ той, что там жила. Светлые убранные набок волосы, небесные глаза и совершенный образ ангела. Ради того, чтобы разглядеть его поближе, юноша отправился на злосчастную поляну. Роуэн любил романтизировать. Он чувствовал, как питает какую-то нежность к тому образу, былую застенчивость, которая всегда сковывала перед девушками. Но сейчас это мешало. Шаги участились, ботинки стали ступать громче по земле. Что ж, жертва не ждала прихода гостей и даже не спала. Она только читала у камина старую книгу, забравшись с ногами на диван. Роуэн скользит взглядом по ее задумчивому лицу с маленьким носиком, и поправив очки, подбегает к главному входу. Девушку вырывает из забытья грохот в коридоре. Легкой походкой из него выходит Роуэн, оглядывая пространство и остановливая взгляд на девушке. Секундное замешательство. И она соскакивает с дивана, оставив на нем книгу. - Ты же Роуэн, так? Из Невермора? – прислоняясь к стенке, тихо молвит девушка. Юноша застыл в проходе. Внешне ничего не выдавало в нем убийцу. Даже миловидное лицо. Впрочем, она не обманывается. Он не выглядит крепким и сильным человеком: как юноша вышиб дверь? А по звуку казалось, что именно вышиб. Руки боязливо берутся за перекинутую прядь волос, и глаза настороженно следят за медленным шагом внутрь комнаты. Роуэн недоверчиво прищуривается. Ее поведение вмиг расставило все на свои места: она – жертва, которая испытывает страх, он – телекинетик, который решает, как ей умереть. Знакомое чувство на сегодня, даже приятное. - Откуда знаешь мое имя? - Ты, - на миг в горле застывает слово и девушка, сглотнув, продолжает, - Ты сам сказал… сегодня… - слова выпархивают изо рта, сливаясь с тишиной. Напряженной. - А, да, - брови взметаются вверх и скользящим взглядом Роуэн оглядывает девушку снизу-вверх, - Вот только ты не представилась. Невежливо, не находишь? – в сдержанном и деланно располагающем голосе сквозят нотки обвинения. Она была там. Все видела и не вмешалась. Быть может, даже хохотала со сбродом. Роуэн держится холодно и властно, оглядывая ангела разочарованным взглядом. Надо же какой контраст с застенчивым ботаном на поляне. Пальцы медленно играются, время от времени сжимаясь в кулаки. - Эмили, - несмело отвечает девушка, понимая, что перед ней стоит очень странный и непредсказуемый человек, - Послушай, я не могла их остановить… - Могла! – почти истерично вскликивает Роуэн. Он показательно медленно тыкает в ее сторону пальцем и цедит, - Могла, но ничего не сделала! Лишь смеялась! - Нет! – возмущается Эмили, внутренне сжавшись от ярости юноши, - Я не смеялась, такое не смешно, - уверяет она, умоляюще глядя на Роуэна. Он сверлит ее поблескивающим взглядом, после чего дергает рукой, в секунду опрокидывая шкаф на пол. Грохот, звон осколков, крик. Эмили сжавшись, закрывает рот ладонями. Роуэну льстит ее удивление и шок – такие явные и смешные в округленных глазах. - Ты могла вмешаться, вы же так вместе весело хохотали, пока я не пришел, - язвительно заявляет юноша, всплеснув руками, - Да? – уже тише и с поддевкой спрашивает он, - Друзья навеки? - Как ты…? – ошеломленно роняет Эмили, не веря своим глазам. Юноша даже не коснулся шкафа, а взмахнул рукой – и тот свалился на пол. По одному мановению ладони. - Так, - пожатие плеч и нервная улыбка, - всего лишь «неверморские идиотские фокусы». Изменившись в лице, серьезный Роуэн вытягивает вправо руку и показательно сжимает кулак. В столешнице затрещали ножи и вилки. Палец маняще ведет ящичек на себя. Эмили широко раскрыв глаза смотрит на волшебство, ожидая не чуда, которое она девочкой еще мечтала увидеть, а ужасающую магию. От которой кровь стынет в жилах. Роуэн внимательно следит за выражением ее лица. Лезвия прорезали воздух и повисли в стороне, глядя остриями на девушку. - Подожди, не делай этого, - напряженно выдавливает Эмили, просяще глядя на юношу. Предупреждение в ее глазах забавляет. Роуэн ухмыляется. Немного погодя, спрашивает: - В чем твоя «нормальность»? - Что? – не смея оторвать взгляд от левитирующих ножей, переспрашивает Эмили. - Нормальность, - спокойно и несколько дружелюбно бросает юноша. За стеклом очков блеснул интерес. Ну еще бы, под иглами рискует оказаться такая бабочка, - Ты считаешь себя нормальной? - Да, - голос дрожит, и Эмили встряхивает головой, чтобы убедиться, что все не сон. Увы, - Я понимаю, тебе было больно, - карие глаза понимающе и сочувствующе уставились в зеленые – напротив, - но если б я вмешалась… было бы больно и мне. - Тебе и так будет больно, - мягко заключает Роуэн. - Пожалуйста, - ситуация утомляет своей напряженностью, ноги становятся ватными. «Ах, ну почему я такая трусливая!». - Можно сделать вывод, что твоя нормальность и нормальность тебе подобающих заключается в жестокости. Необоснованной. Вот и думаешь, стоит ли быть нормальным? – усмехается Роуэн, демонстрируя серебристые брекеты на ряде ровных зубов. Не меняясь в полубезумной улыбке, он продолжает, - Лучше быть собой. Действительно. Подбадривающие смешки нисколько не радуют Эмили. Юноша без предупреждения взмахивает рукой, чем резко метает ножи в сторону девушки. К счастью, адреналин выбрасывается в кровь одновременно, и Эмили уворачивается, слыша ритмичные приглушенные стуки. Ножи вонзаются в стену, украшая ее дырками, а не кровью. Роуэн раздраженно выдыхает сквозь зубы и кидает в Эмили стул. Девушка отбегает от деревяшки и в успокаивающем жесте протягивает руки. - Роуэн, стой, успокойся. Юноша глубоко вдыхает кислород, сверля ее жадным взглядом. Как же хотелось проучить ее. И как же было потрясающе чувствовать свободу телекинеза. Когда невидимая нить ловко обхватывала предметы, повинуясь мысли, и отправляла их в дальний полет, оканчивающийся фейверком звуков сломанных вещей. Ладонь была горячей. Рушить все вокруг так соблазнительно. И в глазах этой девчушки он видел наконец то, что всегда хотел увидеть. Страх и желание поговорить. Говори, милая, говори. Я весь внимание. Когда ты выше всех, это дурманит разум. Особенно, когда доказываешь сам себе, что ты больше не изгой. Хватит. Роуэн резким движением очерчивает пальцем круг. Девушка с криком падает на пол, не понимая, кто ей сделал настолько физически ощутимую подсечку. Светлые волосы утопают в ковре, а в них - пальцы, пытающие поскорее оттолкнуться от пола. Растерянно и с опаской косясь на медленно подходящего Роуэна, девушка почти истерично выпаливает: - Стой, хватит это делать. Роуэн легонько посмеивается, потакательно глядя на нее сверху: - Что делать? - Мстить, - Эмили оставляет попытки подняться, прижатая гипнотическим взглядом юноши. Внутри разрывает от страха и неуверенности в настоящей природе Роуэна. А тут и от ярости, смешавшейся со смирением, - Ты уже отомстил всем и даже тем, кто не был виновен. Она видела. - Отомстил, - безмятежно кивает Роуэн, - но я уже не хочу мстить. Я хочу убивать, - безумный смешок вырывается из юноши, деланно держащего свою вежливую и скромную маску. Боже правый, да она трещит по швам. Эмили понимает, что он ее не отпустит. Сзади дверь, холодные полы. За окнами мерцают звезды. И только камин в гостиной потрескивает, выплевывая рыжеватый свет наружу. Диафрагма сильно-сильно сжимается, и концы губ опускаются. Подрагивают. - Я прошу тебя, я никому не скажу о тебе, никому. - Было бы странно разговаривать трупу, хотя… - Роуэн задумчиво взглянул в сторону, словно что-то вспоминая, - Всякое случается. Эмили не выдерживает и начинает плакать, в огорчении склонив голову. - Можно только быстро? – шепчет она, сквозь пелену глядя на грязные ботинки с темными жидкими разводами. Ресницы опускаются, пряча задумчивость в зеленых глазах. Он помнит, как лежал точно так же под ногами одного бейсболиста, решившего на спор пнуть мяч над его плечом. К слову, если бы Роуэн не ввязался в эту игру, то его бы избили перед командой чирлидерш. Поэтому застенчиво подхихикивая галдящему спортсмену, жался на траве, втянув голову в плечи. Спор был проигран. Мяч прилетел точно в лицо Роуэна. Юноша морщится от воспоминаний, крепко сжимает зубы и ненавистным взглядом скользит по вздрагивающей Эмили. Ладонь медленно сжимается – будь она дверью на петлях, то противно бы заскрипела – и подрагивая поднимается на уровень его груди. Эмили ощущает, как нечто берет ее за загривок и с недюжинной силой сжимает локоны. Поддаваясь, она приподнимает голову и, изредка всхлипывая, вынужденно глядит в лицо юноши. - Если быть нормальным – это быть как вы, - Роуэн медленно моргает, проницательно глядя в слезящиеся глаза Эмили. Выдержав паузу, добавляет, - то я не хочу быть нормальным. Вторая ладонь медленно поднимается к груди: Эмили чувствует легкое теплое касание к чувствительной и открытой шее. Словно пером нить щекочет кожу, после чего аккуратно обхватывает все горло. Роуэн, не отрывая от Эмили глубокого, сосредоточенного взгляда, сжимает пальцы. - Стой, стой, подожди, - хнычет девушка, сходя с ума от сюрреалистичности происходящего. Вот же он стоит в трех шагах от нее! Как он душит?! Что за ужасный сон? Вряд ли она проснется. - Прощай, - беззаботно молвит Роуэн и дарит ей воздушную, добрую улыбку. Эмили напрасно дергается, чтобы освободиться от жесткого захвата. С губ слетает стон, наполненный болью. Роуэн резко отклонил ей голову назад, оказывая сильное давление на позвонки. Он думает недолго и все же решает перекрыть дыхательные пути. Лента плотно затягивается на шее и давит до тех пор, пока Эмили не закатывает глаза и в последний раз выдыхает. Ощущая, что нити ослабли, Роуэн отзывает невидимую силу и опускает руки. Эмили тотчас тканевой куклой падает на ковер. Жизнь закончилась. Вот так. И Роуэн удовлетворенно оглядывает результат своих способностей. Юноша медленно ступает вперед и садится на колени рядом с телом. Он проводит кончиками пальцев по ее белоснежной руке, любуется лицом с закрытыми глазами. Таких девушек не хочется стесняться, ведь они не видят, что он изгой. Роуэн поправляет очки и медленно наклоняется, чтобы поцеловать ее. Сердце совсем по-мальчишески сжимается, когда он касается Эмили губами. Такие теплые и мягкие. Эмили его точно не отвергнет. Роуэн более уверенно обхватывает ее нижнюю губу. Ладони скользят по теплой шее, и он закрывает глаза. Касаться по-настоящему приятнее, чем с помощью телекинеза. Неумело и страстно целуя ее губы, юноша забывается и внезапно со столика слетает ваза. Ее стекло бьется об деревянный пол. Резкий звук заставляет Роуэна вздрогнуть и оторваться от девушки. И тут он туманно переводит взгляд с разбитой вазы обратно на бледное лицо Эмили. Пальцы легонько поглаживают щеки, после чего утопают в гладких волосах. Какая красивая, нежная… Зеленые глаза наполняются скорбью. Губа дрогнула: Роуэн расплакался. Он припал лицом к ее шее, не в силах усмирить накопившуюся обиду и сожаление. Он не хотел убивать, не хотел! Заревев, Роуэн стукает кулаком по ковру. Ладонь раскрылась. Горячая, мерзкая. Как и его способность к телекинезу. Содрогаясь от рыданий, Роуэн шмыгает и покрасневшими глазами оглядывает бездыханное тело девушки. - Прости… прости… Роуэн на долгое мгновение обнимает податливую плоть и аккуратно поднимается с пола. Неуклюже вытирает слезы рукавом, и дрожащими руками протирает очки. Роуэн понимает, что он по-прежнему слабый и никчемный, раз чувствует сожаление. Но разве путь назад есть? Юноша шмыгает носом. Нет. Они к нему сожаления не питали, почему он должен? Настроение меняется по неведомому щелчку. Злобно выдохнув, Роуэн надевает очки, поправляет челку и перешагнув труп девушки, стремительно идет в коридор. Надо спешить. С этих пор, Роуэн Ласлоу никогда не будет изгоем. Именно эта фраза сопровождала его весь путь до Невермора. Но юноша был умен и знал, что среди «своих» на телекинез найдется странность похуже. Поэтому громкие фразы остались в мечтах. А позади – деревня с убитыми жителями. Шериф не разберется и свалит все на странные обстоятельства. Отпечатки рук остались только на Эмили, но они никогда не наведут копа на верный след. Да, Роуэн продолжит проигрывать Бьянке, неловко смеяться при общении с другими ребятами, засиживаться до ночи в библиотеке и бережно рассматривать книги. И время от времени размышлять о другой деревне, в двух километрах от Невермора.