Kissi Royal Maroon Helleborus

Сяцзы дремлет, прижавшись щекой к его бедру. Се Юйчень не удивлён: не впервые. Хэй Сяцзы не привыкать спать в странных позах и не менее странных обстоятельствах, и использовать партнёра в качестве подушки он при случае не стесняется. Но дремать под рабочим столом, свернувшись креветкой? Поразительная компактность для человека ростом под два метра. Сяцзы не домашний любимец, напоминает Се Юйчень себе старательно, в очередной раз убирая ладонь с подставленной головы. Пальцы предательски тянутся вниз, путаться в чёрных вихрах и приглаживать растрепавшееся, стоит только ему отвлечься на бумаги в очередной раз. Он гладит Сяцзы, пока говорит по телефону, ставит подпись на чрезвычайно важных документах, беседует с призванными помощниками, отдавая распоряжения. Немного неудобно работать, полузастыв на месте, без возможности шевельнуть ногами, но в этом нет ничего непривычного — в гробницах порой приходилось гораздо хуже. У Сяцзы, как у любого порядочного кота в человеческом обличии, есть своя уютная лежанка, которую он сейчас старательно игнорирует. Даже несколько: диванчик у книжных стеллажей, удобное компьютерное кресло и переоборудованный под софу подоконник. Се Юйчень не скупился на обеспечение партнёра комфортом, пускай тот и пользовался им раз в столетие, предпочитая вместо этого украсть место на собственном стуле Сяо Хуа, с владельцем или без него. С чего бы ему прятаться под стол без причины? В голову упорно не приходят хоть какие-то разумные обоснования. Торт в нарядной коробке ехидно кивает покосившимся боком, когда Се Юйчень откладывает ручку в приступе задумчивости. Торт ему вручил Сяцзы, плюхнув украшенную лентами упаковку прямо в руки, но объяснять ничего не стал, тут же нырнув под столешницу, как будто за ним стая цзунцзы гналась. А за десертом, видимо, не иначе шиби охотились: поехавший бок, треснувший под тяжестью отлитого из шоколада цветка верх, смазанная и местами застывшая в нелепой форме глазурь… Как опытный любитель сладостей, Се Юйчень мог с уверенностью сказать, что торт был домашним. Конечно, всегда оставался шанс, что Сяцзы раздобыл торт у очень неопытного кондитера, но чутье Се Юйченя ошибалось крайне редко. Обычно Сяцзы присылал ему на день рождения короткие сообщения, открытки или ножи — в зависимости от места пребывания. Иногда приходило всё и разом. Собственноручно испеченный торт на день рождения был чем-то новеньким в системе координат их отношений. Раньше Сяцзы такое сладкое ему не готовил. Как, впрочем, и личное присутствие Сяцзы в день перед… Обычно его партнёр появлялся за неделю до или после, терпеливо дожидаясь, пока смолкнут отголоски приёмов, улягутся срочные дела и Се Юйчень наконец обретёт свободу. Единственным исключением становились празднования в Силаймянь, если У Се удавалось выдернуть его в семейный круг — там Сяцзы появлялся неукоснительно. В остальных же случаях… Он напоминает себе не думать слишком много, выхватывая любимый боевой нож. Приборы далеко, на стеллаже, сойдёт и это; клинок зеркально чист. Коробку вскрыть — секундное дело. Обработать торт и того быстрее. Се Юйчень осторожно разворачивает первый кусочек, придирчиво оценивая разрез: влажный бисквит, ягодная прослойка, крем — выглядит аппетитно, пускай и неряшливо. Сяцзы, кажется, больше старался выдержать общую гамму — белый, розовый, темный шоколад, — чем стремился к идеальным размерам. Он закрывает глаза, прислушиваясь к первому укусу. Сладко, но в меру; приятная вишнёвая кислинка; нежно — тает во рту. — Ну как, Хуа-эр-е? Можно открывать кондитерскую? Проснувшийся Сяцзы улыбается ему с ленивой мягкостью абсолютно довольного человека. Ответ его волнует мало — успел понять всё по выражению Се Юйченя, — примерно так же, как собственное положение. Се Юйчень скармливает ему кусочек вместо пустых слов. Сяцзы берёт деликатно, не касаясь ножа. И так легко представить эту картину не в удобном, но всё же не настолько безопасном кабинете, а дома, что Се Юйченю требуется моргнуть, прогоняя навязчивое искушающее изображение прочь. — Неплохо, — признаёт он вслух, чтобы отвлечься. — Но над внешним видом придётся поработать. Если, конечно, ты не собираешься называть свои торты «развалинами гробниц». Сяцзы весело фыркает, облизываясь. Неаккуратно — в уголке губ остаётся капелька крема. Се Юйчень убирает еë платком. Сяцзы позволяет. — Отличная бизнес-идея, Хуа-эр. Тогда за мной серия тортов-руин, а ты будешь отвечать за совершение прекрасного. В конце концов, пенсия близко, пора задуматься о гражданской жизни! — Когда это я соглашался уйти в кондитеры? — возражает он вяло, по привычке. Сяцзы очарователен в своей любви подбирать для них несбыточные сюжеты и столь же отвратителен, потому что никогда не собирается их исполнять. Се Юйчень любит его. Се Юйчень записывает каждое пустое обещание будущего в дневник, собираясь предъявить их любым божествам подземного мира, требуя сатисфакции, — компенсация в размере Хэй Сяцзы вполне его удовлетворит. Сяцзы ловит его ладонь, только чтобы поцеловать костяшки. — Не ворчи, Сяо Хуа, седина появится. — лукаво усмехается он, всецело удовлетворённый пойманной реакцией. В угольных глазах за приспущенными очками тлеет нежность; Се Юйчень жмурится, опаленный еë сиянием. — А где же моя лапша долголетия? — выпаливает наугад, чтобы отвлечься. Тем более, повод для вопроса есть: Сяцзы обычно предпочитает скорее соблюдать традиции, чем нет, и торт на западный манер к ним не относится. — А это на ужин. На твоих пафосных вечеринках вечно слишком много людей. Я, конечно, постараюсь разогнать основную толпу, но ведь опять поесть нормально не успеешь. Услышанное заставляет замереть в лёгком недоверии. Сяцзы… Останется? Никакой срочной работы, чтобы сбежать в этот раз? Никаких поддерживающих ехидных сообщений, из-за которых приходится прятать улыбку? Что изменилось? — Никакой работы, Сяо Хуа. — тёплое дыхание щекочет ладонь. — Сегодня и завтра я весь твой. Правда. Он мог бы перевести разговор в шутку. Съязвить, например, что кто-то опять потратил все деньги и взял глупую идею с форумов, разве что бантик на шею не повязал. Или стать самой серьёзностью и уточнить, как долго продлится «завтра». Вместо этого Се Юйчень произносит так медленно, как только может: — Я тебя это говорить не заставлял. Возможно, это больше угроза, чем обещание. Но Сяцзы знает его слишком хорошо, Сяцзы поймёт: Се Юйчень не упускает то, что оказывается в его руках. Он не хороший человек. Не сможет отказаться. Сяцзы знает — и выглядит уверенным, когда заминает невысказанный вопрос шуткой: — Я бы предпочёл, чтобы ты заставил меня не говорить, Хуа-эр-е. Там ещё столько торта! Как надёжный напарник, я просто обязан помочь с этим, чтобы дорогой Сяо Хуа не заработал диабет. А ведь в комнате есть ещё десерт… Се Юйчень благоразумно не спрашивает. Сяцзы договаривает сам, не дождавшись ответа, вольно устраивая руку на его ремне и демонстративно принимаясь за игру с пряжкой. — Иного плана, если ты понимаешь, о чём я. Сяцзы неисправим в своей нелюбви говорить о ранящем и привычке переводить тему и иронизировать. Ну, это было ожидаемо. Как и избранный для отвлечения способ. Се Юйчень закатывает глаза и, повинуясь случайному порыву, подхватывает тёмную ленту, ранее украшавшую коробку с тортом, чтобы повязать Сяцзы на запястье. — Сначала нормальные сладости, потом эксперименты, — велит он, пользуясь своим положением, и затыкает любые возможные возражения очередным кусочком. Сяцзы жуёт угощение со смехом. Его рука греет Се Юйченю живот. А кажется — душу.