Прощальный завтрак

Майское утро. Свежий морской воздух, задувает в открытое окно. Первые лучи солнца выглядывают из-за горизонта, переливаясь яркими бликами на воде. Ни души, только шум легкого бриза доноситься до ушей, а ветер приятно ласкает морщинистое лицо. Так хорошо, что невозможно не улыбнуться. Над ухом раздается ласковый, мягкий голос, рука ложиться на плечо. — Доброе утро. — Ты чего так рано? Я даже завтрак не готовил. Глебыч оборачивается и медленно отходит от окна, приглаживая на голове растрепанные, седые локоны. — Не надо, довольно, ты был кухаркой. Мы приличные люди, можем съездить в город, поесть в ресторане. Саша зевает. За неделю аскетического отпуска, он уже позабыл про существование ресторанов. Жить на берегу океана, в маленьком доме, вдали от мирской суеты ему нравилось. С Женей никогда не приходилось скучать. — Как хочешь, можно и в ресторан. Роль кухарки, мне очень даже нравилась. Женя рассмеялся. — Талант пропадает. Понасенков подошел к шкафу и начал с энтузиазмом перебирать гардероб. Саша равнодушно наблюдал за этим процессом. Для себя он решил, что нет ничего лучше белой рубашки и черного пиджака. Да, и Женя одобрил его выбор. Не прошло и полчаса, как историк нашел подходящий наряд — синий костюм. Глебыч вызвал такси, и они поехали в ближайший ресторан. Евгений всю дорогу шутил, говорил, что итальянский климат благотворно влияет на его голос. И что по возвращению в Москву, он даст потрясающий концерт. Глебыч был рад, что ему не приходилось бывать на этих концертах, но с большой охотой заглядывал на лекции друга. — Публика, у тебя и, правда, потрясающая. Только они слишком превозносят тебя. — Завидуешь. Я говорю своим зрителям правильные вещи, приобщаю их к эстетике. Невзоров усмехнулся. — Да, ты скоро дашь фору Мединскому, сможешь заменить целое министерство культуры. — Нет, я чужд политическим интригам и бюрократии, ты же знаешь. Где я, а где все эти чинуши. — Тогда Россию уже ничто не спасет. — Я не занимаюсь спасением страны, которая в этом не нуждается, но я могу помочь отдельному человеку, личности. Диалог двух друзей, прервал возглас таксиста. Полный мужчина, в очках и шляпе, сообщил о прибытии. Ресторан находился в маленьком уютном садике. В центре стоял фонтан с античной статуей, девушка в тоге, с кувшином в руках. Цвели красные розы. Их аромат смешивался с запахом мускатного ореха. Все столики пустовали. Понасенков сразу присмотрел место, рядом с цветами, и видом на фонтан. — Здесь прекрасная атмосфера. Он на мгновение остановился возле цветов, вдыхая нежный аромат. Саша умилялся, глядя на счастливого мальчика. Нежный, добрый, воспитанный, такое сокровище надо беречь. И он бережет, глаз с него не спускает, холит и лелеет насколько возможно. Как только они заняли столик, к ним сразу подошел официант. Высокий, стройный юноша, с короткими русыми волосами, аккуратным вздернутым носом, тонкими скулами и небесно голубыми глазами. На его устах играла добродушная улыбка. Женя, заговорил первым, он не мог оторвать взгляд от незнакомца. Антонио, принял не только заказ, но и комплимент от Понасенкова. Историк подложил руку под подбородок, и посмотрел вслед уходящему парню. — И официанты прекрасные. — Симпатичный юноша. — Саша вздохнул. — Нет, Саша, тут совсем другая красота, ты не понимаешь. — Мне и не нужно. Глебыч помрачнел и полез в карман за пачкой Мальборо. — Не хочу в Питер, не хочу расставаться с тобой. — Мы не расстаемся, встретимся еще. — Ну да. Через месяц, два, как всегда. Понасенков снова засмотрелся на Антонио. Парень стоял рядом с баром, смеялся, и обсуждал что-то с другой официанткой. — Женя — Глебыч коснулся руки друга. Он вздрогнул и обернулся, но руку не убрал, лишь посмотрел снизу вверх. — Что? — Ты не должен туда смотреть. — Это еще почему? — Неприлично. — Хочу, и буду смотреть. — историк отдернул руку. — Ты не думал, что они тебя обсуждают? — Пусть обсуждают. — И говорят, что ты пидр. — Пидорас, здесь только один, и это ты, и идиот, кстати тоже. Не надо примешивать в сферу высших чувств, физиологию. Невзоров покачал головой. — Высшие что? Не переходи на язык попов, пожалуйста, я тебя не понимаю. Может, ты мне еще про душу сказку расскажешь. — Метафизика, Саша, тебе бесполезно объяснять. — Ах, философия — Глебыч откинулся на спинку стула. Вскоре принесли еду. Невзоров не изменяя своей любви к макаронам, заказывал спагетти, Женя фриттату. Пышный, итальянский омлет с румяной корочкой, вялеными помидорами и мясной начинкой. Все оказалось невероятно вкусным. Саша посмотрел на часы и выудил сигарету. — Я пойду, курну. — Иди, или тебе мое разрешение нужно? — Вот еще. Глебыч ухмыльнулся и направился к выходу из ресторана. Он остановился, напротив узкой улочки, наблюдая за тем, как она постепенно заполняется людьми. Мелькали разные лица, шумели голоса. АГ затянулся сигаретой, выпуская клубы дыма. Женя сидел, закинув ногу на ногу слегка покачивая туфлей. Все еще с нескрываемым интересом, разглядывая Антонио. Так будто это экспонат в музее. Этот юноша действительно напоминал ему, античную статую. Понасенков встречал много красивых людей. Но в этом юном цветке, он видел гораздо больше. Не только красоту, но и характер и самое главное интеллект. Сердце в груди затрепетало, когда он поймал на себе взгляд Антонио. Спокойный, в то время, как на губах играла полуулыбка. Евгений поправил солнцезащитные очки, чтобы отогнать от себя подступающее волнение. Подруга официанта с жаром что-то рассказывала ему, размахивая руками. Будто пытаясь убедить в чем-то. Юноша только посмеивался. Женя достал ручку и завалявшийся листок из кармана пиджака. Он стал выписывать цифры, а потом аккуратно вложил записку в конверт для чаевых. Невзоров уже возвращался обратно, он увидел, что Женя подзывает официанта, чтобы тот принял оплату. — Ну, вот и все, теперь в аэропорт. Историк радостно потер руки. — Да, Италию я люблю, но знаешь, по России тоже заскучал. Глебыч округлил глаза от удивления. Антонио взял деньги у старика, и захватив конверт с чаевыми, удалился. — Саша ты что-то расщедрился. Я и сам мог заплатить. — Мне захотелось. — Надеюсь, что официант не принял нас за пару, после всего, что было. — Все может быть, мы же в Европе! — Ужас. Женя вздохнул. — Что же ужасного? — Все! До аэропорта они ехали почти молча. Саша, пытался завести беседу, но Женя был задумчивым и отвечал коротко. В самолете он совсем отстранился и уставился в телефон. Как бы Невзоров не пытался разговорить друга, ничего не получалось. Наконец журналисту — это надоело. Он достал книгу и углубился в нее. — Саш, может, выпьем шампанского? Глебыч перелистнул страницу. — Аа, ты же не пьешь, конечно — опомнился Женя. Вспоминая, что несколько минут назад предложил Антонио ужин на вилле с шампанским и музыкой Верди, в следующую свою поездку в Италию. — Когда приедем в Питер, я хочу сходить в Главный штаб Эрмитажа. Посмотреть на ампир. Ты конечно со мной не пойдешь. У тебя аллергия на культуру. Сколько я не пытался приобщить тебя к прекрасному. Невзоров стал делать карандашные заметки в книге, а потом повернулся, чтобы посмотреть на облака за иллюминатором. По-прежнему не замечая Женю, он только кивнул. Тут до историка дошло. — Саша, прости. Саш, ты слышишь меня? — Отстань. — Что значит отстань? — То и значит. — Прости меня — после этих слов Женя, притягивает Сашу к себе, подаваясь вперед. Он целует журналиста в губы. Невзоров не сразу понял, что произошло, а когда осознал, то стильно смутился. Руки Понасенкова лежали на его плечах. Книга упала на пол. Саша чувствовал за спиной любопытные взгляды пассажиров и слышал перешептывания. — Женя. Ты спятил. Я тебя прощаю, но больше никогда так не делай! Понасенков довольно улыбнулся. — Не буду. Ты меня вынудил. Глебыч поднял книгу. — Чего ты так занервничал? Слухов боишься? — Иди нафиг. Я не из этих. Невзоров спрятался за книгой. — С нами в самолете не летит Милонов, так что успокойся. Друзья добрались до Петербурга без приключений. Женю встретил один из помощников, он помогал ему с багажом. Невзоров был налегке, с одной сумкой через плечо. Когда они подошли к машине, Саша потянулся к другу, чтобы обнять на прощание. — Еще увидимся Саш, я позвоню. — Да. Глебыч выбрался из объятий. — А на счет музея. Понасенков остановился, придерживая дверь автомобиля. — Я бы сходил. — Уверен? — Да, но при одном условии. — Каком? — Ужинаем у меня. — Твой дом в другом конце Питера, ты хочешь, чтобы я уставший и голодный, ехал такую даль. Я предлагаю ресторан, а потом можно к тебе. — Вот и договорились. Пока.