Утопия

Парень появился на острове ночью, никем не замеченный. Жутко хотелось спать, вот только отдохнуть у Эйса не получается. Нужно куда-то девать энергию и ноги с первыми лучами солнца несут его в город, где он ещё до появления разносчиков узнаёт последние новости. Краем уха прислушивается к обсуждениям известных на весть мир имён, старается запомнить обрывки интересующих разговоров. Затем устраивает шесть драк, а после ожидаемо и даже как-то скучающе принимает свою очередную победу. Позже назначает ещё десять. Он приходит в себя где-то на берегу, наполовину засыпанный песком и неотрывно смотрит на безоблачное небо. Суицидальная мысль, что живёт с ним лет с пяти, жирным шрифтом всплывает перед глазами, а Эйс хватает себя за волосы и жмурится. «Если бы я не родился – всем бы жилось намного проще» - чёртова цитата возникла в совсем маленькой голове, когда Дадан таки решила поведать надоедливому подкидышу о его родителях. Рассказала в красках, не скупясь на выражения, а маленькому Портгасу оставалось лишь сжимать кулаки. Поэтому, как повзрослел, парень решил во что бы то не стало оправдать жертву матери и прожить жизнь без сожалений! Врать у парня получалось отменно, в особенности самому себе.  Сынок Роджера не имеет права на существование. Сейчас он как последний идиот стоял на главной площади, прожигая взглядом эшафот, стискивая зубы, скрывая скатывающиеся с глаз слёзы в тени ковбойской шляпы. Сжимает рукоять кинжала, он вваливается в первый попавшийся бар, остервенело вытирая влагу рукой. Перед длительным путешествием захотелось упиться в хлам, ведь пустота поглощает так, чтобы не выпускать, а Портгас теперь зачастую будет балансировать на грани, придумывая новые, более изощрённые оправдания. Людей одного с ним возраста могло бы быть куда больше. Прокручивая в голове эту мысль, он отставляет полу пустую бутылку в сторону. Вроде как это шестая, но парень не заморачивается. Именно поэтому, когда мужская ладонь плавно проходит от талии до бедра, Эйс лишь едко усмехается, судорожно опрокидывает в себя остатки алкоголя. В тот же момент понимает, что совершенно не будет против, если его сейчас поимеют самым извращённым и мерзким способом.  Он должен был сдохнуть сразу, как только узнал, что его родной отец – бывший король пиратов. Незнакомец идёт позади, чуть пошатываясь и что-то бубня, когда они неспешно поднимаются на второй этаж таверны. Портгас чувствует на себе голодный взгляд, вдыхает затхлый воздух в небольшом номерке и вздрагивает, когда мозолистые руки лезут ему в штаны.  В какой-то момент мёртвая пустота окончательно берёт верх. Эйс просыпается на скомканных холодных простынях совершенно один. Медленно принимает сидячее положение, кривясь от боли и тупо смотрит в одну точку прокручивая в голове весь вчерашний день. Бросает взгляд на прикроватную тумбу, стискивает зубы и медленно плетётся в душ.  Вода – кипяток, а Портгас опустошён. Сейчас нужно собраться с силами, плотно позавтракать и валить из Логтауна, заперев случившееся глубоко в сознании. Парень чуть не поскальзывается на скользком полу, но вовремя успевает ухватиться на бортик раковины. Протирает запотевшее зеркало и про себя подмечает, что рубашку всё-таки придётся надеть, не смотря на тридцатиградусную жару. На теле отыгрались хорошо так, со вкусом. Эйс обматывает свежее полотенце вокруг бёдер, неспешно толкает дверь, съёживаясь от резкой смены температуры и резко выдыхает, похлопывая себя по щекам. Натягивая на себя ботинки, конопатый со злобой в глазах пялится на деньги, что были оставлены тем мужчиной, что снял Портгаса, как портовую девку. Оплата, сука, прилагается. Злясь и проклиная себя и весь чёртов мир, парень вылетел из комнаты, предварительно швырнув белли в окно. Ему ещё людей в команду набирать.   * * * От громких криков череп простреливает невыносимая боль. Хочу пошевелиться, повернуть голову, но не выходит. Я лежу на чём-то жёстком, ощущая, что раскачиваюсь так, словно нахожусь на лодке в открытом море. Чувствую, как нечто прохладное опускается на голову, возможно рука или холодная тряпка. Это настолько блаженно, что хочется вцепиться в неё, чтобы не отнимали от моего лба. Фоновый шум стихает, когда я слышу громкий, болезненный стон, но через время понимаю, что издаю его именно я, пытаясь перевернуться на бок. Я не знаю, сколько сплю, и с трудом помню, что было до этого. Все воспоминания, если и всплывают в этой кромешной тьме, то лишь урывками. Тупая боль, что ранее разливалась по всему телу, постепенно отступила, позволяя вновь провалиться в долгий сон.